Аннотация 2 страница. – Я о кино, – напомнила Юля.

– Коля!

– А?

– Я о кино, – напомнила Юля.

Коля достал сигареты, закурил.

Юле не нравилось, когда Коля курил при ней. Сколько раз она уговаривала его бросить, пока он не втянулся. Но все безрезультатно. Он обещал и тут же нарушал обещание. Что поделаешь: у него слабая воля. На него кто угодно может повлиять. Вот связался с Борькой и стал совершенно другим человеком. Нет, Коля никогда не отличался чрезмерной любезностью, но за его грубоватой прямотой чувствовалось что-то особенное, настоящее. А сейчас это настоящее словно спрятал ось в тень.

– Что мы все время в кино да в кино, – помедлив, сказал Коля.

– А что, есть другие предложения?

– Есть. У Юрки, к примеру, сегодня вечеринка намечается. Он сказал, что я могу прийти с тобой. Пойдем?

Юля скривилась: даже если бы она не обещала Лизе пойти с ней на интервью, она бы все равно не пошла к Метелкину домой.

– Да наслышана я об этих вечеринках у Юрки, – неохотно отозвалась Юля. – Соберется человек пятнадцать, пока родители в отъезде, и будут пить пиво, крутить диски, травить анекдоты и приставать к девчонкам со всяким глупостями, вот и все веселье.

Они, не сговариваясь, остановились на углу.

Обычно Коля провожал Юлю до дома, потом они еще долго стояли во дворе, болтая обо всем, что взбредет в голову. Но сегодня их привычный маршрут, по всей видимости, заканчивался здесь. В кино они, похоже, не идут, а уж если спорить, то на нейтральной территории.

– Да ладно, Юль, – сказал Коля, выбрасывая недокуренную сигарету. – Обычная компания, стандартный набор развлечений. Пошли!

– Набор развлечений! – язвительно повторила Юля. – Узнаю знакомые речи Шустова. Тоже мне, нашел друзей-приятелей.

– А чем они для тебя плохи? – обиженно поинтересовался Коля.

– Тем, что сделали из тебя мальчика на побегушках.

– Что-что?

– Что слышал. – Юля передразнила Борьку: – «Колян, слетай за пивом!.. Колян, подежурь за нас!..» А ты и рад... Я бы на твоем месте...

– И что тебе на своем месте не сидится? – Ежов поднял глаза, в которых обида сменилась иронией. – Что ты меня вечно «строишь»?! Я тебе Буратино, что ли?

– Коля! Что с тобой творится в последнее время?! – растерялась Юля.

– Со мной? – Колька демонстративно рассмеялся. – Нет, это что с тобой творится? Мы с тобой вместе больше года, так?

– Так, – подтвердила Юля, не понимая, к чему он клонит.

– И еще ни разу не целовались!

– Как не целовались? – Юля захлопала ресницами. – У тебя провалы в памяти начались?

– Я не о таком поцелуе говорю, а о настоящем! – отрезал Колька. Его губы сложились в язвительную улыбку. – Вспомни, что ты мне устроила на днях?! Так нельзя! Мы не можем! Не должны! Чуть ли не до слез дошло. А что в этом плохого? Это, между прочим, во всех книжках прелюдией любви называется. Да в нашем классе все девчонки...

– Неправда, не все!– перебила Юля, разозлившись не на шутку. – А если и все, мне все равно! Я не хочу быть такой, как все!

– Ты просто не можешь быть такой, как все! Потому что ты... ты холодная, как...

– Как кто? – наступала Юля, потеряв голову.

– Как рыба в океане, вот как кто!..

– Дурак! – Юля размахнулась и, прежде чем сообразила, что делает, влепила Кольке звонкую пощечину.

Звук оказался оглушительным. Боль в ее сердце – тоже. Изумленный Колька схватился за краснеющую щеку. Она бросилась бежать, не разбирая дороги.

«Все кончено! Все кончено! Такое не прощают! Это хуже измены!»– твердила Юля, размазывая слезы по лицу. Хорошо, что дома никого не было. Она наревелась всласть, до икоты. Разумеется, в таком состоянии она не могла показаться на глаза кому бы то ни было. И когда позвонила Лиза, Юля просто наврала, сказав, что у бабушки поднялось давление и что она не может оставить ее одну. Бабушка же в это время была на даче. Правда, чувствуя свою вину, Юля попросила Лизу отложить встречу с Костей, и Лиза пообещала, что одна не пойдет к нему.

Потом Юля решила, что лучшим выходом для нее будет сказаться больной. У нее действительно раскалывалась голова, и чувствовала она себя такой разбитой, словно по ней танк проехал. Она разделась, забралась в постель и укрылась одеялом с головой.

Часы показывали семь. Всего лишь семь, а Юле казалось, что наступила глубокая ночь.

«Надо же, уже семь!» – удивилась Марина, мимоходом взглянув на часы, и подумала о Юльке. Она ведь пошла брать интервью вместе с Лизой. Марина так и не рассказала всей правды своей подружке-сестре ни о Колиных метаниях, ни о том, как она устроилась в кафе. А ларчик просто открывался.

Владельцем нового кафе был не кто иной, как большой друг папы, Юрий Петрович. Наука в последние годы находилась в плачевном состоянии, и он решил переквалифицироваться в предприниматели, обзаведясь семейным бизнесом. Юрий Петрович нашел хорошее помещение, сделал ремонт, закупил оборудование и продукты, обставил кафе, в общем, все предусмотрел, кроме обслуживающего персонала. Вернее, персонал он тоже предусмотрел, но не ожидал, что его девятнадцатилетняя дочь Таня захочет изучать компьютерную графику на двухмесячных курсах, вместо того чтобы помогать ему в кафе.

Узнав об этом от папы, Марина вызвалась подменить Таню на то время, пока та будет ходить на занятия. Побегать с подносами в понедельник, среду и пятницу с пяти до восьми не такой уж большой труд, решила Марина, о чем и заявила маме. Разумеется, Маринина мама, Елена Викторовна, ни за что бы не отпустила родную дочь (впрочем, Юлю она бы тоже не отпустила) разносить кофе всяким-разным, но это же был Петрович! Ему мама не могла отказать в знак старой дружбы. Вот так Марина оказалась в штате. Правда, временно.

Кроме Марины в этот вечер в кафе работали еще двое: за стойкой, – Лена, двадцатилетняя девушка, и охранник, здоровенный мужчина, под неусыпным взглядом которого пропадала всякая охота похулиганить. Но хулиганить никто не собирался. Во-первых, потому что здесь из-за отсутствия крепких напитков не было пьяных. Во-вторых, у каждого кафе есть свои завсегдатаи. Здесь они были особенные. «Интеллигентные!»– как объяснила ей Лена. Она же сообщила Марине, что по средам и субботам в зале выступают барды со своими песнями. Марина справедливо рассудила, что именно это и привлекает сюда столько молодежи.

Лена вообще оказалась болтушкой. За считанные минуты Марина узнала, что Лена живет с мамой в однокомнатной квартире, что нигде не учится, потому что бог мозгами не сподобил, что у нее есть жених, ну не то чтобы жених, а парень, с которым она полгода встречается и которого, кажется, любит.

– А у тебя есть близкий друг? – спросила словоохотливая девушка, которую бог, может, и не сподобил мозгами, но хорошенькой внешностью не обделил.

– Нет.

– И не было?

Марина задумалась: как ответить? Он и с Петровичем придумали легенду, что ей семнадцать, чтобы не вызывать лишних разговоров. Марина на самом деле выглядела старше своих лет, может, из-за того, что была смуглой, а может, из-за выражения глаз: они смотрели на мир с некоторой настороженностью, которая приобретается вместе с жизненным опытом. Ну, как бы там ни было, большого опыта у Марины не было, а настороженность в глазах – была. И еще был Митя, вот только чувство к нему нельзя назвать любовью. Скорее, это была болезнь, но она давно прошла.

– В общем-то, ничего серьезного не было, – честно ответила Марина.

– Ничего, у тебя еще все впереди, – успокоила Лена. – Вон, смотри, парень только что присел за угловой столик. Симпатичный шатен.

– Ну и что?

– Что! Пойди обслужи клиента. Видишь, карточку изучает.

Марина одернула кофточку. Сегодня она уже обслужила с десяток таких клиентов. Опыт общения с посетителями появился, скованность прошла. Так отчего же так боязливо стучит сердце?

– Вы уже выбрали, что будете заказывать? – громко спросила Марина, оказавшись возле столика.

– Это трудно сделать. – На Марину насмешливо смотрели самые привлекательные светло-зеленые глаза, какие ей только доводилось видеть за ее пятнадцать лет. – У вас в кафе богатый выбор.

Марина неуверенно улыбнулась.

Шатен выглядел лет на двадцать с хвостиком.

Вряд ли она сможет его заинтересовать. «Да что это я, о чем думаю?»– спохватилась Марина и заметила, что парень внимательно изучает ее вместо того, чтобы изучать меню.

– Может быть, вы мне поможете? – сказал шатен с привлекательными глазами, наконец-то заглядывая в перечень блюд. – Салат, пожалуй, овощной, а вот дальше... Жаркое по-домашнему, – задумчиво прочитал он и снова взглянул на нее. – Как это?

– Ну, это свинина с жареной картошкой, луком и еще там грибы, и это все готовится в глиняном горшочке, слоями, – взволнованно затараторила Марина и внезапно замолчала.

– Надо же! – Парень улыбнулся, будто ему стало очень весело. – А куриное филе в тесте?

Издевается он, что ли, над ней! Марина выпрямилась, заправила за ухо блестящую прядь волос. Она носила удлиненное каре на прямой пробор. Ей очень шла эта прическа. Все так говорили!

– Курица как курица, – сухо сказала она, забывая о том, что клиент всегда прав, – жаренная в электрической печке.

– А гарнир?

– Свежие овощи, – так же лаконично ответила Марина.

– Хм! – хмыкнул шатен в замшевом пиджаке. Теперь Марина его рассмотрела: одет с иголочки. – Значит, овощи. – Он опять посмотрел на Марину пронзительным взглядом. – Но ведь овощи я уже заказал, в салате. Зачем же мне еще?

Марина молчала. Просто садист какой-то!

Он ей уже не нравился... Или нравился еще больше?.. Пойди разберись, когда на тебя все время смотрят.

– А вам что больше нравится? Жаркое или куриное филе? – спросил шатен.

– Жаркое.

– Тогда я возьму его.

– Слава богу, – процедила Марина.

– Что, простите?

– Ничего, я слушаю.

– Значит, так: жаркое в горшочке, салат из овощей, жульен, кофе черный.

Он молча смотрел на нее, продолжая держать меню открытым.

– Все? – спросила Марина, окончательно потеряв терпение.

– А вы можете мне еще что-нибудь предложить?

– Фирменное мороженое.

– Десерт не нужен. Сладкое расслабляет. – Парень –захлопнул меню и положил его на стол. – Жаркое придется подождать, – предупредила Марина.

– Сколько?

– Минут двадцать.

– А курицу?

– Тоже.

Парень ослепил ее белозубой улыбкой.

– Ничего, я никуда не тороплюсь. Пусть будет жаркое.

В подтверждении своих слов он развернул салфетку и бросил ее себе на колени.

Марина приказала себе: «Иди!» – и пошла, механически переставляя ноги в обтягивающих джинсах. Она чувствовала, как ее спину буравит насмешливый взгляд.

– Ну как? – возбужденно поинтересовалась Лена.

– Жаркое, жульен, салат из свежих овощей...

– Да подожди ты, я не об этом. Как он тебе? – Ленка перегнулась через стойку, чтобы еще раз «заценить» шатена, уткнувшегося в какой-то журнал.

– Никак! Бывают же такие зануды! – взорвалась Марина. – То про жаркое расскажи, то про курицу, то хочу овощи, то не хочу...

Ленка заливисто рассмеялась:

– Дурочка, он тебя «клеил» самым бессовестным образом! А ты и не поняла.

– Да? – Марина прижала руки к груди, стараясь унять бестолковое сердце, и торопливо взглянула на шатена. – Ты думаешь?

– Я знаю. Вот что. Я тебе завтра принесу книжку «Искусство флирта», почитай на досуге, – сказала Лена и пошла заниматься горячим.

«Клеился» этот шатен к Марине или не «клеился», так и осталось невыясненным, потому что он поел, расплатился и ушел себе восвояси. А Марина дождалась, когда ее сменит Таня, и пошла домой. По пути ей на глаза попались Лиза Кукушкина и ее симпатичный Кирилл. Целовались, голубки, никого не замечая: Марина прошла мимо, только подумала: «Значит, интервью у этого странного Кости прошло нормально».

– Бабуля, кто дома? – закричала Марина с порога. В ней била ключом нерастраченная энергия.

– Тише ты! – цыкнула на нее Генриетта Амаровна. – Юля заболела.

Марина опешила:

– Когда это она успела?

– Я приехала в восемь,– тихо рассказывала бабушка, – а она лежит вся красная: лицо в пятнах, глаза блестят. Слава богу, температуры нет.

– Может, у нее краснуха? – спросила Марина, рассуждая сама с собой: отчего это лицо у сестры красное и в пятнах?

– А что, у вас краснуха в школе объявилась? – заволновалась бабушка, бывший педагог.

– Нет. Это я так, выдвинула предположение, – ответила Марина, приводя себя в порядок возле зеркала.

– Завтра утром вызову врача. А ты как себя чувствуешь?

– Замечательно.

– Есть будешь?

Марина схватилась рукой за живот.

– Ты что! Меняв кафе обкормили..

– Ну-ну. Так, глядишь, и поправишься. А то одна кожа да кости.

Ну глупости говорит, бабуля! Она и Юльке это твердит. А они обе совершенно нормальные. Нет Юлька заболела! Марина собралась к ней заглянуть, но перед этим спросила у бабушки:

– А родители приходили?

– У Александра Ивановича ночное дежурство в клинике, а мама заходила. Посидела с Юлей, а потом ушла писать реферат какой-то, сказала, что ночевать придет к нам.

Удобно иметь две квартиры в одном подъезде. Даже сапоги с курткой надевать не надо, можно в тапочках и халате бегать среди зимы с пятого этажа на второй и обратно...

– Юль, ты спишь? – шепотом спросила Марина, входя в их общую комнату. Вдруг и правда спит?

Юлька откинула с головы одеяло.

– Нет, не сплю.

– Как ты?

– Нормально. Я не больна. – Юля поправила светлые длинные пряди, лезшие в глаза. – И никакая у меня не краснуха..

– А что же?

– Душевная травма!

– С Ежовым поссорились! – понимающе усмехнулась Марина, присаживаясь на свою кровать.

В комнате девчат все было продумано до мелочей. Сами старались создать себе комфорт и уют. Одинаковые односпальные кровати, на тумбочках лампы с шелковыми абажурами. Два письменных стола с книжными полками над ними. На подоконнике разноцветные фиалки в горшках. А вдоль одной из стен – огромный зеркальный шкаф-купе. Красота! Можно смотреться него, сколько душе угодно.

– Кстати, о душе. Судя по твоему печальному виду, – сказала Марина, пытаясь разговорить сестру-подругу, – поссорились всерьез и надолго.

– Хуже. Навсегда!

– Да ну?

Юля заплакала – горько, беззвучно. И от этого Марине расхотелось ее укорять: вот, мол, предупреждала я тебя, что он неблагодарный тип, а ты не слушала. Какие уж тут упреки, тут утешать нужно.

– Может, еще помиритесь, – сказала она, пересаживаясь к Юле в ноги. – В жизни без ссор не бывает, верно, Юль?

– Нет, вряд ли. Он назвал меня холодной рыбой, – медленно произнесла Юля.

– Что?! Да как у него язык повернулся! – мутилась Марина. – Сам он вобла сушеная!

Юля улыбнулась сквозь слезы. Вытерла глаза краешком цветастого пододеяльника.

– Я его ударила.

– Ну да?

Казалось, словарный запас Марины от стресса резко сократился. Нет, даже упал до минимума. «Ну да?» да «да ну?»– вот, похоже, и все, на что она сейчас была способна.

Так слово за слово, с короткими «ну да»и «да ну»девчонки обсудили незадачливую «лавстори». – Как же завтра в школе? – спросила Марина.

– Не знаю. Там видно будет, – ответила Юля, и вовремя: скрипнула входная дверь. – Это мама. Ложись! – приказала Марина, потому что Юлька опять пошла пятнами от пролитых слез.

Юлька нырнула под одеяло. Елена Викторовна заглянула в дверь.

– Как вы тут? – тревожным шепотом поинтересовалась она.

– Юлька спит. Я тоже уже ложусь.

Марина скрестила пальцы: сработала детская привычка. Глупо. Обманываешь не только родителей, но и себя. Но привычки как черты характера, уж если их приобретаешь, то отказаться от них бывает очень трудно.

Елена Викторовна вошла в комнату, потрогала Юлин лоб, щеки:

– Кажется, у нее небольшая температура. Вероятно, ОРЗ. Погода нынче – то дождь то солнце, не мудрено простыть.

– Пройдет, Юлька крепкая, – заверила Марина маму.

– Утром посмотрим, – откликнулась мама. – А у тебя как первый рабочий день прошел?

– Хорошо. Завтра для всех соберу пресс-конференцию в гостиной и расскажу подробности.

Елена Викторовна добродушно усмехнулась:

– Ну, ложись, уже половина одиннадцатого.

Марина, конечно, легла. Но заснули подружки не сразу. Еще долго из их комнаты доносилось шушуканье.

Девчонки думали, что Елена Викторовна их не слышит. Но она все слышала и мудро решила не вмешиваться: пусть эмоции выплеснутся!

Странно! Но на следующий день примерно такая же мысль пришла в голову Людмиле Сергеевне Кошкиной. Она едва устояла на высоких каблуках под напором несущейся вверх по лестнице лавины школьников.

«Утро в школе! Лучше дать эмоциям выплеснуться здесь, иначе они выплеснутся на уроке!» – подумала завуч, отправляясь в учительскую.

Сегодня у Людмилы Сергеевны был свободный день, но по привычке она пришла в школу. Да и что ей было делать одной, в пустой квартире? Она даже собаку, верного четвероногого друга, не могла завести: кто будет следить за ним, если хозяйка заболеет, соберется куда-нибудь поехать, кто накормит его, выгуляет? А с мужчиной, двуногим другом, она недавно рассталась. Не складывалась у нее семейная жизнь с Марининым отцом, Евгением Николаевичем. Верно в народе говорят: на чужом несчастье счастья не построишь.

Вот сейчас она войдет в учительскую, бодро улыбнется и скажет: «Доброе утро!» А разве оно доброе? Это одинокое утро....

На губах Людмилы Сергеевны заиграла ослепительная улыбка. Она открыла дверь и весело произнесла: «С добрым утром!» Ей ответил нестройный хор голосов.

Вскоре Людмила Сергеевна осталась в учительской одна. Прозвенел звонок, и преподаватели разошлись по классам. А она стала просматривать ведомость успеваемости за первый месяц учебного года, который подходил к концу. «Опять этот Шустов! И когда успел столько двоек нахватать?» – удивилась Людмила Сергеевна» заглянув в классный журнал 9 «Б».

– Людмила Сергеевна, вы не заняты? – Кошкина подняла голову. На пороге стоял директор, а рядом с ним – мужчина в строгом сером костюме, при галстуке, с посеребренными сединой висками и военной выправкой. Сердце Людмилы Сергеевны так и екнуло! На ум пришли строчки грозной предвоенной песни: «Броня крепка, и танки наши быстры...» Она прокашлялась.

– Нет, не занята. А в чем дело, Федор Степанович?

– Вот, познакомьтесь. Это наш новый преподаватель ОБЖ, Андрей Иванович Семенов. А это, Андрей Иванович, наша гордость Людмила Сергеевна Кошкина. Я вам о ней говорил.

Людмила Сергеевна зарделась от такой лестной характеристики. Федор Степанович подошел к ней вместе с Андреем Ивановичем. Вблизи его плечи выглядели еще шире, а рост... Людмила Сергеевна едва достала своей макушкой до его волевого подбородка, когда, поднявшись, протянула руку.

– Очень приятно, – произнесла она, ощущая легкое, деликатное пожатие.

– Мне тоже.

Хороший голос. Звучный и в то же время солидный. Педагог должен обладать хорошим голосом и внятной дикцией, помимо всего прочего, разумеется.

– Людмила Сергеевна, вы не будете возражать, если я оставлю нашего нового преподавателя на ваше попечение? У меня совещание в администрации округа...

– Конечно, конечно, – поспешила согласиться Людмила Сергеевна. – Идите, Федор Степанович. Я введу Андрея Ивановича в курс дела.

Директор ушел, а завуч предложила Андрею Ивановичу сесть.

– Значит, в нашем полку прибыло, – сказала Людмила Сергеевна, когда новый учитель удобно расположился на мягком диване.

Андрей Иванович непринужденно рассмеялся:

– А вы проницательны! Я действительно бывший военный. Дослужился до полковника, вышел на пенсию этой весной. Сорок пять стукнуло, а жизнь вроде бы нужно заново начинать. Помыкался по объявлениям. Охранник – не по мне. Материальная сторона меня не интересует. Скажем так, я человек вполне обеспеченный. А школа меня всегда привлекала. Вот и решил попробовать себя на этом поприще.

– Это замечательно! – подхватила Людмила Сергеевна с энтузиазмом. – Сейчас так не хватает учителей.

– Да.

– Кто же подал вам эту мысль, насчет ОБЖ? Случайно, не супруга-педагог? – Слова вылетели сами собой.

– Я вдовец, Людмила Сергеевна.

– Ох!.. – Кошкина прижала руки к груди и почувствовала, что краснеет. – Извините, я не хотела...

– Ничего. Я уже шесть лет вдовею – привык. Да и не один я. У меня сын и дочь. Дочь, правда, с мужем сейчас далеко, в Красноярске. Он у нее тоже военный. А сын со мной. Шалопай.

– А сколько ему лет? – полюбопытствовала Людмила Сергеевна.

– Двадцать один. В следующем году Бауманский заканчивает, а в голове все ветер гуляет. Да вам, вероятно, и самой это хорошо известно: малые дети – малые хлопоты, большие дети – большие заботы.

– Нет, Андрей Иванович, неизвестно, спокойно заметила Людмила Сергеевна (один Бог ведает, чего стоила ей подобная невозмутимость и... откровенность). – Видите ли, моя семья – это школа.

Их взгляды встретились. Глаза нового учителя смотрели с интересом. Людмила Сергеевна поднялась, одернула строгую классическую юбку, практически полностью скрывающую ее красивые ноги.

– Пойдемте, Андрей Иванович, я покажу вам школу, ваш кабинет.

– Могла бы посидеть дома пару дней. Все тебя так упрашивали поболеть, – выговаривала Марина Юле, возясь со сменной обувью.

– Прятаться глупо, – ответила Юля, поправляя волосы перед зеркалом. – И я вполне здорова.

Выглядела она немного бледной, но в целом Марине не к чему было придраться. Вряд ли посторонний взгляд заметит искусно замаскированные тени, да и румяна Юле очень даже к лицу. «И что теперь будет?» – подумала Марина, представив встречу Юли с Колькой Ежовым.

– Девочки, в чем дело? Почему вы не на уроке?

Марина с Юлей обернулись. Возле них стояла Кошка. И она была не одна.

– Ах, это вы, подружки! – Узнала, а как же не узнать! – Вот, Андрей Иванович, перед вами ваши будущие ученицы: Юля Туполева и Марина Голубева, из девятого «Б». Обе отличницы, Юля еще и староста класса. Сегодня у них нет первого урока. Наталья Ивановна, наш педагог по химии, заболела, а заменить некем, сочла нужным пояснить Людмила Сергеевна.

– Здравствуй, Марина, – неожиданно произнес Андрей Иванович, не замечая удивленного взгляда Кошкиной.

– Здравствуйте, Андрей Иванович,– буркнула Марина.

– Оказывается, вы уже знакомы. – Тень легкой досады проскочила в интонации завуча.

Новый преподаватель не придал этому значения в отличие от Юли. Но ведь он не знал о всех сложностях, что возникли в этом треугольнике. Юля терпеть не могла Кошку и не скрывала этого. А вот Андрей Николаевич смотрел на нее с откровенным дружелюбием.

– Несколько дней назад, – сообщил он исключительно Кошке, – когда я впервые оказался здесь, Марина любезно проводила меня в кабинет директора.

– Ах, вот оно что! Ну идите, девочки, скоро звонок.

И тут же, словно в подтверждение слов завуча, раздалась громкая трель школьного звонка. – Вот теперь вы познакомитесь с настоящей школой! – сказала Людмила Сергеевна.

Двери распахнулись, и из классов как горох посыпались ученики. Шум-гам-тарарам молниеносно заполнил коридоры и унесся к побеленным потолкам.

– Весело у вас тут!

– Весело! – подтвердила Людмила Сергеевна нараспев.

А Юле Туполевой так не казалось.

Класс гудел, словно пчелиный рой, обсуждая вчерашнюю вечеринку у Юрки. И первое, что было на слуху: «Колька бросил нашу Юлечку». Умыл, так сказать, отличницу и старосту по полной программе! Пришел в гости с Леной Серовой. А уж потом... Ох, уж это «потом!» «Потом»каждый мог напридумывать в соответствии со своими желаниями и своим испорченным вкусом. Ленка тоже внесла свою лепту: нашептала подружкам, что они уже целовались и Коля признался ей в любви. И это в первый же день?.. Легко же он влюбляется...

Юля крепилась из последних сил, делая вид, что ей безразличны все эти сплетни и шушуканья за спиной. Но когда в класс вошел ничего не подозревающий Коля и, проходя мимо нее, равнодушно произнес: «Привет, Туполева!» она не выдержала и бросилась вон из класса. Туполева! Да он сто лет так ее не называл! А она еще хотела извиниться за то, что сгоряча распустила руки. Фиг ему, а не извинения! Он еще узнает, почем фунт лиха!

Разумеется, Юля в класс не вернулась. Марина разыскала ее под лестницей на первом этаже – там все обычно прятались от своих невзгод – и отвела домой.

Бабушка заворчала на непослушную Юлю, но, заметив ее расстроенный вид, захлопотала и уложила в постель. А Юля заболела по-настоящему: поднялась температура, потекло из носа, запершило в горле, в общем, сработала защитная реакция организма.

К концу недели Юля поднялась с постели другим человеком. Жизнь на этом не заканчивается! И никому, и уж тем более ушастому Кольке Ежову, не удастся превратить ее в вечно киснущую девчонку.

А Коля Ежов все это время места себе не находил. Под ним, что называется, стул дымился. И угораздило же его пригласить на вечеринку Ленку Серову. Все это от злости. Ну и еще от дурости.

От дурости он наделал много ошибок за те дни, что прошли без Юли. Он потерял ее, и ему словно изменила удача. Это он понял сейчас, а тогда...

В тот день его щека горела так, словно ее прижгли раскаленным утюгом. И он был зол, как сто чертей, вместе взятых.

«Тоже мне, принцесса на горошине! Слова ей не скажи!» – возмущался он, идя домой. А ей, значит, можно обзывать его мальчиком на побегушках! Он оказывает дружескую услугу приятелям – вот что это такое! И так поступают все друзья! Да она сама никогда не отказывает подругам в помощи. Просто ей обидно, но у него появился еще кто-то кроме нее, с кем ему интересно проводить время. И никакой он не мальчик на побегушках, а взрослый парень, и девчонка ему нужна взрослая, а не Мальвина из нравоучительной сказки.

– Коля, это ты? – услышал он голос мамы. Вот черт, и зачем так громко хлопнул дверью! – Да, мам, я.

Мама часто прибегала домой на обед, потому что работала рядом с домом.

Коля любил маму больше всех на свете. Да и кого ему было еще любить? Ни бабушки, ни дедушки, ни брата, ни сестры. Даже отца у Коли не было. Он бросил маму и Колю, когда ему было пять лет. В детской памяти сохранились обрывочные воспоминания, как папа собирает свои вещи, выкладывая их из гардероба, а Коля достает их из чемодана и запихивает обратно на полки. Наверное, он думал, что это такая игра, но папа нервничал, а мама плакала и кричала: «Чем она лучше меня?!» И тогда Коля понял, что папа уходит к другой тете насовсем. С тех пор глаза у мамы часто были на мокром месте. И за это Коля возненавидел отца.

И еще он не любил его за то, что тот отлынивал от алиментов. Зарабатывал много, а присылал гроши, потому что официальная зарплата у него была с гулькин нос. Маме приходилось много работать, и, хотя Коля старался ей помогать, все равно большая часть забот лежала на ее плечах. Но несмотря на то что жили они скромно, мама всегда умудрялась покупать Коле приличные вещи. «Тебе нужнее, ты уже большой!» – говорила она, когда он уверял ее, что джинсы, что на нем, еще носить да носить, а ей необходимо новое пальто. Да и в доме у них было уютно. Мебель, правда, немодная, зато удобная, отполированная до блеска, без единой пылинки. И питались они просто, но вкусно.

– Коля, не забудь поесть. Суп на плите, мясная запеканка в духовке, салат в холодильнике, я – на работе! Слышишь? – торопливо проговорила мама уже в дверях.

– Да слышу я, слышу, – пробурчал Колька и тут вспомнил: – Мам, я сегодня приду поздно.

– Почему? – Мама задержалась.

– Меня одноклассник в гости пригласил.

– Одноклассник – это хорошо. Только в одиннадцать будь дома, чтобы я не нервничала, – сказала мама, поцеловала Колю в горящую щеку, и ее каблучки застучали по лестничным ступенькам.

А Коля, не долго думая, подошел к телефону и набрал номер Лены Серовой. Она была самая стильная девчонка в их классе после того, как из него ушла Света Красовская. Он найдет, с кем пойти к друзьям, пусть Юлька не думает, что незаменимых нет!

– Лен, это Коля Ежов, узнала?

– Конечно, узнала, – ответила Лена растерянно.

– Ты в курсе, что у Юрки сегодня вечеринка намечается?

– Ну... – как-то неопределенно ответила она.

– Пойдешь со мной?

Колька решил не миндальничать. Не то настроение. Откажется Лена – возьмет список девчонок с телефонами и начнет звонить по нему до посинения. Глядишь, какая-нибудь и согласится.

– Ты меня приглашаешь? – обрадовалась Ленка:

– Ага.

– А как же Юля?

– Юля?! Она не ходит на такие мероприятия. И вообще, наша дружба исчерпала себя.

«Во как!» – изумился самому себе Колька. Вовремя, однако, он вспомнил заумное изречение.

– Ну тогда пошли.

Ровно в семь Колька появился вместе с Леной в квартире у Юрки Метелкина. Коле·пришлось несколько раз надавить на звонок, чтобы его несколько раз надавить на звонок, чтобы его услышали и открыли дверь.

– Кого мы видим! – поприветствовал их хозяин, с трудом перекрикивая шум голосов и музыку. – Проходите, проходите, разуваться не нужно. Да сделайте вы потише, черти полосатые, пока соседи не начали в стенку долбить! крикнул Юрка в комнату.

Дата добавления: 2015-10-02