Триумф солнца 15 страница

Ребекка посмотрела на другой конец стола, где сидел еще один объект ее недовольства. Похоже, Саффрон давно простила Райдера. В самом начале он демонстративно игнорировал ее и общался исключительно с Эмбер, чем еще больше злил, заставляя безумно ревновать. Она чуть было не расплакалась от досады, но потом Райдер резко изменил тактику и повернулся к ней:

– Саффрон, а ты знаешь, что Люси недавно родила крохотных обезьянок?

Саффрон, не чувствуя подвоха, ловила каждое его слово, пока он рассказывал, что Люси принесла двух близнецов и очень гордится своими малышами. Он назвал их Билли и Лили.

– О, можно мне посмотреть на них завтра? – взмолилась Саффрон. – Ну пожалуйста, Райдер.

– Но Назира сказала мне, что ты себя неважно чувствуешь, – улыбнулся тот.

– Это было вчера. Мне действительно нездоровилось, – добавила она и посмотрела на Райдера, который сразу сообразил, что «нездоровилось» – ее новое слово. – Но сейчас со мной все в порядке. Мы с Эмбер придем к тебе завтра утром, часов в семь. – По всему было видно, что противоборство закончилось полной капитуляцией с ее стороны.

Ребекка нахмурилась и вновь повернулась к консулу Ле Блану. Однажды она подслушала, как отец говорил Райдеру, что тот чудаковат и эксцентричен, словно утка на четырех лапах. Она не удосужилась спросить у Райдера, что он имел в виду, и до сих пор жалела об этом. Фраза звучала интригующе, а Райдер знал абсолютно все. Ребекка понимала, что рано или поздно простит Райдера, «но только не сейчас».

На десерт подали кексы из зеленых водорослей с подогретым медом. По просьбе Дэвида Бенбрука Башит разорил находившееся под крышей консульского дворца гнездо диких пчел, при этом получив строгое указание не разрушать самого гнезда. Дэвид обожал сладкое и хотел лакомиться медом как можно дольше. Это блюдо тоже вызвало шумное одобрение гостей, и огромную десертную чашу из лиможского фарфора опустошили в мгновение ока.

– Я не получал такого дивного наслаждения от еды с тех пор, как в последний раз наведался в «Гран-Фефор» в восемьдесят первом году, – поделился с Ребеккой Ле Блан.

«Несмотря на свои загадочные четыре ноги, – подумала девушка, – он довольно милый старикашка». В благодушном настроении она снова посмотрела на Райдера и, перехватив его взгляд, сдержанно улыбнулась и кивнула. Он ответил ей таким же вежливым поклоном. Не слишком ли она торопится? Откровенно говоря, Ребекка не понимала, что означала торопливость женщины в отношении мужчины, но отец всегда повторял, что не одобряет слишком торопливых женщин.

Когда гости разошлись и они поднялись по спиральной лестнице в свои спальни, отец обнял Ребекку за плечи и сказал, что гордиться ею и из нее непременно получится прекрасная женщина.

Эти слова успокоили. Значит, он не подумал, что она слишком тороплива в своих желаниях. И все же смутная тревога не покидало.

– Мне чего-то не хватает, – прошептала она, готовясь ко сну. – Почему я чувствую себя такой несчастной? Жизнь коротка. Возможно, завтра утром Махди начнет штурм города и все закончится, а я даже не успела пожить как следует.

На противоположном берегу Нила послышался артиллерийский залп, словно этот монстр услышал ее и решил наверстать упущенное. Где-то над головой просвистел снаряд и разорвался в жилых кварталах туземцев возле канала. Ребекка накинула шелковый халат, поправила волосы, рассыпавшиеся золотыми прядями по спине, погасила масляную лампу и открыла дверь на балкон. Она немного постояла на пороге, испытывая неловкость и даже вину.

«Там не должно быть посторонних, – твердо напомнила она себе. – Ведь уже первый час ночи. Если он еще не спит, то скорее всего возится со своими пулеметами “гэтлингс”».

Она решительно вышла на балкон и посмотрела вниз, пристально изучая пространство под густыми кронами пальм. А когда убедилась в своей правоте, ужасно расстроилась. Там действительно никого не было. Она грустно вздохнула, оперлась локтями на каменные перила балкона и посмотрела на противоположный берег.

«Эти сумасшедшие бедуины, похоже, уже спят крепким сном», – подумала она. С наступлением темноты оттуда был сделан только один выстрел из пушки, и теперь все снова затихло. В тусклом свете луны Ребекка увидела летучих мы– шей, которые кружили и громко хлопали крыльями внизу над террасой, преследуя мелких насекомых. Через несколько минут она еще раз тяжело вздохнула и выпрямилась. Ей не хотелось спать, но было уже поздно и следовало отправляться в постель.

В этот момент под большой финиковой пальмой вспыхнула спичка, и ее сердце затрепетало, норовя вырваться из груди. Яркий огонек потускнел, и она увидела его лицо, обрамленное темнотой, как портрет на старинной камее. Во рту он держал длинную черную сигару, к которой поднес огонек спички, и она увидела выпущенную струйку дыма.

– Господи Иисусе, как он прекрасен! – прошептала она и густо покраснела от такого богохульства. А он смотрел на нее, все еще освещая лицо огоньком спички. До него было не меньше пятидесяти ярдов, но Ребекка не могла отвести глаз, как завороженная коброй птичка.

Он погасил спичку и исчез в темноте. Только тусклый огонек сигары иногда вспыхивал в сумраке ночи, напоминая о его присутствии. Все ее тело пронзила странная боль, сжимавшая сердце и туманящая сознание. В конце концов боль эта стала настолько невыносимой, что она утратила контроль над своими эмоциями. Словно в трансе, Ребекка медленно повернулась, пересекла спальню, вышла в коридор и босиком направилась к выходу, минуя комнату отца. Дойдя на цыпочках до лестницы, девушка бросилась вниз, с ужасом сознавая, что он может уйти, и пока возилась с дверным замком, казалось, прошла вечность. Открыв наконец дверь, она побежала босиком по террасе, затем по лужайке и застыла перед темной фигурой под пальмой.

Он отшвырнул сигару, но не двинулся с места, и ноги понесли ее вперед, уже не подчиняясь приказам. Сначала она шла медленно, потом все быстрее и быстрее и лихорадочно шептала:

– Я не могу… Я не хочу…

– Молчи! – скомандовал он, и Ребекка вдруг ощутила странный прилив благодарности, хотя и не знала почему. В следующее мгновение она упала в его объятия, утратив чувство реальности. Его губы были горячими и отдавали терпким ароматом сигарного дыма и еще каким-то другим, чисто мужским запахом, который пробуждал ее смутное желание. В эту минуту она ощущала себя испуганной и совершенно беспомощной и в то же время такой защищенной, словно находилась за высокой стеной сказочной крепости.

Ее тонкий шелковый халат и легкая ночная рубашка из хлопка не представляли серьезной преграды. Ее кожа под одеждой пылала от жара, а его тонкие горячие пальцы, блуждающие по ее телу, разжигали это пламя, охватившее ее с головы до ног. Ребекка зажмурилась, откинула назад голову и полностью отдалась его нежным прикосновениям. И вдруг встрепенулась, быстро открыла глаза и судорожно вздохнула. Тело охватило какое-то новое, совершенно неизвестное ей ранее чувство, а тупая боль внизу живота неожиданно сменилась сладким блаженством. Она с изумлением обнаружила, что халат расстегнут до пояса, а его губы скользят по ее груди, покусывая соски, и испугалась, что он прокусит ее грудь до самого сердца.

Он подхватил ее на руки и осторожно положил на прохладную траву лужайки. Ребекка чувствовала каждый стебелек под собой и наслаждалась приятной прохладой. Он поднял ее халат и рубашку, ночной ветерок проник между ее ног, и в ту же секунду она ощутила на себе его мощное тело, инстинктивно раздвинула ноги и задрожала от прикосновения к тему месту, которого еще никто и никогда не касался.

В этот момент с противоположного берега грянул один орудийный залп. Ребекка услышала приближающийся свист снаряда и резко сдвинула ноги. Снаряд пролетел низко над их головами и взорвался в восточном крыле консульского дворца, выбросив в небо столб огня, пыли, штукатурки и кусков дерева. Ребекка застонала и даже не могла закричать от парализовавшего ее страха.

Не успела осесть пыль от взрыва, как она, выскользнув из-под него, опрометью бросилась в дом, сверкая белыми ногами, словно молодая олениха из лесной чащи. Взлетев вверх по винтовой лестнице, она миновала комнату отца и ворвалась в спальню сестер.

– Вы в порядке, мои дорогие? – закричала она, прижимая к груди полусонных и до смерти перепуганных девочек. – О, Господи Иисусе, спасибо, что сохранил нас в целости и сохранности!

– Почему ты нас разбудила? – недовольно проворчала Саффрон.

– Что случилось, Бекки? – вторила Эмбер, широко зевая и потирая сонные глаза. – Почему ты плачешь? Что за глупые шутки?

Не успела Ребекка ответить, как в спальню вошел отец с лампой в руке.

– Вы в порядке, девочки?

– Что случилось? – снова спросила Саффрон. – Что это за шум?

– Ты даже не проснулась? – удивился отец и облегченно рассмеялся. – Этот Рехнувшийся Бедуин за все ответит. Он уже несколько месяцев обстреливает наш дворец, но попал сюда впервые, а вы спите как ни в чем не бывало. Никакого уважения к чудовищу.

– Значит, это был снаряд? – еще больше удивилась Эмбер. – А я думала, что мне приснилось.

– Где, папа? Куда он попал?

– В восточное крыло, но там, к счастью, никого нет. Никто не пострадал, никакого пожара и серьезных разрушений.

Сестры успокоились и быстро уснули, а Ребекка вернулась к себе и еще долго молилась, не в силах забыться.

– Боже милостивый, добрый и милосердный, спасибо, что спас и сохранил папу и моих сестер. Спасибо за то, что спас меня от… – Ей показалось неуместным упоминать то, от чего он ее спас, но ведь ему все равно все известно. – За то, что спас меня от смертного греха, более страшного, чем сама смерть. – Она где-то прочитала это выражение и теперь решила, что оно наилучшим образом соответствует обстоятельствам. – Пожалуйста, избавь меня от искушения!

Однако молитва не помогла. Она не чувствовала себя спасенной – напротив, испытывала горечь, неожиданно лишившись чего-то очень важного и ценного, как сама жизнь.

Она вспомнила, как он ласкал ее тело, и вновь ощутила легкую боль в том месте, которого касались его пальцы. Ребекка провела там рукой, проверяя, не поранил ли он ее, и съежилась от страха, решив, что открылось кровотечение – пальцы нащупали что-то влажное и липкое. Она рассмотрела руку в полоске лунного света и облегченно вздохнула, поскольку это была не кровь, а что-то другое. Она вновь коснулась паха, ощутила нарастающую боль и закрыла глаза, вообразив Пенрода Баллантайна, стоящего над ней в чем мать родила с кинжалом в руке. А потом представила эту руку там, где сейчас находилась ее собственная.

В этот момент внутри ее будто взорвался огромный шар, и боль мгновенно утихла, уступив место неописуемому блаженству плоти, необычному возбуждению и неведомой ранее свободе. Она будто провалилась сквозь толстые матрасы, погружаясь в темную бездну сна. А когда Назира разбудила ее, солнце уже заливало спальню сквозь открытую балконную дверь.

– Что с тобой, Бекки? – разволновалась Назира. – Ты сияешь, как спелая груша в утренних лучах.

Ребекка подумала, что арабский язык очень романтичный и прекрасно описывает ее нынешнее состояние.

– Дорогая Назира, – ответила она ей в тон, – я чувствую себя так, будто это первое счастливое утро в моей жизни. – И удивилась, увидев тревогу на лице няни.

Пенрод понимал нежелание Дэвида даже на несколько часов расставаться со своими драгоценными охотничьими двустволками двенадцатого калибра производства известной лондонской фирмы «Джеймс Парди и сыновья». Это были необыкновенные ружья, стоившие, по мнению Пенрода, не менее пятидесяти фунтов.

– Сто пятьдесят фунтов, – поправил его Дэвид. – Такие ружья есть только у русского царя Александра да германского кайзера Вильгельма.

– Уверяю вас, сэр, что они нужны мне для выполнения важнейшего задания, – уговаривал Пенрод. – Даю слово чести, что отнесусь к ним так же бережно, как к своим будущим первенцам.

– Надеюсь, что вы будете относиться к ним намного лучше, поскольку первенцы могут оказаться отъявленными мерзавцами, а мои ружья «парди» всегда останутся надежными и верными друзьями.

– Возможно, все-таки стоит объяснить вам, зачем они мне понадобились, – решился Пенрод.

Дэвид внимательно выслушал его и был весьма заинтригован. А в конце глубоко вздохнул и махнул рукой:

– Хорошо, но при одном условии – с вами пойдут мои близнецы. – Увидев нескрываемое удивление на лице Пенрода, он добавил: – Они хорошо умеют заряжать эти ружья, к тому же я научил их относиться к ним с величайшим почтением.

Девочки с огромным удовольствием согласились помочь Пенроду в столь важном деле, причем Эмбер обрадовалась больше, чем Саффрон. Для нее это был лишний повод хоть немного пообщаться со своим героем. Они быстро собрались и за час до условленного срока ждали его на террасе дворца.

Когда Пенрод вышел, они стали наперебой инструктировать его по обращению с двустволками. Вскоре он убедился, насколько серьезно и ответственно девочки относятся к своим обязанностям. Ради интереса капитан притворился, что никогда в жизни не имел дела с таким грозным оружием, и стал задавать самые нелепые вопросы:

– А куда вы вставляете пули?

– Глупый, здесь используются не пули, а патроны, – серьезно пояснила Эмбер, похоже, взявшая на себя роль главного инструктора. Они с Саффрон долго спорили на этот счет прошлой ночью, когда погасли огни и все думали, будто они крепко спят. В конце концов победила Эмбер:

– Саффи, ты можешь считать Райдера своим лучшим другом, а капитана Баллантайна оставь мне. Договорились?

Пенрод сделал вид, что не знает, с какой стороны подступиться к двустволкам, чтобы не лишать Эмбер удовольствия научить его.

– Когда я передаю вам ружье, капитан Баллантайн, – строго наставляла та, – вы должны вытягивать вперед левую руку и держать ее ладонью вверх, чтобы легко ухватить его за приклад и удержать.

– Вот так, мисс Эмбер? – спросил Пенрод с серьезным лицом и вспомнил, что был ровесником Эмбер, когда ему впервые позволили присутствовать на семейной охоте близ городка Клеркасл и даже поставили в первую линию, как вполне взрослого человека.

– Не надо так высоко поднимать руку, капитан Баллантайн, а то я до нее не достану. – Она очень не любила привлекать внимание к своему маленькому росту, но в конце концов осталась довольна своим учеником и даже похвалила его за некоторые успехи: – Должна заметить, что вы быстро учитесь, капитан Баллантайн.

– По-моему, мы с вами составим прекрасную команду, мисс Эмбер, – так же серьезно ответил Пенрод, и девочка просто засияла от удовольствия.

– Скажите откровенно, вам раньше приходилось стрелять из охотничьего ружья? – неожиданно вмешалась Саффрон, обиженная, что о ней практически забыли. Она не привыкла к такому обращению.

– Пару раз, – соврал Пенрод.

– А мой папа один из лучших стрелков во всей Англии, – гордо сообщила Саффрон.

– Я абсолютно уверена, что капитан Баллантайн справиться с этим делом, – возразила Эмбер и недовольно зыркнула на сестру. – Ты не могла бы хоть немного помолчать?

– Ну что ж, посмотрим, что из этого получится, – ехидно заметила Саффрон.

Они ждали на террасе, и сестры отчаянно спорили, кто из них первым заметит почтового голубя, а увидели птицу почти одновременно и завизжали от восторга. Крылья голубя ослепительно белели в ярких лучах солнца, но летел он высоко над рекой и, похоже, не собирался снижаться. Ружья зарядили мелкой дробью, но заряд мог быть эффективным только на расстоянии шестидесяти ярдов, а голубь парил не ниже трехсот.

– Почему вы не стреляли? – огорчилась Саффрон, когда птица пролетела над их головами.

– Он вне досягаемости, – терпеливо объяснил Пенрод. – Если я промахнусь или только раню птицу, она благополучно вернется домой, а дервиши сразу догадаются, что случилось, и перестанут использовать голубей. Мы должны быть уверены стопроцентно.

– А папа мог бы легко убить его.

– Смотрите, он делает второй круг! – вмешалась Эмбер, отвлекая сестру от Пенрода.

Голубь тем временем сделал широкую дугу над крышами Омдурмана, снова пролетел над рекой и стал приближаться к Хартуму, постепенно снижаясь.

– Вот теперь все должно быть нормально, – пробормотал Пенрод и поднял ружье. Его движения были ровными и давно привычными. Левая рука вытянулась почти на длину стволов, а правая крепко прижимала приклад к плечу. Он поймал птицу в прицел чуть позади хвоста, повел стволом по траектории полета и медленно нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, Пенрод ощутил сильный удар в плечо, спокойно навел ружье на цель, тщательно прицелился и еще раз выстрелил.

– Промах! – злорадно крикнула Саффрон.

Птица была так высоко, что потребовалось время, прежде чем заряд достиг цели. Голубь закружился, несколько раз перевернулся и стал камнем падать на землю, безвольно опустив лапы.

– Попадание! – радостно завизжала Эмбер.

Дробь второго выстрела добила раненую птицу.

– Она мертва! – вопила Эмбер. – Погибла еще в воздухе! Даже папа не смог бы выстрелить точнее.

Голубь тем временем упал на землю и покатился по склону к реке.

– Он сейчас упадет в воду! – встревожился Пенрод и бросил ружье Эмбер. Это застало ее врасплох, но она все же сумела поймать его на лету. А Пенрод уже мчался вниз по лужайке и вскоре исчез за крутым обрывом. Не долго думая Эмбер последовала его примеру, не обращая внимания на тяжелое ружье.

Поначалу им казалось, что мертвая птица упадет на берег, но ветер отнес ее ярдов на тридцать. Когда Пенрод подбежал к воде, хлюпая по илистой грязи, голубь уже плыл по течению в окружении голубых перьев и зеленых водорослей.

– Крокодил! – пронзительно закричала Эмбер позади него. Пенрод посмотрел вправо и, к своему ужасу, увидел, что в ста ярдах от голубя из воды показалась огромная морда здоровенного крокодила. Его кожа была темной и бугристой, как ствол древней оливы. – Такой огромный!

– Он плывет за голубем! – эхом отозвалась Саффрон.

Пенрод не долго думая скинул армейские ботинки и сорвал рубашку, так что пуговицы разлетелись по всему берегу, будто срезанные бритвой. Уже у самой воды он стянул бриджи и остался в кремовом нижнем белье из тонкой шелковой ткани. Разбежавшись, он вытянул руки и нырнул под воду. Через некоторое время его голова показалась вдали от берега, и он энергично поплыл. Шум привлек внимание крокодила, и тот, мгновенно изменив направление, ринулся наперерез Пенроду.

– Назад! – что есть мочи заорала Эмбер. – Оставьте эту дурацкую птицу!

Пенрод лихорадочно работал руками, медленно приближаясь к голубю, но крокодил двигался намного быстрее. Однако расстояние до птицы было у него раза в три больше, чем у Пенрода. Капитан добрался первым, схватил мертвого голубя, зажал его голову зубами, развернулся и поплыл к берегу.

– Быстрее! – дико орала Эмбер. – Он догоняет! Пожалуйста, быстрее! Быстрее!

Огромный монстр, тупо уставившись на человека, бешено работал хвостом, набирая скорость. Он словно скользил по поверхности, используя все свои природные преимущества и оставляя позади бурлящий след. Рептилия плыла уже так близко, что можно было без труда увидеть зловещий блеск желтоватых глаз и острые зубы, торчавшие из полуоткрытой пасти. Крокодил явно намеревался вцепиться в голые ноги Пенрода.

– Сейчас он вас схватит! – подпрыгивала на берегу Эмбер. У нее не было времени перезарядить ружье раньше, поэтому сейчас она судорожно передернула фиксатор, переломила ствол, дрожащими пальцами нащупала в висевшей на боку кожаной сумке пару патронов и стала лихорадочно заряжать их в оба ствола. При этом один патрон выскользнул из руки и плюхнулся в жидкую грязь. Она не стала поднимать его или доставать другой, а побежала в реку. Когда вода дошла ей до ребер, она подняла ружье и прижала приклад под правой рукой, поскольку оно было слишком длинным, чтобы упереть в плечо.

А Пенрод был уже прямо перед ней и плыл из последних сил. С леденящим душу ужасом Эмбер смотрела, как огромное чудовище настигает его и уже открывает громадную пасть, усеянную несколькими рядами острых зубов. Крокодил был так близко, что она видела его желтоватое горло, обвисшую кожу по краям пасти и равнодушные желтые глаза. Ей даже показалось, будто она ощущает отвратительный запах этого чудища, готового схватить Пенрода за ноги.

В ее распоряжении осталось всего мгновение. Эмбер прицелилась, взвела курок и выстрелила, не закрывая глаз, как и учил отец. Из ствола вырвался сноп огня и заряд дроби, просвистев в нескольких дюймах над головой Пенрода, вонзился в пасть животного. Крокодил удивленно лязгнул зубами, дернулся всем своим мощным телом и забился в агонии. Казалось, большая порция свинца пронизала все его тело до самого хвоста. Вода вокруг забурлила, закипела, окрасилась кровью и, в конце концов, скрыла под собой огромную тушу.

Отдача от выстрела была настолько сильной, что Эмбер не удержалась на ногах и упала в воду, скрывшись под зеленой поверхностью одновременно с крокодилом.

Пенрод почувствовал под ногами дно и, оглушенный выстрелом, побежал туда, где только что стояла Эмбер. Увидев расплывшиеся по воде золотистые кудри девочки, он схватил их и рванул вверх. Не выпуская изо рта голубя, капитан подхватил ослабевшую Эмбер и понес на берег. Она быстро пришла в себя и стала отбиваться от него руками и ногами:

– Опустите меня на землю! Немедленно поставьте! Пожалуйста!

Он опустил девочку на грязный берег и сильно хлопнул по спине между лопатками.

– Прокашляйся и выплюнь воду! – тряс он ее за плечи. – Немедленно выплюнь грязную воду! Не глотай! – В этот момент он больше всего боялся, что она может заразиться холерой от грязной воды, куда попадали из города все отбросы.

Дэвид и почти вся прислуга консульского дворца уже спускались по ступенькам. Пенрод наклонился к Эмбер и посмотрел ей в глаза.

– Ты в порядке?

– Да, все нормально, – с трудом выдохнула она. – Но я уронила в воду папино ружье.

– Ты храбрая и умная девочка, – сказал Пенрод и крепко прижал ее к себе. – Ты спасла мне жизнь. Не волнуйся, все будет хорошо.

Когда Дэвид подбежал к ним, Пенрод поднялся, все еще обнимая за плечи свою спасительницу.

– Прошу прощения, сэр, мы уронили в воду ваше ружье, но я обязан жизнью вашей дочери.

– Все нормально, капитан, я сам намерен расцеловать ее.

Но он не успел этого сделать, поскольку к ним подбежали обезумевшие от страха Назира и Ребекка.

– Грязная вода! – гневно закричала девушка, не глядя на Пенрода, и оттащила от него сестру. – Назира, надо немедленно сделать для нее горячую ванну и промыть желудок! – И они потащили Эмбер к дому.

Пока Назира и Ребекка снимали с Эмбер грязную мокрую одежду, а Саффрон выливала в фарфоровую ванну еще одно ведро горячей воды, Эмбер продолжала ликовать:

– Ты слышала, Бекки, что он мне сказал? Он сказал, что обязан мне жизнью!

Ребекка молча подошла к ванне и налила добрую порцию шампуня.

А Саффрон, не отличавшаяся подобной сдержанностью, не преминула съязвить:

– Значит, ты считаешь, что отныне он станет твоим кавалером?

– Обязательно станет в один прекрасный день, – гордо заявила Эмбер и торжествующе уставилась на сестру, уперев руки в обнаженные бедра.

– Не будь дурой, малышка, – осадила ее Ребекка. – Капитан Баллантайн годится тебе в отцы. Лучше поскорее залезай в ванну и помойся как следует.

Назира с трудом подавляла тревогу, наблюдая, как она забирается в ванну. Эта маленькая девочка менялась с каждым днем, и вскоре на ее плоском теле появятся округлые женские формы.

«Я быстро теряю своих детей», – с грустью подумала она.

Застегнув бриджи, Пенрод осмотрел убитого голубя. Это была довольно крупная птица с бронзовым оперением на груди и белыми кончиками крыльев, вероятно, голубка, поскольку они лучше и быстрее находят обратный путь домой. К ее левой лапе шелковым шнурком крепилось послание – клочок рисовой бумаги, свернутый плотной трубочкой размером с фалангу указательного пальца. Вынув из кармана небольшой складной нож, Пенрод отрезал послание, а голубя взял с собой, чтобы отправить на кухню. Затем аккуратно завернул послание в носовой платок, чтобы оно подсохло, надел ботинки и отправился в штаб-квартиру генерала Гордона, расположенную в западном крыле консульского дворца. А Дэвид остался на берегу, сокрушаясь по поводу испорченного ружья.

– Если судить по оживлению на берегу, – вместо приветствия сказал генерал Гордон, – ваша стрельба из охотничьего ружья не прошла бесследно.

– Да, мне удалось сбить голубя, сэр, и он действительно оказался почтальоном.

– Вы изъяли послание? – нетерпеливо спросил Гордон.

– Да, сэр, но оно попало в воду вместе с птицей и немного намокло. Я не посмел развернуть его, поскольку рисовая бумага может расползтись на куски.

– Давайте посмотрим, – оживился генерал. – Положите его на стол. – Пенрод послушно вынул носовой платок и осторожно развернул. Они склонились над крошечной трубочкой.

– Похоже, все цело, – пробормотал Гордон. – Это ваша добыча, капитан, разверните ее.

Пенрод осторожно поддел шелковый шнурок острием перочинного ножа и разрезал его. Рисовая бумага оказалась хорошего качества – не распалась, а лишь разъехалась по сгибам и была так плотно свернута, что внутренняя часть осталась практически сухой за исключением отдельных мест, где чернила расплылись, а слова превратились в неразборчивые пятна.

– Нужна какая-нибудь книга, – предложил Пенрод, – чтобы зажать ее между страницами, пока не подсохнет.

Не долго думая Гордон снял с полки Библию в толстом кожаном переплете и протянул капитану.

– Может, не надо Библию, сэр?

– Хорошая книга вполне годится для хорошего дела, – глубокомысленно заметил тот.

Пенрод осторожно положил развернутое послание между страницами, закрыл Библию и крепко прижал ее сверху рукой. Гордон с явным нетерпением следил за его действиями. Он нервно расхаживал по большой комнате, попыхивая турецкой сигаретой, но в конце концов не выдержал:

– Черт возьми, эта бумага наверняка уже высохла!

Пенрод осторожно открыл Библию. Листок был еще мокрым, но уже расправился и чернила больше не расплывались от влаги. Гордон вручил ему большую лупу.

– Ваши глаза и знание арабского, несомненно, лучше моих.

Пенрод положил Библию на небольшой столик у окна, где было гораздо больше света, и, пристально вглядевшись в текст, стал переводить написанное.

– Я, Абдулла Саид, сын Фахля, эмира Баггара, приветствую победоносного Махди, свет моих очей, да пребудет с ним благословение Аллаха и его пророка, которого также называли Мухаммедом…

– Стандартное приветствие, – проворчал Гордон.

Пенрод молча кивнул и продолжил:

– …Преданно исполняя волю победоносного Махди, я охраняю берег Нила близ Абу-Хамеда, а мои разведчики тщательно следят за дорогами с севера. Неверные франки и презренные турки приближаются к нам по двум отдельным маршрутам. А сегодня пароходы франков миновали водопад возле Корти.

Гордон хлопнул рукой по крышке стола.

– Боже милостивый! Это первая надежная информация, которую я получил за последние шесть недель. Если пароходы Уолсли уже достигли Корти, значит, до Абу-Хамеда они доберутся только к концу Рамадана.

– Пожалуй! – согласился Пенрод, хотя и с долей сомнения.

– Продолжайте, капитан, – нетерпеливо бросил Гордон. – Продолжайте!

– Дальше чернила намокли, и текст неразборчив, но я попытаюсь восстановить его. Думаю, здесь написано следующее: «Верблюжьи полки франков все еще стоят лагерем возле источников Гакдул, где находятся уже двадцать восемь дней».

– Двадцать восемь дней? – возмутился Гордон. – Черт возьми, что Стюарт там делает все это время? Если у него осталась хоть капля здравого смысла, он мог бы легко прорваться и дойти сюда за десять дней.

Пенрод знал этот излюбленный стиль Китайца Гордона – стремительный прорыв и величественный жест, – но предпочел не высказывать свои мысли вслух.

– Генерал, – осторожно заметил он, – Стюарт – человек чести и редкой отваги, но должен подтянуть свои тылы, запастись провиантом и боеприпасами, прежде чем прорываться к нашему городу.

Гордон вскочил и швырнул окурок сигареты в открытое окно.

– С двумя тысячами британских солдат Стюарта я мог бы держать оборону, пока не замерзнет пустыня, а он все еще возится в Гакдуле! – Он резко повернулся на каблуках и уставился на Пенрода. – Продолжайте, Баллантайн. Есть еще что-нибудь?

– Совсем немного, сэр. – Капитан склонился над листом бумаги. – «Во имя победоносного Махди и с благословением Аллаха мы встретим неверных возле Абу-Хамеда и уничтожим их». – Пенрод посмотрел на Гордона. – Это все, сэр. Похоже, Саиду просто не хватило места.

– Ничего утешительного, – заключил Гордон. – А вода в Ниле продолжает падать.

– С быстрыми и сильными верблюдами Райдера Кортни мы с Якубом могли бы добраться до источников Гакдул за три дня, – прозрачно намекнул Пенрод. – Я мог бы доставить Стюарту ваше сообщение.

– Нет, Баллантайн, – усмехнулся Гордон, – вам не удастся так легко от меня избавиться. – Во всяком случае, сейчас. Мы будем следить за продвижением армейской колонны, перехватывая почтовых голубей.

– Если дервиши не получат пару сообщений, – рассудительно заметил Пенрод, – то отнесут это на счет хищных птиц. Но если голуби начнут пропадать регулярно, они могут заподозрить неладное и изменят тактику.

Дата добавления: 2015-10-24