— Ну что? Продолжим? — Он знал, что ни не встанут, поэтому рассмеялся их дружному хоровому:
— НЕТ!!!!!!!
— Тогда потопали обедать.
В столовую они ввались как толпа инвалидов, потирая ушибленные места и охая при резких движениях. Миррон, при их появлении, есть не перестал, лишь выгнул брови в удивлении.
— Опять тренировались?
— Ага. — Зарим сел на самый край, стола.
Из-за того, что он был на коротком поводке у телохранителей, стол пришлось перенести поближе к кухне, чтобы ребята, не тревожа своего подопечного, могли самообслужиться. По той же причине пришлось сменить спальню с королевской гостевой, на скромную служебную, где до недавнего времени обитали горничные. После происшествия с душем, Зарим наотрез отказался оставаться с предоставленных ему Нирраной апартаментах, ради собственной безопасности предпочтя более скромные размеры спальни.
Ребята принесли поесть себе, не забыли конечно о хозяине и расселись за столом. Зарим глянул в тарелку.
— Хм… я конечно могу понять, что моряки народ не избалованный излишками, и привыкший питаться чем ни попадя, но не до такой же степени! Миррон сколько можно есть одно и тоже? Скажи Люсьену, пусть наймет кухарку.
— С каких пор тебя стало интересовать содержимое твоей тарелки? — Миррон отставил недоеденный овощной суп, для густоты приправленный крупой. И взялся намазывать хлеб маслом.
Телохранители, не переставая стучать ложками, таращили глаза на царедворцев, обсуждающих вместо политики какие-то овощи.
— С тех пор как ее содержимое не меняется на протяжении трех недель. Я не буду, это есть. — Зарим отодвинул тарелку куда подальше и вместо нее притянул блюдо с мясной нарезкой.
— Не ешь, кто тебя заставляет.
— Ниррана. — Зарим вздохнул, а когда его заявление вызвало смешки молодежи, бросил на них хмурый взгляд и те, прекратив смеяться, уткнули носы в свои тарелки. Жаль нельзя подобным взглядом стереть всепонимающую ухмылку Миррона. — Она с чего-то решила, что я похудел, и теперь следит чтобы я хорошо питался.
— С тех пор как Ниррана была твоей подопечной, ты действительно похудел. Так чему ты удивляешься?
Тут уж не выдержал и Зарим. Засмеялся, чуть не подавился, закашлялся и запил сухомятку большим глотком травяного чая. Ниррана избавившись от своих старых психологических проблем, приобрела новые. В ней вдруг проснулся материнский инстинкт, и она кинулась опекать всех и каждого, доводя домочадцев до того, что те стали потихоньку тариться от нее по углам и даже сбегать из дома. Первым сбежал Люсьен, так как ему доставалась не только большая часть внимания лисицы, но и самые лучшие куски с общего стола. Небезосновательно опасаясь заплыть жиром, или двинуть кони от излишне активного секса, он все правильно рассудил и появлялся дома лишь под вечер. Второй не выдержала Жизель. Привыкнув быть в своем доме полновластной хозяйкой, причем очень хорошей хозяйкой, она как дама практичная, ужасалась способности Нирраны спускать баснословные суммы на ветер. Объяснение, что эти деньги по праву принадлежат Нирране и переданы Люсьену лишь во временное пользование, и то только до тех пор, пока он ее опекает, эта дама не принимала. Она почему-то решила, что Люсьен женился, хотя о свадьбе не было сказано и слова ни с одной, ни с другой стороны, Жизель требовала от сына приструнить девушку, или выдавать ей энную сумму раз в неделю. Зарим был свидетелем ссоры между матерью и сыном, тоже получил свою порцию нотаций, за то, что втравил внука невесть во что и не может повлиять на сумасбродную девицу, чтобы та научилась экономить и жить по средствам. Хорошо Зураб вовремя вмешался и уговорил супругу дать возможность сыну самому со всем разобраться. С тех пор они тоже редко появлялись в доме, предпочитая проводить время при дворе вместе с Люсьеном. Миррон, продолжая опекать и наставлять мальчика в делах государственной важности, тоже большую часть времени проводил вне дома. И Зарим остался один с двумя дамами, которых предпочел бы не видеть до конца жизни. С одной стороны Ниррана с приторной заботой, чтобы он хорошо питался, и одевался теплее, с другой Люсиль, которой задолбался объяснять, что он все обязательства перед ней выполнил. И что с того, что доставил не к тому королевскому двору. Обещал, пристроить во дворец Эрла, сделал. Люсьен как положено представил Каннингему свою семью в полном составе. А что это не тот Эрл и не тот дворец, куда она мечтала попасть, так об этом надо было оговаривать отдельно. Он не виноват, что девушка умолчала от такой малости, как желание блистать при дворе Ализира.
— Зарим. — Окликнул его Миррон. — Спишь что ли?
— Нет.
— К тебе пришли.
Миррон кивком указал на вход в столовую. Зарим обернулся. В проеме стоял Люсьен. Раскрасневшийся от мороза и быстрой ходьбы. Весь какой-то взъерошенный и с перекошенным от злости лицом.
— Это ни в какие ворота не лезет.
Он влетел в столовую, скинул на стул шубу и уселся на нее словно на подушку.
— Ты представляешь, что она вытворила?
— Ниррана? Жизель или Люсиль?
К слову сказать, сегодня все три дамы отправились с Люсьеном, так как Каннингем устраивал какой-то обед по какому-то там поводу. Зарим тут же прикинулся больным и не пошел. У Миррона приключился внезапный приступ старческой подагры, хотя он отродясь ничем страшнее насморка не болел, и под неодобрительным взором Люсьена самым бессовестным образом отправил его ко двору одного.
— Ниррана.
Зарим и Миррон переглянулись и уставились на парня, ожидая пояснений. А у Зарима отлегло от сердца. Если он, как старший из своего рода, нес ответственность за невестку и внучку, то Ниррана и все проблемы с нею связанные, были на совести Люсьена и больше никого. Он потому и спулил ее мальчишке, так как прекрасно помнил скольких нервов, сил и денег ему стоило держать лисицу в узде. Валлису стоило поставить пожизненный и посмертный памятник за то что умудрился прожить с ней больше ста лет. Да еще детей наплодить. Мальчики хотя бы частично поглощали кипучую энергию двуликой. А то бы житься не было не только им, но и бедным матросам, ставшим в доме чем-то вроде специалистов на все руки от скуки. Они были и кухарками, и слугами, и охраной и посыльными и даже в некотором смысле горничными, взяв уборку общих помещений дома на себя. Тогда как спальни убирали каждый свою. Нет, определенно пора нанимать новый штат. И если Ниррана так опасается наемных убийц, то он сам подберет ей слуг из тех, что надежные, или прикажет прислать двуликих из собственного замка в Алирране. Те точно не предадут. Точно надо так и сделать…
— Дет, ты что совсем не слышишь, что я говорю?
Зарим улыбнулся, ничуть не смущаясь того, что не слушал жалобы внука. Ниррана при дворе, чему тут можно удивляться, когда-то сам был на месте парня, причем не так давно. А ведь думал, что все забыл. Ан нет. Увидел рыжую и сразу все вспомнил.
— Зачем слушать. Я и без твоих рассказов могу себе представить, что она вытворила. Наверняка какую-нибудь глупость. Женщины это умеют. Но не затем же ты явился домой в разгар празднества, бросив семью и Ниррану одних во дворце, чтобы рассказать мне о ее возмутительном поведении? Говори, что стряслось на самом деле?
— Эрл Каннингем желает и требует твоего немедленного присутствия. К нему какая-то делегация от магов явилась. Так он как ушел с банкета, и два часа не являлся, а потом меня вызвали к Эрлу и передали тебе его волю, с личным пожеланием, чтобы… — тут Люсьен Так глянул на деда, то Зариму стало смешно. — … передаю дословно: «Доставь ко мне этого сукина сына, немедленно. Чтобы его все демоны ада десять тысяч лет жарили на одной сковородке» Дед, ты чем опять ему насолил? Ты же из дома не выходил всю неделю. Или я опять чего-то не знаю?
— Все ты знаешь. — Зарим встал, тут же подорвалась со своих мест охрана и замерла в ожидании дальнейших действий и приказов. — Только как и Каннингем не смог правильно расшифровать послание Ализира. Вот он и бесится и потребует объяснений у меня.
— Зарим… маги.
Зарим и Миррон опять переглянулись.
— Я помню. Они тоже укладываются в общую схему. Тут два варианта развития событий, и не приведи небо, если это самый худший из них. Я тогда Аликаю голову оторву своими руками.
— Та девочка, о которой ходили слухи….? — Брови Миррона поползли вверх в непритворном изумлении.
Зарим кивнул.
— Эния Веларис. Сейчас она должна быть очень далеко… — И добавил так тихо, что его услышал только Миррон. — Я очень сильно на это надеюсь.
— Эй, вы о чем сейчас толкуете? — Люсьен, ничего не понявший из их разговора смотрел то на одного, то на другого в надежде, что ему хоть что-то объяснят.
Зарим объяснять не стал. Быстрым шагом он покинул столовую и свернул по направлению к своей спальне. Не смотря на всю срочность и серьезность ситуации, не мог же он явиться во дворец в тренировочных шароварах, весь потный, и грязный от катания по полу и притащить с собой таких же замызганных телохранителей. У Каннингема всегда было плохо с чувством юмора, а теперь и подавно. К тому, же так на всякий случай не мешало бы прихватить кое-чего из оружия. Причем такого, которое можно запросто пронести во дворец и никто об этом не заподозрит.
Миррон остался сидеть за столом, прикидывая, пойти с Заримом или нет, и решил остаться. В случае непредвиденных событий, нужно будет предупредить Ализира и быстро эвакуировать детей Нирраны.
— Миррон, что происходит?
— Уже произошло. — Миррон посмотрел на Люсьена. — Вернешься во дворец, не ходи с Заримом, даже если тебя пригласят. А если будут особо настаивать, бросай все, хватай наших и телепортом домой. Заклинание при тебе? Молодец. Только не хлопай ушами, и следи за стражей. Все может обернуться очень плохо, если обман Каннингема раскрыт и будет настоящая катастрофа, если девушку все-таки нашли. Сколько магов было в делегации? Чей орден они представляли?
— Пять. Один Высший, два Магистра два ученика. Все из Ордена Смерти. Это та самая девушка, о которой все столько говорят?
— Именно. А теперь, пока есть минутка, расскажи подробнее про Ниррану, я должен это записать как летопись ее рода. Внуки потом обхохочутся, читая эти мемуары.
Люсьен улыбнулся и повторил свой рассказ, только уже со всеми подробностями и собственными комментариями. Они еще дружно смеялись, когда вернулся Зарим. Люсьен вскочил с места, подхватил шубу и ринулся за дедом, который не любил ждать. Догнав его уже у выхода, Люсьен придержал Зарима у входа.
— Постой. Я не знаю важно это или нет, но Каннингем прислал со мной сопровождающих. Он что боится, что мы сбежим?
Зарим окинул внука взглядом от макушки до пят, прошелся по нему обратно и остановился на лице.
— Следующий раз, рассказы о бабских выкрутасах оставь при себе и начинай говорить о том, что действительно важно. Сколько сопровождающих? Кто они? Кому подчиняются? Люсьен, ты военный, откуда такой ветер в голове?
— Прости, я не думал… — Он сделал глубокий вдох. — Восемь верховых, все из дворцовой стражи. Маги Темные, Один Высший и два магистра с учениками. — Выпалил он не дожидаясь пока его отчитают еще и за эту оплошность.
Зарим улыбнулся, открывая дверь и выходя на улицу.
— Спасибо. Про магов я слышал. От Миррона получил указания?
— Да. — Люсьен вышел следом.
У крыльца дома стояла карета. Стража, увидев их тут же оказалась в седле.
— Вот и действуй в соответствии с этими указаниями. — На последней ступеньке Зарим остановился. — И Люсьен…
— Я слушаю.
— Во имя всех предков никакой самодеятельности. И глупых попыток вмешиваться в мои дела с искренним желанием помочь. Помни одно, я могу выбраться откуда угодно, и когда угодно. Что бы ни произошло, помни на тебе ответственность за женщин и детей. Особенно за мальчиков Нирраны. Они твоя первая и наиглавнейшая забота. Я сам о себе позабочусь.
— Я понял. — Люсьен стал серьезным. — При первых признаках опасности бросить тебя на произвол судьбы и бежать поджав хвост. Я правильно понял твой указ?
— Глупец. — Зарим отвесил парню подзатыльник и затолкал в карету, сев за ним следом. Его охрана тут же разместилась на козлах и закорках кареты. — Если бы не одна такая вот дурость, о которой ты сейчас говоришь, мы не стояли бы на грани войны. Она тоже пыталась меня спасти и оказалась одна в компании идиотов не способных о ней позаботиться надлежащим образом. Люсьен, я не для того нашел вас, чтобы так быстро потерять. Пожалей мою совесть. Еще и вашей смерти мне не вынести.
Карета тронулась, по расчищенной от снега дороге застучали копыта лошадей, и Зарим откинулся на мягкую спинку, с намерением поспать. Неизвестно чем все обернется, и когда еще представится подобная возможность. Да и говорить, спорить и что-либо доказывать Люсьену тоже не хотелось. Если они все такие умные и не желают слушать добрых советов, то пусть топают в ад своим путем. Ему и так не одиноко на этом пути. Призраков за всю его жизнь скопилось так много, что скучно ему не будет уже никогда.
— Ты не прав.
Зарим выпал из дремы и удивленно воззрился на внука.
— Ты о чем?
— О том, что ты сказал. Ты не прав. — Люсьен отвернулся от окошка, куда до этого смотрел и посмотрел в упор на деда.
— И в чем я не прав? В том, что хочу уберечь вас от зла? Или в том, что ваши жизни мне дороже моей собственной?
— Тебе дороже не наши жизни, а собственное одиночество. Именно о его сохранности ты печешься более всего. И не смей отрицать очевидного.
Сонливость как рукой сняло. Зарим выпрямился, и подался вперед.
— Очевидного? Да что ты знаешь обо мне? По каким критериям судишь о моих поступках? Сопляк.
Люсьен не отвернулся и не взорвался, как ему того хотелось. Он знал, что физической силой ему деда не только не побороть, но и не убедить. Несмотря на все свои нечеловеческие возможности, доводы силы, для него не актуальны. Слово, вот единственное оружие, которым его можно победить. И этого оружия Люсьену было не занимать. Своего хватало с избытком. Дождавшись когда Зарим восстановит дыхание он ответил единственной фразой способной одним ударом выбить почву из под ног деда.
— Ты по жизни одиночка. Ты это знаешь, все твои родичи это знают и теперь это понятно мне. Она потому и не ответила тебе взаимностью. Потому что в полной мере предоставила тебе право быть одиноким.
Люсьен думал Зарим его ударит. Желание удавить внука на месте явственно читалось на его лице, но он даже пальцем не шелохнул. Настолько велика была его выдержка. И Люсьен в очередной раз убедился, что Зарим закрылся от всего и всех непреодолимой стеной пустоты, оставив на виду кучу забавных историй, о себе и своей жизни. Историй, способных заставить смеяться даже самого закоренелого пессимиста, но не способных показать его истинную суть.
— Мне жать тебя. И жаль ту женщину, которую ты любишь.
Все, вот теперь его точно убьют. Вон каким бешеным огнем загорелись глаза. Мог бы перекидываться зверем, давно бы перекинулся и задрал как кабана на охоте. Всего мгновение Заримом владела жажда убийства. Но он опять взял себя в руки и вдруг улыбнулся.
— А вот на этом спасибо. До тебя меня еще никто не жалел. Повода не было. Видимо действительно старею, раз заслужил подобное отношение от родного внука.
Теперь настал черед Люсьена сдерживать рвущийся наружу гнев. Как можно в двух предложениях, якобы сказанных от души, унизить так, что хочется убивать. Ни разу до сей минуты, Зарим не назвал его внуком. Принимая как равного себе. И столь уничижительное, хотя и биологически верное отношение почему-то оскорбило гораздо больше, чем если бы ему просто хорошенько врезали.
Чем бы закончился их разговор, одним Богам известно. В миг, когда они готовы были вцепиться в глотки друг друга, в крышу кареты постучали, и один из сопровождающих гвардейцев сообщил, что они прибыли во дворец.
В самом дворце, Зарим, не терпящим возражений тоном отправил Люсьена искать семью и подопечную, а сам отправился на аудиенцию с Эрлом Каннингемом.
Пока Люсьен ездил домой, банкет благополучно завершился, и все гости разбрелись по дворцу в неизвестных направлениях. Где искать своих, он понятия не имел, а спрашивать не решался. Пока он думал куда податься в первую очередь, дворец-то не маленький, за день не обойти, его нашла Ниррана.
— Люсьен, что с мальчиками?
— Не волнуйся, с ними Миррон.
Лисица горестно всхлипнула и повисла у него на шее.
— Не пугай меня так больше.
— Не буду, где остальные?
— О…о… — Ниррана подняла на него глаза. — Они пошли с Дианой смотреть ее зимний сад. А я осталась тебя ждать. Не волнуйся, пока они с королевой с ними ничего не случится. А где Зарим? Разве тебя не за ним посылали?
Люсьен обнял ее за талию и повел в зимний сад.
— Он к Эрлу пошел, а нам велел держаться всем вместе.
К его удивлению Ниррана молча кивнула, как будто была свидетелем их ссоры и одобряла решение Зарима, расхлебывать все в одиночку. Некоторое время они шли молча, пока она не заговорила вновь.
— Зарима искал Барон Ньеви. Поскольку он не может с ним встретиться, я от твоего имени пообещала, что ты уделишь ему минуту своего внимания.
Люсьен с трудом понял, что она сказала. Он до сих пор не привык, что женщины в обществе двуликих не могут сами принимать никаких решений и уж тем более решать что-либо за мужчину. Это было правило, но оно нарушалось так часто, что неизвестно зачем его придумывали. Разве что с единственной целью запутать иноземцам мозги так, что пока те будут разбираться в том что, кому, сколько и по какому статусу положено делать и чего еще больше не положено, свихнутся и забудут, зачем явились к двуликим.
— Барон? Ньеви? — Люсьен порылся в памяти и не припомнил среди сотен представленных ему людей никакого барона Ньеви. — Что ему от меня нужно?
— Неправильно. — Ниррана перестала улыбаться и в ее глазах заблестели слезы. — Что от него нужно тебе. По поручению Зарима он искал настоящих убийц Валлиса. Думаю, у него есть полезная информация.
Ах вот как. Люсьен был готов опять взорваться от злости на деда. Сидит бедный весь больной с поломанной ногой дома. Никуда не ходит. Ну прямо пай мальчик да и только. Неудивительно, что шпионы Каннингема день и ночь, следящие за особняком Нирраны не донесли своему владыке ничего крамольного. На виду все было чинно мирно и вполне прилично. Подумаешь, молодой посол завел интрижку с красивой вдовой. Так всему миру известно, что у двуликих нет морали. А сам значит, вел активные поиски убийц мужа Нирраны. Может статься, что и перелом был не случаен. Дед ничего не говорит и не делает просто так. Уж это он теперь знал наверняка. От сознания, что его использовали как ширму для прикрытия, своей тайной деятельности, Люсьен был готов… да мало ли на что он был готов. Восхищение старым интриганом затмило все прочие чувства. Вот ведь. Никто не знал об этом. Отец точно не в курсе. Разве что Миррон, тот тоже старый «лис» хотя и перекидывается вороном. С него станется быть связным между Заримом и внешним миром. И еще Ниррана. Уж она не могла не знать о том, что делает Зарим. Потому и перехватила его до того, как он встретится с семьей.
— Ты знала, об этом?
Ниррана не сбилась с шага, выражение лица не изменилось, лишь хрустальная слеза скатилась по щеке, но она ее тут же вытерла.
— Он обещал, что виновные будут наказаны.
Люсьен не нашелся, что сказать в ответ. Да и не собирался он углубляться в ее отношения с Заримом. Как и не мучил его вопрос, по своей воле она легла в его постель или по указу все того же Зарима. Дед как всегда оказался прав. Он в большей степени двуликий, чем Зураб. Он совершенно естественно принял их культуру, уклад жизни и зверя внутри себя. И звериный инстинкт ему твердил, пока Ниррана крепко держит его за руку. Пока доверяет свои слезы ему, а не Зариму. Повода для ревности у него не будет.
— Где назначена встреча?
— Я покажу. Ты не знаешь это место.
Хочет пойти с ним. Люсьен не улыбнулся. И не улыбнулся тогда, когда лисица вцепилась в его руку так, будто опасалась, что ее сейчас от него оторвут и прикажут возвращаться домой.
Пятнадцать минут кружения по дворцовым залам и служебным закоулкам, и Ниррана завела его в совершенно ничем непримечательный коридор, на конце которого располагалась единственная дверь. Без стука она вошла внутрь. Люсьен вошел следом и остановился, часто моргая глазами, чтобы те привыкли к плотному полумраку. Ниррана за его спиной закрыла дверь на засов и бесшумно скользнула вглубь комнаты.
— Михаэль… — Тихо позвала она.
Тени зашевелились, и из глубины мрака показался плотный, невысокий мужчина. Будучи уже в возрасте, он тем не менее держался гордо и величественно, что вызывало невольное уважение.
— Барон Ньеви? — Люсьен слегка кивнул мужчине, понимая, что расшаркивания совершенно неуместны.
— Тер Беррани? — Ответный кивок и жест приглашающий садиться.
Люсьен сел. Ниррана тут же забралась к нему на колени, чем ужасно его смутила. Хотя краснел он напрасно. Видимо Михаэль Тер Ньеви больше времени общался с двуликими, чем он, так как поступок лисицы не вызвал в нем ни возмущения, ни удивления. Он вообще никак на нее не прореагировал, сверля взглядом его лицо, как будто ожидал увидеть в нем Зарима-2 и не находил.
— Где Зарим?
И почему всех так волнует один и тот же вопрос? Такое ощущение, что без деда тут никакое дело не освятится. Даже рождение наследника северного королевства. Шутка. Хотя с изрядной долей правды. Умеют же двуликие веселиться. Чтобы всем потом икалось еще долгих двадцать лет. Ниррана, почувствовав перемену в его настроении, облегченно вздохнула, и прижавшись к его груди закрыла глаза, как будто вознамерилась поспать. Но он-то знал, что спать она не будет. Вон как ушки вздрагивают, ловя каждый звук в комнате и за ее пределами.
— Я за него.
Молчание и еще один оценивающий взгляд. Думает можно ли ему доверять. Хм… нелестное мнение. Но что поделать. Его здесь никто не знает, а Зарим нарабатывал репутацию не один год и даже не одно столетие. Придется хорошенько постараться, чтобы люди могли в будущем относиться к нему также как к деду. Видимо присутствие Нирраны перевесило чашу сомнения в его сторону. Так как барон расслабился и откинулся на спинку кресла.
— У меня неутешительные новости, молодой человек. След ведет на самый верх, и боюсь достать убийц Валлиса законным путем, у вас не будет.
— Мы подозревали, — Люсьен специально использовал множественно число, чтобы придать весомость своей догадке. — что Каннингем может отдать приказ об устранении действующего посла с тем, чтобы выманить сюда Алишера или Зарима. Ему нужен был кто-то обладающий реальной властью, чтобы подписать договор о военном союзе двуликих и людей. У Валлиса такой власти не было, поэтому он мертв. Могу я узнать. Казнили настоящих исполнителей, или убийца на свободе?
— Откуда ты узнал? — От его слов Ниррана резко выпрямилась и посмотрела в глаза.
— Зарим не говорил, что вы все знаете. — Барон тоже был удивлен, и не пытался этого скрыть.
— Зарим не единственный, кто умеет сопоставлять факты и делать выводы, барон Ньеви. У меня были хорошие учителя. Так вы знаете ответ на мой вопрос? Или расследование еще длится?
— Расследования вообще не было. Установить кто отдал приказ, было не трудно. Как вы выразились, достаточно было сопоставить факты. Как не трудно было проследить всю цепочку исполнителей, вплоть до того, чья рука насыпала яд в бокал супруга благородной Тери. Труднее с тем, как на это правильно отреагировать. Я не настолько знаком с вашей культурой, и ее традициями, но мне кажется объявлять кровную месть первым лицам королевства не совсем разумно, тем более, когда у нас на носу война с магами. Именно поэтому я настаивал на встрече с Заримом, хотя понимал как это для него опасно. Что скажете Тер Беррани? Мстить или нет решать вам.
Люсьен задумался. Ниррана не сводила с него выжидательного взгляда. Ньеви следил за его реакцией, ожидая что он скажет. А что он мог сказать? Он нифига не смыслил в таких материях. Лично он бы поставил сто к одному, что надо по-тихому прирезать гадов, и молча упиваться свершившейся местью. Но это в нем говорил зверь. Зверь готовый ради благосклонности подруги забыть о разуме и рвать врага зубами на части. Не даром, ох не даром Зарим предупреждал, что стезя оборотня в тысячу раз сложнее, чем у человека. Никогда не знаешь заранее, в какой ситуации надо безжалостно задавить в себе зверя, а когда закрыть глаза и выпустить его на свободу.
— Тот, кто лично сыпал яд, мертв? — Люсьен глянул на барона поверх головы Нирраны.
— Да. После проведенного расследования дознавателями Каннингема, по его личному указу, преступник был казнен.
— Отлично. Значит…
— Люсьен! — Вскричала Лисица. — Ты не можешь просто взять и уйти…
— Замолчи Ниррана. — Люсьен притулили ее голову обратно к своей груди, чтобы не мельтешила перед глазами, и увидел быструю улыбку барона. — Я не собираюсь оставлять все как есть. Мы не можем убить всех. Но Каннингему надо дать понять, что его игра раскрыта, и что если он еще раз решится на такое, то пощады не будет. А для этого мне нужно всего одно имя. Барон Ньеви, вы в состоянии его произнести? Или мне дознаваться самому?
— Чье имя вы хотите узнать Тер Беррани?
— Того, кто получил приказ об убийстве Валлиса лично из уст Каннингема. Он получит его голову в подарок по случаю подписания договора.
Ниррана прекратила слабые попытки сопротивления и рассмеялась тихим, злым смехом. У барона глаза вылезли из орбит от подобного заявления.
— Молодой человек, вы не понимаете, о чем просите?
— Имя, барон. Я все равно его узнаю. Рано или поздно. Так пусть это случится рано, чтобы впредь неповадно было. Ваш Эрл должен знать, что мы не позволяем безнаказанно убивать своих сородичей.
— Вы сумасшедший.
— Как и все двуликие. — Люсьен встал и помог Нирране встать на ноги. — Всего хорошего Тер Ньеви. Приятно было познакомиться.
Они были уже у двери, и открывали засов, когда услышали тихий шепот барона, произносящего имя первого министра королевства. Люсьен не оборачиваясь кивнул и они вместе с Нирраной пошли искать его отца, мать и сестру.
Полумрак комнаты, обитой зеленым бархатом. Приглушенные голоса, шуршание бумаги и два непримиримых врага напротив друг друга.
— Почему не предупредил?
Каннингем не спрашивал. Он требовал ответа, пребывая в праведном гневе, что двуликие опять его обманули. Но его злость не шла ни в какое сравнение с бешенством Зарима. Он был готов порвать на куски всех и каждого… Эния у магов. У Темных магов что всяко хуже, чем окажись она у Лиссы или Сайфера… одного этого было достаточно, чтобы он потерял над собой контроль. И тем не менее ему каким-то чудом удавалось держать себя в руках, и цедить сквозь зубы вместо того чтобы орать поминая благим матом, Аликая и непроходимую людскую тупость.
— Мы предупреждали! Не моя вина, что ты не понимаешь намеков. Я что должен был орать на весь дворец, что книга фальшивая?
— Фальшивая? Книга? При чем тут это? Я говорю о Энии Веларис!
— А я о ком, по-твоему, толкую. Тебе ясно сказали, что мы нашли девушку и держим у себя. Что всем давно известно, что заложница, которую ты выдавал за настоящую Энию Веларис фальшивка, как та книга, которую тебе подарили. Что тут сложного? Что? Я тебя спрашиваю? А теперь ты смеешь на меня орать за то, что сам осрамился перед всем белым светом. Каннингем у нас за такой провал кончают жизнь самоубийством. Твое счастье, что ты Эрл и от тебя никто не потребует подобного.
Все присутствующие в комнате попеременно то бледнели, то зеленели и не знали что лучше, сбежать куда подальше или упасть в обморок, чтобы не быть свидетелями, как двуликий в наглую оскорбляет их властелина, начисто забывая, что сам всего лишь третий наследник престола и не имеет на это никакого права.
Единственные, кого в данную минуту совершенно не интересовал международный скандал, были телохранители Зарима. Им было сугубо параллельно, что творится на политической арене. Их волновало только одно, безопасность Зарима Тер Беррани. И то с каким недовольством на их подопечного взирала стража и всякие там министры, вызывало их наиживейший интерес, заставляя время от времени частично трансформироваться с тем, чтобы видом когтей и оскаленных клыков успокаивать самых нервных, порывающихся хвататься за то немногое оружие, что было доступно для ношения во дворце.
А Каннингем тем временем продолжал повышать голос, начисто забыв, что Эрлам орать на подданных по статусу непозволительно. Особенно если этот подданный не твой собственный, а врага твоего.
— Если Ализир такой умный. Так какого демона он упустил девушку? Как она оказалась в руках магов? Что на это ты мне ответишь? Опять соврешь?
— Я тебе никогда не врал, и не буду делать этого впредь. — Зарим немного остыл, хотя сердце болело так, как никогда в жизни, не давая вздохнуть полной грудью. Стальными тисками сжало грудь, в голове стоял звон, как от хорошего удара по колоколу. — И причины происшедшего будут расследоваться с особым пристрастием, уж это я тебе гарантирую. Ализир так просто этого не оставит, даю слово чести.
— Что мне до твоего слова? Мне нужен военный союз, а не какое-то твое слово. — Взорвался Каннингем.
Один из его министров наклонился к его уху и быстро зашептал подсказку. Зарим сдержал ухмылку, не до того ему сейчас было. Видимо у Каннингема, не полагавшегося на собственные знания о двуликих, был специальный советник, который пояснял ему те или иные действия оборотней, не понятные самому правителю. Закончив говорить, министр с поклоном отступил назад, а Каннингем глянул на Зарима уже по-другому. Его пальцы выбивали по столу, за которым он сидел барабанную дробь.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |