Польша – старый плацдарм для нового «Drang nach Osten» Сайт газеты Россия 1 страница

Польша – старый плацдарм для нового «Drang nach Osten» Сайт газеты Россия

Банкам теперь на все плевать

Сговор против России

Чем грозит кризис России - новый прогноз

Ющенко сдает Крым

США уничтожили Inosmi

2 июля 2011, 09:00

Версия для печати

Добавить в закладки

Подстегиваемая обидой за «советское унижение» и амбициями национального характера, Польша с готовностью выходит на передовую противостояния России

Появление информации о достижении Вашингтоном и Варшавой соглашения о дислокации на территории Польши на постоянной основе американских боевых самолетов заставляет в очередной раз обратить внимание на нарастание исходящей с «польского направления» военной угрозы национальной безопасности России. Эта угроза, с учетом состава активно формирующих ее сил, определенно, не является «чисто польской». В постсоветский период, ее основным источником является, главным образом, объективный симбиоз польских и американских национальных интересов и геополитических устремлений. Содержание первых и направленность вторых во многом определяется наличием и доминантой антироссийского вектора, исторически традиционного для политики Варшавы и, со времени прихода США в Европу в начале XX столетия ставшего неотъемлемой частью политики Вашингтона.

Непрерывная и объективная оценка вероятности трансформации в военную угрозу постоянно накапливающихся на европейском направлении рисков военной безопасности России представляется крайне актуальной задачей.

С самороспуском Организации Варшавского Договора (ОВД) и последующим развалом СССР пропагандистские и внешнеполитические усилия Варшавы последовательно нацелены на создание в общественном сознании образа польского государства как жертвы «исторической несправедливости», якобы допущенной в отношении Польши в XX столетии. С этим же неразрывно связано и оживление польских национальных амбиций, проявляющееся в стремлении к восстановлению статуса и «исторической роли» былой Речи Посполитой. Польша, в очередной раз «обретшая свободу» и активно стимулируемая Соединенными Штатами, снова видит себя ведущей державой в регионе Восточной Европы и Балтии. Державой, не только способной «на равных» говорить с традиционными, континентальными европейскими центрами силы – Германией и Францией, - но и противостоять «имперским устремлениям» России.

Сходные задачи «сдерживания российской экспансии» в Европу, противодействия восстановлению российского влияния и интеграционным процессам на постсоветском пространстве, создания в близи российских границ, благоприятной для эффективной нейтрализации российского военного потенциала, военно-политической и военно-стратегической обстановки, решает и Вашингтон. Последний, как известно, усматривает в потенциально самодостаточной, обеспеченной практически всеми видами природных ресурсов, располагающей гигантскими территориями и обладающей ракетно-ядерным оружием России основное препятствие на пути реализации своих глобальных устремлений, в частности, - достижения монопольного мирового господства.

Таким образом, непрерывная и объективная оценка вероятности и условий трансформации в военную угрозу постоянно накапливающихся на европейском направлении рисков военной безопасности России представляется крайне актуальной задачей. Ответственность за решение этой задачи Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года возлагает на официальные структуры (внешнеполитические, военные, разведывательные, информационно-аналитические, научные, законодательные и пр.), относимые к силам обеспечения национальной безопасности.

Напомним, что под угрозой национальной безопасности страны, в общем случае, понимается наличие потенциала, способного прямым или косвенным образом нанести реальный ущерб национальным интересам государства. Угроза, таким образом - это реально существующие возможности. Возможности вредить. При наличии угрозы, т. е. при уже сформированном, соответствующем потенциале, в дальнейшем оценивается вероятность и скорость ее реализации в тех или иных условиях обстановки. А меры противодействия (симметричные или асимметричные) направляются на нейтрализацию угрозы, или, в случае начала военного конфликта, на ее эффективное и активное силовое парирование и уничтожение.

В свою очередь, под риском понимается вероятность возникновения угрозы в тех или иных условиях обстановки. На этапе появления рисков национальной безопасности, т. е., на этапе предварительного создания, определенными силами, благоприятных условий для формирования враждебного потенциала, меры противодействия и усилия сосредотачиваются на предотвращении самой возможности возникновения угрозы.

Одним из определяющих факторов, на этапе появления рисков, является своевременность мер и усилий, направляемых на блокирование возможности создания условий, способствующих формированию недружественной среды (обстановки). К сожалению, зачастую выступления ведущих представителей российских политических кругов и некоторой части экспертного и журналистского сообщества в СМИ, или в ходе различных официальных и политических мероприятий, не оставляет впечатления ясного осознания авторами смысловой нагрузки используемых ими понятий.

Напротив, складывается впечатление, что «угроза» и «риск» для говорящих и пишущих являются либо полными синонимами, без разбора сводимыми в высокопарное, но совершенно пустое определение «вызовы». Либо не более чем новомодными реминисценциями, вставляемыми в тексты по проблемам безопасности «для красоты слога».

Таким образом, говоря упрощенно, угроза – это ружье в доме соседа, а риск, лишь намерение это ружье приобрести.

Следует понимать, что нейтрализация уже существующей конкретной угрозы (созданного потенциала нанесения ущерба), например, военной, на путях каких-либо «сторонних телодвижений» невозможна. Это значит, что невозможно нейтрализовать военную угрозу на столь любимых со времени «перестройки» некоторыми дипломатами и популистами-демагогами путях «более интенсивного развития» политического и культурного диалога или углубления экономических связей. В том числе, и на путях организации всякого рода «петербургских форумов», пусть и с участием «партнеров», уже создавших и наращивающих несущий военную угрозу потенциал.

Поговорка «Пока купцы торгуют, пушки молчат» верна лишь в отношении субъектов мировой политики, располагающих не только купцами, но и пушками. Причем, современными и в достаточном количестве. Это доказывает, как весь ход мировой истории до и после Рождества Христова, так и самые последние события. Как известно, ставшая жертвой очередной натовской агрессии Ливийская Джамахирия, в отличие от Ирака «времен Саддама Хуссейна», не находилась под международными экономическими и военными санкциями. В последнее десятилетие, она была более чем открыта для развития самых широких экономических связей со всеми ведущими мировыми игроками – Китаем, Италией, Россией, Францией. Однако, эта «открытость» никак не компенсировала полковнику Каддафи отсутствия заблаговременно приобретенных, адекватных требованиям времени, «пушек»…

Рассмотрение предыстории вступления Польши в состав Североатлантического альянса будет полезно для ясного понимания направленности происходящих на Западном направлении обеспечения военной безопасности России «интеграционных процессов» и реальных интересов сил, эти процессы стимулирующих. Оно же послужит конкретным подтверждением справедливости выше выдвинутого автором тезиса об обретении с самороспуском Варшавского Договора и развалом СССР политикой Польши исторически традиционного для Варшавы антироссийского вектора.

Как будет показано ниже, интенсивное развитие военно-политических отношений и военных связей Польши со всеми странами-членами НАТО началось задолго до ее официального принятия в альянс. Уточним: началось в атмосфере громко декларируемых тезисов об отсутствии угрозы возникновения «большой войны» в Европе, что уже само по себе, в обстановке отсутствия прямых и косвенных военных угроз, должно бы было задвинуть вопросы развития военного сотрудничества на «задворки» политической повестки дня.

Первой страной, проявившей активный интерес к развитию двустороннего военно-политического и военного сотрудничества с Польшей, стала Франция. Произошло это еще в 1989 году, т. е. уже на этапе начатого «прорабами перестройки» развала СССР. В контексте извлечения исторических уроков (или, наоборот, их полного игнорирования), а также в целях развенчания всякого рода геополитических иллюзий, царящих в головах многих российских «миролюбцев» и прорабов «перезагрузок», автор полагает сей факт весьма достойным упоминания.

Как известно, начиная с 20-х годов прошлого столетия, точнее, со времени заключения Рижского мира в марте 1921 года, и по 17 сентября 1939 года, когда в результате агрессии гитлеровской Германии польское правительство бежало из страны, а польское государство перестало существовать как суверенный субъект международной политики, Польша всегда последовательно стояла «спиной к России». В свою очередь, Франция была не просто одним из главных военных партнеров Польши, но и гарантом ее военной безопасности.

В 1990, 1992 годах и далее министерства обороны Франции и Польши подписали соглашения о военном сотрудничестве, охватывавшем:

- политическое и военное сотрудничество на уровне министерств обороны и начальников Штабов вооруженных сил;

- сотрудничество в рамках Договора по ограничению конвенциональных вооружений в Европе и Венского документа 1994 года;

- проведение двусторонних военных учений;

- обмен офицерами;

- сотрудничество в вопросах военного образования;

- сотрудничество в вопросах вооружения (с 1993 года осуществлялось под руководством созданного Польско-Французского Объединенного комитета по управлению и контролю);

- развитие взаимодействия, связей и контактов на уровне отдельных частей вооруженных сил;

- сотрудничество между военно-учебными заведениями.

В 1990 году, активное двустороннее военно-политическое и военное сотрудничество с Польшей начинает «объединенная» Германия. В 1993 году, оборонные ведомства обоих государств подписывают двусторонний договор о военном сотрудничестве, которое обретает интенсивное развитие по следующим направлениям:

- взаимодействие между военными частями, дислоцированными вдоль границы обоих государств;

- обмен визитами на уровне руководящего состава министерств обороны, военных округов и отдельных служб;

- проведение совместных штабных и полевых учений;

- взаимодействие и проведение взаимных консультаций между министерствами обороны обоих государств по вопросам международной безопасности;

- взаимный обмен опытом по вопросам организации снабжения вооруженных сил, вопросам использования потенциала ВВС и ВМС, военно-научным вопросам, вопросам военной истории и вопросам военной социологии;

- обучение военнослужащих и гражданского персонала МО Польши в академиях и учебных центрах Бундесвера.

В 1993 году военное сотрудничество с Польшей начинают Голландия, Дания и Бельгия. Направления сотрудничества:

По завершении процесса вывода российских войск на Западе и в среде кандидатов в НАТО зазвучали голоса о возникшем в Центральной и Восточной Европе «вакууме безопасности», несущем угрозу «европейской стабильности».

Голландия:

- проведение учений частей и подразделений ВС Голландии на польской территории, в рамках натовской программы «Партнерство ради мира» (далее – «ПРМ»);

- проведение постоянных военно-политических консультаций по вопросам политики европейской безопасности;

- обмен преподавательским составом военных академий Голландии и Польши;

- взаимный обмен опытом по вопросам организации снабжения вооруженных сил и вопросам проведения операций по поддержанию мира;

- использования потенциала ВВС и ВМС, военно-научным вопросам, вопросам военной истории и вопросам военной социологии;

- сотрудничество по вопросам военного образования и обучения, сотрудничество на рабочем уровне, между министерством обороны Польши и министерством промышленности Голландии;

- развитие сотрудничества и взаимодействия между военными СМИ обоих государств, военно-медицинским службами и службами, отвечающими за вопросы военного образования.

Дания:

- участие военных контингентов Польши и Дании в операциях Норвежско-польской бригады сил СФОР на территории бывшей СФРЮ;

- проведение постоянных политических, военно-политических и военных консультаций;

- активное сотрудничество ВС Дании с ВМС Польши и польскими военными формированиями, дислоцированными в Польской Померании;

- проведение совместных учений военно-морских сил;

- обучение офицеров ВМС Польши на курсах в Дании;

- проведение совместных штабных и полевых учений.

Стоит отметить, что в 1994 году Дания стала инициатором расширения формата военного сотрудничества с Польшей и придания ему трехстороннего характера. В результате в 1995 году министерства обороны Дании, Германии и Польши подписывают соглашение, главной задачей которого является содействие интеграции Польши в военные структуры Западноевропейского Союза. В августе 1997 года принимается решение о формировании польско-датско-германского корпуса. В марте 1998 года завершается разработка концепции структуры корпуса и подписывается официальной соглашение о его формировании. Завершение формирования корпуса (со штабом в Щецине) планируется на апрель 1999 года (как раз ко времени проведения «юбилейного саммита НАТО).

Корпус, в дальнейшем именуемый Северовосточным, формируется на базе датской механизированной дивизии, 14-ой гренадерской дивизии Бундесвера и польской 12-ой механизированной дивизии и, по сути, становится частью главных оборонительных сил НАТО. Одной из главных задач, которые предстояло решить на базе этого нового сухопутного объединения, являлось развитие совместимости вооруженных сил Польши с вооруженными силами НАТО. Попытки Варшавы активно манипулировать этой структурой в интересах США не заставят себя долго ждать, но об этом скажем ниже.

Бельгия:

- развитие взаимодействия между военно-морскими силами и силами противовоздушной обороны территории Бельгии и Польши.

- организация взаимных визитов командующих военно-морскими силами:

- проведение совместных военно-морских учений;

- взаимодействие между Академией национальной обороны Польши и Бельгийским Королевским высшим Институтом обороны.

Военное сотрудничество Польши с Испанией начинается в 1990 году, когда подписывается двусторонняя Декларация об интенсификации сотрудничества вооруженных сил обоих государств. Главные направления сотрудничества:

- обмен визитами на уровне министров обороны и начальников Штабов вооруженных сил;

- сотрудничество между департаментами кадров министерств обороны обоих государств и военными ВУЗами;

- взаимодействие по содействию реализации положений Договора по ограничению конвенциональных вооружений в Европе.

В 1996 году создается испано-польский Объединенный комитет по вопросам двустороннего военного сотрудничества.

Польско-британское военное сотрудничество начинается в 1995 году и охватывает следующие сферы:

- консультации по военно-политическим вопросам;

- сотрудничество по вопросам организации работы штабов различных уровней и по вопросам военного образования;

- предоставление польских полигонов для проведения учений частей и подразделений вооруженных сил Великобритании.

В 1995 году начинается и военное сотрудничество между Норвегией и Польшей, охватывающее:

- постоянные консультации по военно-политическим вопросам;

- взаимодействие между польскими и норвежскими частями Норвежско-польской бригады сил СФОР на территории бывшей СФРЮ;

- сотрудничество с международной рабочей группой, оказывающей поддержку странам Балтии в создании их военного потенциала.

В 1996 году подписано Соглашение о сотрудничестве между министерствами обороны Польши и Италии. Направления сотрудничества охватывают:

- проведение совместных военных учений;

- сотрудничество по научным и техническим вопросам, организуемое при посредничестве итало-польского Объединенного комитета по вопросам военных технологий и военной промышленности;

- сотрудничество в рамках программы «ПРМ».

Сотрудничество Польши с Канадой, Турцией, Грецией и Португалией в рассматриваемый период носит рабочий характер и охватывает взаимные консультации руководящего состава министерств обороны, подготовку военных наблюдателей для миссий по поддержанию мира, обучение персонала.

На развитии военного сотрудничестве Польши и США стоит остановиться подробнее, поскольку Варшава обозначила Вашингтон в качестве своего стратегического партнера, уже задолго до своего вступления в Североатлантический альянс. В 1991 году США и Польша подписывают межправительственное соглашение о военном сотрудничестве. Формируются две рабочие группы, - Двусторонняя рабочая группа (Bilateral Working Group) и Межправительственная рабочая группа (Intergovernmental Working Group), занимающиеся решением политических и военных вопросов и координацией военного сотрудничества. Развитие военного сотрудничества с США предусматривало:

- проведение двусторонних военных учений;

- проведение многосторонних военных учений в рамках программы «ПРМ»;

- решение вопросов военной совместимости (Mil-to-Mil) в рамках созданной для этого команды Joint Contact Team Group;

- взаимодействие в вопросах управления обстановкой воздушном пространстве.

Еще до принятия НАТО официального политического решения о расширении альянса, США обеспечили создание унифицированной системы контроля воздушного пространства стран Вышеградской группы (Польша, Венгрия, Чехия), как предпосылки для последующей интеграции этих стран в систему противовоздушной обороны НАТО. Напомним о том, что в 1993 году, т. е. к моменту появления декларации стран Вышеградской группы, провозгласившей их стремление присоединиться к Североатлантическому альянсу, в самом НАТО, относительно перспектив расширения альянса существовали три различных подхода.

Великобритания возражала против расширения, Германия, желавшая «отодвинуть» от себя границы альянса на Восток, расширение поддерживала, а Франция предлагала установление переходных этапов и «модификацию отношений», понимая под этим возможность введения ассоциированного членства или иного статуса для будущих натовских партнеров. Определяющим, как всегда, оказался голос США, выдвинувших, в рамках НАТО, инициативу в формате программы

«Партнерства ради мира». Принятие альянсом 11 января 1994 года этой американской инициативы обеспечило Вашингтону практически беспроигрышный вариант для реализации своих геополитических устремлений и продвижения национальных интересов. С одной стороны, в случае принятия альянсом решения о дальнейшем расширении, программа «ПРМ» становилась универсальным рабочим механизмом по подготовке кандидатов и предварительной кастинговой площадкой для будущих натовских неофитов. С другой стороны, в случае создания неопределенности с перспективами расширения альянса, «ПРМ» обеспечивала Вашингтону условия для независимой от натовских настроений, полноценной геополитической экспансии в постсоветское пространство (в первую очередь, в форме военного присутствия) на основе развития двусторонних связей.

Очевидно, в контексте развития военно-политической обстановки на постсоветском пространстве после самороспуска Варшавского Договора и развала СССР, можно говорить о двух встречно-параллельных и, в некоторой степени, автономных процессах. В рамках одного из них Западом и с помощью Запада решались «технические» вопросы предстоящей интеграции потенциальных кандидатов в Североатлантический альянс. Важнейшие из них, - подготовка новых политических и военных элит, решение вопросов военной совместимости, реформирование вооруженных сил, предварительное политическое и дипломатическое сопровождение намерений по созданию новой или модернизации существующей военной инфраструктуры. В целом, создавалась благоприятная обстановка (среда) для формирования и накопления рисков военной безопасности России.

В рамках другого процесса Запад, и главным образом, - Вашингтон, осваивал «новый театр» и решал задачу своей собственной военно-политической и военной «интеграции» в постсоветское пространство, закрепляя и наращивая, а отнюдь не сокращая, таким образом, свое военное присутствие на Европейском континенте. Одновременно США, в т. ч. и действуя «через формат» НАТО, обеспечивали (и продолжают обеспечивать) себе создание условий для максимально эффективной нейтрализации российского силового потенциала. «Сотрудничество» же США, Европы и Польши с Россией в описываемый период имело большей частью форму перманентного давления на Москву с целью максимального форсирования процесса вывода из Центральной и Восточной Европы, а также, Балтии, группировок российских (бывших советских) войск.

Сразу по завершении процесса вывода российских войск на Западе и в среде потенциальных кандидатов в НАТО зазвучали голоса о возникшем в Центральной и Восточной Европе, а также в Балтии некоем «вакууме безопасности», якобы несущем угрозу «европейской стабильности». Фантомная угроза, само-собой, устранялась лишь принятием всех «перепуганных вакуумом» в альянс. Наспех сочиненные «мотивировки» Запада несли следы определенной концептуальной непоследовательности, ибо позволяли считать, что форсированно изгнанные из Европы российские войска возникновению помянутого «вакуума» как-то препятствовали и поддержанию стабильности способствовали. С другой стороны, все эти нарочито показные страхи будущих натовских неофитов, выдвигались на щит на фоне громких западных заявлений о том, что США и НАТО более не рассматривают Россию как военного противника. И, даже, где-то, считают ее «стратегически партнером».

Польша с готовностью «интегрировалась» в НАТО и позволила Соединенным Штатам «модернизировать» себя в военной сфере, хотя никаких реальных причин для этого не было

Объективной основой для оценки возникающих «на польском направлении» рисков военной безопасности России должен стать анализ направленности и динамики интеграции Варшавы в долгосрочные политические и военные планы Вашингтона на Европейском континенте в целом, и постсоветском (особенно вблизи российских границ) пространстве, в частности. Вероятность же и сроки возможной трансформации этих рисков в реальный, несущий военную угрозу национальной безопасности России потенциал должны оцениваться по реально достигнутой и непрерывно отслеживаемой степени (глубине) этой интеграции.

В созданной в Ираке американцами польской оккупационной зоне интересы США охраняли только полторы тысячи польских военнослужащих. Остальных рекрутировали в других странах. Причем, за американский счет.

Польша стала страной-членом НАТО в марте 1999 года и уже в апреле этого же года как полноправный участник Организации Североатлантического договора принимала участие в работе полувекового «победного» саммита альянса в Вашингтоне. Там же, уже при участии неофитов – Польши, Венгрии и Чехии, была принята новая стратегическая концепция НАТО. «Новизна» последней заключалась в том, что альянс, сохранивший после самороспуска Варшавского Договора и развала СССР, все, зафиксированные в тексте Североатлантического договора цели и принципы своей деятельности, и оставаясь, таким образом, последним реальным реликтом «холодной войны», провозгласил себя не только военным оборонительным союзом, но и организацией обеспечения глобальной безопасности и стратегической стабильности.

Продекларированная концептуальная трансформация, «логично» влекла за собой принятие двух кардинальных решений. Во-первых, - выход НАТО за пределы «традиционной зоны ответственности» (обороны собственной территории) в вопросах применения военной силы. Во-вторых, - проведение политики «открытых дверей» (неограниченного и постоянного расширения в зону постсоветского пространства и в направлении российских границ) с целью заблаговременного создания максимально благоприятных условий для наиболее эффективного применения альянсом военной силы, в первую очередь, против ослабленной «до приемлемого уровня» России. Таким образом, последовавшие за вступлением Польши в альянс, заявления некоторых представителей польского руководства, - «мы не повернемся спиной к России» («НВО» №007 (130) от 26 февраля 1999) звучали весьма странно. Ибо ко времени их произнесения, Варшава уже по меньшей мере десять лет «активно стояла» спиной к Москве.

Обеспечивая процесс вхождения страны в Североатлантический альянс, правительство Польши приняло Программу интеграции Вооруженных сил в НАТО и их модернизации до 2012 года. Как показало последующее развитие событий, «интеграционная» компонента упомянутой программы в контексте достижения практических результатов явно выделялась своей приоритетностью и доминировала над «модернизационной». И это не удивительно, ведь основой силового потенциала НАТО являлся и остается претерпевающий комплексную «революционную трансформацию» военный потенциал США, а посему, все вопросы заблаговременного создания благоприятных условий обстановки для его максимально эффективного использования имеют приоритетное значение и решаются в духе вашингтонских подходов. Последние же, опираются на американскую стратегию глобального военного присутствия и ее составную часть – Глобальный план перебазирования, реализуемый с целью ограничения возможностей влияния геополитических конкурентов Вашингтона в регионах планеты, жизненно важных для обеспечения американских национальных интересов. Напомним, что на постсоветском пространстве и в Европе, таковым для США является Россия.

Разумеется, в контексте нейтрализации стратегического потенциала ведущих геополитических и военных конкурентов, а также стран, бросающих амбициям США «региональные вызовы» (Иран, Венесуэла, Беларусь и пр.), реализация Глобального плана перебазирования подчинена и решению такой, чисто военной задачи, как обеспечение возможности нанесения по ним внезапного первого массированного удара. Таким образом, основы для формирования среды возникновения рисков военной безопасности достаточно ясны. Остается лишь относительно Польши проиллюстрировать сказанное конкретными примерами и напомнить о том, что Вашингтон со времени начала «холодной войны» и до сегодняшнего дня, несмотря на весь калейдоскоп непрерывно сменяющих одна другую «стратегических концепций», в обеспечении своей национальной и военной безопасности, по сути, руководствуется всего лишь двумя доктринами. Сталинской, советской, довоенной доктриной – «бить врага на его территории и малой кровью». И гитлеровской доктриной «блицкрига» - внезапного нападения на выбранную жертву, без предварительного, официального объявления войны...

Как уже было отмечено выше, «интеграционная» часть польской Программы интеграции Вооруженных сил в НАТО и их модернизации до 2012 года выделялась явной приоритетностью над «модернизационной» компонентой. Соединенные Штаты и НАТО последовательно и целеустремленно формировали обстановку и создавали инфраструктуру, для своей военной «интеграции» в постсоветское пространство, в направлении российских границ. На Пражском (2002 год) саммите НАТО было принято решение о «приглашении» в альянс семи новых государств, в т. ч. трех бывших советских республик, ставших «странами Балтии». Уже в марте 2003 года США и НАТО начинают процесс интенсивных консультаций с союзниками и партнерами в Центральной и Восточной Европе и потенциальными кандидатами в альянс, по вопросу размещения на их территории новых военных баз НАТО.

В принципе, проведение этих консультаций было одним из практических мероприятий, направленных на реализацию инициативы Вашингтона, выдвинутой двумя годами ранее. Последняя предусматривала размещение дополнительных американских сухопутных и воздушных военных баз, а также военно-медицинских центров на территории стран – новых членов НАТО. По сути, речь шла о реализации на европейском направлении элементов оборонной стратегии Дональда Рамсфелда 2002 года, известной под обозначением «1-4-2-1».

Министр обороны Польши Ежи Шмайдзиньский активно поддержал инициативу НАТО по размещению на польской территории военных баз США. Таким образом, в контексте рисков и угроз военной безопасности России на Западном направлении обеспечения военной безопасности понятия «военная база НАТО» и «военная база США» можно считать синонимами. Одну из авиабаз НАТО планировалось разместить в Бяла Подляска, в 30 км от Бреста. Еще одну базу США предполагалось дислоцировать в Минской мазовии, в 100 км от границы Польши и Беларуси. Третья планировалась к размещению в Повидзе, в центральной части Польши. Отметим, что во всех упомянутых польских городах уже имелись военные аэродромы. На четвертой базе, в Свентошове, предполагалось разместить подразделения сухопутных сил США и бронетанковые подразделения.

Интеграция США и НАТО в постсоветское пространство, естественно, требовала в первую очередь приведения с соответствие с требованиями стандартов НАТО инфраструктуры польских вооруженных сил. Поэтому уже в сентябре 2003 года руководство НАТО принимает решение об инвестировании до 2008 года 550 млн. евро в модернизацию военной инфраструктуры Польши. Указанные средства главным образом предназначались для модернизации семи военных аэродромов, двух портов и пяти баз обеспечения.

К концу 2003 года, альянс перечислил Польше 79 млн. евро из вышеуказанной суммы, которые были направлены на предварительное создание и развитие натовской инфраструктуры, обеспечивающей, в последующем, успешное применение коалиционных натовских (или американских) войск, сил и вооружений. Конкретно - на строительство трех новых радарных систем и модернизацию военно-морской базы Гдыня. Автор полагает необходимым сделать акцент на вышеупомянутом обстоятельстве, поскольку ряд отечественных экспертов, в оценке военных рисков и угроз, исходящих военной безопасности России с европейского (польского) направления, до сих пор руководствуются отжившими свой век подходами прошлого столетия. В частности, утверждается о «надуманности страхов» об исходящей от расширения НАТО в сторону российских границ (и расширения вообще) военной угрозе национальной безопасности России, поскольку на данный момент на территориях новых членов альянса никакого наращивания основных видов вооружений (танки, артиллерийские системы и пр.) не наблюдается.

Дата добавления: 2015-08-28