Аннотация 1 страница. ОБЖ или Ошибки юности

ОБЖ ИЛИ ОШИБКИ ЮНОСТИ

Романы для девочек

Сестры Воробей

Аннотация

Юля дружила с Колей Ежовым, несмотря на недовольство Марины и косые взгляды учителей, вопреки, казалось, здравому смыслу, который твердил ей, умнице и отличнице, что двоечник и хулиган Колька совсем ей не пара.Что же такое сумела разглядеть в нем Юля? И что же заставило мальчишек 9 "Б" организовать общество женоненавистников под предводительством Борьки Шустова?

Юля старательно избегала своего отражения в зеркале. И без того было ясно, как она выглядит: опухшие глаза, покрасневший нос и потерянный взгляд. И главное, не к кому обратиться за помощью. Тут бессильны и «Скорая», и даже телефон доверия. Ну, что он может – этот невидимый специалист с задушевным голосом? Дать совет? Так всем известно, что советы выслушивают лишь для того, чтобы им никогда не следовать. Может быть, поделиться с Мариной? Так она в лучшем случае начнет причитать, а в худшем скажет: «Я же тебя предупреждала!» Родители? Не со всякими откровениями к ним можно обращаться. Бабушка? Вряд ли она что-то помнит о любви. Ее романы протекали давным-давно под звук победных маршей. Вот и выходит: близких вокруг много, а ты все равно один на один со своими проблемами.

Юля вспомнила разговор с Колей, и ее глаза вновь наполнились слезами обиды. Она дружила с ним больше года. Дружила вопреки недовольству Марины, вопреки косым взглядам учителей, вопреки здравому смыслу, который твердил ей, что двоечник и хулиган не пара ей, отличнице и умнице! И вот этой дружбе конец. Разве может быть иначе после того, что они наговорили друг другу сегодня?

Но уж если и начинать эту осеннюю историю, то с самого начала. С первого классного часа в 9 «Б», на котором выбирали старосту.

– Что все Туполева да Туполева! У нас что, других достойных нет?! – выкрикнул с места Юра Метелкин, сидевший за одной партой с Борькой Шустовым.

Тот одобрительно хмыкнул:

– Да, пусть уступит теплое местечко!

Юля оторопела. Ей и в голову не могло прийти, что кто-то будет возражать против ее кандидатуры. Она была старостой два года, и все ею были довольны: и учителя, и ребята. Ей и самой нравилась эта работа, потому что она предоставляла более широкую возможность для общения. И еще потому, что Юля всегда была в курсе последних событий. Она привыкла, что ее мнением интересуются, с ней считаются, и вдруг.

Юля выпрямила спину, что означало – только бой! Нет, не подумайте, она вовсе не держалась за теплое местечко, как высказался Борька, просто она терпеть не могла, когда незаслуженно обижают человека.

– Кому уступать-то? – спросил кто-то, опять из парней.

– Да хоть Крыловой, – ответил Борька, вальяжно откинувшись на стуле. – Она теперь знаменитость! Звезда голубого экрана!

Вот тебе и раз! Туся, конечно, хорошая девчонка, промелькнуло в голове у Юли, и действительно знаменитость. Недаром на нее все парни в школе оглядываются с тех пор, как она снялась в рекламном ролике и появилась на экранах в школьном сериале. Но староста класса! Разве эта роль для нее?

И тут Юля услышала:

– По этому принципу можно И Лизу Кукушкину выбирать. Она тоже отличилась. Такие рассказы пишет – зачитаешься!

Вот тебе и два! Юлю уже ничего не удивляло.

Парни сговорились лишить ее власти. А заводила известно кто – Борька. Как же без него! И Коля молчит! Почему он молчит? – тревожно подумала Юля, видя, как ее друг безучастно отводит взгляд к окну, будто ничего особенного не происходит.

Как нарочно, Марина под партой стукнула ее коленкой по ноге, требуя внимания.

– Ты что молчишь? – Она прищурилась по-кошачьи.

– А что говорить? – шепнула Юля. – Не хочу вмешиваться!

Все-таки обиду скрыть не удалось. Да и от кого? Марина не только ее подруга с детства, но теперь и сводная сестра, потому что Юлин папа женился на Марининой маме, когда Маринины родители развелись. И потом Марина всегда была ее вторым «я». Недаром в классе их прозвали АББА, или «Чай с Молоком». «Чай» – это Марина: она смуглая, темноволосая и кареглазая. А «Молоко» – это, естественно, Юля, потому что она сероглазая длинноволосая блондинка с бледной кожей.

– Тогда я вмешаюсь в это безобразие! – безапелляционно заявила Марина.

Но в классе поднялся такой гвалт, что некоторое время вообще ничего нельзя было разобрать, не то чтобы вмешаться. И главное, Кахобер Иванович тоже почему-то отмалчивался, как и Коля. Может, он тоже считает, что Юле пора отдохнуть от общественной нагрузки? Нет! Юля облегченно вздохнула: в глазах доброго, умного преподавателя читалось понимание и, пожалуй, молчаливая поддержка. Мол, не спеши, все будет как нужно.

Марина не умела читать чужие мысли. Она вскочила со стула и крикнула так, что стекла зазвенели:

– Да тихо, вы! Устроили базар, сейчас вся школа сбежится. Все ты, Шустов, со своими штучками! – Марина грозно помахала пальцем почти у носа Борьки.

– А ты мне рот не затыкай, АББА! Я свое мнение высказал, имею право! – нагло заявил тот, ничуть не смутившись.

– Имеешь, кто бы спорил, но нужно делать это цивилизованно, а вы с приятелем будто только что с дерева слезли, – наступала Марина.

Юля заметила, как Кахобер Иванович разгладил свои знаменитые усы, спрятав в них улыбку. Ей и самой стало смешно. Чтобы так вывести Марину из себя, нужно сильно постараться. Обычно у нее от обиды глаза на мокром месте, а тут, того и гляди, кулаки пойдут в ход.

– Продолжай, Марина, – мягко предложил Кахобер Иванович, прокашлявшись. – У тебя хорошо получается.

Марина отбросила темную прядку волос со лба и уже спокойнее произнесла:

– У нас три кандидатуры.

Правильно, отметила про себя Юля. Сдаваться она не собиралась. Может, потом она и сама откажется от должности старосты – хлопотно (да и обидно, что такое случилось с ней), но пока, пока она согласна с подругой: кандидатур у них три.

– Две, – поправил ее Юрка, подавшись вперед.

– Нет, три! – Марина чувствовала поддержку не только Кахобера, но и большинства класса, поэтому говорила уверенно. – Юля тоже будет участвовать.

– А может, она сама откажется? Чего ты за нее решаешь?! – раздался срывающийся мальчишеский голос.

– Не дождетесь – не откажусь! – с вызовом заявила Юля, подняв голову.

– Так, граждане, я беру самоотвод. – Слова Туси Крыловой прозвучали в полной тишине.

За ней отказалась и Лиза Кукушкина, ее близкая подружка:

– Я тоже не собираюсь быть старостой. Это не для меня, я лучше так буду помогать, отдельными поручениями. И потом, положа руку на сердце, разве есть более достойная кандидатура, чем Юля?

У Юли в груди разлилось тепло – есть все таки справедливость на свете, есть и друзья, настоящие, не то что некоторые. Юля покосилась на Колю. Он сидел, отстраненно постукивая по парте длинными пальцами, словно и нет его здесь. «Может, у него что-то дома случилось?» – тревожно подумала она.

Коля рос без отца. Его мама подрабатывала по вечерам, печатая на машинке, чтобы у них в доме было все необходимое. Коля повзрослел, стал помогать, но ведь и расходов стало больше. Пойди купи сейчас куртку, ботинки, джинсы для пятнадцатилетнего парня сколько нужно денег отдать? А еще квартира, телефон, еда... И самой Колиной маме всего тридцать шесть лет, совсем еще молодая женщина...

– Вспомните, как она отстаивала наш класс на школьном педсовете... – Юля вернулась в настоящее, услышав голос Лизы. – Нас тогда чуть не лишили поездки в усадьбу Толстого. Между прочим, из-за вашей дурацкой выходки, Юрка.

Метелкин понурил голову – Кукушкина была права.

– Так, – почти пропела Марина, довольная тем, как обернулись события. – Значит, из кандидатов у нас остается одна Юля. Кто за то, чтобы ее снова избрать старостой, поднимите руки.

Все проголосовали «за», кроме Борьки и Юрки, – они демонстративно воздержались.

Вот теперь Кахобер Иванович позволил себе взять слово.

– Я рад, что вы приняли правильное решение самостоятельно и что мне не пришлось напоминать вам, что староста класса – это не только почетная обязанность, но и ответственность, с которой не каждый может справиться. Не забывайте, что этот год для каждого из вас – своеобразный экзамен на зрелость. И мне бы хотелось, чтобы вы сдали его на «отлично». Надеюсь, вы меня поняли? – Кахобер Иванович как бы ненароком взглянул на последнюю парту среднего ряда.

– Поняли! – криво усмехнулся Борька. – Давайте постирайте меня, я уже весь в пене, проворчал он.

Вскоре раздался звонок на перемену.

– Ты подожди меня у раздевалки, – попросила Юля Марину.

Та покосилась в сторону Ежова, но высказываться на этот счет не стала.

– Хорошо. Жду, – сказала Марина, подхватила сумку и пошла к двери.

Юля посмотрела на Колю. Он стоял с Борькой. Юрки, еще одного возмутителя спокойствия, поблизости не было. Ребята стали потихоньку расходиться, кто по одиночке, кто парами, а Коля вроде бы забыл о ней.

– Коля! – позвала Юля, поправив длинную прядь льняных волос.

– Ну что же ты, беги! – с издевкой произнес Борька.

Колька обернулся. Юля смотрела на него, ожидая, что он подойдет. Так было всегда: она звала, и он подходил. Но недавно в нем что-то сломалось, а что именно, он и сам толком не мог объяснить.

– Подождет, – сказал Колька, удивляясь самому себе: до чего равнодушно может звучать его голос.

Борькина бровь удивленно полезла вверх.

– Брось крутизну разыгрывать, приятель. Наша бессменная староста из тебя веревки вьет, всем известно, так что топай и не осложняй ситуацию.

Колька неуверенно переминался на месте.

– Коля! – снова позвала Юля, уже настойчивее.

– Вечером загляни ко мне, часов в девять, – лениво произнес Борька, хлопнув на прощание Кольку по плечу.

И Коля пошел к Юле, как идут на каторгу.

Он знал, о чем она его сейчас спросит, и усиленно думал: чем оправдать свой поступок? Оправдания ему не было. Он, по сути дела, предал Юлю, и от этого на душе сделалось еще хуже.

– Коля, что-то случилось? – Юлино лицо было взволнованным. – Может быть, дома, с мамой...

– С чего ты взяла? Дома все нормально, – оборвал, он ее почти грубо.

Юлины ресницы вспорхнули вверх, словно стайка испуганных стрижей.

– Ты что?

– Ничего, – мягче произнес Коля, осознавая, что Юля-то ни в чем не виновата, все дело в нем. – Просто я плохо себя чувствую. Наверное, я заболел, – неожиданно вырвалось у него. Он и вправду чувствовал себя паршиво.

Юля заволновалась еще больше. Она приложила ладонь к его лбу. Ладонь была прохладная, Коле сделалось приятно: может, оттого, что Юля не собиралась задавать ему никаких каверзных вопросов?

– Странно, температуры вроде бы нет, – произнесла Юля, стараясь отыскать на Колином лице признаки болезни.

– Я, кажется, отравился пирожками в столовой. – Одна ложь легко породила вторую. – Тогда тебе нужно в поликлинику. Я с тобой!

– Я сам. Ну зачем ты пойдешь туда? Еще грипп какой-нибудь подхватишь, – принялся отбиваться Коля.

Но Юля его уже не слушала. Она тащила его к выходу.

Они оказались возле раздевалки, где их поджидала Марина, скучающе разглядывая стенд со спортивными достижениями.

– Марина, Коля заболел! – возбужденно сообщила Юля, и посмотрела на Марину так, что у той моментально пропало желание шутить. Мы идем в поликлинику.

Они ушли, оставив Марину одну.

«Вот так всегда! – подумала она, глядя парочке вслед. – Добро делаешь ты, а кто-то иной им умело пользуется».

Марина не скрывала, что ревновала подругу к Коле. Ей казалось, что Юля уделяет слишком много внимания этому ушастому шалопаю, у которого не один неблаговидный поступок на счету. Он и деньги у первачков отнимал ради баловства, и учителей донимал ради удовольствия, он... Даже говорить не хочется, чего он только не вытворял, пока Юля не взялась за его воспитание. Сейчас он, конечно, поутих, на педсоветах теперь редко звучит его имя. А она возомнила себя будущим Макаренко, Ушинским, Споком, Юнгом и собралась идти в психологи. Книжек, дурында, накупила, завалила ими всю квартиру. Куда ни посмотри: «Психология подростка», «Проблемы переходного возраста», «Темперамент и свойства нервной системы» или вот еще: «Виды силлогизмов»! От одних названий плохо становится. То ли дело Марина. Звезд с неба не хватает. О профессии не думает – всего лишь девятый класс. Еще будет время решить, чем заниматься, а пока можно просто наслаждаться жизнью. Именно наслаждаться, потому что училась Марина на пятерки, ей все легко давалось, память отличная – от папы.

Едва Марина вспомнила папу, у нее заныло сердце. Он ушел от них в прошлом году, и Маринина семья из разряда вполне благополучных перешла в разряд неполных. Но и это еще не конец света, как говорится, потому что в их школе, да даже в классе, таких половинчатых семей хватало. Она бы это пережила как-нибудь, потому что видела: любви между родителями давно уже нет, одни только ссоры да раздоры. Но отец ушел не просто к женщине, а к Кошке! К Кошкиной Людмиле Сергеевне, завучу их школы, преподавательнице физики в их классе и просто стерве, каких поискать.

Сначала Марина решила перейду в другую школу, чтобы глаза не видели, уши не слышали эту похитительницу чужих мужей. А потом произошло чудо! Юлин папа, вдовец, зачастил к ним в гости. Это было просто, ведь Марина и Юля, подружки не разлей вода, жили в одном доме.

Их квартиры были в одном подъезде – у Юли на втором этаже, а у Марины с мамой и бабушкой – на пятом. Они даже вроде как дружили семьями и соседствовали дачами. Ну а когда Александр Иванович сделал Марининой маме официальное предложение, все встало на свои места. Мама нашла свое счастье, подружки стали сестрами, бабушка перестала тяжко вздыхать, и, что немало важно, надобность уходить из школы отпала, появилось даже желание поизводить Кошку, став живым укором, так сказать. Вот только папа… Им теперь стало так трудно разговариват…

– Девушка, вы не подскажете, как мне найти кабинет директора?

Марина очнулась. Оказывается, начался шестой урок, все ученики разошлись: кто по домам, кто по классам, а она все еще стоит возле стенда, будто ее приклеили суперклеем.

– Кабинет директора? – переспросила Марина, параллельно размышляя над тем, что видит перед собой нового кандидата на вакантную должность в школе. ОБЖ? Точно ОБЖ – основы безопасности жизнедеятельности – и кому только в голову могло такое прийти! А отставной военный очень даже ничего. На вид лет сорок пять. И выправка, и рост, и внешность – все при нем. В общем, как поет наша незабвенная Алла Борисовна: «Ну настоящий полковник!»

– Пойдемте, я вас провожу, – улыбнувшись, предложила Марина.

Она решила, что так будет намного проще, чем объяснять.

Полковник с посеребренными висками усмехнулся, благодарно наклонил голову и произнес:

– Ну проводи.

По дороге Марина выяснила, что полковник действительно прислан к ним из районного отдела образования в качестве преподавателя.

«Будет о чем поболтать с Юлькой!» – обрадовалась, Марина.

Однако, когда вечером она собрал ась рассказать потрясающую новость Юле, та была не в настроении что-либо обсуждать. И опять был виноват Ежов! Юля позвонила Коле, собираясь узнать, как он себя чувствует, а его мама сказала, что Коля ушел сразу же после ужина и что она начинает волноваться, так как его до сих пор нет дома. Ничего себе, заявочки! Юля переживает, что ему плохо, что он с грелкой в обнимку лежит, а он гуляет себе и в ус не дует! Вот тебе и колики-ролики! Вот тебе и любовь до гроба!

Марина, вероятно, не вспомнила бы об этом вечере никогда, если бы не одно событие. Все началось с физики. Без нее никак невозможно, это уж точно!

– Голубева, к доске, – приказала Людмила Сергеевна, не отрывая взгляда от журнала.

Марина неохотно поднялась. Материал она знала, но отвечать не хотела. Она понимала, чем это грозит – двойкой, но после минорной воскресной встречи с отцом как-то противно было «любить физику».

– Я не выучила, – сказала она, приняв окончательное решение.

Класс приглушенно ахнул. Людмила Сергеевна вышла из дремы.

– Что? – Она с интересом взглянула на Марину.

– Я не готова отвечать, – повторила Марина громко, специально для глухих.

Юля шепнула ей:

– Что ты вытворяешь?

Но Марина только скривилась.

– Что же помешало тебе выучить тему? – спросила Кошка, строгим взглядом призывая класс к порядку.

– Я, видите ли, Людмила Сергеевна, с папой встречалась. Он забирает меня на выходные, как принято за границей в цивилизованных семьях. – Кто-то из парней в этом месте понимающе гоготнул. – Но вряд ли вы сочтете эту причину уважительной.

– Перестань, самоубийца, – отчаянно задергалась Юля, чувствуя, что запахло жареным. Людмила Сергеевна побледнела – удар попал в цель.

– Садись, Марина, – сказала она механическим голосом.

– А двойку и замечание в дневник? – напомнил Шустов, насмешливо прищурив глаза. Он еще не забыл классный час и то, как Марина его отчитывала.

– Шустов, помолчи.

Борька многозначительно хмыкнул.

– Вижу, ты хочешь отвечать вместо Голубевой. – Кошку не так легко было сбить с ног: на то она и кошка, чтобы приземляться на четыре лапы.

– Не. Я не хочу вместо Голубевой. Я даже вместо себя не хочу, Людмила Сергеевна! – Вихрастая голова замоталась во все стороны под дружный смех класса, но было уже поздно. Ему пришлось отвечать. Он вымучивал ответ, и его глаза недобро смотрели на Марину, будто это она виновата во всех его бедах.

На большой перемене, в столовой, к Марине подошла Мария Антоновна, двадцатичетырехлетняя учительница французского.

– Марина, можно мне с тобой поговорить?

– Да, Мария Антоновна.

Марина взглянула на Юлю, недовольно скривила губы и пошла вслед за учительницей. Юля осталась с невыпитым кофе и булочками, а Марина с Марией Антоновной вскоре оказались в пустом классе. «Француженка» выбрала дальнюю парту у окна.

Некоторое время она молчала, разглядывая свои руки, а потом сказала:

– Марина, это очень личный разговор. Я не буду тебя упрекать, если ты откажешься разговаривать на эту тему со мной. – Добрая Маша посмотрела на нее своими кроткими глазами. В общем, речь пойдет о тебе, твоем отце и Людмиле Сергеевне. Она попросила меня...

– А... – понимающе отозвалась Марина.

– Ты не против? – заволновалась француженка;

– Нет, не против.

– Я понимаю, как трудно тебе каждый день видеть Людмилу Сергеевну, но пойми: нельзя ваши запутанные личные отношения делать достоянием всех и каждого. Думаешь, ей легко? Взгляни на это ее глазами. Она больше пятнадцати лет в школе, сколько вышло за это время ребят из ее стен. И все благодарны ей за то, что она дала им знания, и какие! Между прочим, директорский кабинет забит благодарностями в ее адрес. Людмила Сергеевна – заслуженный педагог, ее выдвинули на звание лучшего учителя года. Конечно, у нее сложный, противоречивый характер. Но знаешь, в каждом человеке есть что-то хорошее, нужно просто внимательнее присмотреться, а ты...

– Это она разбила семью! – обиделась Марина совсем по-детски.

Маша успокаивающе похлопала ее по руке.

– Да, твоей вины в этом нет. Но если разобраться, то и ее тоже, потому что разбить можно только то, что хрупко, непрочно. А склеенный горшок уже никогда не будет так хорош, как новый. Вот видишь, ты опускаешь голову, отводишь глаза, значит, и сама понимаешь, что это так. Не нужно ее осуждать так неистово. У нее в жизни не все гладко, как кажется, а твоя мама счастлива с Юлиным папой. Ведь так?

– Так, – тихо сказала Марина, пристыженная мягкой отповедью.

– Ну вот и хорошо, – «француженка» улыбнулась. – Мы с тобой поняли друг друга?

– Да, – еще тише ответила Марина.

– Маша, ой! Извини! – В дверь заглянула Маргарита Николаевна, учительница русского и литературы. – Тебя к телефону в учительской.

Мария Антоновна вскочила и побежала: видно было, что она ждала этого звонка. Марина собрал ась встать, но тут у нее из расстегнувшейся сумки посыпались на пол тетрадки и ручки.

Она только нагнулась, чтобы собрать свои вещи, как дверь снова отворилась и в класс вошли Максим Елкин с Ежовым. Они несли наглядные пособия, – вероятно, биологичка попросила помочь.

Марина хотела встать, чтобы ребята ее заметили: неудобно стоять на коленках, еще смеяться начнут. Но услышанное заставило ее остаться под партой.

– Юлька – отличная девчонка, – сказал Максим, поправляя сбившиеся с носа очки.

– Отличная, – согласился Ежов уныло.

– Так чего тебе еще нужно?

Марина забилась глубже под парту и затаила дыхание. Ей казалось, что она слышит, как ее сердце, словно молот о наковальню, стучит на всю комнату.

– Понимаешь, – Колька присел на край парты спиной к Марине, лицом к Максиму, – она слишком требовательная. И потом, мы с ней уже целый год дружим, видимо, она считает, что я теперь всегда буду при ней, как паж при королеве. А мне хочется общаться и с другими девчонками, ходить в кино, на дискотеки, быть в компании с друзьями. – Колька хмыкнул. – Веришь, ребята смеются надо мной. Говорят, мы уже по нескольку подружек поменяли, опыта набираемся, а ты все при одной. Так и женит на себе, и не узнаешь ты ни радостей жизни, ни ее удовольствий.

– Кто так говорит? Шустов, что ли? Так ты его больше слушай! – сказал Максим.

Марина была готова расцеловать его за это.

– Не знаю. Иногда я думаю, что они правы.

Глупо привязывать себя к одному человеку, когда тебе пятнадцать.

– Мне трудно судить. У меня такой привязанности нет, – отозвался Максим задумчиво. – Ладно, пошли, а то не успеем поесть.

Парни ушли. Марина медленно поднялась на ноги. Предыдущий разговор с преподавателем вылетел у нее из головы, все мысли были посвящены тому, что она невольно подслушала сейчас. Как же теперь рассказать об этом Юле? И нужно ли рассказывать? Ведь это ее огорчит....

Странная все же эта штука: любовь! Сколько ни смотрела Марина на Кольку, всегда видела одно и то же: высокий, худой, лопоухий, в общем, никакой привлекательности. А Юля что-то в нем разглядела. Видно, правду говорят, что у влюбленных глаза как-то иначе устроены – Они видят то, чего нет, и порой не замечают того, что очевидно для всех.

Взвесив все, Марина решила: первое – она не станет ничего говорить Юле. Пока не станет, а там посмотрим. Второе – она больше не будет терроризировать Кошку. И на душе после этого стало легко, как будто она избавилась от дамоклова меча, висевшего над ней.

Юля не подозревала, что уже вплотную подошла к той черте, за которой следует полоса невезения. Все было как всегда: школа, дом, родители, Марина, Генриетта Амаровна – заботливая бабушка Марины, теперь и ее бабушка, и еще Коля. После той «случайной» болезни у них вроде бы все наладилось. Правда, иногда Юля замечала его задумчивый взгляд или улавливала в голосе раздраженные интонации, но ведь у каждого человека бывают перепады настроения, она и сама подвержена им. В общем, мир в ее душе был созвучен природе, которая подарила москвичам сказочное бабье лето.

И вдруг совершенно внезапно, в одночасье, погода взяла и испортилась. Спряталось среди низких облаков солнце, подул колючий ветер. Утром на жухлой траве появился иней, предвестник заморозков, а потом немножко потеплело и зарядили дожди. Мелкие капельки сыпались с небес, заставляя людей скрываться под разноцветными зонтиками.

– Улица похожа на большого серого слона, – задумчиво произнесла Юля, глядя на перемене в окно, усеянное прозрачными бисеринками дождя.,

– Почему серого? – заволновалась Марина. В последние дни она была особенно внимательна к Юле. Это немного удивляло ее. Вроде они не ссорились, Марина ни в чем не провинилась перед ней, а ведет себя так, словно грехи замаливает, или так, будто Юля тяжело больна, но не знает об этом, а Марина знает. Вчера даже предложила помыть посуду после ужина, хотя была не ее очередь. Может, это чувство вины из-за Коли? Неприязнь Марины к ее другу стала еще более очевидной. Но тут уж ничего не поделаешь – сердцу ведь не прикажешь: этого не люби, он плохой, а этого люби – он хороший. Юля видела в Коле много хороших черт: он был фантазером и выдумщиком, он был заботливым сыном, каких поискать, но этого, кроме Юли, никто не хотел замечать.

– Почему серого слона? – снова спросила Марина, сдвинув изящные брови.

– Так, просто пришло в голову. Даже не знаю почему, – улыбнулась Юля.

Странная все же Маринка, заинтересовалась цветом слона, а не тем замечанием, что улица похожа на слона... Серый слон, он, конечно, не розовый, но сейчас шел дождь, а дождь... Но тут ее лирические размышления были нарушены Лизой Кукушкиной и Тусей Крыловой.

– Девочки, можно с вами поговорить? – спросила Лиза, взглянув на маленькие часики на руке: скоро звонок на пятый урок.

– Поговорить можно, а о чем? – моментально заинтересовалась Марина, позабыв о слонах.

Они вчетвером отошли в самый конец коридора – там была безопасная зона: из-за фикусов в кадках никто не толкался.

– Ну что там у тебя, рассказывай, – напомнила Юля на правах старосты. То, что она услышала, ей вначале понравилось, а потом не очень. Но обо всем по порядку.

Прошедшим летом у Марины с Юлей гостил двоюродный брат. Точнее сказать, он был дядей Марины по папиной линии, но они называли его кузеном. Хотя это не так уж и важно. Главное, Николай оказался отличным двадцатилетним парнем, который решил принять участие в одном из реальных шоу, что развелись на телевидении, словно грибы после дождя. Марина одобрила эту авантюрную идею, Юля – нет. Как выяснилось, взгляды девочек на такие передачи оказались диаметрально противоположными. И никакие денежные компенсации за моральный ущерб не могли изменить Юлиного отрицательного отношения к подобным шоу. В конце концов Юля добилась своего. С помощью Лизы, Туси, а потом и присоединившейся к ним Марины Юле удалось убедить кузена, что шоу под названием «Дом» окажется для него не спасением, а камнем преткновения. Ник, поближе познакомившись с некоторыми незадачливыми претендентами на звание «героя», отказался участвовать в новом проекте, хотя и прошел все отборочные туры.

Юля и Марина успокоились. А вот Лиза загорелась желанием написать статью о таких шоу. Она была уверена, что справится с задачей, ведь один ее рассказ уже напечатали в самом настоящем журнале с глянцевой обложкой. Правда, Лизе не хватало материала для очерка, и она решила попросить Юлю и Марину помочь ей.

– Конечно, мы окажем тебе любую помощь.

Только скажи, что нужно делать, – отозвалась Юля и услышала, как Марина вздыхает.

– Если бы я знала, а то...

– Что – то? – переспросила Юля.

Она никак не ожидала, что Марина откажется.

– Я договорилась по вечерам подрабатывать в частном кофе. Буду разносить заказы и получать за это сто рублей в неделю.

– А почему я об этом ничего не знаю? – Юля возмущенно взмахнула руками, – как крыльями, – ничего себе новости!

– Потому что ты со своим Колей слишком много времени проводишь, – уколола Марина.

«Всему есть предел! – возмутилась Юля в душе. – Ну не сложилась у тебя любовь с соседом Митей, что же, мне теперь из-за этого с Колей перестать общаться?»

– А родители тебе разрешили кофе разным всяким подавать? – вырвалось у нее.

– Разрешили! Они не такие ретрограды, как некоторые. – Карие глаза Марины сверкнули.

– Да подождите вы! Послушайте меня, вовремя вмешалась Лиза. – Я собираюсь позвонить одному парню. Его зовут Костя, ему девятнадцать лет. Адрес и телефон мне раздобыла Туся. – Лиза с благодарностью посмотрела на подругу и снова обратилась к девочкам: Интересно узнать его отношение к игре после того, как его соплеменники указали ему на дверь в шалаше. Ну и не мешало бы взглянуть на него, оценить душевное состояние. Вы как? Поприсутствуете при разговоре?

– Поприсутствуем! – хором ответили Юля и Марина, забыв о своей перепалке.

– А Туся с нами? – спросила Юля.

– И рада бы в рай, да грехи не пускают, – сказала Туся.

– У нее съемки начались на телевидении, пояснила Лиза.

После уроков все, кроме Туси, отправились к Лизе домой. У нее вольготнее: родители на работе, младший брат Антон в музыкальной школе.

Девчонки попили чаю с бутербродами, вымыли за собой посуду, и только после этого Лиза достала бумажку с телефонным номером и стала звонить.

Разговор Юле не понравился, но она так и не смогла переубедить Лизу отказаться от встречи с этим Костей. Какой-то он был скользкий: все хихоньки да хахоньки, прямо как Борька Шустов. В процессе телефонных переговоров девчонки решили так: завтра Юля страхует Лизу, потому что интервью придется брать прямо на дому. Парень, видите ли, подвернул ногу.

Но наступивший день безжалостно перечеркнул все Юлины планы.

– Давай пойдем в кино? – предложила Юля Коле Ежову, когда они вышли из школы.

Марина специально убежала пораньше: не захотела идти вместе с ними. И причину придумала: мол, ей необходимо в библиотеку заглянуть, просроченные книжки переписать. А какие книжки, когда ей к пяти нужно быть в кафе! Первый трудовой день в накрахмаленном фартучке, в смысле: «Кушать подано».

Только сейчас Юля заметила, что Коля ей так ничего и не ответил.

Дата добавления: 2015-10-02