Владимир Владимирович маяковский 4 страница

Сегодня, перечитывая многие рябовские фельетоны, просто поражаешься тому обстоятельству, что схваченные и разоблачённые тогда писателем мерзости жизни благополучно пережили и «оттепель», и «застой», и «перестройку», чтобы сегодня ядовитыми метастазами парализовывать и губить на корню все положительные начинания в нашем обществе. Так, предметом обличения в фельетоне «За тридевять земель» (1946) стала затратная бесхозяйственность в обеспечении продуктами питания населения Покровского района Владимирской области. Вместо того чтобы развивать местное рыболовецкое хозяйство, кооператоры предпочитают иметь дело «лишь с продукцией предприятий республиканского и союзного значения», а потому «всё, что было на полках и в витрине торгового заведения, было завезено на берега Клязьмы с берегов Ледовитого океана или по меньшей мере с Каспия»[265]. За этим частным случаем И. А. Рябов сумел увидеть и вскрыть острейшую проблему, которая не потеряла актуальности и сейчас. Многие продукты, которые могут производиться или прекрасно выращиваться на территории России, поставляются к нам из-за рубежа во всё более возрастающих масштабах. В результате во главу угла ставится проблема продовольственной безопасности страны:

«Чувство разочарования овладело нами.

С таким же чувством покидали мы в своё время город Калугу, не найдя в её стенах калужского теста; Тулу и Вязьму, не угостивших нас традиционными пряниками; древний Углич, разучившийся производить свою, угличскую колбасу; Вологду, где чудесное местное масло до сих пор именуют почему-то парижским; град Саратов на Волге, не справляющийся с ловом саратовской стерлядки и питающейся той же треской»[266]. Если же вспомнить, что Россия уже импортирует курятину и картофель, то сбылось горько-ироничное пророчество И. А. Рябова: «Они [владимирские кооператоры] уже отвыкли иметь дело с местной курицей, посему в чайной нет яиц. Колбасу они знают только краковскую. Даже картошку они хотели бы брать не иначе, как с корабля Христофора Колумба, вывезшего этот продукт на европейский континент из Америки»[267].

Специфическими стилевыми доминантами фельетонов И. А. Рябова были цельность обличительного замысла, доказательность, художественная выразительность, сатирический полифонизм (юмор, ирония, сарказм), а также мастерство «сатирико-обличительной детали», в качестве которой «нередко берутся отрывки и цитаты из рассматриваемых произведений»[268]. И, добавим, такими же деталями становятся реплики персонажей, переданные с максимальной степенью подлинности, а также используемые автором в повествовании афоризмы, пословицы, литературные и исторические параллели.

Журналистский талант И. А. Рябова питала глубокая внутренняя культура. Не оканчивая университетов, он самостоятельно стал высокообразованным человеком, заядлым книжником, завсегдатаем букинистических магазинов Москвы, мог наизусть читать целыми страницами Пушкина, Гоголя, Некрасова, Шекспира, Гейне. Именно точно найденные литературные ассоциации придавали рисуемой И. А. Рябовым в очерках и фельетонах картине современности жизненность и выпуклость. Например, фельетон «Нижнеудинские оригиналы» (1948) начинается такой литературной параллелью:

«Гоголевский судья Ляпкин-Тяпкин брал взятки борзыми щенками.

Директор электростанции в городе Нижнеудинске предпочитает молочных поросят»[269].

Далее И. А. Рябов содержательно насыщенными, лаконичными фразами разоблачает самодурство директора электростанции сибирского города Нижнеудинска, который ввёл в практику своей работы отключение света тем организациям, чьи руководители высказывали критические замечания в его адрес. «Гневный светоносец пакостил всему Нижнеудинску», – с оправданным саркастическим презрением пишет И. А. Рябов. Другой начальник – директор пивоваренного завода – уволил парторга. Тот, оказывается, на конференции «сказал о директоре: отрывается от коллектива, не слушает советов коммунистов, груб с подчинёнными»[270]. После обжалования и отмены незаконного приказа директор сделал поразительно признание: «приказ об увольнении человека с работы надо считать… шуткой»[271].

Обращение к героям русской литературы позволило И. А. Рябову представить обоих начальников, «шутников» и «оригиналов» как некую «вырождающуюся породу» самодуров, которая «нет-нет, да и заявит своём существовании… буржуазным индивидуализмом, чиновничьим произволом, барским рыком, великолепным барским жестом…

Хотя порода самодуров явно вымирает и мы имеем дело с редкими эпигонами (если бы! – А. Б.) щедринского Угрюм-Бурчеева и чеховского унтера Пришибеева, всё же надлежит нам не смотреть сквозь пальцы на дела их»[272].

Часть публицистических статей И. А. Рябов посвятил делу своей жизни – журналистике. Помимо подробных и интересных рассказов о газетчиках Рыбинска, Калининской и Московской областей («Большая профессия», «Талантливые люди», «Народные корреспонденты»), в них рассыпано немало ценных замечаний о журналистской профессии, ни на йоту не потерявших своей актуальности и жизненности. «Газета – зеркало жизни, – справедливо утверждал писатель. – Ценно уже одно это качество её. Но газета не только отражает то, что уже вошло в жизнь, стало явью, реальностью. Газета выступает в качестве организатора н о в о г о в жизни»[273] (разрядка в тексте цитаты. – А. Б.). Отсюда и его высокая оценка великой роли журналиста «в строительстве новой жизни, новой культуры, в организации общественного мнения»[274], профессия которого требует «таланта, упорства и терпения, гражданской смелости, знания многих отраслей человеческой деятельности. И. А. Рябов также подчёркивал, что «журналистика не узкая специальность, что журналист должен быть универсалом, энциклопедистом в своём роде, что он должен находить общий язык с крестьянином и профессором, что работа в газете требует напряжённого роста, непрекращающейся учёбы»[275].

Творческий путь истинного писателя-газетчика и страстного жизнелюба завершился до обидного рано. Иван Афанасьевич Рябов скончался в Москве 19 сентября 1958 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Рябов И. А. Во глубине России: публицистика, очерки, фельетоны, воспоминания. М.: Правда, 1967.

Рябов И. Земля и люди: очерки, фельетоны, статьи. Калинин: Калининское книжное издательство, 1959.

Рябов И. Дорогой образ // Памяти С. Д. Дрожжина. К двадцатилетию со дня смерти поэта: Статьи, воспоминания, публикации. Калинин: Областное книжное издательство, 1951. С. 41-46.

Бойников А. М. Иван Афанасьевич Рябов // Тверские памятные даты на 2002 год. Тверь: Русская провинция; ООО «Альфа-Пресс», 2002. С. 143-145.

Бойников А. Газетчик на всю жизнь // Новая газета. 2002. № 30. 18 сентября. С. 13.

Лукин Ю. Журналист большого таланта // Солдаты слова. М.: Политиздат, 1981. Кн. 3. С. 94-105.

Николаев В. Очерки Ивана Рябова // Новый мир. 1950. № 4. С. 272-273.

Полевой Б. Не был, а есть!.. // Полевой Б. Н. Встречи на перекрёстках. М.: Советский писатель, 1961. С. 291-310.

Сафонов А. Иван Рябов: «…Другого ничего не хочу» [Заметки о публицистике И. Рябова] // Журналист. 1982. № 6. С. 38-39.

БОРИС НИКОЛАЕВИЧ ПОЛЕВОЙ (1908-1981)

Б. Н. Полевой (настоящая фамилия Кампов) – известный советский писатель, публицист, общественный деятель, главный редактор журнала «Юность» (1962-1981) – родился и большую часть жизни прожил в Москве, но «вырос, учился, приобщился к журналистской профессии, написал первую книгу в Твери», а потому всегда считал себя «тверяком» или «калининцем»[276].

В Твери (в 1931-1991 гг. Калинин) прошло детство будущего писателя. Борис Кампов родился в семье юриста и врача. Это были интеллигентные, хорошо образованные люди, с широкими взглядами. В семье царил культ книги. Отец был страстным библиофилом, собрал библиотеку, в которую вошли все русские и лучшие иностранные классики. Но даже когда он умер, и матери пришлось взять все заботы о сыне и о доме на себя (работа в фабричной больнице забирала всё её время), даже тогда «за чтением нашим мать… следила и направляла его» – писал позже Б. Н. Полевой[277].

Камповы переехали в общежития, «спальни» огромного текстильного комбината, который до революции принадлежал богатым промышленникам Морозовым (после 1922 г. фабрика «Тверская пролетарская мануфактура» или по-простому «Пролетарка»). Здесь на фабричном дворе протекала жизнь Бориса Кампова, обычного советского школьника, которая ничем не отличалась от жизни миллионов его сверстников.

Своим «пролетарским» происхождением Б. Н. Полевой гордился и всегда его подчёркивал. Он был неленив и любопытен, обладал острым умом и цепкой памятью, мог подметить в людях малозаметное, но существенное. Позже люди и картины быта, которые он наблюдал, найдут своё воплощение на страницах многих книг писателя.

А пока он пишет в школьную стенную газету острые фельетоны и подписывает их претенциозно – «Б. Овод». А ещё с увлечением работает в кружке юных натуралистов.

Когда Борис Кампов учился в 6 классе, их школу посетил знаменитый на всю Россию крестьянский поэт С. Д. Дрожжин. Он произвёл сильное впечатление на будущего писателя. И, как знать, может быть, эта первая встреча с живым классиком породила мечту в будущем стать литератором? Пока же он пишет и публикует в настоящей городской газете заметку в несколько строк об этом событии.

Решение посвятить свою жизнь журналистике пришло не сразу. Ещё учась в школе, Б. Н. Полевой стал внештатным сотрудником газеты «Тверская правда». Тогда же появился псевдоним «Полевой», который предложил взять Б. Кампову («campus» в переводе с латинского языка означает «поле») редактор Тверской правды» А. И. Капустин. Бывший рабочий, наборщик-линотипист, он стал первым наставником начинающего журналиста: помог ему определиться с выбором будущей профессии, а потом способствовал его творческому росту. Позже, говоря об учителях, – не по профессии, а по силе влияния личности на окружающих – имя редактора «Тверской правды» Б. Н. Полевой назовёт первым.

Изобретательно неутомимый А. И. Капустин давал своим сотрудникам необычные, иногда даже сопряжённые с риском для жизни задания. Б. Н. Полевому, чтобы написать репортаж или очерк приходилось быть «избачом», плотогоном, ассистентом-иллюзионистом… Однажды он даже стал «медвежатником», когда под видом московского «вора в законе» внедрился в тверскую криминальную среду и в течение двадцати дней изображал бывалого преступника.

Результатом выполнения этого журналистского задания стала серия социальных очерков, которые были переработаны и в виде новелл собраны в книгу с эпатирующим названием «Мемуары вшивого человека» (1927). Первая книга Б. Н. Полевого была несовершенна по форме, неглубока по содержанию. Но сегодня она имеет определённую ценность по двум причинам. Во-первых, в ней Полевой затрагивает важную проблему социального «дна», которая не только не только не была решена за годы советской власти, но и неимоверно обострилась в наши дни. Во-вторых, она интересна как его первый художественный опыт, в котором был воплощён творческий принцип «пишу без вымысла», а в центре неустанного и пристального внимания оказался человек, во всей совокупности своих положительных и отрицательных черт.

Эту книгу молодые тверские журналисты отправили Максиму Горькому в Сорренто. Тот откликнулся и прислал Полевому свою рецензию. Нужно отметить, что маститый писатель бережно отнесся к молодому дарованию, «человеку, бесспорно талантливому», одному из тех, кому предстояло изменить литературу, и дал совет учиться.

Имя М. Горького возникнет в жизни Б. Н. Полевого не случайно. Он отмечал, что Горький с детства был его любимым писателем. В библиотеке отца были собраны его произведения, опубликованные во всех дореволюционных изданиях. Ещё будучи школьником, Б. Н. Полевой прочёл не только художественные произведения, но и статьи и письма М. Горького.

В конце 1920-х гг. завязалась двухлетняя переписка тверских комсомольцев с М. Горьким, о которой писатель расскажет в автобиографических главах книги «Силуэты»[278]. Это была история «одной дружбы» с «аккуратнейшим корреспондентом» и «нашим советчиком», как определил её Б. Н. Полевой. К тому времени он окончил учёбу в промышленно-экономическом техникуме, поработал мастером-технологом на каучуковой фабрике, параллельно публиковался в ряде тверских изданий.

В 1928 г. Б. Н. Полевой перешёл на постоянную работу в недавно основанную молодёжную газету «Смена». Позже, будучи уже зрелым человеком, он вспоминал о репортёрской юности как о «самом счастливом времени в своей жизни»[279].

В журналистских публикациях Б. Н. Полевого середины 1920-х гг. «всё отчётливее вырисовывался портрет главного действующего лица его будущих литературных произведений – человека труда, самый ценный дар которого – умение хорошо, даже талантливо трудиться»[280]. Его герои пришли из жизни. В. Озеров отмечал, что писатель «досконально, во всей жизненной реальности знает то, о чём пишет»[281]. Полевому свойственно воодушевление, он заражает своим энтузиазмом, увлекательно делится новыми идеями, искренне радуется, если понимает, что «жизнь [его] столкнула… с чем-то новым»[282].

Вторая книга Б. Н. Полевого – повесть «Горячий цех» – выйдет в свет только в 1939 г. в журнале «Октябрь». Она явилась откликом на стахановское движение и также «выросла из жизни». В конце 1930-х гг. Полевой, возглавлявший в то время производственный отдел в газете «Пролетарская правда», стал свидетелем трудового рекорда, поставленного в кузнечном цехе Калининского вагоностроительного завода.

Тогда существовал стереотип, о котором с иронией говорит Б. Н. Полевой: «…в те дни все были наивно убеждены, что совершать трудовые подвиги могут лишь люди благонравные, достойные во всех отношениях» (9, 86-87). Но в данном случае рекорд был поставлен человеком с непростым характером и с ещё более непростой судьбой.

В целом повесть посвящена людям первых пятилеток, сумевшим сделать свой труд творческим и вдохновенным, энтузиастам-новаторам, рационализаторам, стремящимся принести пользу стране и обществу. Людям, воспринимающим рабочий коллектив как семью, искренне пекущимся о своём заводе. В её основу был положен реальный случай перевоспитания коллективом трудного человека. В этом смысле писатель действительно «живёт среди своих героев».

История жизни молодого рабочего-кузнеца Евгения Сизова драматична и при этом обыденна. В ней было раннее сиротство, бродяжничество, ощущение бездомности, ненужности, страха. Но были и редкие проблески надежды, и радость от встречи с умельцами, мастерами своего дела. Таков деревенский малограмотный кузнец, который любил работу не ту, что прибыльней, а ту, что сложнее, и который умельца «выше Бога, выше царя ставил» (1, 54). Таков рабочий, проводивший профориентацию, человек, помогший Сизову сделать первые профессиональные шаги. Славя положительную мощь коллектива, писатель отдаёт должное и самому человеку, увлечённому и способному увлекать. Любовь к труду становится мерилом человеческого в человеке.

Великими тружениками являются также герои многих рассказов Б. Н. Полевого, довоенных, военных, а также написанных после войны, вошедших в книгу «Мы – советские люди» (1948). Таков «всего лишь» мастер Егор Куприянов из рассказа «Ария Ленского», известный рационализатор, чьё имя гремит на всю страну. Его старый друг, однокашник Сергей Лапшин, певец, человек из другой среды, привык измерять успех количеством внешних атрибутов. Он считает Куприянова человеком, не преуспевшим в жизни, неудачником. Лапшин не понимает такой славы, ведь его жизнь – сияние рампы, гром аплодисментов, восторги поклонников. И, только попав через 20 лет в родной город, он вдруг начинает возвращаться к себе прежнему, настоящему.

В военном рассказе «Сапёр Николай Харитонов» действие происходит во время Великой Отечественной войны на Калининском фронте. Сержант Харитонов шёл в последних рядах отступающих войск, взрывая мосты, водокачки, электростанции, портя и минируя дороги. Человек, до войны возводивший на пользу людям величественные громады гидроэлектростанций, теперь был вынужден совершать страшную для человека труда разрушительную работу.

В войну солдат Харитонов совершил подвиг, утвердивший за ним славу не только в полку, где его знали как умного, осторожного, удачливого человека и которому поручались самые трудные задания, но и в дивизии. В течение четырнадцати часов он, лёжа на подтаявшем, но смёрзшемся снегу, ногтями выцарапывал его, чтобы разминировать мину, попавшую между штреков танка, рискуя в любую минуту взлететь на воздух.

После войны этот человек вернулся к любимому делу. И когда пускали турбину гидроэлектростанции, в строительстве которой принимал участие Николай Харитонов, он испытал «настоящее человеческое счастье».

Критик В. Озеров отмечал, что Полевой вырос и сформировался как писатель среди людей труда, делил и делит с ними их радости, беды и чаяния. Их каждодневный труд сродни подвигу[283]. Но Б. Полевой воспевал не только трудовой подвиг, но и ратный.

«Военные годы, – писал В. Озеров, – продемонстрировавшие величие духа советских патриотов, приобрели чрезвычайное значение для Б. Полевого. Он сосредоточился на явлениях жизни, в которой получила кульминацию героическая сущность нашего жизнеустройства»[284].

В годы Великой Отечественной войны Б. Н. Полевой был военным корреспондентом газеты «Правда», освещал положение дел на Калининском, Сталинградском, Брянском, Степном, 1-м и 2-м Украинском фронтах. «Жизнь навсегда снабдила нержавеющим запасом впечатлений» (7, 268), – так высказался об этом времени сам писатель. Тогда же у него появилась привычка вести дневники, в которые записывалось всё, что казалось на войне «особенно существенным, значительным». Впоследствии, готовя тетради к печати (вместе они образовали тетралогию «Эти четыре года»), Полевой литературно обработал их, но при этом не меняя содержания, не переосмысливая и не приспосабливая написанное тогда к сегодняшнему пониманию войны.

Первая книга тетралогии «Сокрушение «Тайфуна» повествует о том, как готовился и произошёл разгром фашистских войск под Москвой, какую роль сыграл в нём Калининский фронт, об оккупации Калинина, о тяжёлых боях и об освобождении первого города на пути к Москве. Писатель признавался, что из фронтовых дневников шагнули потом в литературу герои таких его книг, как «Повесть о настоящем человеке», «Мы – советские люди», «Золото», «Глубокий тыл», «Доктор Вера».

В военных очерках Б. Н. Полевой воссоздаёт ситуации, которые потом станут сюжетами целых книг или сюжетными линиями. Это – история любви советской девушки и немецкого солдата-антифашиста, Ромео и Джульетты, как называли их разведчики. Другая история о том, как простые советские люди более пятисот километров по вражеским тылам несли и сохраняли золото, принадлежащее государству. Третий рассказ – о расстреле фашистскими самолётами парохода с детьми и ранеными.

В военных записках Б. Н. Полевого впервые возникает имя командующего Калининским фронтом, генерала (потом маршала) И. С. Конева, дан его портрет, намечены штрихи будущей биографической повести о полководце.

Здесь же упоминается имя заслуженного врача РСФСР В. В. Успенского – хирурга, образованнейшего человека своего времени, чьими усилиями был основан знаменитый в Твери больничный городок. Он станет образом врача-патриота сразу в нескольких романах Б. Н. Полевого. Знакомимся мы и с прототипом главной героини повести «Доктор Вера» врачом-ординатором первой городской больницы города Калинина Л. П. Тихомировой.

В обращении к молодым читателям, для которых Великая Отечественная война уже стала историей, писатель говорит о своём желании показать её глазами фронтовика, чтобы «молодые люди новых поколений как бы посмотрели на войну нашими глазами и по-нашему восприняли и оценили и гигантские масштабы сражений, и грандиозность народного героизма, и всё величие победы, добытой в этой нечеловечески тяжёлой войне Советской Армией и Советским народом» (7, 6).

«Повесть в ненаписанных письмах» – так обозначил Б. Н. Полевой жанр книги «Доктор Вера» (1966). Она посвящена опасным, наполненным тягостным ожиданием и потерями полутора месяцам, когда город Калинин (в повести Верхневолжск) находился под властью гитлеровских оккупантов. Молодой врач городской больницы Вера Трешникова не успела уйти из города вместе с другими беженцами. Выполняя свой гражданский и профессиональный долг, она осталась с ранеными, которые не были эвакуированы, и со своими детьми-подростками. Вера стала главврачом гражданского госпиталя и вместе с небольшой группой людей делала всё, чтобы помочь выжить нескольким десяткам человек. В подвалах разрушенного больничного городка, в невероятно трудных условиях она делала операции, выхаживала больных. С чудовищным риском для жизни она посетила еврейскую семью, которая была обречена, чтобы осмотреть больную женщину. Борясь за коллегу-врача, Трешникова пришла в немецкую комендатуру. Над ней постоянно висел топор – «бефель» немецких властей о необходимости ставить в известность обо всём, что происходит во вверенном ей госпитале, доносить обо всех военнослужащих, которые поступают к ней (а их было почти половина) и евреях.

Советская женщина, врач Вера Трешникова не была героем. Многие принятые решения дались ей с трудом. Будучи живым человеком, она сомневалась, мучилась от сознания своей слабости, в каких-то вещах была наивной. И всё же Трешникова руководствовалась принципом: нужно верить в хорошие, добрые начала в человеке. Вера в людей помогала ей выстоять, хотя сама главная героиня повести едва не погибла в гестаповских застенках.

В центре романа Б. Н. Полевого «Глубокий тыл» (1958) – восстановление полуразрушенной фабрики «Большевичка» в Верхневолжске, начавшееся сразу после освобождения города от немцев. В произведении показаны три поколения людей, кровно связанных с фабрикой. Глава семьи Варвара Алексеевна, передавая секреты своего редкого мастерства, советовала молодым ткачихам думать не только о станках, но и быть подлинными хозяевами фабрики: во всё вникать, всем интересоваться. Она учила добросовестности и рачительному отношению к материалам и станкам, ибо считала, что любая прибыль фабрики – это их прибыль, а любой убыток – их убыток.

Достойными продолжателями её дела становятся дочери Варвары Алексеевны Анна и Ксения, а также внучка Галина. Избранная во время войны комсоргом Анна Калинина поднимает людей, как в атаку, чтобы спасти фабрику от наводнения. Её стараниями была восстановлена радиосвязь, организовано шефство над госпиталем, куда ткачихи шли, отработав смену в нечеловечески трудных условиях (не было отопления, и, чтобы согреться, женщины грели на печке кирпичи, клали их за пазуху и так работали).

По инициативе Анны Калининой земля вокруг фабрики была отдана под огороды, люди засаживали её сообща, и урожай делился на всех.

Самые поэтичные страницы романа посвящены земле. Б. Н. Полевой любуется землёю, в художественных и документальных произведениях он словно поёт ей своеобразную оду.

Родная земля имеет чёткие очертания. Для писателя – это малая родина город Калинин. Во многих его произведениях можно не только найти городские приметы, но и составить по ним целый маршрут. Река Волга с ажурным мостом, перекинутым через неё, и высокой набережной; речки Тверца и Тьмака; улицы и площади города: восьмиугольная площадь с подстриженными липами и памятником В. И. Ленину в центре, Миллионная или Советская; прекрасные памятники архитектуры: Путевой дворец, построенный Никитиным и Казаковым, церкви; приметы индустриализации: заводы и фабрики и т.д.

Б. Н. Полевой не был пацифистом. В своих книгах о войне он не раз говорил о том, что свою землю нужно защищать, если понадобится с оружием в руках. Размышляя о том, чем был гитлеризм и какие неисчислимые бедствия принесли нацисты русскому народу, он пришёл к выводу, что это была машина массового истребления. Но, создав эту машину, несущую смерть и разрушение, гитлеровцы, по мнению писателя, не сумели парализовать человеческий мозг: немецкая армия не была единой, и со временем в ней начался процесс расслоения.

Так, героиня романа «Глубокий тыл» разведчица и переводчица Женя Мюллер, пытаясь проследить изменения, происходящие в психологии неприятеля, опирается не на военные документы и протоколы, а на письма немецких солдат и офицеров. В них она обнаруживает нотки тоски и страха перед «непонятными советскими дьяволами», которые воюют не по правилам, которые не складывают оружия, а продолжают борьбу на уже завоёванной территории и остаются опасными, даже когда взяты в плен, что единая армия не едина, там не сплошь гитлеровцы… но и те, кто ненавидит нацизм» (4, 262). Простой солдат, присутствующий при свидании Жени и Курта, по-своему говорит о фашизме: он «как парша заразная. А сверни её с кожи – человек как человек» (4, 332).

Б. Н. Полевой в этом романе показывает работу военнопленных немцев на механическом заводе. В них не было ничего воинственного: усталые некрасивые лица, рабочие, мастера. В пару к Арсению Курову был поставлен такой же рабочий Эбберт. Куров наблюдает за немцем: «Глаза смотрят устало, но смышлёно и нет в них ничего разбойничьего, отталкивающего; худые сильные руки ловки, и, нельзя не признать, что ему, Арсению Курову, даже приятно видеть, как умело они двигаются» (4, 382). Эбберт уважает технический ум мастера Курова, а Куров не может не признать, что, способ сборки станков, предложенный немцем, более рациональный, нежели его собственный.

И когда во время бомбёжки частично была разрушена сталеплавильная печь, для Курова принципиально важным было то, что начатую работу по восстановлению печи закончил немец.

Но всё-таки они – люди из разных социальных систем, почти из разных миров, которым трудно понять друг друга. Наблюдая за пленными немцами, автор говорит об их методичности, неторопливости. Они напоминают отлично отрегулированный механизм, имеющий одну скорость. Машину, хорошо отлаженную, но бездушную.

Исследуя причины поражения немцев, Б. Н. Полевой одной из них называет непонимание русского национального характера. О русском, а точнее, о советском человеке он написал свою лучшую и, пожалуй, самую известную книгу, переведённую на десятки языков народов СССР и мира, – «Повесть о настоящем человеке» (1946).

Эта книга, в основу которой положена подлинная история советского лётчика, Героя Советского Союза А. П. Маресьева, была написана по окончании Великой Отечественной войны. Во время Нюрнбергского процесса, когда международный трибунал вынес приговор военным преступникам, развязавшим войну, в зале среди журналистов был Б. Н. Полевой. Он слушал их слова о русских солдатах, которых немецкие военачальники так и не сумели понять, как не сумели понять русский национальный характер, и в памяти писателя возник образ лётчика, с которым он познакомился на фронте.

«Повесть о настоящем человеке» – это гимн человеческой стойкости, мужеству и отваге. Это повесть о сильных духом людях, каким был комиссар Воробьёв и на кого хотел быть похож главный герой повести лётчик Алексей Маресьев (в книге Мересьев). Сбитый немецким асом, он, раненый, с перебитыми ногами, в течение восемнадцати дней полз к своим, совершив первый подвиг. После этого Алексей перенёс сложнейшую операцию, которая проводилась под местным наркозом, и во время которой никто не услышал от него стона. Но главным для безногого лётчика было непоколебимое желание вернуться в боевой строй. Он не мыслил своей жизни без неба: «Все его устремления в жизни, все его волнения, радости, все его планы на будущее и весь его настоящий жизненный успех – всё было связано с авиацией» (1, 338).

Пройдя тяжелейший период восстановления, научившийся не только ходить на новых ногах, но и даже танцевать на них, Мересьев столкнулся с препятствием в лице членов медкомиссии, равнодушных к его мечте. Не благодаря, а вопреки всему герой продолжил воевать с фашистами. В 1948 г. повесть была экранизирована. Главную роль в одноимённом фильме сыграл П. П. Кадочников.

По книгам Б. Н. Полевого также ставились спектакли, в том числе Калининским драматическим театром. На премьерах можно было увидеть самого автора. Он много раз приезжал в Тверь (Калинин), чтобы встретиться с земляками, людьми его поколения и молодёжью, к которой всегда относился трепетно. Писатель посещал заводы и фабрики, был открыт и доступен, и калининцы любили его и гордились своим знаменитым земляком.

Многие начинания, акции в сфере пропаганды истории и культуры проходили при его активном участии: открытие «Пушкинского кольца Верхневолжья», музеев А. С. Пушкина в Бернове и Торжке, музея М. Е. Салтыкова-Щедрина, а также памятников А. С. Пушкину, М. Е. Салтыкову-Щедрину, А. Г. Венецианову.

В 1978 г. Б. Н. Полевому было присвоено звание «Почётный гражданин города Калинина», которым он очень гордился.

В 2008 г. в связи со 100-летием со дня рождения Б. Н. Полевого в Твери был проведён целый ряд праздничных мероприятий. Сюда приехали дочь, внучка и правнучка писателя, поэт и общественный деятель А. Д. Дементьев, артисты театра и кино, композиторы, музыканты. В Научной библиотеке ТвГУ состоялась научно-практическая конференция на тему «Б. Н. Полевой и современность», в других библиотеках города прошли литературные вечера.

В 1983 г. именем Б. Н. Полевого названа улица в Твери (тогда Калинине), а 16 декабря 2006 г. на доме, где он жил, появилась мемориальная доска. Был восстановлен существовавший в 1980-е гг. экскурсионный маршрут по памятным местам Твери, связанным с именем писателя.

Б. Н. Полевой был человеком, который любил людей, любил землю, которая его взрастила, и нам, тверитянам, он завещал работать на ней, любить и прославлять её и, если будет необходимо, защитить с оружием в руках.

Дата добавления: 2015-10-28