оправилась... надеялись... вновь ухудшение... надеялись...
Удар. Непоправимой утратой... Безвременная кончина Хорошей
Погоды потрясла... возмущенные туристы... некому заменить...
тепло... моральные качества... солнечный свет... навсегда
останутся в наших сердцах.
11 августа
Мы одними из первых узнали о смерти хорошей погоды. Это было
немудрено. Весь день с утра и до вечера погода была
смертельная, даже, скажем прямо, убийственная. Очень плохо. Ну
очень плохо. Мама! Как нам плохо. А жить хочется. Безумные идеи
идти в такую погоду погибли сами собой прямо утром. Весь день и
холод собачий, и дождь идет не переставая, Лебедю вот к обеду
залило палатку. Все ходят туда-сюда мокрые, злые, шурша
накидками и проклиная судьбу. Все вещи вокруг тоже холодные и
мокрые, и на них постоянно налипают грязные сосновые иголки.
Костер с утра минут сорок никак не разводился, и это несмотря
на то, что вокруг стоянки в достаточном количестве есть и
береста, и лапник. И дров на этой стоянке сколько угодно,
- просто редкостное изобилие. Но все настолько мокрое, что без
оргстекла не обошлись. Солнца и света день совершенно не
принес, - все было беспросветно серым, и вид на озеро только
удручал своей тоскливостью.
У всех весь день все нормальные мысли находились в
кристаллическом состоянии по причине мороза (красного носа).
Все же остальные мысли делились условно на две четко
разделяемые категории. Первая (героическая) - в течение всего
дня - "Если эта погода будет продолжаться и дальше, то что? И
как нам жить? И кто вообще пойдет дальше? Я пойду дальше? Нет,
я в такую погоду не пойду. Ищи дурака". Вторая (прозаическая) -
примерно после пяти часов дня - "А ведь сегодня мы уже ничего
больше есть не будем". Эти мысли вызывали тоску и отчаяние.
В пояснение к первой, героической, следует сказать, что
впереди по московской раскладке оставалось еще в лучшем случае
четыре ходовых дня (причем два ближайших - даупские числа), а
денисов сволочной радиоприемник авторитетно заявил, что погода
портится окончательно и, судя по всему, бесповоротно на всем
европейском севере (будьте здоровы), и что таких могучих
циклонов сюда уже давно не приходило, и что вообще по народным
приметам какой сегодня день, таким и будет все оставшееся
больное лето. Несложно было видеть, что день был
отвратительным, а следовательно, и от будущего не стоило ждать
ничего мало-мальски доброго. Общее настроение неплохо
ассоциировалось с темой ободряющей песни "Дети юга".
Комментарии же ко второй, прозаической категории всеобщих
мыслей, вкратце таковы. Поскольку мы, руководствуясь инстинктом
самосохранения, в море не вышли, была дневка. Дневка обычно
характеризуется отдыхом и едой. И здесь еда была на должном
уровне - мы ели грибной суп, делали блины, все, кажется, только
кроме меня (потому что у меня, видимо, лучше, чем у всех,
развит инстинкт самосохранения), собирали чернику, и к блинам
было сделано не меньше обычного протертой черники, мы ели также
всю плановую еду с завтраком и ужином (только халву Ченцов
зажал из-за своего злобного нрава), Фионин даже ловил рыбу (!!)
и поймал двух селедок (потом их пришлось выбросить), короче,
питались мы хоть и плохо, но не хуже, чем обычно. А вот
отдыхать там было невозможно, и потому свободное время никак не
тратилось. Соответственно все время уходило на еду, и еда
закончилась гораздо быстрее ожидаемого. Часов в пять был съеден
ужин, и делать стало нечего. Навалилась тоска по еде,
захотелось повыть на луну.
Луны, к сожалению не было, ужин закончился непривычно рано,
а если б и поздно, все равно на небе были только сплошь серые
тучи и ничего более. Кто смог влезть в одну палатку -
отправились тихо петь тоскливые песни про дожди
преимущественно. У меня оторвалась подошва от кроссовка, и я
побрел его реанимировать. Наташа и Алексей Владимирович
помогали мне морально, а также иногда заходил Ченцов, поэтому
кроссовок мой приобрел вид несколько пугающий, - с него почти
по всему периметру свисала разной длины бахрома от капроновых
ниток. Такие кроссовки - мечта любого индейского шамана, и если
я их когда-нибудь кому-то и продам, то только за большие
деньги.
Был в тот день и ужасный, зловещий момент - нам довелось
наблюдать, как в дождь поплыл по озеру вдаль член уже
совершенно дикой и внушающей рефлекторный ужас Тайной Лиги
Безумных Пловцов На Резиновых Лодках. Или это был член партии
соответствующих пловцов. Я подозреваю, что он в этой партии
только один, иначе в мире было бы слишком много сумасшедших
маньяков, следовательно, он Председатель этой партии. Он
проплыл мимо нашего мыса, мыса Уютного, если так можно
выразиться, он сурово и молча глянул на нас так, что у всех
душа ушла в пятки, и уплыл в серый туман на своей резиновой
неопределенного цвета лодке с каким-то непонятного
происхождения спутником, свирепо глядящим из-под горы барахла.
Мы были потрясены, и долго еще мы не могли забыть это ужасное
видение.
В общем, такой вот грустный день, бессмысленный, заполненный
капающей со всех окрестных веток водой и раздражающий
однообразным затянутым моросью серым пейзажем озера Вороньего.
Единственное решение дня - уходить скорее с маршрута, так что
двигаться завтра по любой погоде, если только не будет дождя.
Остров Добрых Духов, видимо, пролетел, но уж тут не до жиру. Я
хочу домой.
Moral level: 1 (Hopeless).
12 августа
Господи, опять это озеро поганое прямо с утра, как же оно
уже надоело! И когда же это прекратится! Впрочем, не исключено,
что сегодня, но по большому счету погода сегодня тоже
безобразная. И холодно, и мокрое все кругом, и ветер, и проч.
Но дождя тем не менее нет. Такое обстоятельство превращает
погоду в хорошую, можно во всяком случае уходить отсюда с
минимальным риском. Вообще с утра были вопросы типа "а пойдем
ли мы или все плохо", но тем не менее запланированный вечером
на то, чтобы быть сэкономленным (две порции на три раза), и без
того скудный паек пшенной крупы - "ченцовский паек" - не был
урезан, а был съеден полностью. С радостью. Радость как-то сама
собой уменьшилась, когда по озеру на нас понесло тучи серой
измороси, которые неплохо задели наш мыс (уютный) и накрыли ко
всем чертям остров Добрых Духов.
Бедные духи! Как им несладко пришлось, тупицам. И поделом.
Мне их не жаль. Я так понимаю, что если ты добрый дух, то уж
будь любезен обеспечить на вверенной тебе территории хорошие
условия для существования честных людей. Тем более, что там не
один какой-нибудь захудалый добрый дух, а целый остров таковых.
Чем же, спрашивается, эти бездельники там заняты? А еще
навешали табличек дезориентирующего содержания, здесь, мол,
страна Духов, а там якобы страна Дураков. Дураки дураками, а
просветы-то пришли именно от них. Дело делают дураки. В то
время как эти на первый взгляд добрые духи занимаются
демагогией. Вот такая есть поучительная иллюстрация расхождения
слов с делами.
От страны, так сказать, дураков и вправду пришел просвет.
Изморось накрыла нас по древнему закону в тот момент, когда
лагерь был уже частично свернут, а байдарки только-только
начинали паковаться, однако к тому времени, когда мы собрались
выходить, ее окончательно унесло к добрым, если так можно
выразиться, духам, а далеко слева (то есть на западе, в
Финляндии то есть, а судя по табличкам, это и есть в стране
дураков) среди ярко-серых туч появились просветы неопределенных
оттенков. Развиднелось, в общем, в стране дураков, духи
получили по заслугам, а мы запаковали свои истекающие водой
байды и печально тронулись в путь, уповая на поддержку все тех
же дураков (финнов), которые у себя погоду уже наладили и
теперь неспешно улучшали ее в Карелии, в районе озера
Вороньего. Вот.
Тут еще ветер оказался на подхвате. То на него никто не
обращал внимания, все больше интересовались состоянием
атмосферы, а как дошло до дела, выяснилось, что ветер как был,
так и есть, и он готов приятно холодить неготовых к этому
туристов, и волны опять же просты как правда. Они заняты своим
обычным делом. Они заливают. Причем они определенно достигли в
этом деле профессионализма. Так что они заливают
профессионально. Черт бы побрал эту юбку!!! Ненавижу всех.
Достали меня все.
Тут вдруг выяснилось, что дураки победили, и ближе к выходу
из озера мы даже получили несколько секунд солнца. Это было
прекрасно. Вода вокруг сверкала, Данилов сзади сиял, настроение
просто лучилось радостью, и с умилением думалось, что самая
прекрасная в мире реакция
- термоядерная. Через эти несколько секунд солнце свалило за
облака и больше не появлялось до вечера. Вместо него появилась
в поле нашего зрения последняя из плотин - выход из озера
Вороньего.
Плотина была хороша. Ее явно построили злобные Добрые Духи.
Слив был очень широкий, но почти весь загаженный направляющими
бревнами, за счет чего очень мелкий и с сильным течением,
соответственно и плохопроходимый, притом его почти невозможно
нормально просмотреть благодаря его ширине. Единственное точно
проходимое место выглядело весьма и весьма непривлекательно.
Бревна лежали там глубже, но такая малина там недостаточно
широка. Соответственно там надо идти очень осторожно, чтобы не
нарваться ненароком на границы, опять-таки бревенчатые, этого
прохода, а вероятность этого достаточная, потому что чуть
только не так вошел в струю, начинает упорно сносить к краям.
Но это полбеды, а вообще-то еще там есть такой забавный момент,
как ступенька по окончании бревен. Там сразу, как водится,
организована бочка. Данилов все ходил и боялся, как бы нам не
сломало байдарку в тот ответственный момент, когда ее первая
половина уже пройдет ступеньку и зависнет в воздухе, но еще не
упадет в воду. Ведь наш доблестный Пельмень был в этом смысле
наиболее уязвим. И вот Данилов долго ходил вокруг плотины,
смотрел на нее и кидался в нее камнями, - очевидно, чтобы
поднять таким образом уровень воды после ступеньки и тем самым
уменьшить время зависания. Еще там ходил Ченцов А.А., и Фионин
Д.А., и прочие официальные лица, и еще лица неофициальные,
представленные группой катамаранщиков, только собирающихся
выходить, и еще там ходил один сумасшедший рыбак из той же
группы, он ничем не занимался, не обсуждал плотину, не
переживал со всеми, не собирался в путь, а угрюмо бродил
туда-сюда с удочкой и то и дело мрачно совал ее в воду. Он был
исключительно тосклив и навел на некоторых упаднические
настроения. Но мы прошли плотину нормально, без всяких проблем.
Если не считать, конечно, таких мелочей, как долгое и
бессмысленное, я бы сказал, просто покрытое маразмом
натягивание юбки перед плотиной и соответствующее слетание этой
же юбки во время прохождения, точно во время входа в бочку.
Счастливым результатом такой мелочи явилось, естественно, мое
абсолютное вымокание. Поход, прямо скажем, не то, чтобы только
начался, так что, надо полагать, именно поэтому сие
обстоятельство меня почти не тронуло. И мы поплыли дальше.
Вперед. Вперед. Подальше от всяких ультрапессимистических
рыбаков. И мы уплыли.
Кстати, в протоке, уходящей из этой плотины, было очень
приятно, - протока там неширокая, поэтому с быстрым течением, и
при этом абсолютно чистая. Там так здорово плыть по прямой, тем
более, что можно почти не грести, а двигаться тем не менее с
заметной скоростью. "После плотины, - гласит отчет, - перекат,
за ним порог Олений и Корнизозеро". Отчет прав, там и впрямь
находится порог Олений. Но прошли мы его кто как.
Первым по обыкновению срулил в неведомое Финик. За ним ушел
в порог Ченцов, успев на всякий случай сказать Лебедю, что
проходить Олений надо по центру. А сам ушел влево. Шутка
удалась. Лебедь, который до того тоже думал идти влево и
который до сих пор еще не научился правильно реагировать на
злобные слова хитрого как бабуин Ченцова, простодушно поверил в
то, что он что-то такое знает, и пошел по центру. Он быстро
раскаялся в этом. Он уже точно видел, что основная струя уходит
влево, но все еще думал, что это потом, а входить-то надо по
центру. Скоро он сел на камни и тогда все понял, но было
поздно. Сел он так здорово, что нос сидел на одном камне, а
корма в то же самое время - на другом. Но это выяснилось не
сразу, и он еще долго и безуспешно пытался сняться. Потом ему в
сапогах пришлось вылезать по пояс, дергать байдарку и тихо
ругать коварного Ченцова. Как только он снялся с камней и
запрыгнул в байдарку, та села на следующий камень. Он снова
вылез, вымок еще больше, помял обручи для юбки на фартуке и
проклял все подряд. Так что в порог они вошли кое-как. Поэтому
когда мы вышли в Корнизозеро, среди нас были потери, Лебедь
вылез на берег, сел там под сосной и пока мы проплывали мимо,
он сидел там, мокрый и злой, и перематывал свои мокрые портянки
по принципу "переодень носки, Карлсончик". Я лично давно не
видел его таким сердитым, его раздражало буквально все вокруг,
а Наташа одиноко сидела в байдарке и думала, судя по всему, о
смысле жизни. Однако потом они поплыли за нами дальше. Все-таки
все потрясения можно пережить. Просто было очень холодно и
мокро.
Корнизозеро - последнее озеро на маршруте, и больше ничем
оно не интересно. Маленькое это озеро и гнусное, мелкое и
забитое камнями и разной дрянью. По плану за ним следует порог
Пичепорог. Отчет взволнованно сообщает нам следующую
удивительную деталь: "В дальнем конце озера уже слышен шум
Пичепорога". Я подозреваю, они неправы, авторы этого отчета.
Наверное, они слышали шум Кивиристи или даже шум самолета.
Многие ориентируются по самолетам. Как бы то ни было, мы еще
довольно долго пилили до тех мест, где стало небесполезно
искать Пичепорог.
Это занятие увлекательное и многотрудное. Река делится на
несколько рукавов, и сложно сказать, где точно находится порог.
Отчет всячески увиливал от прямого ответа, плел басни и в итоге
ничего вразумительного не сказал. Карта, которой в принципе все
равно, где туристы будут проходить порог, и которая знает, что
военные-то пройдут по любому рукаву, а скорее всего, они там не
пойдут, нарисовала черточку порога справа. В таких условиях мы,
руководствуясь собственной интуицией, ушли сначала вправо, а
потом влево, тем более, что ориентиры порога по отчету (валуны
светлого цвета на входе) то и дело валялись тут и там сразу во
многих местах. Порог, к которому нас принесла судьба, оказался
на диво омерзителен. Широкая струя, густо заваленная камнями,
продраться через которую тяжело даже вплавь, все это
удовольствие опять же под серым небом и на холодном ветру.
Пошли продираться. Потом уперлись в необходимость проводки.
Потом Фионин ушел вниз по течению, а мы остались грустно
проводить свои байдарки.
Вдруг откуда ни возьмись приплыл давешний Председатель
Партии Безумных Пловцов На Резиновых Лодках. Он как раз там
прогуливался и выглядел он так же колоритно, как и прежде. Он
мрачно и несколько сварливо осведомился, почему это мы не идем
через Пичепорог, а идем здесь, и дал несколько неутешительных
прогнозов по поводу реальности нашего благополучного
прохождения здесь. Мы так испугались того, что он с нами
заговорил, что немедленно развернулись, не сумев докричаться до
Финика и надеясь, что он доберется до цели и без нас, и втопили
с максимальной скоростью обратно. Правда, с учетом течения и
наличия в воде бесконечных камней эта максимальная скорость
оказалась близкой к нулю, но Председатель Партии Безумных
Пловцов На Резиновых Лодках не погнался за нами, и спустя
полчаса мы благополучно, если не считать неудачей потерю двух
наших невезучих товарищей, вырулили к началу Пичепорога.
Там очень приятное место, причал для нескольких лодок чуть
ли не песчаный, и еще там стоит деревянный усатый дядька, не
иначе, как поссорившийся с соплеменниками бывший Добрый Дух.
Еще полчаса мы осматривали порог, а бедные Денис и Дмитрий
Александрович тем временем прошли порог сбоку, по местам боевой
славы Пловцов На Резиновых Лодках, и развлекались тем, что
плавали внизу и беседовали со всеми подряд. В том числе им
удалось побеседовать и с катамаранщиками с последней плотины,
везущей с собой неуемного сумасшедшего рыбака, которые вышли
значительно позднее нас, но коварно обогнали нас на этом
пороге. Пичепорог, вообще говоря, несложный, и если бы не юбка,
я бы прошел его без потерь. Разве что вот был момент - нас
резко вынесло на отвратительного вида длинный камень,
среагировали мы поздно, и хотя все же мы ушли от прямого
столкновения, но пришлось неплохо задеть за него бортом. Ну это
пустяки, лишней воды это не прибавило все равно, и
соответственно настроения не испортило. А вот Фионину порог
почему-то заметно не понравился, он ходил хмурый, как туча.
Тучи составили ему компанию и ходили хмуро, как Фионин. Было
опять же холодно, и сыро, и неуютно, и холодная вода, гнусно
радуясь, постоянно капала с мокрой юбки.
В таких уродливых условиях мы развели костерок и принялись
греться. Начался перекус. Он подозрительно быстро закончился, и
мы скоро действительно почувствовали, что вошли в такую фазу
похода, где не озера сменяются плотинами, а пороги идут один за
другим. В данном случае нам встретился порог Кожаный, а вообще
потом постоянно то и дело встречались всякие пороги и перекаты.
Они набросаны по реке достаточно равномерно, так что создается
ошибочное впечатление, что их неприлично много.
Непросто писать про все эти дурные пороги, потому что они,
по сути, все одинаковы, и выделяются из них явно немногие. Ну
вот, к примеру, порог Кожаный. Видим заводь, за которой река
бурлит там и сям на камнях и, как правило, уходит за поворот.
Все встали, потормозили, посмотрели, где идет главная струя.
Первым туда пошел Фионин. Несколько взмахов веслами, и его
байдарка быстро делается маленькой и уходит за поворот. Все
стоят и думают о его печальной судьбе, ждут, пока он
гарантированно снимется со всех камней, на которые успел сесть
за поворотом. Потом обычно на маршрут уходит Ченцов. Мы
вчетвером качаемся на волнах и насуплено смотрим ему вслед.
Скоро он тоже исчезает вдали. Мы оживленно переглядываемся, но
скоро вперед уходит Лебедь. Потом отправляемся и мы, нас быстро
проносит по валам, в самых ответственных местах подлые волны
сбивают с фартука мою юбку, меня моментально заливает, и нас
выносит на спокойную воду, где иногда ждут нас все те же
безрадостные лица. Лица друзей. И это повторяется каждый раз.
Так что вспоминать о таких порогах отдельно совсем неинтересно
и достаточно бессмысленно, и поэтому от многих порогов остается
одно название. Обычно оно не делает чести тому, кто его дал,
например я подозреваю, что только последний тупица может
назвать порог Кожаным или Муравейным.
Как бы то ни было, пороги приходится преодолевать, и
вечернюю программу завершил порог, зовущийся в народе большой
бочкой Ойнагайне. Произносить это по традиции почему-то нужно
особенно, с благоговейным трепетом и завываниями, так, чтобы
сразу становилось ясно, что это не большая, а просто огромная,
гигантская бочка, и не бочка даже, а скорее небольшой контейнер
Ойнагайне, причем само слово Ойнагайне должно звучать
таинственно и мрачно. Фионин научился искусству произношения
имени Ойнагайне, и несколько раз старательно и небезуспешно
пугал нас этим. Порог Ойнагайне действительно представляет
собой лишь одну большую бочку и больше ничего. Нормального
места для осмотра порога нет, оба берега заболочены и в теплую
погоду несомненно крайне мошконасыщены. В этот раз погода была
не ах, но к вечеру сквозь облака, вызывая наше умиление,
проглянуло синее небо, и несколько непонятно как прошедших
естественный отбор предыдущих дней комаров попытались из-за
угла подло напасть на нас. Попытки были пресечены, и все
отправились осматривать порог. Надо сказать, что к этому
времени почти все в нашей группе плыли в сапогах, и их не
смутило, что на берегу ноги постоянно проваливаются на
пять-десять сантиметров в воду, Поэтому все храбро вылезли и
ушли, забыв, в частности, меня, который не пошел на то, чтобы
пожертвовать сухими кедами ради какой-то большой бочки. Я
остался сидеть в байдарке, но я же не ожидал, что вид Ойнагайне
так напугает их всех, что они останутся там в шоке бродить
целый час. Но именно так и случилось, и я настолько замерз, что
уже собирался плюнуть на все и вылезать. Тут неожиданно
вернулись первые исследователи. Ничего хорошего они не сказали,
но общий смысл выразил Финик, сказав примерно в том смысле, что
если мы усилием воли заставим себя пройти этот порог, то мы
будем героями (как будто бы мы не сделались героями, пережив в
полном составе вчерашнюю дневку). Потом вернулись и остальные.
Они не были очень уж словоохотливы, и заметно мрачно смотрели в
будущее. Потом наконец одним из последних появился бодрый и
незамерзший Данилов, он радостно сказал мне, что не вымокнуть
мне не светит, и я с ним с удовольствием немножко поругался.
Финик все думал, как же идти Ойнагайне, я думал, как же
согреться, а Ченцов думал, как же уйти с московского графика,
который подвергался уточнениям и дополнениям уже много раз, но
назло всем стойко держался. На 12 августа было запланировано
встать на Ойнагайне, и было уже очевидно, что так все и
получится. Остается только сказать, что большую бочку Ойнагайне
все прошли абсолютно без потерь, а мы прошли даже не сквозь
саму бочку, а сильно вправо от нее, что, однако, мало спасло от
заливания. Лично я так и не почувствовал, чем же навел на всех
такой страх этот коротенький порог.
Стоянка была уже занята все теми же катамаранщиками, и их
рыбак уже ловил рыбу. Однако поляна там большая, и мы сумели
встать на порядочном расстоянии от них. Стоянка, по большому
счету, оказалась козлиная, - сама по себе каменная, она
окружена со всех сторон болотами, на которых непонятно как во
мху среди кустиков голубики растут двухметровые сосенки, и в
хорошую погоду нас бы там обязательно съели какие-нибудь
летучие уроды. Но погода, по счастью, была оптимальной для
этого места, - холодно и без дождя. Немедленно вся поляна была
перегорожена веревками, завешана промокшей на проходе большой
бочки одеждой, и мы удовлетворенно сели к костру.
Ужин был отмечен распитием даниловской бутылки вина с
названием Рошудехинчести, которое своей бессмысленностью
напоминает название Ойнагайне, и прибытием еще одной группы на
то же место. Мы назвали их панками. Наверное, потому что в пути
они были похожи на панков. Это не значит, что сами мы были
похожи на что-то более благородное. Сначала кто-то пустил слух,
что они из Минска. Потом, два дня спустя, оказалось, что они из
Москвы, причем узнали мы это потому только, что они как-то раз
вслух зачитывали избранные отрывки из того же отчета, что был и
у нас. Панки встали между нами и катамаранщиками, и потом долго
суетились там. Ченцова волновали не они, а соблюдение графика,
по этому поводу он ходил и бесился. День закончился надеждой на
лучшее.
Moral level: 4 (Satisfactory).
13 августа
С утра сегодня денек выдался заметно поганый. Поганый
денек-то. Даупское число потому что. Вчера вечер был с
подходящей погодой, кое-где мелькало синее небо. Сегодня утром
халява кончилась, и небо снова было заложено тучами. После по
обыкновению скудного завтрака, когда мы уже было начали
собираться и даже свернули все содержимое палатки, вдруг пошел
дождь, и все с радостью залезли под свои тенты и затаились.
Минут через пять дождь унялся, и нам пришлось снова вылезать и
паковаться дальше. Порядочно осточертевшая жизнь продолжилась,
а это значило, что и сегодня нам светит ходовой день,
наполненный холодом и промоканиями. Вдобавок к этим печалям
наконец закончилось растительное масло, и мы слазили за второй
бутылкой, а она оказалась хоть и пластиковой, но на редкость
непрочной, поэтому она уже когда-то успела дать несколько
трещин, и масло из нее наполовину вытекло. Так что мне пришлось
его переливать в нормальную бутылку, и я весь испачкался
маслом. Я подозреваю, что это все случилось из-за Ченцова.
Проснулись мы, разумеется, поздно, но тем не менее вышли на
маршрут раньше всех. Начало дня ознаменовалось всего-то
перекатом, на нем, однако, мы крепко сели на мель, и в итоге у
нас появилась дырка. Сначала мы только смутно догадывались об
этом, но надеялись на лучшее. Примерно минут через сорок наша
надежда окончательно исчезла, и в это время мы как раз подошли
к Лоунапорогу. Небо было, как обычно, мрачным и серым, порог -
длинным, а берега - болотистыми. Сидеть в байдарках не
захотелось никому, и все по болотистым берегам дружно
отправились осматривать порог.
Лоунапорог начинается большим количеством разных камней,
накиданных по обыкновению без всякой системы, и эти камни
создают небольшие, но многочисленные трудности при прохождении.
Подлая сущность Лоунапорога в том и заключена, что честные люди
отвлекаются на долгий слалом между препятствиями на протяжении
не менее чем двухсот метров и забывают об основном сливе в
конце порога, тем более, что с воды он очень плохо различим.
Главный слив Лоунапорога очень эффектен. Там стоят под
некоторым углом друг к другу и в целом вдоль течения, как раз
так, что по течению образованный ими угол сходится к вершине,
две гигантские плиты. Они, однако, не соединяются, так что
образуются своеобразные ворота по ширине примерно двух
байдарок, что, в общем-то, очень мало по сравнению с размерами
и этих плит, и всего сооружения в целом. Туда, в слив, уходит с
большой скоростью мощная струя воды, а кроме того, вода идет и
поверх самих плит слоем в несколько сантиметров, так, что плиты
очень хорошо видны, но при этом постоянно спрятаны под
движущимся блестящим покрытием, что создает замечательный вид,
который, как мне кажется, невозможно нормально передать ни
словами, ни фотографиями. Такая картина сильно напоминает порог
Собачий на Воньге, где одинаковым образом стоит под сливом
черная плита, но там она одна, и она там больших размеров. За
воротами, образованными двумя маленькими Собачьими, находится
резкий перепад высоты, не то, чтобы очень большой, но ощутимо
заметный, и хотя высоты не хватает, чтобы образовать что-то
вроде небольшого водопада, зато ее хватает на активное красивое
и шумное бурление. Еще несколькими метрами ниже по течению
находится большая бочка, которая, однако, чистая, хотя через
нее и не слишком приятно проходить. Сразу после бочки надо
забирать вправо, и тогда гарантирован нормальный выход из
порога.
Мы долго бродили вокруг этих плит и вычисляли свой маршрут,
между тем мимо нас на своих катамаранах проплыли бывшие соседи,
и еще к месту действия подтянулись панки. Катамаранщикам не
понять всей прелести Лоунапорога, их легко проносит над всеми
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |