Триумф солнца 12 страница

– Конечно, генерал.

– Вы знакомы с Райдером Кортни?

– Весьма поверхностно, сэр.

– Он довольно известный торговец из этого города. Недавно я был вынужден реквизировать его судно с большой партией дурры. Он абсолютно лишен альтруизма и, разумеется, воспринял это с крайним неудовольствием. У него здесь есть собственные складские помещения, и ведет он себя так, будто абсолютно независим от каких бы то ни было властей. Я хочу, чтобы вы доходчиво объяснили ему суть дела и наше нынешнее положение.

– Понятно, сэр, – кивнул Пенрод и с грустью подумал, что отныне он уже не гвардейский офицер, а полицейский и квартирмейстер.

Гордон пристально следил за выражением его лица и, несомненно, видел реакцию, но продолжал как ни в чем не бывало:

– Помимо прочих предприятий, ему принадлежит также большой речной пароход. В настоящее время он его ремонтирует в собственном доке. Как только ремонт закончится и судно вновь будет на плаву, оно может оказаться весьма полезным для военных операций и возможной эвакуации гражданского населения. Разумеется, в том случае, если войска Стюарта не прибудут сюда своевременно. У Кортни также довольно много лошадей, верблюдов, полезных вещей, которые могут пригодиться, если дервиши сожмут кольцо блокады.

С этими словами Гордон встал, давая понять, что встреча подошла к концу.

– Постарайтесь выяснить, Баллантайн, что ему известно о пропавшем зерне. И немедленно сообщите мне.

Пенрод был неплохо осведомлен о репутации Райдера Кортни со слов Дэвида Бенбрука, и даже Эвелин Беринг неоднократно упоминал о нем во время разговора. Похоже, это действительно упрямый, решительный и в высшей степени влиятельный человек. Вряд ли удастся выполнить приказ генерала Гордона, если просто явиться к торговцу и объявить ему о своих намерениях. Прежде всего нужно провести небольшую разведку и получить максимум полезной информации.

Резиденцию генерала Пенрод покинул через ворота, выходившие на берег реки. Этот выход никем не охранялся, и капитан на всякий случай запомнил сие важное обстоятельство. Он быстро шагал по набережной, стараясь не привлекать внимания. В противном случае народный телеграф немедленно разнесет по городу весть о его прибытии. На первом же блокпосту он увидел растянувшихся на земле часовых. Пенрод знал о быстрой и жестокой расправе со стороны Гордона и не хотел, чтобы под его горячую руку попал весь египетский гарнизон. Поэтому немедленно привел часовых в чувство с помощью трости и ног, напомнив о служебных обязанностях.

После этого он прошел вдоль фортификационных сооружений и артиллерийских орудий, которые появились здесь во время его последнего визита в Хартум. Все эти укрепления сооружались по плану генерала Гордона с учетом местного ландшафта и полностью отвечали требованиям военной науки. Пенрод тщательно осмотрел полевые орудия, и хотя не был артиллеристом, все же заметил недостатки в уходе за сложной боевой техникой. Кроме того, в глаза бросался острый дефицит боеприпасов, вызванный тяжелыми условиями блокады. Именно поэтому расчеты не имели права на самостоятельное ведение огня и даже единого выстрела в сторону противника не могли сделать без приказа вышестоящего командования. А у дервишей на другом берегу подобных ограничений не было, и они постоянно обстреливали прибрежные районы города, хотя их меткость оставляла желать лучшего. Однако в полдень, как правило, никакой стрельбы не было, поскольку обе стороны укрывались в тени от невыносимой жары.

Пенрод быстро миновал территорию гавани, где заметил белый речной пароход, двигатели которого, разложенные на каменной верфи, ремонтировала небольшая группа рабочих. Корпус парохода, в особенности носовая часть, был изрешечен шрапнелью и походил на сито. Арабские рабочие пытались хоть как-то залатать эти дыры и покрасить корпус свежей краской. Ими руководил белый инженер, который так и сыпал проклятиями, разносившимися по всей гавани. Было совершенно очевидно, что на восстановление судна уйдут недели, а то и месяцы. Покинув гавань, Пенрод направился берегом Голубого Нила к форту Бурри и зданию арсенала.

Проходя по узким тенистым аллеям, заваленным грязными отбросами и прочим мусором, он видел, что из окон приземистых домов на него смотрят черные лица женщин и детей. Женщины показывали ему тощих малышей, покрытых синяками и ссадинами.

– Мы голодаем, эфенди! – вопили они. – Дайте нам поесть!

Их рыдания привлекли нищих, и те стали выползать из грязных нор и хватать его за одежду. Пришлось отгонять их тростью и пинками.

Артиллерийские орудия форта Бурри защищали северное побережье Голубого Нила, а на противоположном берегу разместились фортификационные сооружения дервишей. Пенрод остановился и внимательно осмотрел их. Даже невооруженным глазом было видно, что противник не предпринимает никаких мер предосторожности. Солдаты спокойно ходили по берегу, а женщины безмятежно стирали в реке одежду и раскладывали на земле для сушки. И все это на виду у защитников форта Бурри. Похоже, они прекрасно знали, что генерал Гордон испытывает острый дефицит снарядов и других боеприпасов.

Позади форта Бурри находились низкие и совершенно безобразные здания арсенала и склада боеприпасов. Генерал Гордон использовал их в качестве главных зернохранилищ города. Часовые охраняли все входы и патрулировали вдоль высоких стен. Но Гордон предупредил его, что вся эта многочисленная охрана не в состоянии предотвратить массовое воровство. Райдер Кортни или египетские офицеры каким-то образом похищали продовольствие, а потом продавали его на черном рынке по баснословным ценам. Однако Пенрод понимал, что сейчас не время врываться в здание арсенала и проверять складские помещения, и первым делом направился к громадному комплексу предприятия Райдера Кортни, расположенному позади арсенала и складов на берегу канала, защищавшего город со стороны южной пустыни.

Приблизившись, он обнаружил странную активность возле канала, скрытого от посторонних глаз высокими стенами здания. Это настолько поразило его, что он свернул с дороги и пошел по узкой тропинке вдоль берега. Сначала ему показалось, что множество людей возводят здесь что-то вроде фортификационного сооружения, но это оказались преимущественно женщины, которые несли на головах к воротам предприятия большие снопы.

Через некоторое время он понял, что практически все водное пространство канала покрыто речными водорослями. Это были такие же растительные островки, как и тот, что помог им с Якубом сбежать от разъяренного Османа Аталана и благополучно добраться до Хартума. Толпы арабов, вооруженных длинными ножами и серпами, интенсивно разрубали водоросли и связывали в большие снопы, а женщины тащили их на головах к предприятию Кортни.

Зачем они это делают, черт возьми? Пенрод был настолько заинтригован, что решил выяснить все подробности. И как эта масса водорослей попадает в канал, так ловко приспособленный Кортни для своих нужд? Ответ пришел неожиданно. Ну конечно же! Вероятно, он перехватывает островки на реке, стягивает их веревкой, а потом арабские рабочие буксируют их вниз по каналу. Его уже неоднократно предупреждали, что Кортни чрезвычайно предприимчивый человек.

Рабочие почтительно приветствовали Пенрода, благословляя его милостью Аллаха, и удивленно таращились, когда он отвечал им на хорошем арабском. Он был в цивильной одежде, но они все равно узнали в нем легендарного Абадана Риджи, который обманул в пустыне Османа Аталана и его знаменитых аггагиров и благополучно добрался до Хартума. Судя по всему, Якуб приложил немало сил, чтобы осведомить об этом героическом событии всех жителей города.

Когда Пенрод вслед за суданскими женщинами прошел через задние ворота фабрики, никто даже не попытался остановить его. Вскоре он оказался на большой территории, огражденной высокими стенами. Там вовсю кипела работа. Женщины складывали огромные снопы водорослей в самом центре огороженного пространства и возвращались к каналу за новыми. Другие сидели вокруг этой груды сырья и, оживленно переговариваясь, сортировала стебли водорослей и тростника в отдельные кучи, очищая их от грязи, илистых наслоений и пожелтевших стеблей, оставляя только молодую зеленую поросль. Больше всего было папируса, за ним следовали водный гиацинт, другие речные и тростниковые растения. При этом наиболее ценной, судя по всему, считались нимфея, поскольку ее не бросали в общую кучу на пыльную землю, как, например, папирус или гиацинт, а аккуратно складывали в большие сумки и относили другим женщинам, превращавшим сырье в пульпу. Люди работали слаженно, помешивая содержимое огромных котлов длинными палками и подливая туда воду. При этом они пели ритмичные африканские песни, что, очевидно, скрашивало монотонную и весьма утомительную работу.

Когда содержимое чанов превращалось в однообразную густую зеленую массу, женщины перекладывали ее в большие глиняные емкости и уносили на другую территорию. Заинтригованный Пенрод последовал за ними, но как только ступил на небольшое огражденное пространство, его тут же остановили:

– Кто вы такой и что здесь делаете?

Путь ему преградили две юные особы такого маленького роста, что едва превышали уровень его ремня. Одна была жгучей брюнеткой с глазами цвета темной ириски, а другая – совсем крохотная – голубоглазой блондинкой с золотистыми волосами. Они гневно уставились на него, поджали губы, а брюнетка еще и уперлась кулаками в бока, словно возмущенная мегера.

– Вы не имеете права здесь находиться! Это секретное место!

Пенрод, с трудом подавив изумление, галантно приподнял шляпу и отвесил низкий поклон.

– Прошу прощения, милые леди, я вовсе не хотел вторгаться в ваши владения. Пожалуйста, примите мои искренние извинения и позвольте представиться. Капитан Пенрод Баллантайн, офицер Десятого гусарского полка ее величества. В настоящее время прикомандирован к штабу генерала Гордона.

Девицы продолжали пристально смотреть на него, но черты их милых лиц явно смягчились. Судя по всему, они давно привыкли к подобному обращению и воспринимали его как должное. Более того, как и большинство представительниц прекрасного пола, не могли устоять перед очарованием Пенрода.

– Я Саффрон Бенбрук, сэр, – поспешила представиться та, что повыше, и кокетливо присела в реверансе. – Но вы можете звать меня просто Саффи.

– К вашим услугам, мисс Саффи.

– А меня зовут Эмбер Бенбрук, – сказала блондинка, – хотя многие предпочитают называть меня Миджит.[11]Но мне не нравится это прозвище, хотя я действительно пониже своей сестры.

– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся Пенрод. – Это не совсем удачное имя для такой симпатичной леди. Если не возражаете, я буду называть вас просто мисс Эмбер.

– Очень приятно, – грациозно поклонилась малышка, а подняв голову, вдруг обнаружила, что безнадежно влюбилась впервые в жизни. В груди вспыхнул пожар, а сердце так трепыхалось, словно готовилось выпорхнуть наружу. Это ее удивило, но показалось весьма приятным. – Я знаю, кто вы, – пролепетала она, с трудом восстанавливая дыхание.

– Правда? Откуда же, Боже милостивый?

– Слышала, как Райдер рассказывал о вас моему папе.

– Ваш папа, полагаю, Дэвид Бенбрук? А кто такой Райдер?

– Райдер Кортни. Он сказал, что у вас самые шикарные бакенбарды во всем христианском мире. Кстати, куда они подевались?

– О! – грустно протянул Пенрод. – Он, должно быть, большой шутник.

– Нет, он большой охотник и очень, очень умный человек, – мгновенно бросилась на защиту Саффрон и гордо добавила: – Он знает названия всех животных и птиц – причем на латыни.

А Эмбер в это время безуспешно пыталась отвлечь внимание Пенрода от своей сестры-близняшки.

– Райдер сказал, что многие леди находят вас весьма учтивым и галантным. – Пенрод посмотрел на нее с наигранным удивлением, но не посмел опровергнуть невинные слова девушки. – И вы сами полностью согласны с этим мнением.

Капитан попытался сменить тему:

– А кто здесь главный, на этой фабрике?

– Мы, – дружно ответили девочки.

– А чем вы тут занимаетесь? – допытывался Пенрод. – Здесь все так интересно!

– Мы делаем растительный творог, чтобы накормить наших людей.

– Я был бы весьма признателен, если бы вы объяснили мне суть этого процесса, – попросил он, и сестры затараторили, пытаясь привлечь его внимание и перебивая друг друга. Наконец, ухватив Пенрода за руки, они потащили его во внутренний двор фабрики.

– Когда самые сочные листья хорошо перемолоты и перемешаны, – торопилась одна, – их надо как следует профильтровать.

– …чтобы избавиться от жесткой сердцевины и всякого мусора, – подхватывала вторая, мгновенно позабыв про всяческие секреты.

– Мы пропускаем эту массу сквозь плотную ткань, которую берем на складе Райдера.

– А потом выжимаем самый полезный сок.

В этот момент две суданские женщины вылили густую пульпу в кусок цветастой ткани и стали скручивать его, выжимая зеленоватый сок, стекавший в огромные металлические чаны, которые стояли над огнем на больших треногах.

– Мы постоянно замеряем температуру в чанах, – пояснила Саффрон, гордо показывая длинный термометр.

– А когда она достигает семидесяти градусов, – вмешалась Эмбер, – сок начинает сгущаться, выделяя протеин.

– Я сама расскажу! – нетерпеливо прервала ее Саффрон. – Потому что я старше тебя.

– Всего на один час! – парировала Эмбер и как ни в чем не бывало продолжила свой рассказ: – Затем мы отделяем сыворотку, прессуем полученный творог в небольшие брикеты и высушиваем их на солнце. – Она гордо показала на длинные деревянные столы, поверхность которых устилали квадратные, выложенные длинными рядами брикеты. И Пенрод понял, что именно это испробовал сегодня на завтрак и Дэвид говорил о пользе такого творога. – Мы называем их зелеными лепешками, – добавила Эмбер и, отломив кусочек, поднялась на цыпочки, поднося к его губам. – Можете сами попробовать, если хотите.

– Восхитительно! – воскликнул Пенрод, проглотив кусок лепешки.

– Угощайтесь еще.

– Очень вкусно, но на первый раз достаточно, – деликатно отказался капитан. – Ваш отец говорил мне, что эти лепешки еще вкуснее с вустерширским соусом, – поспешил он добавить, чтобы избежать еще одной порции зеленой массы, уже находившейся на полпути к цели в изящной руке Эмбер. – Интересно, какое количество этого растительного пирожного вы производите за день?

– Пока еще недостаточно, чтобы накормить всех желающих. Этого количества хватает только для нас самих и наших людей.

Эффективность зеленых лепешек была очевидной. В отличие от остальных жителей города никто из работников фабрики не страдал от изнурительного голода. А близнецы просто расцвели от такого питания. Пенрод неожиданно вспомнил короткую встречу с их старшей сестрой, которая тоже выглядела вполне прилично, и улыбнулся обстоятельствам их ночного знакомства, а сестры, приняв это на свой счет, заулыбались в ответ.

Пенрод понял, что нашел на фабрике Кортни верных сторонниц.

– Вы очень умные и сообразительные девушки, – сказал он. – Я буду весьма признателен, если вы покажете мне свое изумительное производство. Слышал, что здесь немало удивительных вещей.

– А вы хотели бы посмотреть на наших животных? – оживилась Эмбер.

– На наших обезьян, – уточнила Саффрон.

– Я хочу видеть абсолютно все!

Вскоре выяснилось, что сестрички пользовались огромной популярностью среди рабочих и действительно руководили фабрикой Кортни. Разумеется, они дружили с Али, который присматривал за животными. Этот старик был настолько очарован молодыми леди, что просто сиял от удовольствия. Они провели Пенрода от клетки к клетке, называя животных по именам и давая им корм.

– Сначала им совсем не понравились зеленые лепешки, – пояснила Эмбер, – но сейчас они едят их с огромным удовольствием. Вы только посмотрите, как заглатывают!

– А как насчет дурры? – поинтересовался Пенрод. – Насколько я знаю, они ее обожают.

– О, полагаю, что да, – согласилась Саффрон. – Но зерна не хватает даже для людей, не говоря уже про животных.

– Мы все получаем только по чашке в день, – подтвердила Эмбер.

– А я думал, ваш друг Кортни имеет столько дурры, что даже продает ее в своих магазинах.

– О да! У него действительно было много зерна, полные трюмы, но генерал Гордон все отобрал. Райдер был вне себя от ярости.

Пенрод с удовольствием отметил, что невинные признания юных особ полностью снимали подозрения генерала Гордона, что Кортни утаил зерно или воровал его из амбаров арсенала. Он не испытывал никаких симпатий к этому человеку, в особенности после его едких шуток насчет бакенбардов, но тот был англичанином и Пенроду совсем не хотелось найти подтверждение словам Гордона.

– Я был бы не прочь познакомиться с вашим другом Райдером, – осторожно заметил он. – Вы не могли бы меня ему представить?

– О да! Пойдемте с нами.

Они потащили его через зверинец, пересекли внутренний дворик и остановились у небольшой двери в дальнем конце здания. Отпустив гостя, сестры бросились к ней, стараясь опередить друг друга, широко распахнули и ворвались в комнату. Пенрод последовал за ними, аккуратно прикрыл за собой дверь и быстро осмотрел комнату.

Она явно служила хозяину фабрики и офисом, и жилым помещением. На противоположной стене висели два огромных слоновьих бивня, таких поразительных размеров, что даже многоопытный Пенрод в жизни не видывал ничего подобного. Другие стены покрывали большие персидские ковры изумительной ручной работы, на которых крепились пожелтевшие от времени фотографии в темных деревянных рамках. Еще несколько ковров лежало на полу, а в дальнем углу за занавеской виднелся большой старый диван со шкурами леопардов и узорчатыми покрывалами. У окна стоял большой письменный стол и несколько стульев, сделанных из местного тика и отполированных до блеска. Книжные шкафы хозяина были доверху забиты многочисленными научными томами и журналами по африканской флоре и фауне. В небольшом шкафу под бивнями виднелся ряд охотничьих ружей и винтовок. А посреди этой истинно мужской обители стояли мужчина и женщина. Сестры-близнецы застыли от потрясения, увидев эту сцену.

Они застыли в страстном поцелуе, крепко обнявшись и не замечая ничего вокруг. Первой опомнилась Саффрон и гневно закричали:

– Она целуется с ним! Бекки целует Райдера в губы!

Райдер Кортни и Ребекка Бенбрук отпрянули друг от друга и непонимающе уставились на непрошеных гостей. Ребекка побледнела, а когда она увидела Пенрода, глаза ее изумленно расширились. Тот приветливо взмахнул рукой и усмехнулся:

– Вот мы и снова встретились с вами, мисс Бенбрук.

Ребекка смущенно потупилась, вспыхнув румянцем. Стыд был таким сильным, что закружилась голова и она даже покачнулась, но тут же взяла себя в руки и бросилась к сестрам, не обращая внимания на мужчин.

– Вы ужасные дети! – зашипела она, хватая их за руки. – Сколько раз я говорила, что нужно стучаться, перед тем как входить в комнату?

И потащила их прочь, а из коридора еще долго доносился тонкий голос возмущенной до глубины души Саффрон:

– Ты целовалась с ним! Как ты могла! Я ненавижу тебя! Никогда больше не буду разговаривать! Ты целовала Райдера!

Мужчины какое-то время изучающе смотрели друг на друга, делая вид, что не слышали обвинений сестер в предательстве.

– Мистер Кортни, полагаю? – первым нарушил тишину Пенрод. – Надеюсь, вы не сочтете мой неожиданный визит неуместным?

– Капитан Баллантайн, я слышал, что вы прибыли в наш город вчера ночью. Как видите, слава шествует впереди вас.

– Да, такое иногда случается, – скромно согласился Пенрод. – Хотя, откровенно признаться, понятия не имею, каким образом.

– Все очень просто, уверяю вас. – Райдер облегченно вздохнул, убедившись, что собеседник вовсе не намерен подшучивать над сценой, свидетелем которой только что стал. В противном случае это наверняка посеяло бы между ними вражду. – Ваш преданный спутник Якуб из племени джаалин – близкий друг одной из служанок в доме Бенбрука. Эта замечательная женщина по имени Назира обслуживает близнецов и поддерживает порядок в доме. Длинный язык, несомненно, является ее единственным недостатком.

– Ага, теперь я понимаю! – воскликнул Пенрод. – Значит, вы уже ждали моего визита.

– Да, это не стало для меня большой неожиданностью, – сдержанно признался Райдер. – Насколько я понимаю, генерал Гордон, да сопутствует удача всем его делам, имеет ко мне ряд важных вопросов, касающихся таинственного исчезновения дурры со складов арсенала.

Пенрод чуть склонил голову, соглашаясь с собеседником.

– Вижу, вы неплохо информированы на сей счет. – Он пристально посмотрел на Райдера Кортни, словно пытаясь заглянуть ему в душу и скрывая за обезоруживающей улыбкой свой истинный интерес.

– Просто стараюсь быть в курсе дела, – твердо сказал Райдер, выдержав проницательный взгляд гостя. Более того, ответил ему столь же многозначительной усмешкой. – Ну что ж, проходите, пожалуйста, дорогой друг. Сейчас немного рановато, но все же осмелюсь предложить вам сигару и рюмку первоклассного коньяку.

– А я был уверен, что такие прекрасные вещи давно уже вышли из обихода в этом ужасном мире, – заметил Пенрод, направляясь к предложенному Райдером стулу.

Когда сигары задымились, они посмотрели друг на друга сквозь кристально чистые бокалы с коньяком.

– Примите мои поздравления с фантастически быстрым прибытием из Каира, – сказал Райдер.

– Откровенно говоря, сейчас мне хотелось бы направляться в его сторону.

– Да, Хартум вряд ли можно назвать курортом с источниками минеральных вод, – согласился Райдер.

Они пригубили коньяку и перешли к спокойному деловому разговору, все еще присматриваясь друг к другу. Райдер хорошо знал Пенрода и его репутацию, поэтому не открыл для себя ничего нового. А капитан, в свою очередь, быстро убедился, что все сведения об этом человеке оказались довольно точными. Райдер действительно оказался крепким орешком – с живым умом, быстрым взглядом и энергичным характером. Кроме того, он был по-своему красив со своими грубоватыми манерами. Ничего удивительного, что симпатичная мисс Бенбрук не устояла перед его очарованием. Вопрос в том, насколько глубоко она увязла в своей страсти к этому человеку. Было бы крайне любопытно проверить ее чувства лицом к лицу, так сказать. Пенрод сдержанно улыбнулся, умело маскируя стальной блеск в глазах. Он любил подобные поединки, проверяя остроту своего ума и способность парировать любой удар, тем более имея на кону такой замечательный приз. Но дело было не только в этом. Отношения мисс Бенбрук и Райдера Кортни привносили некую новизну в то острое чувство, которое он уже испытал к ней раньше. Ее внешняя холодность была явно обманчивой, словно корочка льда, скрывающая прозрачную воду, в которую так приятно погрузиться. Он сам удивился этой неожиданно точной метафоре.

– Вы только что упомянули пропавшую дурру, – вернулся Пенрод к прерванной теме.

– В этих поставках у меня был свой коммерческий интерес, – кивнул Райдер. – Груз когда-то принадлежал мне. И стоило немалых денег доставить его сюда через несколько сотен миль вниз по реке, но Китаец Гордон наложил на него свою руку, можно даже сказать, просто украл груз в ту самую минуту, когда я благополучно доставил его в Хартум. – Он умолк, подчеркивая тем самым несправедливость совершенного.

– Разумеется, вы понятия не имеете, что произошло с вашим грузом, когда он перешел в другие руки? – деликатно осведомился Пенрод.

– Я пытался навести справки, – откровенно признался Райдер и добавил, что по его просьбе Башит потратил несколько недель, чтобы проследить за грузом, но так ничего и не выяснил. Даже в самых глубоких подвалах древних зданий и в непроходимых трущобах Хартума невозможно укрыть от посторонних глаз пять тысяч ардебов зерна.

– Мне бы хотелось более детально ознакомиться с результатами этого расследования.

Райдер посмотрел на кончик сигары с нескрываемым разочарованием. Отсутствие влаги в африканской пустыне иссушило листья табака, и они горели, как летняя трава.

– Вы, случайно, не слышали, что этот добрый генерал готов предложить вознаграждение тому, кто поможет вернуть пропавшее зерно? – спросил он после непродолжительной паузы. – Одному Господу Богу известно, что это не такая уж большая сумма по сравнению с первоначальными затратами. Всего шесть шиллингов за мешок!

– Генерал Гордон ничего не говорил мне о вознаграждении, – покачал головой Пенрод. – Но я могу предложить ему такую сделку. Полагаю, что вознаграждение в шесть шиллингов за мешок поможет нам получить более подробную информацию о пропавшем зерне, не так ли?

– Не думаю, – усмехнулся Райдер. – Однако полагаю, что двенадцать шиллингов непременно дадут хороший результат.

– Я поговорю с ним при первой же возможности, – пообещал Пенрод. – Хотя лично мне это кажется пустой затеей.

– Как, впрочем, и все его предыдущие обещания, – согласился с ним Райдер. – Однако всем хорошо известно, что хедив предоставил в его распоряжение почти двести тысяч фунтов из казны Каира. Знаете, несколько золотых соверенов могут запеть лучше, чем все лесные канарейки вместе взятые.

– Вы весьма поэтично выразили свои чувства, сэр, – ответил Пенрод.

Ребекка сидела в своем тайном убежище в дальнем углу оружейной башни консульства, укрывшись за массивным корпусом древней пушки весом не менее сотни фунтов. Это была реликвия чудовищных размеров, которая никогда не стреляла в девятнадцатом веке и вряд ли выстрелит в будущем. Она укрылась темной шерстяной накидкой и с удовлетворением думала, что здесь ее не найдут даже непоседливые близнецы.

Девушка посмотрела на ночное небо и по расположению созвездия Южный Крест на пустынном горизонте поняла, что уже далеко за полночь. Однако сна не было и в помине. В течение одного дня вся ее жизнь перевернулась вверх тормашками, нарушив свой привычный ход. Порой она ощущала себя дикой птицей, попавшей в силки и бьющейся израненными в кровь крыльями. Ей казалось, что она вновь и вновь падает на дно свой клетки, но поднимаясь и дрожа всем телом, упрямо бросается на металлические прутья. И все ее попытки вырваться на волю обречены на провал.

Она не понимала, что с ней происходит и почему ее одолевают такие странные чувства. Все казалось совершенно бессмысленным. Мысли вновь и вновь возвращались в то раннее утро, когда она отправилась в еженедельный обход дома, убедившись, что сестры встали, умылись и оделись. Войдя в голубую комнату для гостей, она обнаружила, что на широкой постели кто-то лежит. Ее почему-то не предупредили, что в осажденный город приедут гости, а Хартум не то место, где могли оказаться случайные посетители. А значит, она должна была немедленно покинуть гостевую комнату и поднять тревогу, но почему-то не сделала этого. Напротив, решила подойти поближе и посмотреть, кто там лежит. Ребекка до сих пор не могла понять, как решилась на такой отчаянный поступок. Не успела она толком разглядеть человека под тонкой простыней, как тот вдруг вскочил и набросился на нее с кинжалом, словно леопард на свою добычу с ветви высокого дерева. В мгновение ока ее прижал к полу совершенно голый мужчина с длинным ножом в руке.

То и дело возвращаясь к подробностям этого ужасного момента, она закрывала лицо руками. Правда, она не в первый раз видела обнаженное мужское тело. В шестнадцать лет родители повезли ее по столичным городам Европы, и они с матерью отправились посмотреть на «Давида» Микеланджело. Ребекку потрясла невыразимая красота знаменитой статуи, но холодный белый мрамор не пробудил в ее юной душе сильных эмоций. Она спокойно делилась впечатлениями со своей матерью, не покрываясь краской стыда.

Мать всегда считала себя эмансипированной женщиной. В то время Ребекке казалось, что это означает лишь курение в будуаре турецких сигарет и откровенное обсуждение особенностей мужской анатомии и функционального назначения отдельных органов. Лишь после ее драматического самоубийства она поняла истинное значение этого слова. Во время похорон в Каире Ребекка случайно подслушала разговор женщин, которые шепотом обсуждали, что Сара Бенбрук наставляла рога своему мужу Дэвиду намного чаще, чем готовила ему завтрак. Ребекка знала, что мать никогда не готовила мужу завтрак, и насторожилась. Она нашла словарь в библиотеке отца и посмотрела там значение слова «рогоносец». Конечно, ей понадобилось немало труда, чтобы осознать истинное положение вещей, но дойдя наконец до сути, она решила, что никогда не станет такой же эмансипированной, как ее мать. Она знала, что всю жизнь будет верной и преданной женой своего мужа.

Во второй раз она видела обнаженное мужское тело в прошлом году. Дэвид взял ее и близняшек в официальную поездку по верховьям викторианского Нила. А там, на побережье большой реки, проживали совершенно дикие племена шиллук и динка, которые не обременяли себя одеждой. Девушки были крайне поражены этим обстоятельством и не могли успокоиться даже когда отец объяснил им, что для местных жителей это давняя традиция и не стоит обращать на них никакого внимания. С тех пор Ребекка считала огромные черные отростки аборигенов безобразным украшением туземцев и относилась к ним, как и к другим вещам подобного рода, например, кольцам в проколотых губах и ноздрях у представителей племен Новой Гвинеи, которых видела на иллюстрациях.

Однако когда Пенрод Баллантайн набросился на нее этим утром, эффект был просто потрясающий. Ее охватило странное чувство, от которого она до сих пор не могла избавиться. Даже сейчас, в полной темноте, с шерстяной накидкой на голове и прижатыми к лицу руками, она ощущала, что заливается густой краской, а лицо горит огнем.

Дата добавления: 2015-10-24