Стоянка охотников. 3 страница

Рипей бессильно повис на руках державших его воев. Его полукруглый шлем, нелепо соскользнув с головы, обнажив седую голову, глухо ударился оземь.

Конунг, подняв вверх ладонь, призвал к тишине не на шутку разошедшуюся толпу. Белоус молча сжав опущенные кулаки, с надеждой взирал на своего конунга. Когда люди немного успокоились Седовлас молвил:

-Отцов грех не лежит на его детях, если он смыт кровию и тебе, незачем идти на смерть сегодня, воин. Но я не в праве отбирать у тебя эту честь! Ты сказал! Валдо сдержав стон, молча опустил голову.

Довольный воин, поклонившись конунгу и народу, надел свой шлем и направился к отцу. Двери ворот медленно поползли вниз, перекрывая собой, широкий, оскаленный заточенными кольями, ров. Приговорённые медленно и обреченно побрели по опустившемуся мосту, подгоняемые дружинниками. Только Олав, ведущий под руку, казалось, потерявшего рассудок от горя отца, шел, высоко подняв голову. Дружинники, возвращаясь поочередно, дотрагивались до сердца Рыси, прощаясь с ним.

Сойдя с моста на мягкую, растопленную весенним солнцем землю Олав, подставив лицо тёплым лучам, грустно улыбнулся. Сегодня он отстаивает честь рода своего. Теперь его сестры смогут выйти замуж без позора. Отныне они будут говорить при приветствии, что они сестры Олава Рыси. Никто не посмеет сказать, что Олав Рысь предал своего конунга.

Ворота, резко дернувшись, поползли вверх, оставляя на краю рва шестерых обреченных на смерть. Конунг резко выкрикнул:

-Лучших стрелков на стену, бегом! Я сказал, бегом!

На стену неслись воины с луками, среди них резко выделялся невысокий юноша в сшитой из шкур карри одежде. Он двигался мягко и упруго. Одежда и манера передвигаться, делала его схожим с кошкой из Ледяного леса. Его красивый составной лук и оперение стрел из серых перьев Скальной совы[8], говорили о большом мастерстве их хозяина. Шкуру хитрого и опасного карри, мог добыть только очень хороший охотник. Поднявшись на стену, он, смешавшись с остальными лучниками, приготовился к бою. К нему, спокойно оглядывая готовивших свои луки и стрелы воинов, подошел конунг в сопровождении заметно взволнованного Валдо.

-Твоё имя воин? – спросил он у совсем юного охотника.

-Хальви сын Савела Тощего, – ответил тот без волнения.

-Что ж Хальви сын Савела Тощего, я вижу, что лук и стрелы у тебя добрые, и вои мои тебя на стену пустили, по зову моему, как одного из лучших стрелков. Вот тебе Хальви задача, вой тот, что с отцом на смерть ушел, под твоим взором неустанно находиться должен. Пусть твои стрелы добрые, да лук тугой, боронят воя того от тварей тёмных. Справишься с задачей конунговой, дам тебе второе имя.

Хальви только кивнул в ответ и стал неторопливо готовиться к бою. Казалось его, абсолютно не побеспокоил разговор с Седовласом. Только незаметно дрожащие пальцы рук, говорили о волнении юного охотника.

Тем временем, появление шести человек не осталось незамеченным в расположившемся недалеко от леса лагере орды тарков. Всю эту ночь они непрерывно атаковали стены городища и только под утро успокоившись, твари растащили тела своих погибших соплеменников, что бы устроить очередной пир. Казалось, их главные вожаки специально гнали своих воинов на острые колья и стрелы защитников, что бы потом иметь еду. Они накатывались на стены, подобно морским волнам на твердые скалы. Тарки гибли сотнями, но уносили также с собой и жизни защитников. Множество раз им удавалось подняться на стены и потеснить защитников города. Но всякий раз благодаря самоотверженности и героизму воинам Хирмальма удавалось сбрасывать врагов со стены на острые колья рва.

За почти сутки город потерял пятьдесят воинов. Это несоизмеримо мало по сравнению с тем, сколько умирало тарков, но для небольшой лоримской армии пятьдесят воинов – это были огромные потери для одного дня осады. Если так будет продолжаться, то после месяца непрерывных боёв больше некому будет защищать город. А тарки всё приходили и приходили, всё новые и новые стаи вливались в основную орду. Создавалось впечатление, что вожаки тарков посылают на штурм только малую часть своих воинов. Казалось, будто они ждут кого-то или чего-то, что бы за один раз покончить, с крепко засевшими за крепостными стенами, людьми… Может они ждут, того Тёмного мага, о котором говорили мирольмцы. Валдо сказывал, что тарки точно также вели себя пока не пришел Тёмный, ну, а что было потом, говорить уже более не хотелось.

Сегодняшнее утро прошло без нападений, много сотен тарков погибло за ночь, и под утро. Перестав нападать, орда, устроила кровавое пиршество, растащив из-под стен тела погибших. Икер дал команду стрелкам не стрелять по тем тварям, что пришли за своими погибшими, иначе потом город задохнётся от смрада мертвечины, а это паразиты и болезни.

Удивляло так же, как такое огромное число голодных тарков не перебило друг друга? Ведь для такого количества зверей нужно было иметь очень много пищи. Армия, не имеющая обоза постепенно превращается в кучки голодных оборванцев и мародеров. Каждый вождь, собирающийся в поход, знает, – что без обоза и припасов его воины много не навоюют. Тарки же, словно, громадный поток повиновался чьей-то невидимой руке. Разведчики доносили, что орда постоянно пополняется, мелкие стайки тварей, как ручейки втекали со всех сторон в море орды…

Заинтересованные странным поведением людей несколько любопытных, скорее всего молодых, тарков, отделилось от основной массы. Сначала несмело, а потом все быстрее, они понеслись на своих коротеньких кривых лапках, опираясь на длинные передние, к застывшим на месте недалеко от стены, людям. Увидев добычу ближе, тарки ревя и завывая, припустили еще быстрее. Забыв об осторожности, они неслись в предвкушении скорого насыщения сладким тёплым мясом человека.

Первым не выдержал толстый Велим. Видя, как приближаются клыкастые твари, он, бросив щит, побежал вдоль рва, пытаясь добраться до моря. Несколько тварей отделившись от основной стаи, погнались наперерез, убегающему визжащему панну. Велим, не успевал уйти от погони, он, тонко вереща, пытался убежать от смерти. Первая тварь настигла приговорённого у кромки рва, тарк с размаху опустил свою длинную лапу на голову убегающего. Панн захлебнулся визгом, твари рвали его тело, огрызаясь друг на друга, так и добив свою добычу.

Вдруг со стены оторвалась стрела с серым совиным оперением и, сделав высокую дугу, вонзилась точно в сердце всё еще живого терзаемого голодными тварями человека. Стрела, пущенная с почти трёхсот шагов, принесла пощаду предателю, обрекшему когда-то на смерть многих славных воинов…

Тем временем, не видевшие кончины, убежавшего Велима, обреченные, приготовились к отражению атаки, набегающих на них волны тарков. Икер насчитал два десятка особей, и от леса почуяв запах, свежей крови, торопились еще звери, видимо им не досталось этой ночью ничего.

Завязался бой. Олав Рысь, один из лучших дружинников Валдо, прикрываясь щитом, успевая защищать пришедшего в себя и неумело державшего в руках оружие отца. Схватка ещё как следует, не началась, а у ног дружинника уже лежало тело сраженного тарка. Так получилось, что Олав и его отец, были оттеснены от троих других паннов. Твари, потеряв еще одного соплеменника, решив оставить на потом опасного человека, так легко их убивающего, насели на троих менее умелых людей. Первым, зацепленный длинной когтистой лапой упал Данут, маленький и щуплый панн, он так и не понял, откуда пришла смерть. Мощным ударом дубины ему раскроили череп, не помог даже искусно выкованный шлем. Оставшиеся панны, потеряв третьего, быстро скрылись в гуще больших волосатых тел. Тарки их разорвали на куски, так и не потеряв ни одного из своих сородичей.

Олав отвлекшись на тарка пытающегося огреть его тяжелой палицей по спине, потерял из виду отца, чем немедленно воспользовались остальные твари. Рыжеус уже выдохшийся за время скоротечной схватки на мгновение, опустил щит и тут же пропустил сильный удар когтистой лапы, снесшей ему пол лица.

Олав Рысь видя смерть отца с криком отчаяния и боли бросился нанося быстрые рубящие удары на убившего того тарка. Тварь, изрубленная озверевшим воином, лежала у ног смывшего свой позор Рипея Рыжеуса. Стоя над телом погибшего отца, Олав, чувствовал, как штанина его левой ноги намокла и как из его бедра толчками выходит кровь, унося с собой по капельке жизнь.

Тарки рыча и скалясь, окружали раненного воина, метавшегося и жалящего направо и налево их тела, своим острым клинком. Из раны нанесенной ему чьей-то когтистой лапой, сильный поток крови прекратился, принеся с собой слабость и апатию. Перед глазами Олава, скалящиеся морды тарков слились в один нескончаемый миг. Рысь, уже не видя своих врагов, слепо, налившимися свинцом руками, пытался достать до ближайшего врага. Он уже не чувствовал, как его непритомное тело упало рядом с мертвым отцом. Он не видел, как со стен летели сотни стрел, разя подбиравшихся к нему тварей. Он не видел как твари, находившиеся сзади, когда он был еще на ногах, умирали от смертельных укусов точных стрел с совиным оперением. Он уже не мог видеть, как опустились ворота и как его воевода, Валдо Белоус, с еще несколькими воями быстро подняв его безжизненное тело на плечо, возвращаются в городище. Они стояли тогда с воеводой плечом к плечу, сражаясь в том бою у ворот Мирольма. В том бою, из которого так позорно сбежал его отец. В том бою, в котором погибли его товарищи от палиц и клыков тарков, ударивших им в спину. Уходя за Берег, Олав улыбаясь, еле слышно прошептал:

-Очищен…

Небесный диск Шруко своими теплыми яркими лучами, согревал скалы. Нагревая камни, к середине дня делая их похожими на тёплые тела громадных зверей.

Ксур очень любил греться на горячих камнях. Он, часто выбираясь из своего логова, устроенного им в высоких верхушках скал, подолгу лежал на прогретых утёсах. Но сейчас вместо лежания на камнях, ему приходилось красться по тёмному холодному лесу, постоянно вздрагивая и прислушиваясь своими широкими ушами к малейшим шорохам или звукам. Ксур был ещё совсем молодым гроллом, только недавно отделившимся от матери. Она говорила, что самый мелкий и самый слабый из её последнего помёта Ксур не проживёт и до середины зимы, оставшись наедине с лесом. Вспоминая её слова, маленький гролл, частенько злорадно хихикал, прижимая к своей мелкой клыкастой пасти свою когтистую трёхпалую лапку.

Он жил уже третью зиму один, назло всем сородичам и более крупным, но тупым братьям. Мать, увидев его три зимы назад, на первых в его жизни весенних игрищах, была сильно удивлена. Ксур выжил, хотя кое-кто из его более крупных братцев больше никогда не появлялся. Вспоминая глупую удивлённую рожицу своей родительницы, глаза Ксура самодовольно закатывались.

Выжить оказалось не так уж трудно. У Ксура не было длинных клыков и крепких когтей, зато он был хитер и осторожен. Именно благодаря своей хитрости и осторожности, он всегда находил себе пропитание. Невольно вспоминалось, как он первый раз украл маленького детёныша Хррага, или как он выследил, где находиться гнездо Клотсы, в котором оказалось целых, пять крупных яиц. Его тупомордые братцы не способны были думать, вот и гибли от когтей шаррхи и под дубинами тарков.

Эта зима была особенной. Лес просто кишел стаями тарков. Что привело в Тёплый лес такую многочисленную орду этих тупых созданий, Ксур не знал, да и не хотел знать. Главное, что после тарков оставалось очень много мяса, которым маленький хитрый гролл и питался. Тарки, погибали в сварах между собой и в боях с двуногими, сладкое мясо которых особенно нравилось Ксуру. Вот на такие места схваток и приходил осторожный гролл. Мясо, благодаря морозу не ушедшему ещё из леса вслед своей повелительнице зиме, почти не портилось.

Да! Эта зима особенная! Сегодня Ксур, после нескольких ночей проведённых в лесу возвращался обратно к своему логову в скалах. Ведь скоро начнутся весенние игры. О! Ксуру будет, что рассказать своим соплеменникам и чем похвастать перед молодыми самками, а если посчастливиться, то может быть, одна из них изберет его и он уведет её в свою пещерку.

Вдруг по широким чувствительным ноздрям ударил сладковатый запах смерти. Он говорил, насторожившемуся Ксуру, что где-то недалеко есть еда. Мягко и беззвучно пробираясь сквозь заросли кустарника и огибая широкие стволы деревьев, осторожный гролл пошел на запах.

Скоро он вывел Ксура на небольшую полянку, на которой лежали два примерзших к снегу тела мертвых тарков. Совсем рядом от них, к дереву прислонился еще один, гролл даже испугался сначала, что его могут заметить. Но потом запах услужливо рассказал, что этот тарк тоже мертв, уже присмотревшись, Ксур заметил у того в голове небольшую прямую веточку. Гролл видел как двуногие, используя странные палки, метали далеко и метко такие вот веточки.

Всё еще боясь вылезти из кустов, Ксур оглядывал поляну и тщательно принюхивался. Судя по запаху, тарки умерли четыре ночи спустя, и ни что не угрожало сейчас притаившемуся в своем укрытии гроллу. Но странное острое чувство опасности, спасавшее не раз осторожному Ксуру жизнь, говорило, что рядом враг. Успокоившись немного, взволнованный он уже было ступил на поляну, но его опередили.

От увиденного у маленького Ксура на загривке встала дыбом шерсть. Хотелось бежать без оглядки от страшного места, но первобытный ужас охватил и сковал хрупкое тельце.

На поляну тихо почти не касаясь снега, выплыла тёмная фигура, с наброшенным на голову капюшоном. Если бы не потоки страшной необъяснимой силы гролл бы принял странное существо за двуногого. Его ужасная всепроникающая мощь растекалась по поляне. С трудом, что бы не запищать от страха, Ксур сжавшись в комок, закрыв своими тонкими лапкам голову, затих в кустах. Что-то очень древнее бередило в сердце испуганного гролла какие-то отдалённо знакомые воспоминания.

Тёмный, Ксур в глубине своего маленького дрожащего от ужаса сердца откуда-то знал, что это именно он, плавно приблизился к тарку с веточкой двуногого в голове. С странным шипением он протянул свою руку к голове тарка и без заметных усилий плавно вытащил черную ветку. Кончик ветки, словно длинный широкий лист, вдруг сверкнул, будто в луче яркого Шруко, хотя на поляне заметно потемнело с момента появления Тёмного. Резкое шипение вперемешку с сильным режущим уши свистом разнеслось по поляне и из леса, на страшный зов Тёмного стали выходить тарки, сжимающие в своих длинных лапах огромные узловатые дубины. Странно, гролл больше не боялся Тёмного. С сердца ушел ужас и страх. Тело прекрасно слушалось своего хозяина. Забылись весенние игрища и постоянно ворчащая мать. Голод тоже ушел. Осталось только приятное чувство повиновения. Он смело поднялся на свои хрупкие лапки и вышел из своего убежища навстречу своему Повелителю…

Глава 20.

В путь.

Из приятного и тягучего сна вырвали отдельные приглушенные звуки, пробивающиеся сквозь пелену забытья. Аная даже не поняла сперва, где она находиться. Но потом, открыв глаза, её память услужливо напомнила: о страшном изнурительном плене, о чудесном спасении и о безвыходной обреченной действительности.

Девушка лежала, глядя вверх, рассматривая своды приютившей их пещеры. Её беспорядочно переплетенные каменные жилы создавали загадочный серый рисунок, неведомый для познания человеческим разумом. Сонный взгляд невольно пробегал то по одной, то по другой вьющейся трещинке, повторяя его хитроумный изгиб или узелок.

Полог на входе был наполовину откинут, впуская в полумрак пещеры приятный дневной свет. Он весело отражался на сводах, заставляя природные скальные рисунки морщиться и кривиться от побеспокоивших их солнечных лучей.

Начался новый день. Ещё один, сложный и голодный день для горстки несчастных, чудом спасенных, женщин и детей. Переживут ли они этот закат? Кто знает? Важно то, что они всё ещё живы.

Лёжа на нагретом за ночь месте, Аная вспоминала свою мимолетную вчерашнюю слабость. Жизнь продолжается. Нарима правильно сказала, что нужно продолжать жить дальше. Аная даже улыбнулась сама себе, благо её слёз вчера никто не видел. Что бы тогда сказали? Дочь Седовласа, разревелась, будто дитя малое. Она не должна показывать этим женщинам свои слабости. Потому что она единственная кто умеет держать в руках оружие. Пусть это всего лишь обычный топор, Аная больше не дастся в плен. Лучше быстрая смерть в бою, чем снова кошмарное пленение.

От её полных решительности мыслей отвлекли всё те же, но уже менее приглушенные звуки и шорохи. В светлом проходе то появлялись, то исчезали фигуры уже давно проснувшихся женщин. Обычные утренние заботы наступившего дня. Кто-то подбрасывал поленья в очаг в пещере, кто-то перебирал уже сотню раз перебранную одежду. Ложе воина уже давно было разобрано, белая шкура ра-хана исчезла, и более ничего не напоминало о юноше, так молниеносно ворвавшемся в её жизнь.

Поднимаясь со своего места Аная отстранённо думая о том, что делать дальше, обратила внимание на весёлые лица снующих и, казалось, не обращающих внимания на неё, женщин. Вот Верея в новенькой, видать только-только сшитой, безрукавке, проскользнула рядом с всё ещё до конца не проснувшейся Анаей. Девочка, видимо посланная за чем-то старшими женщинами, рылась в дальнем углу пещеры, пытаясь что-то найти в горке разного тряпья и шкур. Безрукавка из белого меха ра-хана получилась на славу. Она плотно прикрывала поясницу Вереи и делала её похожей на маленького юркого зверька.

Но не это привлекло внимание Анаи. Бросалась в глаза странная весёлость девчонки, да и при внимательном осмотре занятых своими делами женщин, она заметила, что с их лиц исчезла та темная, рвущая сердце обреченность. Некоторые весело болтали, другие на несколько голосов беззаботно завели «Морской ветер»[9].

Всё еще не понимая, что происходит, Аная набросив на себя остатки некогда своей красивой одежды, прикрывая глаза от солнечного света, переступила порог пещеры.

Солнце уже перевалило за полдень. Приятно лаская и дразня своим светом, оно как будто упрекало так долго спавшую девушку. И только всё ещё морозный проказник-ветерок, проникая сквозь всевозможные щели и прорехи в потрёпанной одежде напоминал о том, что весна ещё только на подходе и что зима пока не думает отдавать свой трон первенства.

Привыкнув после полумрака пещеры к солнечному свету, Аная застала необычную картину. Небольшое скальное плато превратилось в маленький разворошенный муравейник.

Недалеко от весело пылающего костра женщины разделывали туши хррагов! Две из них небольшие уже были почти полностью разделаны, а третья, чуть побольше, лежала нетронутой, перемотанная кусками верёвок, с помощью которых они поднимали два дня назад непритомного воина. Аккуратно, но, споро орудуя голубыми острыми ножами, две женщины чистили и скоблили уже вторую бурую шкуру с большой самки. А рядом с первой растянутой на камнях шкурой, Аная не верила своим глазам, склонился Ксандр и Нарима!

Ксандр! Он не ушел! Он здесь! Он не оставил их! Как будто огромный горный валун упал с плеч не верящей своим глазам девушки! Казалось, она за эту ночь уже смирилась с тем, что никогда не увидит его, ан нет, вот он, рядом, в своей неизменно надетой тёмной броне, будто второй коже, склонился над вывернутой шкурой хррага и что-то объясняет ведунье. Значит ночные страхи и разочарования всего лишь мимолетный срыв? Стало ясно, куда исчезал Ксандр этой ночью. Значит, увидел он все-таки голодные глаза Милы и Велены, вчера вечером. Не смог усидеть на месте.

Она ещё раз обвела плато взглядом. В нескольких шагах от входа в пещеру, в земле была вырыта ещё охотниками Пригорного селища небольшая коптилка. Нарима рассказывала, что их мужчины, когда уходили на несколько дней охоты, коптили в ней добытое мясо, чтобы не испортилось. Вчера охотничья коптилка была голодным женщинам без надобности, а сегодня из неё уже поднимался вверх, мягкий ароматный дымок, коптящегося мяса.

Подойдя поближе Аная, всё еще находясь в неверии, услышала, как воин легко без запинок разговаривает с Наримой. Куда исчез тот юноша, который не мог связать и двух слов? Он, легко произнося незнакомые ему вчера слова, рассказывал что-то ведунье. Обратить на себя внимание девушка уже подошедшая почти вплотную к присевшим возле шкуры юноше и вдове старосты так и не успела. Она застыла пораженная открывшимся её взору чудесным действом. Протянув руку к центру шкуры, Ксандр, державший в ладони небольшую бутылочку капнул из неё какую-то жидкость. Даже в свете дня, было заметно приятное тускло-зеленое сияние от маленькой капельки сорвавшейся с горлышка флакона. Она, искрясь, мягко упала на хррагову шкуру, по поверхности которой пошли, словно по воде, зелёные круги.

Когда чудесное сияние исчезло, Ксандр поднял ставшую такой лёгкой и невесомой шкуру и легко встряхнул ею.

-Ну, вот и всё, – произнёс он, оборачиваясь к застывшей от удивления Анае.

Нарима, не обращая никакого внимания на тихо подошедшую и теперь ошеломлённо застывшую девушку, не веря своим глазам, взяв в руки мягкую шкуру, принялась осматривать и обнюхивать её.

-О! Доброе утро или скорее уже день, – обратился он, приветливо улыбаясь, к изумлённо гладящей мех девушке.

-Невероятно! Как это ты сделал? – спросила она у наблюдающего за ними воина. Она даже не обращала внимания на то, как он легко разговаривал на лоримском.

-Ну, это не я, а альвы. Я всего лишь использовал то, что создали мастера. Я что-то сказал не так? – спросил Ксандр, заметив вытянутые лица Анаи и Наримы.

-Ты сказал альвы? – переспросила Нарима, странно глядя на юношу.

-Да, а что? Вы никогда не слышали об альвах?

-Да, нет, вой, про альвов мы, конечно, слышали, но уж больно легко ты о них речи ведёшь. Будто видывал их когда.

-Нет, не приходилось, – ответил, качая головой, воин, – да и эликсир этот мне учитель мой подарил.

-Ах, вот оно что, – понимающе закивала Нарима, – дорогой видать подарок.

-Да уж, – враз посмурнев, и задумавшись о чем-то своём, произнёс вой.

Тем временем работа на плато кипела. Женщины закончили со второй шкурой и принялись за третью бурую тушу, возле, которой сидели три девочки, с интересом разглядывая видимо первый раз виденного ими такого огромного на их взгляд зверя. Одетые в белые тёплые безрукавки, они были похожи на три белых комочка снега.

-Вереюшка! Ходь сюды, дитятко! – позвала Нарима, самую младшую из девочек. Та нехотя оторвавшись от интересного зрелища, будто белая птаха подлетела к ведунье.

-Занеси эту шкуру Лоре, да передай, что я велела справить из неё одёжу для Всемилы и Доры. Их одёжа самая прохудившаяся, да и телом они самые мелкие. С этой шкуры им в самый раз будет на двух, авось ещё и останется. Проводив взглядом вприпрыжку убежавшую Верею, Нарима продолжила:

-А я пойду, погляжу, как там мясо доходит. Нам еще седмицу по лесу топать. Боюсь, не хватит нам запаса. А ты Наюшка подмоги вою с наступной шкурой – небось, умаялся он за ночь на охоте то, – уходя незаметно для воя, ведунья подмигнула покрасневшей Анае. Благо Ксандр растягивая на земле шкуру, ничего не заметил.

А ведь и верно! Она словно опомнилась от сна. Стоит, будто красна девица на выданье. Пора бы и очнуться. Этой ночью только она, да ведунья знали об уходе Ксандра, и увидеть его утром для других женщин не было неожиданностью. Вон Нарима, так вообще ведет себя, как будто ничего не произошло.

Работая, Аная хотела, было заговорить с ним, но только он сам опередил её:

-Нарима мне рассказала о набеге. Дальнейшее наше пребывание здесь опасно. Этим утром я обнаружил совсем недалеко от нашего убежища следы тарков. Правда, стая небольшая, но одно дело, когда я их атаковал внезапно, и совсем иное, когда, то же самое могут сделать они. Это чудо, что наши следы пока ещё не обнаружили.

-Судя по тому, как готовятся запасы, вы уже что-то решили? – серьезный тон возвращался в голос Анаи.

-Не совсем. Мы ждали, когда ты проснёшься. Нарима сказала, что нам нужно идти на побережье к Хирмальму, она знает короткую дорогу, да и твой отец, я думаю, не откажет нам в приюте, – Ксандр продолжал растягивать шкуру.

-Мой отец примет всех! – стараясь, что бы её голос не дрожал, произнесла Аная.

Дальше работали молча. Когда тяжелая сырая шкура уже была растянута на камнях, посмотреть на странное чудо сбежались все женщины. Весть о необычном чародействе белого воя молниеносно разлетелась по лагерю. Ксандр, как будто понимая желание людей хоть одним глазком взглянуть на дивную магию, делающую шкуры зверей такими мягкими и лёгкими, нарочно подождал, пока соберутся все. Даже ведунья, оторвавшись от своих важных дел и уже видевшая один раз действие эликсира, пришла полюбоваться на приятный зеленый свет, падающей капли.

Когда последняя изумрудная волна растворилась, женщины восхищенно обсуждая и громко разговаривая, щупали, гладили и мяли хррагову шкуру.

Аная краем глаза заметила, как юноша, стоя в стороне, весело улыбался, глядя на возбуждённо обсуждающих небывалое чудо женщин. Только сейчас Аная заметила, как на мгновение серьёзные глаза Ксандра потеплели, раскрыв его, как самого обыкновенного мальчишку. Только не долго длилось это видение, миг и взгляд юноши снова обрёл тот твёрдый и отчасти жесткий оттенок, так отличающий его от других молодых людей. В голове Анаи вертелся один единственный вопрос: «Кто ты?». Но задать его она так и не решилась, а через день они выступили в путь.

* * *

Весна бушевала вовсю. Солнце щедро отдавало свое тепло. Даже в самых тёмных уголках леса, чувствовалось тепло светила. Птицы звонко и радостно щебетали, рассказывая друг другу самые последние новости. На ветвях деревьев появились почки, которые уже скоро превратятся в нежную зеленую листву.

Вот уже второй день отряд из пятнадцати человек во главе с Сашей пробирался сквозь девственный, хоженый только зверьми, лес. В отличие от «мертвых» деревьев Ледяного леса, так называли женщины то место, откуда вышел Саша, здесь росли вполне обычные деревья и кусты. Как хвойные, так и лиственные породы деревьев произрастали беспорядочно, сильно отличаясь от искусственных «земных» лесопосадок, растущих, словно под невидимую гигантскую линейку.

Шли очень медленно. Дело было не в усталости. За те несколько дней, что люди провели на охотничьей стоянке, все хорошо отдохнули и отъелись мясом хррагов и теперь бодро передвигались по лесу. Причиной же медленного хода, были частые отлучки Саши вперед для разведки дороги. Вчера благодаря этим мерам предосторожности они чудом избежали встречи с небольшой группой тарков, шедшей в сторону моря. Пришлось заметно отклониться вправо от намеченного маршрута, чтобы не наткнуться на еще кого-нибудь.

Еды пока хватало. Почти каждая женщина несла за плечами торбу, сшитую из остатков шкур, с основательно прокопченным мясом хррагов и местной «картошкой» внутри. С водой тоже не было проблем. В лесу, в тени деревьев лежало много нетронутого белого снега, да и на пути встречалось много ручьёв. Также Саша вооружил всех женщин длинными палками с прожженными и заостренными концами. Анае и Нариме имевших топоры он дал еще и по ножу.

Конечно, напади на них тарки женщины, защищаясь этими деревяшками, ничего не смогут сделать, но, все же имея в руках, хотя бы такое оружие это придавало им немного уверенности. Надеяться же на то, что тарки по какой-то причине не убивают женщин, было глупо.

Останавливаясь на отдых, костры разводили только из сухих веток, на ночь, оставляя двух постоянно меняющихся дозорных. Женщины добросовестно несли стражу. Вообще Саша не переставал удивляться силе и выносливости этих людей: никто не ныл и не жаловался, его приказы выполнялись без обсуждений и пререканий. Даже девочки ни разу не захныкали, хотя путь через густорастущий лес был не из лёгких. Скорее всего, спасали короткие передышки, которые они устраивали, пока Саша уходил вперед на разведку. Но всё же, всё же, всё же…

Эти женщины иные, не такие как те, которых привык видеть он. Наверное, много веков назад на Земле жили именно такие женщины, сильные и выносливые, давшие жизнь новым поколениям.

Особенно выделялись Аная и Нарима. Их присутствие в отряде значительно упрощало Сашину задачу провести женщин через лес. Ему не приходилось объяснять что-то каждой женщине по отдельности, за него это делали Нарима и Аная.

В свою очередь они как-то негласно распределили между собой роли. Нарима, как самая старшая и уважаемая среди них, заведовала раздачей мяса и обустройством стоянок, а Аная, как уже Саша смог убедиться на одном из отдыхов, умела обращаться с оружием и, по сути, превратилась в «сержанта» небольшого Саниного воинства. Так и шли… Глубокая разведка и отдых…

Ночь опустилась на маленький, притаившийся среди опасного леса лагерь. Небольшой костерок, разведённый из сухих веток, спокойно потрескивал, напоминая юноше о его давних походах в лес с классом. Только не было рядом взрослых преподавателей, рассказывающих им интересные истории на ночь, да и лес вокруг, отнюдь не мирная загородная роща.

Саша сидел возле костра и думал о том, как резко изменилась его жизнь за этот неполный месяц. Как только умом не тронулся? Наверное, всё дело в том, что к переходу был готов, да и два года тренировок не прошли бесследно.

Кстати о тренировках! Что-то странное происходило – ему стали заметны некоторые изменения в своём теле. Внешне эти изменения никак не проявлялись, те же руки и ноги, та же голова. Изменения касались его внутреннего самочувствия. Нет, нет. Он не был болен. Напротив. Он чувствовал себя превосходно. Более того, он как будто принял в себя что-то новое, необъяснимое, но невраждебное. Будто из бани вышел…Переродился, что ли…

Дата добавления: 2015-10-28