История полностью вымышленная. 12 страница

- Ты очень красивый…, все время хочется смотреть… Не могу видеть, как ты мучаешься. - Саша наконец-то заглянул мне в глаза. В них читалась бесконечная доброта и испуг одновременно. Мне нравилось чувствовать такую власть над ним. Это вливало в меня новую кровь. Оттолкни я его сейчас, и он немедленно уйдет. Но мне этого не хотелось. Мне хотелось, чтобы во мне нуждались. Чтобы сгорали от страсти, чтобы меня любили.

Я, смотря ему в глаза, положил свою ладонь на его ширинку, и он испуганно дернулся.

-Ну? Ты же этого хотел? – спросил я.

Он изменился в лице, дико покраснел, но не сдался. Трясущимися руками начал расстегивать мой ремень. Шеки у него стали цвета переспелого помидора, даже пошли пятнами.

-Саша, стой, - прошептал я. –Стой, я сказал. Что ты творишь?

Саша поборол пряжку. Я решил это прекратить. Поигрались и хватит.

-Ну? Ты что, серьезно? – спросил я.

-А ты что - нет? – проговорил он, едва дыша.

У него было такое лицо, что мне стало не по себе. Он был совершенно серьезен. Я понял, что влип. Я-то мог контролировать себя, и вовсе не думал о том, чтобы заходить так далеко. Впрочем, ладно, ничего нового. У него это первый раз с таким как я. Пусть лучше со мной.

- Только без глупостей. Я тебе помогу. - спокойно сказал я.

Я положил руки ему на бедра. Потом, не спеша, расстегнул молнию на джинсах. Он был горячий. Едва я прикоснулся, как Сашу повело, он схватил меня за руки.

-Костя, не надо!

-Не хочешь, чтобы я тебя трогал?

-…..

-Расслабься.

Он был сильно взволнован, растерян и напуган. Молчал. Я же устал. Я вытер руки об свою рубашку, толкнул Сашу на диван, дотянулся и выключил свет. Потом пристроился рядом и обнял его руками и ногами.

- Не волнуйся. Все хорошо. – прошептал я и быстро заснул.

Мне приснился старый яблоневый сад. Стояла осень, было раннее утро. В воздухе висел густой прохладный туман, перемешанный с дымом. Деревья были желтыми, верхушки их растворялись в тумане. Трава сникла и местами посерела, уже начала сохнуть. Стволы были толстые, мокрые и шершавые на ощупь. Повсюду валялись зеленые и красные яблоки, я старался не наступать на них. Я не спеша шел куда-то. На лицо и руки мне цеплялись тонкие невидимые влажные паутинки. Из тумана то и дело выступали ветки. Я их отодвигал и шел дальше.

Мне было спокойно. И был очень приятен запах этого влажного дыма. Я чувствовал прохладу. Вокруг царила тишина.

Впереди показался старый деревянный мостик с перилами. Он был кое-как сколочен из толстых палок, и был выгнут дугой над небольшим, заросшим травой ручьем. Я ступил на этот мостик и посмотрел вниз. Вода журчала, но ее практически не было видно. Так, кое-где мелькали темные струйки. Мне стало необыкновенно хорошо и спокойно. Это было прекрасное место. Во сне я пытался вспомнить, где же я нахожусь. Я решил пройти дальше через мостик, но вдруг услышал стук.

Я открыл глаза. За окном было светло и ясно. Уже день. Я лихорадочно начал соображать, какая же у меня смена. Вторая, слава небесам. Значит, на работу не проспал. Тут снова раздался стук. Стучали в дверь. Я приподнялся на диване. Саши не было рядом.

Щелкнул дверной замок. Саша, видимо, открывал кому-то. Я решил тоже выйти, посмотреть, кто же это, но обнаружил, что на мне нет ничего, кроме трусов. Рыская глазами в поисках брюк, я неожиданно услышал Настин голос. Это было как удар молнии. Она здесь! Я застыл.

-Что ты здесь делаешь? – тихо сказала она.

Услышав это, я быстро вскочил с дивана.

- Он мой. Так что уходи. – произнес Сашин голос.

Раздался шорох и быстрый стук каблуков. Хлопнула дверь.

Я снова сел на свой диван. Кошмар продолжался. Появились новые участники.

Саша незаметно возник в комнате. Я повернул голову, и молча посмотрел на него. Он был голый, лишь на поясе болталось зеленое полотенце. Значит, был в ванной, когда она пришла. Она все поняла. Это было ужасно.

-Зачем ты это сделал? – спросил я.

Он не ответил. Просто смотрел на меня во все свои глаза. Без какого-то ни было выражения.

Я поднялся, подошел к нему и толкнул его в грудь.

-Я спрашиваю, зачем ты это сказал? Хотел получить от меня по морде? С чего ты решил, что я твой? Ты еще глупый ребенок, и ничего не понимаешь. Я тебе не игрушка. Зачем ты ей это сказал?

Не дождавшись ответа, я указал ему на дверь.

-Уходи. Немедленно.

Саша не спорил. Он так же молча оделся, и поглядывал на меня, застегивая кнопки на своей куртке. Через чур долго…

-Костя…

-Саш, не надо. Сейчас тебе лучше уйти. Оставь меня одного. Мне нужно подумать.

Я сидел на своем диване, укрывшись пледом, и не смотрел на него.

-Я просто хочу сказать, что ты можешь на меня положиться. Во всем. Ты сам будешь решать, с кем тебе быть. Но я…помнишь, что я сказал вчера? Это правда. Прости меня, Костя. Я, правда, решил, что после этого… мы вместе.

Я только закрыл глаза. Какой же он глупый!

- Может быть, ты тоже сможешь полюбить меня! – выпалил он.

Я повернул к нему свое лицо. Он вздрогнул, видимо, испугавшись моего взгляда.

Он ушел, и я остался один.

День на работе прошел крайне монотонно. Тянулся бесконечно, как жвачка. Я закончил смену, сдал кассу, купил домой кое-что из продуктов. Было уже очень поздно, одиннадцать вечера. Сейчас побыстрее в постель и баиньки. Мне хотелось только этого, мозг практически спал.

Я переоделся и вышел на улицу. Людей – ни души, транспорт почти не ходит. Я дошел до остановки, надеясь на чудо. По асфальту мела поземка. Вчерашняя слякотная каша на тротуаре была скована морозом и громко хрустела под ногами. Зима в этом году была какая-то неуютная и неприкаянная. То мороз, то оттепель. Я посильнее натянул шапочку.

Подъехала припозднившаяся маршрутка. Я быстро нырнул в светлый теплый салон. Руки свело от холода, перчатки не грели.

Пока ехал домой, отогрелся. Вышел на своей остановке. На улице не было даже бродячих собак. Обычно, в теплое время, они сновали ночью между домами, громко лаяли и мешали спать. Светофор уже не работал, мигал желтым. Я быстро перешел через дорогу.

Оказавшись на тротуаре, я поскользнулся, но удержался. Чуть не упал. Весь тротуар был покрыт бугристой, скользкой коркой льда и снега. Пришлось идти осторожнее.

Краем глаза я заметил, что от дома, мимо которого я проходил, отделились три тени. Какие-то парни. Они оказались позади меня. На всякий случай я насторожился. Они шли молча и следом за мной.

Я свернул за угол. Они тоже. Улица была совершенно пуста, хоть бы кто-нибудь вышел прогулять свою собаку. Они меня почти догнали, я понял это по хрусту, который оглушительно громко раздавался за моей спиной. Мне стало страшно, я понял, что они нарочно идут за мной.

Меня крепко схватили за плечо. Я ждал нападения, поэтому резко развернулся и заехал локтем в лицо первому из них. Он бросил меня и отступил, но двое других тут же свалили меня на землю. Я сильно ударился плечом. Тут же мне врезали ногой в живот. Я задохнулся. Они быстро схватили и молча, волоком, потащили меня во двор, за гаражи. Отбиваться и кричать я не мог, нечем было дышать, только выворачивался изо всех сил. Меня бросили на землю, спиной, к железной стене. Я услышал звонкий гул тонкого металла. Было очень темно. Кто-то из них чиркнул зажигалкой и поднес ее к моему лицу, обжигая мне кожу. Задыхаясь, я увидел только, что лицо ближайшего ко мне подонка скрыто под черной маской. Только светились прорези для глаз. Это был просто ужас. Я понял, что, возможно, не выживу.

Он кивнул и убрал огонь, и тогда они молча, как по команде, принялись бить меня ногами куда попало. Я закрыл руками голову. Удары наносили все трое одновременно, беспорядочно. Они мешали друг-другу, наскакивая на меня, я вжимался спиной в железную стену, пытаясь закрыться. Чтобы защититься, я подтянул колени к животу. Тогда кто-то из них схватил меня за голову. С меня слетела шапочка и осталась у него в руке. Он снова схватил меня, уже за волосы и выволок на дорожку. Я уткнулся носом в лед. Снова посыпались удары. Уже ничего не соображая, я схватил кого-то за ногу. Видимо, он потерял равновесие и упал.

-Блядь, ссука, он еще цепляется. – услышал я.

Они остановились.

-Сними с него пальто.

-Да на хуя?

-Снимай.

Кто-то протянул ко мне руки, чтобы перевернуть. Я собрал силы, схватил его за кисть и резко дернул. Он упал.

-Да, ты заебал, пидор!

Нога со свистом влетела мне под ребра. Я услышал хруст. Упал на спину.

-Кончай уже. Валим.

Меня схватили за волосы, приподняли, и с размаху ударили головой о землю.

6.

Реанимация. Я пришел в себя. Светло, режет глаза. Усталый молодой врач надо мной. Блондин. Смотрит серьезно.

-Сколько пальцев?

Язык не слушается. Кое-как, со скрипом говорю:

-Три.

-Хорошо. Ты Константин?

Я киваю головой.

-Отдыхай.

Я послушно проваливаюсь в сон. Черный, глубокий и вязкий.

Меня трогают, колят, что-то клеят ко мне. Боли я не чувствую, только холод и тепло.

-Смотри-ка, какой мальчик красивый.

-Новиков? Ага.

-Давно поступил?

-Маш, капельницу ставь. Харе пялиться.

Мама укладывает меня спать. Уютно кутает одеялом. Я не хочу ее отпускать, цепляюсь за руку, тащу к себе ее нежную, теплую ладонь. Она смеется. Она оставляет дверь приоткрытой, они с папой негромко разговаривают. Ко мне из их комнаты льется желтый свет. Я хочу к ним, и одновременно хочу спать. Засыпаю.

Я сижу на кровати и смотрю, как в меня капает какой-то раствор. Общая палата. Возле меня мужик с переломом, напротив - с сотрясением мозга. Я - самый тяжелый. По за мной бегают врачи и медсестры. Я все никак не оклемаюсь, начались жуткие боли в голове и во всем теле. Приходил следователь, я не смог говорить, стало плохо.

Да, я буду писать заявление. Если вы хотите.

Лицо цело, и зубы тоже, что удивительно. Но закрытая черепно-мозговая. Это самое серьезное. Сломана правая рука, два раза, со смещением. Мне сделали операцию. Три ребра тоже сломаны. Остальное – мелочи. Меня спасло зимнее пальто и толстый свитер, смягчившие удары. Внутренние органы целы.

Папа плачет, Наталья гладит меня по руке. Лерка испуганно смотрит на меня. Они приходят каждый день, все вместе.

Я никого не жду. Мне все равно.

Болит голова, от еды тошнит. Я отказываюсь от всего. Лечащий врач сердится.

Я живу в больнице уже шесть дней и нравлюсь молоденькой блондинистой медсестре. Она иногда приходит поговорить. От разговоров я быстро устаю, начинает болеть голова. Лечащий врач психует. Я почти все время сплю.

Мне снятся сны, стоит только закрыть глаза. Что-то из раннего детства всплывает в памяти. Когда болит голова, то меня качает, как на волнах. Начинается тошнота. Меня таскают на МРТ, колят уколами и капельницами. Делают перевязку руки. Грудь туго забинтована, к ней крепко примотана поломанная рука. Я нахожусь как в полусне. Кажется, кто-то приходил с работы, когда я спал. Не помню.

Левой рукой на мобильнике я набираю Настин номер. Я все еще думаю о ней. Отвечает кто-то другой. Это ее мама. Голос у нее срывается. Настя в больнице, наглоталась таблеток, хотела покончить с собой. Это я виноват, будь я трижды проклят. Я роняю телефон, и из носа у меня хлещет кровь. Снова реанимация.

Спустя еще неделю, мне стало немного лучше. Я даже начал бродить по коридору. Саша, как дурак, не уходил из больницы до тех пор, пока его не выгоняли силой. Я стал пользоваться Сашей, как передатчиком. Он узнавал мне последние сведения о Насте. С ней все нормально, желудок промыли, папа отмазал от психушки. Они готовились срочно ехать куда-то за границу, для поправки ее здоровья.

Саша смотрел на меня, как теленок, огромными непонимающими глазами. Он все еще боялся, что я могу умереть. Меня это бесило. Он водил меня в туалет под ручку, надевал мне теплые носки, умывал и расчесывал волосы. Поил из чашки, кутал одеялом. Мужики, соседствующие со мной в палате, с нами не общались. Они смотрели на нас, как на пидоров. Это читалось в их лицах. «Очень приятно, мы они самые и есть.» - хотелось сказать мне.

Мне абсолютно, совершенно, глубоко на все наплевать.

Холодные больничные белые коридоры. Звонкий кафель на полу. Тощие пальмочки и старые советские кресла в комнате для прогулок. Тишина в час обхода. Шатающиеся больные в длинных халатах и пижамках, подыхающие от скуки. Суровая больничная еда. Еле-еле капающий, едва теплый душ. Блин, как вообще можно нормально почистить зубы левой рукой? При том, что еще и голова кружится, как будто я на каруселях.

-Давай, я тебе их почищу.

-Блядь, Саша, ты охуел? Отъебись, пожалуйста.

Я тогда крыл его матом по поводу и без. Я постоянно срывался и шипел на него. Мне казалось, я его ненавижу. Один только взгляд на его постоянно встревоженное лицо, выводил меня из себя. Он не обращал на это внимания. Оказалось, что врачи объяснили ему, что моя агрессия, это последствия травмы головы. Видимо, так и было, ведь я никогда в жизни не был таким злым.

Сашка чувствовал себя виноватым. Он мучился этим и обрушил на меня цунами заботы и внимания. Гладя меня по гипсу на руке, он едва не плакал. Притащил мне свой драгоценный ноутбук с кучей фильмов, лишь бы я не скучал. Таскал из магазина какие-то невообразимые деликатесы. При одном взгляде на него, мне хотелось куда-нибудь скрыться.

Когда у меня, спустя неделю, внезапно начало падать зрение, он едва не сошел с ума. Как будто, это ему грозила слепота. Меня отвели к окулисту. Травма головы дала осложнение на глаза. Теперь я буду вынужден носить очки от близорукости. Заебись.

Саша заказал их по рецепту в ближайшей оптике. Принес мне их через два дня в гладенькой черной коробочке. Я достал эти очки и надел. В голове сразу прояснилось, а противоположная стена приобрела четкость. Я даже увидел трещины в голубой штукатурке.

-Оправа модная, я долго выбирал. Тебе очень идет, - сказал Саша.

-Да плевать мне, какая у них оправа.

-Не злись, пожалуйста, тебе вредно.

-Саша, иди ты на хрен.

Все наши разговоры с ним заканчивались примерно так.

Меня проведывали однокурсники, несколько раз приходили Илья и Димка. Сидели у моей кровати грустные и злые, проклиная уродов, отделавших меня. Когда они приходили, Саша прятался.

Меня спасла чужая собака. Питбуль, по кличке Слон. Хозяин тренировал Слона ночью возле дома. Собака услышала возню у гаражей и прибежала на место драки. Мои недоубийцы поняли, что сейчас подоспеет хозяин этого хищника. Он вполне мог бы скомандовать «фас» этим железным челюстям. Они быстро ретировались, едва не размозжив мне напоследок голову.

Хозяин Слона, крепкий мужчина средних лет, приходил проведывать меня вместе с женой. Он рассказал, как вызвал скорую и боялся трогать меня, думая, что у меня может быть сломан позвоночник, или еще чего. Уродов этих он не видел. Я записал его номер, думая отблагодарить после за свое спасение.

Саша суетился, застилая мне постель чистым домашним бельем, а я стоял у окна и смотрел на улицу. Больничный двор был пустым. Только старая машина скорой, отслужившая, по всей видимости, свое. Да какая-то деревянная сараюшка, обсыпанная со всех сторон горами снега.

Я думал о Насте. Почему она это сделала? Неужели из-за того Сашиного явления перед ней в полотенце? Но она ведь была так отрицательно против меня настроена. И казалась такой решительной, пусть сильно расстроенной, но все же уверенной в том, что я моральный урод, и не стою ее внимания. Или это его слова так подействовали на нее? Добили окончательно. Она все-таки любила меня, раз в какой-то момент решила, что не хочет жить без меня.

Но больше всего меня мучил вопрос, зачем она приходила. Что она хотела мне тогда сказать?

Конечно, ни звонить, ни писать, ни, тем более, встречаться нам сейчас нельзя. Должно пройти время. Пусть едет за границу, отдохнет.

Мне было бесконечно жаль ее.

-Костя, пойди, приляг.

Думает ли она сейчас обо мне?

-Костя, ты уже давно на ногах.

Хорошо, что ее вовремя обнаружили, как бы я жил, если бы с ней что-то случилось. Даже подумать страшно. Родители теперь глаз с нее не спустят. Это очень хорошо, пусть будет под присмотром.

-Костя, тебе нужно отдохнуть.

Я развернулся, и влепил ему пощечину. Вот ведь достал! Звук был такой звонкий, что разлетелся по всему длиннющему пустому, в обеденный час, коридору.

Из соседнего кабинета высунулась дежурная медсестра.

-Что у вас тут происходит?

-Света, да не обращай внимания. Девочки ссорятся, - ответил проходивший мимо дядька. Мой сосед.

-А-а, - с улыбкой протянула она, и скрылась.

Саша так и стоял, держась за щеку. Меня внезапно пробило на дикий хохот. Я просто не мог остановиться, ржал, как сумасшедший, от слабости прислонившись к стене. Мне было больно, особенно руке, но смех не прекращался. Я даже передохнуть не мог нормально, тут же прыскал снова. Не знаю, сколько это длилось.

Медсестра окончательно вышла из дежурки. Она стала напротив, сурово глядя на меня. А я все смеялся.

-Новиков, мне вызвать психиатра? Что с вами? Ей-богу, я за успокоительным. - Она направилась за лекарством. Саша бросился ей наперерез.

-Не нужно, это у него нервное. Сейчас пройдет. Не надо ничего ему колоть.

-А ты, кто, доктор? Я сама вижу, что нервное. Его нужно успокоить. Он не должен так смеяться, у него травма головы.

-Я сам его успокою.

Саша взял меня под руку и отвел в душевую. Набрал в ладони горсть холодной воды и плеснул мне в лицо. Меня тут же отпустило.

Саша придвинул меня к стене, как манекен. Потом встал напротив и уперся в меня своими коленками. Ладонями обхватил меня за голову, убирая с моего лица мокрые волосы.

- Костя, ты чего ржал?

Я молча пялился на него.

-Если ты свихнешься, я буду любить тебя еще сильнее…хотя куда сильнее? …Ты не веришь мне? Почему? Потому, что мне всего восемнадцать?

Я облизал свои пересохшие губы.

-Зачем тебе это нужно? Придурок. Иди, и живи нормально. Оставь меня в покое.

-Нет.

-Пожалеешь, кретин. Среди таких людей нет счастливых.

-Я таких знаю. Потом познакомлю. Они мои друзья.

Я замолчал. Что еще ему можно сказать? У него на все найдется ответ.

-Время посещений закончилось, вали домой, - прошипел я.

-Хорошо, - ответил он. Взял меня ладонями за скулы, приподнялся и поцеловал. Саша был немного ниже меня ростом. – Я завтра приду. Береги себя.

7.

Я никому не сообщил о дне выписки. Нарочно. Я зашел в магазин у своего дома, и купил два больших пакета продуктов. Правда, катая по магазину тележку, я не подумал о том, как буду нести все это одной рукой. Пришлось просить помощи у посторонних. Двое мне отказали, но третий, суровый дядечка, донес мои пакеты до квартиры и категорически отказался брать деньги.

Оказавшись дома, я закрылся изнутри. Поставил заглушку на дверной замок, чтобы его нельзя было открыть ключом снаружи.

Было начало марта. Погода еще стояла зимняя, никакого намека на весну. Пейзаж, видимый из окна моей кухни, не изменился: те же машины, вросшие в сугробы, деревья и лавочки. Серый, затоптанный снег. Я тщательно осмотрел весь двор.

Потом решил умыться и забрел в ванную. Внезапно испугался. Так, что даже вскрикнул.

В больнице вообще не было зеркал. А в ванной у меня висело большое, широкое зеркало. Я просто не узнал себя и испугался, увидев чужого человека. Волосы у меня отросли так, что челка закрывала пол лица. Таких длинных волос у меня еще никогда не было. Они вились крупными волнами, пробор был немного сбоку, скулы были ими прикрыты. Сашка меня так причесывал, гад. На носу у меня были очки, заказанные им же. Оправа была черной и тонкой. В них я был совсем другой. Как будто взрослее. Лицо казалось еще более тонким и каким-то экзотическим. Необычно. Очки эти мне действительно очень шли. Ну, а в остальном… глаза запали, губы потрескались, щеки ввалились. Почти месяц в больнице, это вам не шутки.

Кое-как умывшись одной левой, я вернулся на кухню. Распихал все по холодильнику и отправился спать.

Меня разбудил оглушительный, тревожный стук в дверь. В нее прямо-таки барабанили.

Лежа на спине, я занялся пересчетом крохотных завитушек на белых плитках, которыми был оклеен потолок. Дошел до семидесяти восьми. Затрезвонил мобильник. Вставать было лень. После третьего звонка, я, наконец, кое-как поднялся и достал орущую маленькую дрянь из-под дивана.

Звонила Наталья.

-Костя! Мы тут с ума все сходим! Где ты?!

- Гм…дома.

-Как дома?! Мы у твоей двери уже пол часа, стучим тебе!

Я услышал голос отца. Он забрал у жены телефон.

-Костик, открывай.

Я молчал.

-Костик!

-Ты точно с ним говорила? - спросил отец у Натальи. И снова в трубку:– Костик, ты дома?

-Со мной все в порядке. Я сейчас хочу отдохнуть и побыть один. Приходите завтра, ладно пап?

-Открывай дверь!

Я нажал на сброс. Вот именно сейчас я совершенно ни в ком не нуждался. Раньше – да. А теперь уже нет.

Телефон я отключил. Они еще немного постучали и ушли. Отец знал мой характер.

Быстро стемнело. Я все лежал в темноте и думал, думал. Потом начало сдавливать виски. Я чем-то накрылся и заснул.

Проснулся рано утром. Едва рассвело, за окном шумел транспорт. Было так тепло и уютно оказаться дома, а не в больничной палате. Я решил никуда не ходить. Меня давно ждали участковый и следователь, но я на все забил. Снова заснул, и проснулся уже ближе к обеду. Вставать не хотелось. Я так и лежал в джинсах и белой рубашке. Правая рука в гипсе, на груди.

Батарейка в настенных часах села и они стояли. Я нащупал под боком телефон и включил его. Посыпались сообщения: «Звонил Саша», от Илюхи: «Костик, ты уже дома?», «Звонил Саша», от Лерки: «Костя, позвони родителям», от Славки: «Костян, я к тебе в среду заскочу, будешь дома?», «Звонил папа», от одногруппницы: «Костя, как твои дела? Мы волнуемся», от Саши: «Почему ты ничего не сказал о том, что тебя выписали? Я к тебе зайду, ладно?».

Я бросил телефон и пошел умываться. Долго рассматривал себя в зеркале. Нет, в парикмахерскую тоже не пойду.

Переодеваться было тяжело. Я кое-как натянул на себя футболку и домашние брюки. Интересно, а как я буду подстригать себе ногти? Пальцы правой руки уже немного шевелились. Может, через неделю я уже смогу держать в ней ножницы.

Вечером ко мне пришла целая толпа народу. Папа, Наталья, Саша и Илья. Я даже к двери не подошел. Они стучали, звонили мне, кричали на лестничной площадке и ругались с соседями. Я так и не открыл.

Спустя четыре дня, я заметил во дворе черную Сашину машину. Она стояла, сверкая новенькими фарами, прямо под моими окнами. Он меня караулил. Напрасно. Я вообще больше не собирался выходить на улицу, пусть ждет, сколько влезет. Я пил чай и смотрел на него. Саша иногда выходил из машины и курил. Я еще ни разу не видел его курящим. Он топтался на месте, бросал окурки себе под ноги. Под вечер он уехал.

Я знал, что со мной происходит. Это был мой личный протест. Против насилия над несовершеннолетним подростком и хитрости. Против водки и алкоголизма. Против лжи лучшим друзьям и страха показаться им на глаза. Против невыносимой, трудной юности и зависти к мальчишкам, бездумно гоняющим во дворе мяч. Против дикого одиночества в пустой квартире. Против тупой, бессмысленной и однообразной, вытягивающей все силы, работы. Против недоверия, эгоизма и черствости. Против убийств.

Это была моя собственная тихая забастовка, о которой никто не знал. Просто они все дружно решили, что я сошел с ума и нужно взламывать дверь, пока я не удавился. Да ни фига подобного! Я начал соображать еще лучше прежнего.

Мне было о чем подумать, и я только и делал, что размышлял целыми днями. Возможно, мне действительно стоило бросить все и укатить к Андрею. Стать на него похожим. Путешествовать с ним по другим странам. И возможно даже, жить там, где наша с ним пара не вызовет никаких косых взглядов и осуждений. Это будет необыкновенная жизнь. Или же, я могу жить обыкновенно. Встретить, например, хорошую, простую девчонку. Такую, как та медсестра, что лечила меня в больнице. Жениться, купить дачу, завести собаку или кошку. Ездить с женой летом на море. Или, вообще, остаться навсегда один. Не так уж и плохо, меньше хлопот.

Я все не мог понять, кто же я. Гей, или натурал. Даже оставшись один, я не мог признаться самому себе, что Саша бесил меня, именно потому, что я хотел его. Хотел с ним именно секса. Больше ничего. Как же он меня бесил! Придурок хренов. Тогда почему я люблю Настю? У нас с ней все шло просто классно. До тех пор, пока она не узнала про эту историю с Андреем. Не будь в моей жизни Андрея, то мы, наверное бы, поженились с ней. Вполне возможно.

Я каждый день думал обо всем этом. Все так запуталось.

На звонки родственников я отвечал. Разговаривал так же с Ильей, Леркой, Славкой. Все уговаривали меня выйти на свет божий и перестать дурить. Я отшучивался. Саша тоже звонил. Но я никогда не брал трубку. Пошел он на хрен со своей любовью!

Он каждый вечер приезжал и ставил машину под окнами моей квартиры. На нем была тоненькая серая спортивная куртка, которую он таскал еще прошлой осенью. Саша стоял под падающим мокрым снегом, под ветром и в талом снегу. Он грелся в машине. Мне он больше не звонил, и я все ждал, когда же он прекратит сюда таскаться.

Спустя две недели он увидел меня в окне. Остановился, как вкопанный, не сводя глаз, и даже бросил недокуренную сигарету. Я стоял у незашторенного окна, весь освещенный электрическим светом. У меня был третий этаж. На улице вечерело и подмораживало. Я постоял минут пять, и задернул штору, было жалко на него смотреть. Стоит, как брошенная собака.

Спустя пару дней он прислал мне смску. «Костя, я оставлю у двери пакеты с продуктами. Забери, хорошо.»

Это было кстати, а то я уже подумывал о том, чтобы пройтись до магазина. Саша, добрая душа, не стал брать мою крепость измором. Он купил для меня все, не забыл даже крем для рук (у меня зимой часто сильно сохла кожа на руках). Я ответил ему «Спасибо».

Прошла еще неделя. Я самостоятельно снял гипс с правой руки, размочив его в тазике с теплой водой. Рука, полтора месяца находившаяся в согнутом состоянии, онемела. И я прыгал по комнате, пытаясь унять мерзкие колючие мурашки.

После я тщательно и осторожно отмыл свою руку. Она была один раз сломана у запястья и еще раз, ближе к локтю. Один из напавших на меня, уродов, тогда попрыгал на ней. На месте переломов остались багровые рубцы от швов, там, где резали, чтобы поставить на место кость.

Я берег руку, по-прежнему носил в перевязи, но потихоньку начинал разрабатывать. Сжимал кулак, писал карандашом. За это время я уже почти стал левшой, все научился делать одной левой.

Однажды вечером я сидел и читал. Тихо работал телевизор, канал стоял местный. Кое-что отвлекло меня, и я поднял глаза. Молодой репортер рассказывал с экрана о недавнем убийстве, произошедшем в нашем городе. Было что-то знакомое в рассказе журналиста, и я стал слушать, отложив книгу. Темная ночь, безлюдное, почти заброшенное место. Нападавших было не то двое, не то трое. Один подозреваемый уже был задержан. Это был молодой парень. При нем были обнаружены наркотики. По его предварительным показаниям, они делили районы, где сбывали товар, и устраняли конкурентов, отлавливая их ночью. Пострадавшим был молодой мужчина, приторговываший в парке по ночам травкой. Показали его фото. Молодой, худой, темноволосый. Как я. Он выгуливал там собаку, и заодно, поджидал клиентов. Они убили его, задушив веревкой. Велось расследование.

Я смотрел на экран сквозь свои очки. Уже давно началась другая передача, а я все сидел не двигаясь. Неужели это были они? Вообще-то, я был уверен, что меня заказал Виталик. Ведь меня целенаправленно преследовали и прежде, чем бить, заглянули в лицо.

Странно. Раньше мне было как-то не до этого, я лечил свое тело и душу. Собирал по кусочкам разбитое сердце. А теперь даже как-то стало интересно…

Неожиданно, в дверь постучали. Я вздрогнул, но с места не сдвинулся.

-Костя, бляха-муха! Открывай на хуй, а то я сейчас пойду в гараж за монтировкой! Вскрою твою ебаную консервную банку, и выволоку тебя оттуда за волосы!

Это орал Илья. Мне стало смешно, вот ведь матершинник.

-Костя, Славик тоже приехал!

-Привет, Костян! Мы пришли к тебе в гости! Давай, выковыривайся из своей норы! Мы отсюда не уйдем! – крикнул Славик.

Ну ни фига себе! Это было уже интересно. Я сидел на диване и улыбался. Они так громко кричали. Послышался грохот. Тут же раздался вопль моей истеричной соседки.

-Сколько это еще будет продолжаться, а?! Когда ж вы, наконец, успокоитесь, наркоманы несчастные! Сколько вы будете ходить сюда! И ходят, и орут, сил уже нет!

-Мы в гости к другу пришли. Какие проблемы?! А шуметь нельзя после одиннадцати. Так что скройтесь! – не понижая тона, ответил ей Илья.

-Все, я звоню в милицию! – проорала она.

Я резко вскочил. Она позвонит, в этом можно было не сомневаться. Я уже хорошо успел узнать эту особу. Я подошел к двери.

Дата добавления: 2015-08-28