Крылья над горам 21 страница

Военный Совет бывшего 4-го Украинского фронта поддерживает ходатайство о награждении партизанской группы подпоручика Бруновского»[487].

По всей видимости, группа была подготовлена штабом партизанского движения при Военном Совете 4-го Украинского фронта. Точной даты десантирования нет. Сведений об экипаже и его принадлежности тоже нет. Но, право, было бы несправедливо, если бы эти «нет» стали причиной того, что сведения о партизанской группе Бруновского (вероятно словака) и героических делах русских парней, не удостоились бы этой страницы. А вклад их в дело достижения Победы, судя по цифрам, невероятно высок.

Общий итог работы АДД на Чехословакию за период от начала Словацкого национального восстания и до окончания войны в Европе отражён в следующей таблице:

Периоды	Доставлено	Вывезено
Людей	Грузов	Людей	Грузов
Первый период		696,31		1,091
Второй период		125,061	-	-
РДГ		-	-	-
Всего		821,371		1,091

Таковы итоги работы авиации дальнего действия на Чехословакию в связи с начавшимся Словацким национальным восстанием.

Что касается помощи, которая была оказана Украинским штабом партизанского движения, то она отражена в информации от 9 июня 1945 года его начальника на имя К.Готвальда (документ 102). Благодарность за эту помощь руководитель КПЧ отразил в письме в ЦК КП (б) Украины 30 июня 1945 года (документ 103).

На пути к целям у советских авиаторов было много трудностей: горный рельеф местности, недостаточно чёткое обозначение точек сброса и посадок, слабая работа приводной радиостанции, близость фронта, ПВО противника и сложные метеоусловия. Последняя трудность была самой главной. 85 процентов от числа невыполненных заданий в период работы АДД на Чехословакию пришлось на непогоду. О том, как метеоусловия влияли на результаты работы, говорит анализ вылетов экипажей 5-го авиакорпуса в октябре.

Только в ночь на 9 октября условия были более или менее приличные – малооблачно, видимость 4 – 6 километров. Четырнадцать дней в воздух не поднимались даже сильные экипажи. Все остальные дни месяца задания выполнялись при наличии сплошной многослойной облачности с нижней кромкой в 400 – 600 метров на аэроузле и 700 – 1000 метров на аэродроме посадки.

Основной причиной невыполнение заданий в сложных метеоусловиях являлось наличие на точках посадки и сброса гор. Экипажи пробивали облачность на 1200 – 1000 метрах, затем, боясь столкновения, прекращали снижение. Лишь некоторые из них, чувствуя свою силу, опускались в бездну долин и ущелий до пятисот метров и, если до этой высоты удавалось рассмотреть землю, совершали посадку. При этом лётчиков рисковать никто не заставлял, делали они это сами, руководствуясь только одним – во что бы то ни стало доставит так необходимый повстанцам груз.

В начальный период воздушной операции противодействие ПВО противника было слабое. Однако позже, уяснив какую работу выполняет советская авиация, немцы стали принимать меры, сосредоточив на аэродромах Словакии, особенно в районе Попрада, большое количество ночной истребительной авиации, которая приступила к патрулированию у наболее явных ориентираов, и на подступах к местам посадки самолётов и точкам сброса грузов.

Но их атаки носили эпизодический характер, ибо авиация противника, как и советская, оказалась в значительной мере ограничена погодными условиями. В большинстве случаев при встрече с истребителями наши самолёты уклонялись от боя производством манёвра, изменением маршрута, потерей высоты и уходом в облака.

А.Е.Голованов отмечал: «Погода, надо прямо сказать, не благоприятствовала полётам, но приходилось летать и в сложных метеорологических условиях, чтобы не оставить наших словацких товарищей без столь необходимой помощи. Противник организовал с аэродрома, находящегося в районе города Попрада, перехват наших самолётов своими истребителями, сем причинил нам определённый урон, но остановить доставку вооружения, конечно, не смог»[488].

Командование 5-го авиакорпуса, учитывая активность немецкой истребительной авиации, пыталось обезопасить экипажи изменением маршрута к цели и обратно. Однако его перенос на 30 – 40 километров в сторону существенных результатов не дал, так как самолёты всё равно находились в зоне действия ночных истребителей.

А вот к более эффективному противодействию – блокированию аэродромов противника, которое, кстати, в практике АДД активно использовалось, командование авиакорпусов ни разу не прибегало.

Как бы там ни было, но эти два основных врага – непогода и истребительная авиация противника – своё чёрное дело сделали: за период воздушной операции АДД потеряла 23 экипажа (полностью – одиннадцать и частично – двенадцать). Своей кровью вершины Татр обагрили 50 человек. Ещё 62 пропали без вести. Всего 112 человек. По категориям общие потери таковы: командиров кораблей – 18, штурманов – 21, правых лётчиков – 20, бортовых техников – 17, радистов – 19, стрелков – 17. Сведения о погибших и пропавших без вести отражены в документе № 104 Приложения. Кроме этого, по сведениям из Словакии, погибло 68 десантников, а также 14 человек раненых и сопровождающего персонала. Потери по авиакорпусам разительны: 4-й потерял только семь человек, 5-й – всех остальных.

Чем же объяснить столь высокие потери авиакорпуса, вооружённого самолётами Ли-2? Во-первых, разницей в способах доставки грузов. Одно дело доставить его сбросом на парашютах, и совсем другое – способом посадки в условиях горного рельефа и сложных метеоусловий. Немаловажное значение, и это, во-вторых, имел фактор оснащённости авиакорпусов авиационной техникой. Б-25 практически намного превосходил Ли-2 по всем авиационно-техническим характеристикам. И, наконец, в-третьих. В отличие от 4-го авиакорпуса, командование 5-го вынуждено было привлекать к сложным полётам в Словакию молодые, менее опытные экипажи. Таковы причины столь высоких потерь АДД при оказании помощи Чехословакии.

Некоторые причины по этому вопросу отражены в итоговом документе, который подготовил буквально через три дня после возвращения из командировки начальник оперативной группы Б.Ф.Чирсков: «Командиру 5-го авиакорпуса. Доношу о проведённой операции с 16 сентября по 25 октября 1944 года по высадке Чехословацкой бригады и вооружения на аэродром «Три Дуба». Недостатки:

1. Отдельные экипажи не пользовались приводной радиостанцией, что послужило причиной посадки на аэродром Брезно капитана Ларионова, а за ним ещё трёх кораблей – среди них две катастрофы и одна авария.

2. При потере высоты резко и полностью убирали РК, в результате охлаждались моторы и в момент входа в круг они сдавали и корабли падали в районе аэродрома (Алексеев, Нетудыхатко, Черненко).

3. Часть экипажей, покидавшие самолёты при отказе материальной части или при подбитии над линией фронта, не знали хотя бы приблизительно района приземления. Экипаж Нестина спустился с гор в районе Брезно, увидел жандармов и опять скрылся в горах. Поиски их ни к чему не привели»[489].

И все же можно сказать, что сложным метеоусловиям и противодействию ПВО противника лётный состав противопоставил всё своё умение, волю и мужество и на этой основе успешно выполнили ответственное правительственное задание. И прав, трижды прав тот же Борис Чирсков, который в той же докладной отмечал положительные моменты при работе лётчиков на аэродроме «Три Дуба»: «Желание во чтобы то ни стало выполнить поставленную задачу. Работе экипажей дивилась вся Словакия. Английские и американские экипажи, желающие произвести посадку на аэродроме «Три Дуба», не могли этого сделать, боясь близости горных вершин.

Фамилии лучших: два брата Безбоковых, командиры кораблей Слепцов, Яблоков, Шеметов, командир эскадрильи Костенко, командир отряда Нестеров. И особенно отличился экипаж командира корабля Васильева. Это он в сложных условиях вывез золотой запас Чехословакии. Он большее количество сделал боевых вылетов на мою точку, не имея ни одного нарушения и лётного происшествия. Отмечаю хорошую работу заместителя командира эскадрильи 336-го авиаполка майора Мигур Григория Степановича, помощника начальника связи 53-й авиадивизии капитана Савинова Сергея Сергеевича и правого лётчика 1-го гвардейского авиаполка Пономарёва Михаила Степановича»[490].

«Ни горы, ни сплошная облачность с дождями и обледенением ничего не могло помешать лучшим экипажам, выполнять ответственное боевое задание. Их работе дивилась вся Словакия, её сравнивали с работой английских и американских лётчиков, которые не решались производить посадку, боясь гор».

Алексей Асмолов в своей книге приводит ещё одну оценку Чирскова работе советских авиаторов: «Нельзя не сказать самые добрые слова о наших лётчиках, штурманах, борттехниках, радистах, воздушных стрелках. Только тот, кто находился здесь, на повстанческой территории, может в полной мере оценить их смелость, мастерство, беззаветную преданность порученному делу, подвиг, совершённый ими в дни восстания. Отвага, дисциплинированность, трудолюбие были отличительными чертами каждого советского экипажа.

В считанные минуты от посадки до взлёта в условиях ночи они успевали не только разгрузить свои самолёты, но и погрузить носилки с ранеными…. Если бы кто-нибудь видел их в эти минуты, это счастливое сочетание армейской твёрдости и смелости с нежностью и заботливостью по отношению к раненым – братьям по оружию или соотечественникам, их умение, не причиняя боли, перенести и положить раненого в самолёт, то непременно обратил бы внимание на то, что такой работе могут позавидовать сёстры милосердия.

От имени всех, кто сражался в восставшей Словакии, хотел бы выразить благодарность нашим лётчикам за всё сделанное ими и особенно экипажам под командованием Героев Советского Союза Марка Лановенко, Михаила Костенко, Алексея Васильева, а также экипажам, которые возглавляли лётчики Александр Котелков, Николай Ларионов, Евгений Тимшин, Пётр Губин, Владимир Безбоков, Борис Езерский»[491].

И хотя обе оценки касаются тех, кто летал на «Три Дуба» с посадкой, их можно смело отнести к авиаторам обеих авиакорпусов.

Но не только материальную помощь несли на своих крыльях лётчики АДД. Моральную сторону их работы хорошо выразил Г.Гусак: «Каждый, кто жил в то время на повстанческой территории, помнит, как гул советских самолётов, доставлявших военные грузы, поднимал надежду, помогал преодолеть дипрессию у колеблющихся и прямо-таки символизировал, что мы не одни, что у нас есть могучий и верный друг»[492].

Словацкое национальное восстание потребовало много жертв, в том числе и личного состава АДД. Но оно породило и многих героев. Командиры всех уровней высоко оценили боевую работу личного состава авиаторов, принявшего активное участие в материальном обеспечении Словацкого восстания. Многие из них были награждены советскими орденами и медалями, а 26 человек удостоены звания Героя Советского Союза.

Здесь, правда, следует заметить, что все они были представлены к высоким наградам не только за полёты в Словакию, учитывалась как предыдущая, так и последующая их боевая работа. Но полёты на помощь восставшим словакам стали основным фактором в принятии этого решения. Это замечание ещё в большей степени относится к лётному составу 5-й авиадивизии 4-го авиакорпуса. Здесь основу высоким наградам заложили полёты в Югославию. Список Героев Советского Союза, получивших это звание за боевую работу на Чехословакию, а также список Героев Советского Союза, активно летавших в эту страну, дан в приложении (документ 105).

Фамилии командиров частей и соединений АДД, которые обеспечивали боевую работу в интересах Словацкого национального восстания, неоднократно назывались на страницах этой книги. И, тем не менее, подводя итоги, следует назвать их снова всех вместе.

15-й гвардейский авиационный Севастопольский Краснознамённый полк (командир гвардии полковник Сергей Алексеевич Ульяновскмй, а затем гвардии подполковник Владимир Савич Цыганенко); 13-й гвардейский авиационный Рославский Краснознамённый полк (командир гвардии полковник Константин Петрович Дмитриев); 34-й гвардейский авиационный полк (командир гвардии подполковник Виталий Александрович Гордиловский). Эти аиаполки входили в состав 4-й гвардейской авиационной дивизии (кмандир полковник Иван Иванович Кожемякин).

14-й гвардейский авиационный Смоленский Краснознамённый полк (командир полковник Вениамин Дмитриевич Зенков); 22-й гвардейский авиационный Севастопольский полк (командир подполковник Александр Алексеевич Баленко); 35-й гвардейский авиационный полк (командир подполковник Владимир Порфирьевич Драгомирецкий. Эти три авиаполка составляли 5-ю гвардейскую авиационную Гомельскую дивизию (командир полковник Павел Иванович Кондратьев, затем С.А.Ульяновский).

Обе авиационные дивизии входили в состав 4-го гвардейского авиационного Гомельского корпуса (командир генерал-лейтенант авиации Георгий Семёнович Счётчиков).

1-й гвардейский авиационный Брянский Краснознамённый полк (командир подполковник Василий Петрович Филин); 23-й гвардейский авиационный Белгородский Краснознамённый полк (командир полковник Григорий Алексеевич Шамраев); 336- авиационный полк (командир подполковник Давид Михайлович Равич). Эти полки входили в 53-ю авиационную Сталинградскую дивизию (командир генерал-майор авиации Василий Иванович Лабудев).

7-й гвардейский авиационный Гатчинский Краснознамённый полк (командир подполковник Борис Григорьевич Езерский); 29-й гвардейский авиационный Красносельский полк (командир подполковник Николай Григорьевич Афонин); 340-й авиационный полк (командир подполковник Фёдор Фёдорович Степанов). Эти полки входили в состав 54-й авиационной Орловской дивизии (командир генерал-майор авиации Василий Антонович Щёлкин)

Обе авиадивизии входили в состав 5-го авиационного Орловского корпуса (командир генерал-майор авиации Иван Васильевич Георгиев).

В своих мемуарах А.Е.Голованов выделил тех, кто обеспечивал работу боевых экипажей на уровне заместителей командиров авиаполков и командования авиаэскадрилий.

«Нельзя, конечно, обойти молчанием и личный состав этих полков и соединений, который, летая на выполнение боевых заданий, можно сказать, не покладая рук, стремился сделать всё, что в его силах, чтобы помочь своим боевым словацким товарищам. Вот фамилии некоторых из них: заместители командиров полков: М.Д.Козлов, Е.К.Гудимов, Н.И.Бирюков; заместители командиров полков по политчасти К.М.Куликов, С.М.Сошников, Ф.В.Шкода; штурманы полков П.Н.Стёпин, В.М.Чистяков, Ф.С.Яловой, П.А.Полыгалов, А.П.Карпенко; командиры эскадрилий М.Д.Науменков, Г.А.Лебедев, А.Д.Дудаков, В.А.Чепурко, Г.И.Баймурзин, Ф.М.Колясников, А.А.Агибалов, С.В.Жиганов, Г.Г.Агамиров, А.Д.Давыдов, М.Т.Лановенко, Н.Ф.Москаленко, И.Ф.Мандриков, С.А.Лукьянов, М.Ф.Костенко; заместители командиров эскадрилий С.П.Слепцов, М.В.Левин, П.Ф.Шубин, В.Ф.Шеметов, А.Н.Котелков, Л.И.Васильев, А.В.Мансветов, И.Д.Лещенко, М.Г.Синёв, В.М.Безбоков, Н.Н.Поляков, А.И.Калентьев, К.К.Ляшевич, А.И.Судаков, В.П.Каныгин, Г.П.Троценко, А.А.Прилепко; штурманы эскадрилий А.Ф.Попов, И.Е.Скалозуб, И.Р.Евстафьев, Л.Ф.Тюрин, А.А.Андреев, М.П.Орлов, Е.П.Бондаренко, А.П.Христовой, Е.С.Вирченко, С.П.Тимофеев, В.Ф.Тимченко, Ф.С.Румянцев, И.А.Гвоздев, П.Д.Просветов, Д.П.Волков, М.Я.Орлов, П.И.Годунов, П.Н.Воронков и другие»[493].

Из памяти народов никогда не изгладится полное искренности и верности боевое сотрудничество советского и чехословацкого народов в годы Второй мировой войны. Боевая дружба, порождённая совместной борьбой против общего врага, в послевоенный период переросла в дружбу ветеранскую.

Ежегодно в последние дни лета, в канун очередной годовщины Словацкого национального восстания в социалистическую Словакию приезжали многочисленные делегации советского Комитета ветеранов войны. Среди них часто бывали и те, кто водил свои Б-25 и Ли-2 к «острову свободы» на территории Словакии, в горы Чехии и Моравии. Их всегда принимали с великим радушием и теплотой, принимали, как друзей, протянувших руку помощи в тяжёлое время борьбы. Но особые встречи были у тех, кто в минувшее лихолетье волей судьбы «завязал» узелки личных контактов со словацкими и чешскими людьми.

В городе Банска-Бистрица в послевоенное время был создан музей Словацкого национального восстания. На площади перед ним застыл на вечной стоянке закамуфлированный боевой самолёт. 29 августа 1977 года газета «Комсомольская правда», когда по содержанию она ещё соответствовала своему названию, писала: «Он приземлился навсегда в Банска-Бистрице, близ музея Словацкого национального восстания боевой Ли-2 с бортовым номером «20». Где теперь его пилоты?... Где бы вы ни были, товарищи, знайте: о вас здесь помнят, ваш самолёт стал памятником. Один за другим по узкому трапу поднимаются в кабину люди. Пожилая женщина, то и дело откладывая вязание, отрывает им билетики.

- Сколько же человек приходит сюда за день?

- Вчера – 1256…».

Был ли самолёт-экспонат боевым – сказать трудно. В своё время И.В.Сталин подарил самолёт Ли-2 К.Готвальду. Позже им пользовались министр внутренних дел ЧССР генерал Чепечка и начальник военного авиационного училища генерал Тыкал. Он-то и передал самолёт музею как экспонат.

Что же касается бортового номера, то, давая самолёту это своеобразное имя, организаторы музея руководствовались историческим фактом, а именно: первый Ли-2, «застрявший» на аэродроме «Три Дуба», принадлежал командиру корабля 23-го авиаполка А.П.Нестерову и имел двадцатый номер. Он-то и стал прототипом экспоната.

Следует добавить, что остальные пять авиаполков 5-го авиакорпуса тоже имели самолёты с таким же номером. Вот имена их командиров кораблей: М.Т.Лановенко (1-й авиаполк), В.А.Урсов (336-й), В.Н.Герасимов (7-й), В.В.Блинников (29-й) и П.Я.Соколов (340-й).

В честь сорокалетия СНВ в музее экспонировались документы периода войны. Посетил выставку и бывший техник 1-го чехословацкого авиационного полка Рудольф Жилиак. На одной из фотографий он узнал советского борттехника Владимира Ильича Колоскова, с которым познакомился, когда тот в октябре 1944 года вместе с экипажем и самолётом по техническим причинам несколько дней находился на аэродроме «Три Дуба». Через Комитет советско-чехословацкой дружбы Жилиак установил адрес Колоскова и пригласил его в гости. Встреча через сорок лет была сердечной, она породила новый круг словацких друзей. Состоялось свидание борттехника у музея СНС со своей «двадцаткой».

Бывали в Чехословакии и оставшиеся в живых члены экипажа П.Ф.Губина. Как с родными встретились с теми, кто принял участие в их спасении, окружив советских лётчиков заботой и вниманием – Андреем Слеяром, давшим хлеб и карту, Иосифом Марцинеком, приютившем в своём доме, Франтишеком Радачем, поставившем раненых на ноги. Встречи, воспоминания, митинги, застолья и речи. В них слова-заверения, слова-призывы свято чтить память тех, кто погиб за освобождение Чехословакии, крепить дружбу между советскими и чехословацкими народами.

Штурман 340-го авиаполка Василий Павлович Разуваев в письме ко мне писал о том, как 19 июня 1974 года он совершенно случайно прослушал по радио выступление Халены Янковой. Когда развернулись события на аэродроме «Три Дуба», ей было семь лет, и она своими глазами видела, как погибали советские лётчики за освобождение Чехословакии от фашизма. Девочка дала себе клятву: в честь памяти о них стать учительницей русского языка. Она это сделала.

Разуваев писал: «Я с волнением до слёз слушал чистую русскую речь из уст чехословакой учительницы. Если бы мне пришлось встретиться с Хиленой Янковой, я бы низко в ножки ей поклонился за её глубокое уважение к нашим лётчикам, за её большое сердце и светлую память, которую она хранит всю жизнь».

В канун 60-летия Великой Октябрьской социалистической революции герой Советского Союза А.А.Васильев получил из Праги письмо: «Направляем Вам от имени ЦК Словацкого союза борцов против фашизма искренние боевые поздравления и сердечные пожелания. С уважением, любовью и благодарностью вспоминаем мы воинов героической Советской Армии и советских партизан, которые освободили Чехословакию от фашистского рабства. Благодарим Вас лично за вклад в освобождение нашей Родины».

Боевой лётчик ответил: «Дорогие друзья! Глубоко тронут поздравлением в связи с нашим общим праздником – 60-летием Великой Октябрьской социалистической революции. Особенно приятно получить его из вашей страны, с которой у меня связаны воспоминания военного времени. Мне довелось участвовать в операциях советской авиации по поддержке Словацкого национального восстания. Со своим экипажем на самолёте Ли-2 я двенадцать раз приземлялся на аэродроме «Три Дуба» с бойцами 2-й воздушно-десантной бригады и военными грузами. Особенно запомнился рейс по спасению ценностей словацкого народа в ночь на 15 октября 1944 года. Меня, как и всех советских людей, радуют успехи чехословацкого народа, с которыми он подходит к 30-летию народной власти».

Благодарственные письма, музеи памятники, ветеранские встречи и переписка – всё это крепило дружбу двух народов в послевоенный период, способствовало сохранению исторической памяти, которая живёт по закону эстафеты, передаётся из поколения к поколению.

Боевое братство, порождённое совместно пролитой кровью в борьбе против общего врага, цементировало советско-чехословацкие отношения. Мы жили в одной большой семье, имя которой – мировая система социализма. У нас был единый военный союз, имя которому Варшавский договор. Его основы закладывались ещё в сентябре – ктябре 1944 года, когда к восставшей Словакии через Карпаты пробивались советские пехотные дивизии, а на их аэродром «Три Дуба» держали курс советские самолёты с людьми и грузами.

Почти полвека, объединённые одним общественно-политическим строем, народы наших стран прожили в духе братства и дружбы. Однако и в СССР, и в ЧССР нашлись силы, которым эта дружба оказалась не по вкусу, ибо их целям и планам мешали социализм, его мировая систем, Варшавский договор. Эти силы развалили узы братства не только в своих странах, но и между ними. Они уже многое сделали и продолжают делать, чтобы погасить, вытравить у молодежи историческую память, в том числе и об освободительной миссии Советских Вооружённых Сил.

В.В.Марьина пишет: «Как бы то ни было, но смена чехословацкой пародигмы общественного развития в конце 1989 года, когда произошла так называемая бархатная или нежная революция, привело к увеличению числа открытых хулителей восстания, раньше не выходивших за рамки пассивно недовольных официально существующими его оценками. Но одновременно мифы и легенды, которых и прежде было немало, сменились новыми»[494].

Известно, что после так называемой «бархатной революции» нашлись люди, которым помешал поднятый пражанами на пьедестал советский танк – символ братской помощи, вовремя подоспевшей в осаждённую фашистами восставшую Прагу. Его снесли. Но зато серым холодным утром 6 мая 1993 года на Ольшанском кладбище в той же Праге открыли новый…власовцам. Организатор этого кощунства – Пражское отделение народно-трудового союза, то есть НТС. В безымянный до этого холм предателей русского народа, тех, кто вкупе с фашистами воевал против чехов и словаков, воткнули тёмный деревянный крест с тремя белого цвета буквами – РОА. На него водрузили терновый венок мученичества. Какое надругательство над теми чехами, словаками русскими, кто отдал свою жизнь и пролил свою кровь, освобождая страну от фашистской и власовской оккупации!

Лишённое исторической памяти социально-слепое и нравственно-безразличное поколение взращивается намеренно: ему чуждо чувство гордости и гражданской ответственности, чувство преемственности и благодарности старшему поколению, которе хорошо помнит, кто вернул Чехословакии государственную независимость, честь и свободу, какую цену заплатили за неё народы СССР.

Теперь можно легко уводить Чехию и Словакию под натовский зонтик. Откуда и куда этот прыжок? Из Варшавского договора в НАТО! От кого и к кому этот прыжок? От России, вернувшей в свое время Чехословакии независимость, к Германии, которая на долгие шесть лет лишила её этой независимости.

Каково это осознавать тем, кто более шестидесяти лет тому назад, рискуя жизнью, поднимал свои самолёты, загруженные советским военным имуществом, и держал курс на словацкий аэродром «Три Дуба» и другие точки Чехословакии? Каково это осознавать тем советским людям, которые крыльями АДД доставлялись в далёкую страну и там, рискуя жизнью, выполняли различные специальные задания?

Чего больше всего хочет победившая в войне страна? Чтобы помнили о спасённом ею мире и цене добытой победы. Чего хочет страна, принёсшая освобождение другим народам? Чтобы новые поколения этих народов не забывали об этой помощи. Чего хочет ветеран войны? Верить, что его путь к великой Победе в той войне, его кровь, страдания и гибель однополчан были не напрасны. А ещё он хочет, чтобы не врали, искажая правду войны, и не перечёркивали его самую памятную и самую жертвенную во имя других часть прожитой жизни.

Но как бы там ни было, будем исповедовать назидательное завещание Маршала Советского Союза И.С.Конева: «И никому не позволено осквернять эту дружбу, скреплённую кровью братских народов»[495].

Знаю, как ветераны ждут превращения рукописи в книгу, верят, что это произойдёт. У меня же оптимизма поменьше. И для этого есть веские причины. Два года в Военном издательстве лежала моя рукопись «Маршрутами специальных заданий». Над ней уже работал редактор. И тут грянули разрушительные ельцинско-гайдаровские реформы, и издательство, а с ним и моя рукопись, попали под их колёса.

Пришлось, взяв ноги в руки, делая хорошую мину при плохой игре, стать на тропу унизительного попрошайничества. Нашёл, выпросил. В 1995 году книга увидела свет. И произошло это лишь благодаря тому, что командующий дальней авиацией И.М.Калугин дал добро на оплату всего тиража.

Три года лежала в издательстве вторая рукопись «АГОН – авиационная группа особого назначения». Для неё не нашёл, не выпросил. И пошёл в дворники. Полгода в Москве мёл отведённый мне участок на Ленинском проспекте. Махну метлой, а из-под неё вылетают рубли. «Намахал» их столько, чтобы хватило на издание книги.

Историческая литература нуждается в государственной опеке, так как все издательства под чутким руководством горе-реформаторов очертя голову кинулись в рынок. Книгоиздание стало бизнесом. А в бизнесе интерес только к тому, что приносит доход. Научная книга на историческую тему особым спросом не пользуется, большого и быстрого навара не даёт, поэтому интерес к ней у дельцов от издательства не пробуждается. А государство умыло руки.

Такая политика – это похороны многих рукописей на историческую тему. Под звуки похоронного марша на кладбище рукописей проследовал не один гроб. Будут и другие. И не мало. Ну, как тут не вспомнить восклицание Иванушки-дурачка, который, завидев похоронную процессию, изрёк: «Таскать вам, не перетаскать!».

Не хотелось бы завершать свою работу на пессимистической ноте. В тлеющий костёр оптимизма следует бросить хоть одно сухое палено. В июле 1992 года командир корабля 29-го авиаполка Н.П.Маляров написал мне: «Уважаемый Анатолий Михайлович! Я считаю, что ваша работа имеет большое значение не только для истории, но и для воспитания молодого поколения. Правда, обстановка пока не позволяет ваш труд обнародовать, но вы не должны падать духом, и если есть на что жить, обязательно продолжайте свой бесценный труд. В дальнейшем всё окупится с лихвой».

Жить-то на что есть, но не единым же хлебом жив человек! Однако будем надеяться, Николай Павлович! Надеяться на то, что книга станет лучиком света в тёмном царстве тотального беспамятства об освободительной миссии Красной Армии во Второй мировой войне.

Дата добавления: 2015-10-28