Аменхотеп: А? Что? Который час?
Ситамон: Не знаю. Не важно. Отец!
Аменхотеп: Что такое?
Ситамон: Отец, ко мне Сехмет явилась!
Аменхотеп: Это сон, дитя.
Ситамон: Не сон!
Аменхотеп: Глупое дитя. Уж поздно, спать иди.
Ситамон: Но она сердита на тебя!
Аменхотеп: За что сердиться на меня? Я славный фараон…
Ситамон: Не в славе дело… Отец, послушай!
Аменхотеп: Я сплю.
Ситамон: Нет, ты должен выслушать!
Аменхотеп: Зачем? Кажется, вина я перебрал… Голова раскалывается…
Ситамон: Прежде столько ты не пил.
Аменхотеп: Сколько Тейе предложила, столько кубков осушил.
Ситамон: Мать… мать… Ты только и думаешь о Тейе!
Аменхотеп: Люблю ее… Люблю безумно…
Ситамон: Она тебя погубит!
Аменхотеп: Что? Что ты говоришь? Боги, голова болит…
Ситамон: Проклятое вино! Мать не должна была тебя поить!
Аменхотеп: Моя жена богиня… Прекрасная…
Ситамон: Она тебя толкает в пропасть.
Аменхотеп: Не слышу, что ты говоришь… Дочь, ты так похожа на нее… Тейе, моя Тейе!
Ситамон: Да ты в бреду, отец!
Аменхотеп: Твои глаза чисты, как у нее.
Ситамон: Она во мрак тебя ведет!
Аменхотеп: Тейе, моя Тейе… Ни миттанийские принцессы, ни нубийки, никто не годится Тейе и в подметки! Какая женщина!
Ситамон: Отец, послушай, что я говорю! Сехмет разгневалась!
Аменхотеп: Сехмет не может гневаться на сына. Я сам как бог, я мудр, велик, прекрасен, лучезарен! За что ей гневаться? За мелкие мои грешки, когда я Тейе изменял в чужой стране, в походах?
Ситамон: Отец, боишься ль ты богов?
Аменхотеп: За что же их бояться? Я наполовину бог, и много сделал из того, что нужно было сделать им.
Ситамон: Как можешь?! Это невозможно!
Аменхотеп: Я ненавижу их… Ох, вино, проклятое вино… Голова болит… И Тейе, моя богиня Тейе…
Ситамон: Безумен ты! Безумен!
Аменхотеп: Мне тридцать два года…
Ситамон: Тридцать два года, а ты как ребенок!
Аменхотеп: А ведь ты, дитя, наследница Сехмет.
Ситамон: Мой крест… как тяжко бремя.
Аменхотеп: Бывало, фараоны, чтобы не порочить чистую кровь, на дочерях своих женились. В тебе божественная часть, как и во мне. Ситамон, что если нам дать Египту полубога?
Ситамон (в ужасе): Ты пьян, отец! Ты пьян! Какие мысли лезут!
Аменхотеп: Как бы Тейе ни была прекрасна и умна, ты все же от Сехмет.
Ситамон: Что ты говоришь? Отвратительно!
Аменхотеп: Власть бога сохранить в Египте – вот цель моя!
Принцесса отскочила от постели отца. Лицо девочки перекосило от ужаса.
Аменхотеп: Почему молчишь, Ситамон?
Ситамон: Ты в бреду. Проспись.
Аменхотеп: Поздно, я уже проснулся.
Ситамон: Богов побойся!
Аменхотеп: Я сам – бог! И я творю, что пожелаю! И если захочу, чтоб наследник богом был, исполнится такая воля!
Ситамон: Прежде мой отец жестоким не был.
Аменхотеп: Жестоким? Стать женою фараона – честь!
Ситамон: Что скажет мать?
Аменхотеп: Я произнес ее слова. Она сказала, это честь, и вышла замуж!
Ситамон: Хватит! Ты это придумал! Ты лжешь! Не могу поверить, что мой отец на мне готов жениться! Это низко! Так нельзя!
Аменхотеп: Моя страна. Мои законы.
Ситамон: Ты гневишь богов! Сехмет сказала…
Аменхотеп: Мне все равно, что говорит Сехмет!
Он схватил девочку за волосы и насильно притянул к себе. Ситамон закричала, пытаясь вырваться из его хватки.
Аменхотеп: Бывало, отец мне говорил, как древние традиции важно соблюдать. Пожалуй, я согласен с ним. Когда-то фараоны любили дочерей своих, как жен, и кровь правителей не портили отравой пришлых. Тейе хороша, но она – не часть меня. А ты по крови и по духу вся моя.
Ситамон: О боги! Отец совсем уж обезумел!
Аменхотеп: Обезумел? О нет, наоборот, как будто бы прозрел.
Его рука хотела было скользнуть под одежду девочки, но Ситамон из последних сил отскочила в сторону. По ее щекам потекли слезы. Рыдая от страха и жалости к нему, принцесса выбежала из покоев отца.
Она не знала, куда направляется, ноги сами вели ее к балкону. Ситамон чувствовала, как разбивается ее непоколебимая вера в справедливого отца на тысячи осколков, как сердце обливается кровью при мысли, что минуту назад он собирался возлечь с ней и, возможно, завтра объявит жрецам, что женится на собственной дочери ради того, чтобы породить наследника – богочеловека. Аменхотеп не был тем отцом, которого она знала, или, возможно, она совсем не знала его, а только видела иллюзию. В голове крутились титулы, коими нарек себя Аменхотеп: «сын Амона Ра», «Владыка Правды Солнца», «Властитель властителей»… Ситамон только теперь поняла, как жестоко ошибалась. И ошибалась не только она. Ее отцу верили и народ, и боги. Ему дали невероятный дар, а он извратил божественную сущность в чудовищную вседозволенность.
Склонившись над перилами, Ситамон глянула вниз. Несколько метров отделяло ее от насыпи острых камней, лежавших под балконом. Ветер дул в раскрасневшееся лицо, глаза болели от слез.
И эту грязную, насыщенную тьмою ночь не в силах была осветить даже самая яркая звезда.
Апоп: Люди не заслуживают жалости.
Ситамон оглянулась, но никого рядом не увидела. Она слышала лишь мягкий голос, проникавший в гулко бьющееся сердце.
Апоп: Смотришь вниз, туда, где поджидает смерть. Тебя подстегивает желание спасти отца… Любовь толкает в бездну. Но ты ведь прыгнешь для него, погибнешь страшной смертью? Пожертвуешь собой ради его спасения? Последняя надежда для богов… Он уничтожил веру, но все можно возродить. Ты знаешь как… Ты знаешь, что надо делать.
Принцесса перелезла через перила. Тяжело дыша, она оглядывала острые камни. В воспоминаниях мелькал тот Аменхотеп, которого она любила – живой, надежный, мудрый.
Апоп: Он станет прежним, как только взглянет на тело дочери, омытое в крови. Однако таким его ты больше не увидишь.
Бросив последний взгляд на молчаливое черное небо, Ситамон разжала пальцы, и ее хрупкое тело понеслось вниз.
Через мгновение скользивший по перилам Апоп свысока смотрел на изуродованную мертвую девочку. Змею стоило бы смеяться, ведь идеально выстроенный план тридцати двух лет, которому он следовал, осуществлялся с каждым заходом солнца, но удовольствия от самоубийства принцессы он не испытал. Из всех людей, коих он знал, эта девочка была единственной во всем дворце, кто пытался объяснить окружающим правду.
Луна вышла из-за облаков, и серебристый свет упал на труп Ситамон.
Сехмет: Нет… Нет!
Богиня – львица, завидев дочь Аменхотепа, безвольно лежавшую на камнях, бросилась к ней. Однако, приблизившись к мертвой Ситамон, Сехмет не дотронулась до окровавленного тела, хотя испытала первый порыв крепко прижать его к груди. Но самообладание очень быстро вернулось к Владычице пустынь. Как бы она ни любила эту девочку, которой с детства по ночам напевала колыбельные и мурлыкала в ушко, когда та боялась темноты, ярость все же пересиливала горе.
Сехмет: Проклятие… Как могло такое произойти?
Апоп: Рассказать?
Услышав знакомый голос, доносившийся с балкона, богиня подняла голову и заметила змея.
Сехмет: И ты здесь!
Апоп: Я там, где люди зло творят.
Сехмет: Что же сделала Ситамон? Чем провинилась?
Апоп: Ничем. Она лишь жертва сына твоего.
Сехмет: Что? Что ты говоришь?
Апоп: Не думал, что Аменхотеп зайдет так далеко.
Сехмет: Что он сделал с маленькой Ситамон?
Апоп: Хотел ей овладеть, а затем жениться. Как тебе такой исход?
Сехмет: Неправда… Лжешь!
Апоп: Опять не веришь? Когда же пелена сойдет с янтарных глаз? Тело этой девочки – прямое подтверждение!
Сехмет: Аменхотеп любил Ситамон, как отец…
Апоп: Аменхотеп грех совершил ужасный! Он не может больше богочеловеком оставаться!
Сехмет: А не ты ли здесь замешан?
Апоп: Я? Я? И что же сделал я, по-твоему? Я сам не знал, на что твой сын решился! Увидел лишь, как упала вниз Ситамон!
Сехмет: Не подтолкнул к самоубийству?
Апоп: Не сделал ничего.
Богиня развернулась и направилась прочь от дворца.
Апоп: Уходишь? Сехмет! Мы заключили сделку, помнишь?
Она остановилась, но оборачиваться на голос не стала.
Сехмет: Чего ты хочешь?
Апоп: Когда настанет ей конец?
Сехмет: Когда я прокляну свое создание.
Апоп: Он сделал зло! Аменхотеп во тьме пал! Ты должна его проклясть сейчас!
Сехмет: Проклясть сына…
Апоп: Ты сдержишь слово, львица! Ты обещала!
Сехмет: У меня нет выбора.
Апоп: Лишь у человека есть право выбора. Он выбрал вседозволенность, гордыню! Он пал! И ты должна признать!
Не слушая его выкрики, богиня скрылась во тьме.
Апоп: Ты признаешь.… Рано или поздно проклятие прогремит, и мир богов развалится на мелкие куски.
Действие пятое
Очнувшись с головной болью, Аменхотеп, не желая откладывать дела государства, велел слугам одеть себя, после чего вышел из спальни и направился в тронный зал. Там его ожидали советники, жрецы и любимая жена, на лице которой он заметил слезы. Удивленно оглядывая присутствующих, фараон не понимал, что происходит.
Аменхотеп: Почему все собрались? Что случилось?
Тейе: Наша дочь мертва!
Аменхотеп: Ситамон?
Советник: Ее нашли в саду, разбитую о камни.
Птахмес: Принцесса жизнь покончила самоубийством.
Тейе: Не верю! Ее столкнули вниз!
Птахмес: Я говорил с богами нынче. Они сказали, Ситамон себя убила.
Тейе: Боги лгут! А ты… Ты не жрец, ты сумасшедший!
Советник: Царица!
Тейе: Я ненавижу вас! Вы… вы убили мою дочь! Все вы!
Она подняла руку и указала пальцем на каждого.
Советник: Царица, успокойтесь….
Аменхотеп (с отчаянием): Ситамон… умерла…
Тейе: Моя девочка… моя дочь…
Аменхотеп: Странно, но мне она как будто снилась.
Тейе (фараону): Это все ты… Ты виноват!
Аменхотеп: Голова болит ужасно… Но ко мне Ситамон приходила. И… О нет, о боги!
Схватившийся за голову фараон пребывал в ужасе.
Аменхотеп: Это я… Как я мог? Я сказал ей…
Тейе: Что? Что ты сказал?
Аменхотеп: Я сказал, что хочу наследника… богочеловека… И уложил в постель Ситамон.
Тейе: Нет… Нет…
Аменхотеп: Но она ушла. Или же нет? Не помню.
Тейе: Ты трогал нашу дочь?
Аменхотеп: Не помню!
Тейе: Проклятье! Отродие тьмы, жестокий человек!
Аменхотеп: Ужасное совершил. Если бы не вино…
Тейе: Так ты был пьян?!
Аменхотеп: За ужином напился. Ты вино мне подливала!
Тейе: Я не виновата! Я не знала, что ты способен на такое!
Аменхотеп: Да я не делал… то есть… не помню…
Тейе: Ненавижу! Будь ты проклят!
Аменхотеп: Я виноват, прости.
Тейе: Не у меня проси прощения! У богов! У дочери!
Аменхотеп: Если б мог…
Тейе: Ты возгордился непомерно!
Аменхотеп: Не знаю, что на меня нашло. Я думал о наследнике, о чистой крови.
Тейе: Ты думаешь о власти! Власть – вот что тебя заводит!
Аменхотеп: Я же бог, ты говорила мне.
Тейе: И ты поверил? Поверил в эту ложь?
Аменхотеп: Ты лгала мне?
Тейе: А ты мне верил?!
Аменхотеп: Но зачем?
Тейе: А зачем ты трогал нашу дочь?
Аменхотеп: Был пьян.
Тейе: Не пьянство виновато! Гордость!
Аменхотеп: Я сын Сехмет, и это правда.
Тейе: Сын Сехмет не оправдал ее надежд!
Аменхотеп: Я делал все, что нужно делать фараону. Я Египет возвеличил, казну обогатил, храмы строил…
Тейе: И в пантеон хотел войти.
Аменхотеп: Я заслужил!
Тейе: И чем же? Смертью Ситамон?
Аменхотеп: Великими делами!
Тейе: Ты перечеркнул их.
Аменхотеп: Прости, я виноват.
Тейе: А я причем? Зачем прощения просишь у меня? Глупец!
Аменхотеп: Ты ненавидишь «сына Ра»?
Тейе: Не ненависть живет во мне. Ты жалок.
Бросив ему эти слова в лицо, словно нож в сердце, царица удалилась из зала.
Аменхотеп беспомощным взглядом обвел собравшихся.
Птахмес: Не велено человеку богом нарекаться. Владыка, вы совершили злодеяние, и боги забрали вашу дочь, наказывая вас.
Аменхотеп: И что мне делать? Что, скажите?
Внезапно в зал вбежала служанка и в ужасе вскричала.
Служанка: Владыка! В город мор пришел! Уасет – Нур настигла смерть!
Птахмес: Великая Сехмет направила ярость на народ, а не на сына.
Аменхотеп: Причем здесь мой народ? Они в чем виноваты?
Птахмес: Они страдают из-за вас.
Аменхотеп: Почему не я?
Птахмес: Сердце матери еще стучит в груди.
Аменхотеп: Лучше я, чем мой народ!
Птахмес: Выбор делайте, владыка. Час настал.
Аменхотеп: Выбор? Я сделал выбор, когда вчера пришла Ситамон!
Птахмес: И вы оставите, как есть?
Аменхотеп: А что я сделаю? Что могу?
Птахмес: Не мне учить вас. Владыка богочеловек, так оправдайте имя ваше хоть сейчас.
Фараон упал на колени, закрыв лицо руками. Слезы отчаяния текли по его щекам.
Аменхотеп: О боги! Я виноват… я виноват… Но что могу я сделать? Я сожалею! Ситамон приходила ночью, чтобы мне сказать, как я неправ. Чтобы открыть мне душу…. А я ее обидел. Я ее унизил. Я отвернулся от богов! Сказал, мне все равно. Но ведь теперь уж поздно думать. Я сожалею. И если бы я мог, то обратил бы время вспять, чтобы прислушаться к словам Ситамон и попросить прощения у той, кто молоком меня вскормила в клетке, когда Мут – ма – уа бросила ко львам!
Птахмес: Одних слов мало. Надо веру доказать.
Аменхотеп: Да, ты прав, конечно. Вера – это и поступки также. Боги! Я строил себе храмы, призывал людей молиться на себя! Я идолы воздвигнул в городах! Но я не вас обидел. Вижу, что не вас, а самого себя!
Птахмес: Владыка, мы слушаем приказ.
Аменхотеп: Уничтожьте храмы. Снимите идолы и обратите в прах. Я не достоин богом нарекаться! Я смертен! Я жестоко ошибался!
Птахмес: Молите у Сехмет прощения.
Аменхотеп: Я недостоин сыном быть Сехмет. Велю построить триста… нет, пятьсот… а лучше даже и семьсот статуй для богини!
Птахмес: Семьсот статуй для Сехмет?!
Аменхотеп: Только бы не мучила народ! Я кару понести готов! Любую кару!
Птахмес: И впредь вы не вернетесь к прежним заблуждениям?
Аменхотеп: Никогда! Я раб богов покорный!
Птахмес: Раскаиваетесь?
Аменхотеп: Да!
Факелы неожиданно вспыхнули огнем. В зале возникла светящаяся тень.
Птахмес: Великая Сехмет!
Аменхотеп: Богиня?
Тень приобрела облик, и все шарахнулись в сторону. Высокая женщина с головой львицы выглядела устрашающе, ее янтарные глаза метали молнии. Люди смиренно упали на колени.
Сехмет: Я разочарована в Аменхотепе.
Аменхотеп: Молю прощения!
Сехмет: На что мне извинения смертного? Мою с Апопом сделку ты сорвал.
Аменхотеп: Моя судьба зависит от тебя, богиня!
Сехмет: Не думала, что сын мой будет жалок.
Аменхотеп: Не карай страну и мой народ! Карай меня! Я виноват!
Сехмет: Признаешься в преступлении…
Аменхотеп: Признаю.
Сехмет: Признаешься, что не достоин богочеловеком быть?
Аменхотеп: Да.
Сехмет: Моя ошибка, что я верила в людей. Вы слабы. Вы глупы. Ничтожны, жалки!
Аменхотеп: Мы не боги.
Сехмет: Верно. Куда вам до богов! Боги никогда бы не опустились так!
Аменхотеп: Я слаб. И я раскаиваюсь, что стал причиной стольких бед!
Сехмет: Это все слова… Слова как дым. Завтра скажешь, что прощен Сехмет и будешь дальше во вседозволенности жить.
Аменхотеп: Тогда убей меня, богиня. Убей, чтобы никто не жил так, как говоришь ты.
Сехмет: Мне стоило бы проклясть тебя!
Аменхотеп: За что?
Сехмет: За то, что планы мне сорвал.
Аменхотеп: Планы?
Сехмет: Апоп наверняка сейчас смеется.
Аменхотеп: Что за сделка? Сделка с богом зла… Как? Как можно?
Сехмет: Я верила в людей! Но я ошиблась, и ты поплатишься за это!
Аменхотеп: Умоляю, не трогайте народ!
Сехмет: О, да! Только видя, как страдает твой народ!
Аменхотеп: Будьте милосердны!
Сехмет: Я и так прощала слишком много.
Богиня исчезла. Огни на факелах потухли.
Фараон с обреченностью во взгляде смотрел на то место, где только что стояла его настоящая мать.
Часть VI. Два поединка
Действие первое
Это утро не выдалось спокойным для обитателей болот Хеммиса. Огромный крокодил извивался, хлопал пастью и бил хвостом, сопротивляясь хватке бога, боровшегося с ним. Гор заламывал мощное тело хищника руками. Крокодил отбивался из последних сил, но в конце концов потерпел поражение.
Взвалив мертвого врага на плечи, Гор отправился к матери.
Изида встретила его с чашей теплого молока. Приняв подношение из ее рук, молодой бог осушил чашу до дна, вытер губы и кивнул в сторону добычи.
Изида: Тебе крокодил дорогу перешел?
Гор: Он напал, когда я ловил рыбу.
Изида: Бедняга неудачно выбрал жертву.
Гор: Из шкуры сошьешь себе одежду.
Изида: Может, сшить тебе?
Гор: Ты для меня и так все делаешь.
Они проводили вместе много времени, питаясь рыбой и мясом животных, добытым на охоте. На протяжении тридцати двух лет богиня обучала своего сына навыкам жизни и магии. Гор был силен и благороден, необычайно походя на Осириса, и Изида гордилась им.
Изида: Мне доставляет это удовольствие. В мире ты единственный, кем я дорожу.
Гор: И еще отец.
Изида: Осирис мертв.
Гор: Но я могу его вернуть! Это возможно, мама!
Изида: Я знаю, ты горишь желанием встретиться с отцом.
Гор: Он нужен мне. Особенно теперь.
Изида (с удивлением): Теперь?
Гор: Теперь, когда решил я бросить вызов Сету!
Изида: Когда-нибудь пришло бы время столкнуться в схватке с ним.
Гор: Я вырос и готов вернуть утраченную честь!
Изида: Как будто еще вчера я пела колыбельную тебе. Как быстро пролетели годы.
Гор: Мне неизвестно будущее, как неизвестно то, чем дело кончится. Но знаю лишь одно: скрываться дальше в дальнем уголке Египта, таиться, словно призрак, не выходить на свет, когда есть сила и стремление победить, бессмысленно и глупо. Я был рожден в любви горюющей вдовы и мертвого царя, рожден, чтоб Сета свергнуть. И мне придется в бой пойти, тебя оставить, кровь врага пролить и, может, умереть. Но я не пожалею ни о чем.
Изида: Подумать только, я потеряла мужа, а скоро буду сына провожать на смерть.
Гор: Кто знает, на смерть или победу?
Изида: Победа дастся кровью проигравшего, а смерть – твоей.
Гор: Так пусть и небо, коим я владею, окропится кровью, когда я бездыханным упаду.
Изида: Я пролечу по небу соколицей и оглашу богам, что нынче сын Осириса пал в битве.
Гор: А откликнуться ли боги?
Изида: Должны.
Гор: Не думаю. По мне лишь ты прольешь слезу.
Изида: В тебе заключена и жизнь, и воля, и любовь моя. Умрешь – и от меня останется лишь тень.
Гор: Не говори так.
Изида: Но это правда.
Гор: И потому она остра. Правда режет сердце, мне больно слушать.
Изида: Жить во лжи нельзя.
Гор: Сет живет во лжи.
Изида: И потому он не такой, как ты!
Гор: Верно. Я другой.
Изида: Ты сердцем чист, и потому оно болит.
Гор: Во мне его коварства нет.
Изида: Но в тебе есть сила.
Гор: Я заставлю Сета расплатиться!
Изида: Позволь увидеть, как он сорвет с себя венец царя.
Гор: Увидят это зрелище все боги.
Богиня порывисто обняла своего взрослого сына. Из ее глаз текли прозрачные слезы гордости и сожаления, что придется расстаться с ним. Гор покровительственно погладил мать по волосам, выражая безмолвную поддержку.
Изида (всхлипывая): Умоляю, вернись домой живым.
Действие второе
Сет вкушал яства, когда внезапно раб принес ему записку. Развернув папирус, божественный владыка Египта пробежал взглядом по строчкам, и чем больше он перечитывал послание, тем сильнее заострялись черты его лица. Поднявшись из-за стола, Сет стал расхаживать по залу. Его тело лихорадочно затрясло, глаза наполнились чернильным гневом.
Сет: Кто бы мог подумать! Судьба поставила подножку! Я думал, что навсегда покончил с братом, но он меня достал из Аменти!
Схватив кубок с вином, он осушил его, промочив горло.
Сет: Проклятие, Осирис! Я разрубил тебя на части! На сотни, тысячи частей! Тебя больше нет, ты там, в загробном мире! И все же… все же тень еще висит над головой моей! И кто тот юноша, что бросил вызов? Сын Изиды, той Изиды, что я хотел заполучить. Она укрылась и птенцом обзавелась, но теперь вернулась, чтобы посмотреть, как я в огне сгорю. Осирис, будь ты проклят! Ненавижу! Ненавижу! Быть сраженным в поединке сыном брата, опозоренным богами, преступником в глазах светлейшего Амона – нет доли хуже.
Бог налил в кубок еще вина и снова выпил. По его лицу прошла судорога, но спустя мгновение Сет успокоился, вдруг решив для себя что-то важное.
Сет: Боги не поверят жалкому птенцу! Мне нечего бояться… Я стал правителем, занял место брата, а он… он никто! Оборванец, а может, даже лжец! Вдруг он не сын Осириса? Осирис умер после свадьбы, откуда дети? Конечно, я лгу себе, но ведь поверив в ложь, легче убедить других. Сын Изиды и Осириса… Интересно, каков мой враг? Наверняка силен, иначе быть не может. Осирис тоже сильным был. Но тем и лучше… Посмотрим, как вскричит Изида, когда я отниму еще и сына! И как Осирис огорчится, когда его в загробном мире встретит!
Действие третье
Полем сражения двух богов была избрана пустыня как самое открытое и доступное место для ока бессмертных. Именно там Гор и Сет впервые увидели друг друга. Вооруженные, горящие непреодолимым стремлением одержать верх, подгоняемые ненавистью и жаждой достигнуть цели, они столкнулись в честном поединке. Пески поднялись вверх и кружили вокруг Гора, мешая двигаться и взглядом искать врага. Сет вызвал мощную бурю, сам же был атакован громом небес и молниями Гора.
Сет: Воистину, прекрасен бог египетского неба. Но ты не станешь властвовать над троном!
Гор: Власть вернется к моему отцу.
Сет: Осирис мертв!
Гор: Я его верну.
Сет: Ты жаждешь власти, только и всего.
Гор: Я хочу вернуть достоинство и честь!
Сет: Это все слова…
Гор: Для тебя – слова!
Сет: Упрямый юноша, ты похож на мать.
Гор: Изида прокляла тебя!
Сет: Изиду я заполучу. Эта женщина сбежала много лет назад и пряталась так долго от богов, но все равно когда-нибудь она войдет в мой дом.
Гор: Скорее моя мать умрет!
Сет: Смерть прекраснейшей богини вызовет печаль.
Гор: Скажи, за что Осириса убил? За что жестоко поступил с ним?
Сет: Я? Я не убивал Осириса… Изида солгала.
Гор: Ты… ты позвал его в тот день, когда пришло о гибели известие!
Сет: Я хотел с ним помириться. Мы поговорили, он от меня ушел, но к Изиде не вернулся.
Гор: Это ложь!
Сет: Кто докажет, что я лгу? Ты? Ты ничего не знаешь… Не знаешь, как твой отец кичился властью, силой, не знаешь, как он отнял Изиду… Я был один! Один!
Гор: Осирис благородным богом был!
Сет: Осирис был хвастуном несносным, гордецом!
Гор: Не смей…
Сет: Но это правда! Ты же правдолюбец, прям как он?
Гор: Ты солгал и отнял жизнь у брата!
Сет: Мой брат Осирис был не таким хорошим, но все же…
Гор: Это сделал ты.
Сет: Раз так… докажи богам!
Сет вынырнул из песчаной бури позади Гора и ударил его в спину. Упавший Гор попытался быстро подняться, но враг снова повалил его на землю, не позволяя встать на ноги. Сет, крепко держа сопротивлявшегося молодого бога, наклонился над его ухом так близко, что только Гор мог услышать слова.
Сет: Ты прав. Я убил Осириса. Подсыпал яд в вино и выпить дал. А затем, когда он задыхался, отрубил голову мечом. Я не просто убил, я уничтожил брата. Разрубил на тысячи кусков и, словно грязь, рассыпал по Египту.
Гор хотел было вскричать от ярости, но тот ладонью накрыл его клюв.
Сет: Но неужели ты думал, что ни одному богу пантеона неизвестна моя маленькая тайна? А впрочем.… Пожалуй, Осирис воспрять из мертвых может, в преступлении обвинить меня. Ты же понимаешь…
С этими словами Сет поднес руку к соколиной голове Гора и одним резким движением вырвал божественное Око. Кровь брызнула на лица обоим. Улыбаясь, Сет сжал Око в руке и оставил Гора лежать на земле, извиваясь в муках боли. Багровые ручьи текли по его перьям и коже, попадали в открытый клюв. Гор потерпел поражение.
Действие четвертое
Гор очнулся на руках матери. Изида плакала. Оглядевшись, он с удивлением понял, что находится в болотах Хеммиса. Дома.
Гор: Я не оправдал надежд.
Изида: Ты сражался стойко. И я рада, что мой сын жив.
Гор: Я опозорен.
Изида: Не сдавайся.
Гор: Это он убил отца. Он сказал мне перед тем, как вырвать Око.
Изида: Как же слепы боги!
Гор: Мама, боги не слепы.
Изида: Что?
Гор (сокрушенно): Боги знают.
Изида (с ужасом): Нет! Нет!
Гор: Тайна Сета не могла быть скрыта от богов. Его тайну кто-то знал всегда.
Изида: Кто?
Гор: Сет не сказал.
Изида: Кто в сговоре с убийцей? Кто молчал, когда нужно было говорить?
Гор: Мне придется снова бросить вызов Сету.
Изида: Снова? О нет, ты слишком слаб.
Гор: Почему он не убил меня? Хотел, чтобы я слыл опозоренным… без Ока?
Изида: Коварству Сета нет пределов.
Гор: Тем лучше. У меня есть шанс все изменить и попытаться снова.
Изида: Но даже если победишь, кто осудит Сета? Раз в пантеоне тайну знали…
Гор: Что делать, мама?
Изида: Когда-то Амон Ра послал Анубиса, чтобы помочь мне отыскать разрубленное тело. Зачем Амон помочь хотел мне? Другие боги отвернулись, словно обо мне забыли, но Амон… Не остался в стороне Амон. Чем истолковать жест милосердия? Как понять, кто из богов предатель?
Гор: На суде последнее слово будет за Амоном.
Изида: А вдруг Амон и есть предатель? Чувствуя вину, он мне помог однажды.
Гор: Из пантеона мы поддержки не получим.
Изида: Тогда придется нам самим решить судьбу.
Гор: Чью судьбу?
Изида (с улыбкой): Богов.
Богиня выпустила сына из объятий, поднялась на ноги и раздвинула ветви деревьев, скрывающих их гнездо от солнечных лучей.
Изида: Час отомстить настал. Знаешь, Гор, много лет назад, еще до свадьбы, я предсказала раскол божественного мира. Купаясь в водах Нила, мне встретился Апоп. Мы разговорились, и змей поведал, как бога можно победить, зная истинное имя. У Амона, змей сказал, всего три имени. В вознаграждение Апопу я открыла тайну.
Гор: Что из твоих уст Апоп узнал?
Изида: Что в пантеон войдет один из тех, кто смертен был, а демиург падет.
Гор: Смертный – в пантеон?
Изида: Такова судьба.
Гор: Человек к богам?
Изида: Люди слабы, но и боги в грехи впадают.
Гор: С судьбою спорить бесполезно.
Изида: С тех пор я не предсказывала.
Гор: Почему?
Изида: Опасный дар.
Гор: А восставать против Амона не опасно?
Изида: А кто докажет, что от меня кинжал получит в спину?
Гор: Использовать коварство Сета…
Изида: Обманом в сеть заманим Сета и других богов.
Гор: Научи, что делать, мама!
Богиня извлекла из одежд мертвого скорпиона.
Изида: Ты родился на рассвете, а ночью умирал от яда скорпиона.
Гор: Я не помню…
Изида: Младенцем был.
Гор: И чем поможет скорпион?
Изида: Я испила из раны яд, он течет с тех пор по жилам. Моей кровью смажь лезвие меча и в бою Сету нанеси удар.
Гор: Яд поразит его.
Изида: Ты сможешь Сета исцелить, но потребуй прежде на суде предстать. И он вернет тебе и честь, и власть, и Око.
Гор: Боги не поймут меня. Амон…
Изида: Оставь Амона мне. Когда придешь на суд с врагом, Амон не будет прежним богом.
Действие пятое
Пустыня Египта снова стала местом битвы. Завидев Гора, Сет пронзительно рассмеялся. Раненный, лишенный божественного Ока, Гор выглядел жалко в глазах своего соперника.
Сет: Мало показалось сыну Осириса. Хочешь снова боль испытать?
Гор: Ты знаешь, чего хочу я.
Сет: Ты обесчещен, Гор! У нас уже была дуэль, я победил в ней.
Гор: Не будем в прошлое смотреть. Я бросил вызов во второй раз.
Сет: Во второй раз я убью тебя. Мое терпение на исходе.
Гор: Признайся в преступлении, Сет! Я даю шанс!
Сет: Шанс? О нет, Гор, нет… Шанс уйти есть у тебя.
Гор: Я не покину поле боя.
Сет: Как и я… У нас нет выбора, не так ли?
Гор: Похоже, боги лишены его.
Сет: Боги за себя решили. Ты ведь решил свою судьбу?
Гор: Моя судьба определена с тех пор, как я родился.
Сет: В безвестности, без славы и отца… Я сожалею, Гор!
Сет рассмеялся собственным словам.
Сет (со злобным весельем): Я правда сожалею! Ты так стремишься к цели, что внушаешь уважение, но увы… Из нас останется один. Нам двоим нет места в этом мире.
Гор: Мне жаль тебя! Озлобленный, обиженный мальчишка, а теперь мужчина, лишивший самого себя любви!
Сет: Любви? Что тебе известно о любви? Любовь жестока, мальчик.
Гор: Осирис тебя любил!
Сет: Что проку от его любви мне было? Он хвастаться любил, гордиться превосходством, кичиться властью и успехом!
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |