Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Луи Антуан Сен-Жюст, идеолог якобинского террора

Королева Франции Мария-Антуанетта, 1771 | Адам Вейсгаупт | VIII. За чей счет банкет? | IX. Институт придворных факторов | Натан Майер Ротшильд | XI. Механики управляемых конфликтов | Франклин Д. Рузвельт | Ла Платьер, министр внутренних дел Франции, 1791 | Леонардо Винтиньи о Сен-Жермене | М. Робеспьер |


Читайте также:
  1. IV. Выступление 1 группы. Сообщение об Антуане де Сент-Экзюпери.
  2. А) идеология либерализма
  3. Антуан де Сент-Экзюпер
  4. Б) идеология консерватизма
  5. Белорусский народ как носитель и субъект формирования национальной государственной идеологии
  6. В) национально-демократическая идеология
  7. Вопрос №8 Идеология Тайпинского восстания

 

Двери ада приоткрылись, а перепуганное человечество сделало вид, будто ничего не заметило… Примерно такими словами известные французские исследователи оккультной составляющей национал-социализма Луи Повель и Жак Бержье описали короткую, но чрезвычайно насыщенную драматическими событиями эру пребывания немецких фашистов у власти. На завершающем этапе Французской революции тоже случилось нечто подобное. Помните грандиозные театрализованные шествия нацистов? Помните их поклонение модернизированным вариациям старых богов? Чем не торжества, организованные якобинцами 8 июня 1794 г., когда многотысячные толпы парижан и «гостей столицы» стали свидетелями потрясающего действа с участием Робеспьера и его ближайшего окружения, членов Комитета общественного спасения, руководителей Якобинского клуба и Конвента. По свидетельствам очевидцев, то было потрясающее зрелище, под стать языческим триумфам, которыми чествовали императоров в Древнем Риме. С алой античной колесницей, куда впрягли восемь быков с крытыми золотом рогами, чтобы везти трофеи, добытые Революцией у врагов, и членами Конвента, наряженными по этому случаю то ли патрициями, то ли турецкими пашами.

 

Во главе процессии, в роскошном голубом одеянии первосвященника или мага, шагал сам Робеспьер. Под гимны, посвященные Верховному Существу и специально написанные по такому случаю, многотысячная толпа прошествовала на Марсово поле, где заранее, по проекту знаменитого художника Давида 367, ярого последователя якобинцев, была воздвигнута гипсовая гора. Поднявшись на нее, Максимилиан Робеспьер зажег факелом Священный огонь и затем толкнул речь, назвав Верховное Существо создателем Вселенной, высшим защитником справедливости и грозой тиранов. «Оно вселяет в душе торжествующего угнетателя страх и раскаяние, а в душе невинно угнетенного – спокойствие и гордость; оно заставляет справедливого человека ненавидеть злодея, а злодея – уважать справедливого человека», – вещал с горы руководитель Комитета. Затем восхищенный и потрясенный народ, слушавший Робеспьера в гробовом молчании, запел «Марсельезу».

 

Правда, есть и альтернативные описания церемонии, составленные уже в термидорианские времена, после того как якобинцев перерезали. Если при власти Робеспьера писали, будто народ при виде революционного диктатора ликовал, то впоследствии – что встречал дружными, хотя, по понятным причинам, глухими проклятиями. Что участникам церемонии обещали бесплатные булочки, но на всех, как всегда, не хватало. Что по дороге к Марсову полю прочие члены правительства отстали от своего лидера не из почтения, а потому как ненавидели его лютой ненавистью и с нетерпением ждали, когда же он, паршивец, поскользнется. «Если бы он обернулся, – писал спустя сорок лет Иосиф Файви 368, – и посмотрел на следовавших за ним депутатов, то он увидел бы, что ярость, с которой те переносили свое унижение, заключает в себе смертный приговор. Верховное Существо ответило ему тем, что ослепило его, дабы он не мог заметить, что последнее усилие, сделанное им для занятия трона, приведет его только к той площади, где окончил свою жизнь Людовик XVI».

 

Так же разнятся и описания, которое произвела на собравшихся речь Робеспьера. Одни очевидцы твердят: многотысячную толпу как заворожили, люди оцепенели в мертвой тишине, и слова главного комитетчика (а он, как известно, обладал очень слабым голосом) долетали до самых дальних рядов. Словом, диктатор оказался на высоте. Другие, напротив, уверяют, будто слушатели цепенели от ужаса и омерзения, поскольку Марсово поле насквозь пропахло кровью сотен казненных. Правда, гильотину, работавшую здесь в будни, по случаю праздника убрали, но под подошвами тысяч собравшихся скрипел песок, которым ежедневно присыпали лужи крови. «От жары эта кровавая смесь разлагалась, и поднимавшиеся от нее запахи предупреждали толпу, прибывавшую на место праздника. Это впечатление действовало на дух и на настроение зрителей», — записал один из очевидцев369. Опять же, как свидетельствует французский историк Прюдом 370, «некоторые простые души думали, что этот революционный тигр, достигший вершины своих мечтаний, удовлетворит, наконец, свою жажду крови… Но ничего подобного не случилось…» Немудрено, что

у многих очевидцев действа возникли, как свидетельствует в своей работе А.Матвеева-Леман, прямые аналогии с кошмарными праздниками ацтеков и майя, где абсолютно все вертелось вокруг массовых человеческих жертвоприношений. Потому как именно они составляли соль процесса. И уже вскоре после падения якобинской диктатуры пошли разговоры о жутких, замешенных на крови ритуалах, проведения которых требовало от Максимилиана Робеспьера разбуженное им Верховное Существо, в конце концов полакомившееся своим новоявленным жрецом. Об этом, к слову, писал и уже цитировавшийся мной Иосиф Файви. Вы думаете, он просто так, для красного словца сказал, будто, перед тем как сожрать, Существо своего жреца ослепило?

 

VI. Цель оправдывает средства…

 

Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь.

Мф., 7:19

Может быть, я и неправильно действовал, но от чистого сердца! Не мог я этого терпеть! Ведь воруют! И много воруют! Я ведь помочь вам хотел, граждане судьи.

Эмиль Брагинский. «Берегись автомобиля»

Цель моей жизни – помогать страдающим.

Максимилиан Робеспьер

Он предпочитал брать защиту бедняка и часто предлагал ему материальную помощь вместо того, чтоб требовать от него гонорара. Он совершенно не делал из своей профессии доходной статьи, а подчинял ее вопросу справедливости. Вот почему о нем говорили, что он является опорой угнетенных и мстителем за невинность.

Шарлотта Робеспьер. «Воспоминания»

Однако, прежде чем коснуться темы мистики, а ее в личности и драматической судьбе якобинского диктатора действительно хватает, позволю себе заметить следующее. Я не из прихоти поместил в качестве эпиграфа к подглаве строки из столь разнящихся источников, Евангелия от Матфея, написанного Эмилем Брагинским киносценария и частного письма, адресованного председателем Комитета общественного спасения младшей сестре. Давайте начнем с Деточкина. Мотивы, двигавшие персонажем Иннокентия Смоктуновского, лежат на поверхности, не так ли? Его, честного, но слегка наивного человека, а настоящие герои зачастую именно таковы, достали негативные явления, творящиеся повсюду, куда ни глянь. Обращения в компетентные инстанции, к которым он неоднократно прибегал, не дали ровным счетом никаких результатов, ну а апеллировать к совести бессовестных взрослых людей еще безнадежнее, чем взывать к инстанциям. Это понятно. Если не я, то кто, должно быть, сказал себе Деточкин и встал на путь бескорыстного криминала, который, как и следовало ожидать, скоро привел его в зал суда. Конечно, судьи отнеслись к нему вполне лояльно и много не дали, но то были киношные судьи, поставленные в забавную киношную ситуацию. В реальности Деточкину дали бы больше, даже с поправкой на советскую ментальность, при СССР самоуправство не поощрялось. Впрочем, что такого ужасного содеял Деточкин? В конце концов, автомобили – дело наживное. Вот если бы подобный чудак каким-то чудом оказался в кресле председателя якобинского Комитета общественного спасения, дров было бы наломано гораздо больше. Таких чудес не бывает, возразите вы? Прошу меня извинить, это как сказать. В биографии того же Максимилиана Робеспьера, до того как он стал полновластным диктатором, ровным счетом ничего примечательного.

 

Взгляните сами. Он рано потерял и отца, и мать. Оставшись в семье за старшего, старался, по мере сил, восполнить утрату, заменяя родителей младшим сестрам и брату Огюстену. Лишь благодаря вмешательству деда по материнской линии Жака Карроля сумел получить высшее образование. На студенческой скамье звезд с неба не хватал, правда, отличался прилежанием, из предметов отдавал предпочтение истории и искусствам античного мира, говорят, был от них просто без ума. В юности баловался пером, стихи сочинял, лирические, жалостливые. А потом, бац, и, вторая смена, выражаясь языком героя старого советского сериала «Большая перемена». Что ж это, друзья, получается?

 

Жил да был себе среднестатистический человек, каких среди нас многие тысячи, складывал трогательные четверостишия о любви и цветах, пока в тридцать один год от роду в нем не заработал некий дублирующий источник питания, инициатор или даже детонатор, когда он принял собственноручно составленную присягу бороться за народное счастье до последнего вздоха. И, кстати, слово свое сдержал, принимая, конечно, в учет тот факт, что и «народ», и уж тем более «народное счастье», категории весьма растяжимые, не правда ли? Кому-то, скажем, за счастье опрокинуть в себя с утречка стакан бормотухи, но разве сие означает, будто следует потакать беспробудному пьянству, а не дать пьяницам и спаивающим их прохвостам как следует по рукам? А как быть, если рук – превеликое множество и они тянутся не к какой-то бутылке портвейна, а к казне, положение новорожденной республики тяжелое, враг буквально стоит у ворот? Если иностранные спецслужбы финансируют оппозицию всех мастей, от роялистской до жирондистской включительно, если вооруженные до зубов экспедиционные корпуса пересекли границы, а государственное регулирование финансовых потоков и цен вместо панацеи обернулось чем-то вроде питательного компоста, породившего такую коррупцию, что только держись. Да тут у кого хочешь нервы сдадут, а о руководителе, который, по словам одного из исследователей короткой якобинской эпохи, «обладал глубинным убеждением, что существует некая изначально установленная и непосредственная связь между ним и народом»371, и говорить нечего. Помните собственные слова Робеспьера, приведенные мной выше, «я и есть народ»? Не думаю, будто это был такой пафосный речевой оборот, вряд ли. В ту же степь, к слову, гнет и Хилари Мэнтел, автор любопытной монографии, посвященной личности Максимилиана Робеспьера. По ее мнению, главный «комитетчик» Французской революции «был гораздо больше похож на священника или подвижника, чем на прожженного политикана». Знаете, прочитав в свое время эту фразу, я отчего-то сразу подумал о Джироламо Савонароле, итальянском католическом проповеднике, получившем абсолютную власть во Флоренции вместе с уверенностью, что все его действия – исключительно во благо. Ну и чего было ждать от подобных исторических персонажей, кроме безжалостного террора против всех и вся, кто мешал их миссии служения народу? Правда, Савонарола на первых порах ограничивался одними страстными призывами жить по совести и хоть немного умерить аппетиты. Так и Максимилиан Робеспьер не зарекомендовал себя молчуном. Тоже и увещевал, и совестил, число произнесенных им в Конвенте речей перевалило за девять сотен. И слова у него, как и у Савонаролы, не расходились с делами, оба демонстрировали, как надо, на личном примере. Иначе с каких бы таких пирогов главного комитетчика прозвали бы Неподкупным? За красивые глазки такими эпитетами не награждают.

 

Конечно, то было не единственное прозвище Робеспьера. Враги величали якобинского диктатора Бешеной Гиеной. Тоже, понятно, недаром. Материальных выгод Робеспьер не искал, любимого Михаилом Горбачевым консенсуса тоже, в соглашения не вступал, головы сек, как бездушный автомат. Хилари Мэнтел, на чью работу я ссылался выше, высказала по этому поводу любопытную догадку. По ее мысли, неслыханная жестокость диктатора как раз и происходила от его панического страха оказаться скомпрометированным в глазах простых французов, что было несложно – революционную верхушку потрясали коррупционные скандалы. Этого Робеспьер опасался куда больше пятен крови недавних соратников на мундире. Стоило кому-то из них поскользнуться, и все, абзац, его окровавленная голова летела в переполненную корзину. Негуманно? Конечно же да. Если дело касалось врагов революции или людей, которых Робеспьер только посчитал таковыми, договориться с ним было уже нельзя. Трудно сказать, испытывал ли он при этом жалость или угрызения совести. Наверное, вряд ли. Думаю, уверенность в своей правоте служила ему прививкой от подобных эмоций. Что делает хирург при виде опухоли? Отбросив колебания, берется за скальпель. Тут было примерно так же. Почитая себя избранным, чья святая миссия состоит в защите обездоленного народа, он, как пишет Хилари Мэнтел, «искренне отождествлял себя с бедняками, с теми, кто терпит нужду и отчаяние», и в этом плане действительно казался многим современникам нелепым и даже юродивым. Только это был юродивый, получивший абсолютную власть…

 

Впрочем, очевидно, не только этим объясняется тот факт, что Робеспьера, вдобавок к невыразительному слабому голосу имевшего обыкновение усаживаться в парламенте на галерке (в Конвенте ее звали «горой»), обыкновенно слушали разинув рты. Помните, очевидцы уже сообщали нечто подобное, описывая якобинский триумф в июне 1794 г. по случаю провозглашения Культа Верховного Существа. Голос диктатора проникал прямо в мозг, минуя ушные раковины с барабанными перепонками.

 

Еще один, подмеченный современниками факт. Летом все того же 1794 г., находясь в зените могущества (восстания и мятежи в провинциях были подавлены, а интервенты отбиты), Робеспьер впал в странную апатию, что, порой, случалось и с другими выдающимися политиками. Более того, он якобы даже увидел вещий сон, сочащееся кровью послание с буквой «С», чрезвычайно расстроившей всесильного диктатора. Еще бы, ведь Самсоном звали парижского палача. Даже триумфальное шествие по случаю провозглашения нового религиозного культа, по свидетельствам очевидцев, не взбодрило Робеспьера. Словно Верховное Существо, как и писал впоследствии Иосиф Файви, отвернулось от него, после того как он выполнил свою миссию, и Робеспьер об этом прекрасно знал. Или по крайней мере догадывался. Но либо не успел, либо не стал предпринимать никаких упреждающих мер, словно отдавшись на волю Провидения. Понимаю после всего сказанного выше госпожу Мэнтел, у которой возникли определенные аналогии. Ничем не примечательная молодость, инициация в тридцать с небольшим, «недолгое служение» (по определению Хилари Мэнтел), падение в результате предательства и путь к лобному месту под улюлюканье толпы, которую он так жаждал защитить…

 

Представляю, как подобные умозаключения могут кое-кого задеть, отождествлять Спасителя с кровавым диктатором никак нельзя. Иисус учил прощению и любви, а голов никому не резал и резать не собирался. Так-то оно так, конечно, однако и рекомендации по части сжигания бесплодных деревьев принадлежат не мне, а Левию Матфею, одному из ближайших учеников Христа и автору одноименного Евангелия. Вряд ли апостол грешил отсебятиной или давал советы начинающим агрономам, не так ли? Можно, конечно, утверждать: данная фраза не руководство к действию, а обещание некоего идеального порядка, который наведут в весьма отдаленные и потому абстрактные времена. В таком случае праведникам, очевидно, надлежало запастись терпением и покорно ждать, подставляя попеременно обе щеки под удары. Ну а если терпеть становилось невмоготу? Если сидеть сложа руки представлялось постыдным? Тогда, как ни печально это признать, выходило как у Робеспьера или, скажем, его предшественника Джироламо Савонаролы из средневековой Флоренции. У последователей гностического проповедника Маздака в Сасанидском Иране на рубеже V и VI вв. или тайпинов в доведенном до ручки британцами и собственным императором Китае под занавес XIX столетия 372. Почему так и никак иначе? Это, друзья, хороший вопрос.

 

Надо думать, не по вине одних руководителей. Рискну утверждать, у нас нет оснований усомниться в профессиональной пригодности того же Савонаролы или Максимилиана Робеспьера. Первый имел безукоризненную репутацию христианского богослова, мечтавшего вернуть идеям Спасителя их первозданную чистоту. Помните, он даже объявил себя наместником Христа во Флоренции. Выпускник Сорбонны Робеспьер, дитя европейского Просвещения, хоть и отверг официальный католицизм ради экономии времени, по делу отстаивал идеи, в целом созвучные установкам Спасителя: презирал мамону и ратовал за торжество общественного счастья над частнособственническими устремлениями. Оба лидера, опять же, демонстрировали образцы поведения на личном примере: взяток не брали, кодированных счетов не открывали, одним словом, «сокровищ себе на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут», не собирали, а о том, «что есть и что пить», не заботились, в полном соответствии с общеизвестными рекомендациями. Правда, конечно, судили и в результате сами угодили под суд. Но что им еще оставалось делать?

 

Можно, конечно, сказать, их попытки оказались обречены на провал вследствие несовершенства человеческого материала, оказавшегося под рукой, недаром в Евангелиях появился постулат о Царствии Божьем, которое внутри нас есть. Иными словами, именно сознание определяет бытие, а не наоборот. Порочен не сам общественный строй, проблема в людях, которые общество составляют. Или, если совсем уж грубо, из дерьма конфету не слепишь…

 

Конечно, и Савонарола, и Робеспьер отдавали себе в этом отчет и, естественно, предпринимали шаги, чтобы хоть как-то исправить ситуацию. Читали проповеди и толкали речи, законодательно ограничивали стяжательство и имущественное неравенство, взывали, Савонарола к Христу, а Робеспьер – к Верховному Существу. Особого толку ни у одного, ни у другого не вышло. По мере того как ситуация неуклонно менялась к худшему, методы воздействия становились все более радикальными, в ход шли и пыточные застенки, и колодки, и костры, и плахи, превращая праведников в своих заложников – кровавых диктаторов. Люди в ужасе отшатывались от них, после чего участь вчерашних кумиров была предрешена. Осыпая проклятиями и пинками, их волокли на эшафот. В сравнении с мессиями мироеды и захребетники, с которыми те самозабвенно боролись, начинали казаться едва ли не паиньками.

 

Ох, не хочу я это писать, а придется. Конечно, Иисус никого не казнил, но позвольте спросить, чем бы ему довелось заняться, если бы иудейский Синедрион проявил к нему снисходительность и прекратил накручивать толпу, Понтий Пилат не умыл бы рук, а на Голгофе распяли разбойника Варавву? Что сталось бы, если б, скажем, правитель Галилеи Ирод Антипа разделил с ним, как с потомком Давида, власть, как это, скажем, сделал иранский шах Кавад I из династии Сасанидов, назначивший верховным советником Маздака, проповедовавшего идеи пророка Мани373. Или если бы это сделал император Август, как триста лет спустя него Константин Великий? Что, если бы в руках Иисуса сосредоточилась реальная, мирская власть, со всеми знакомыми нам атрибутами, вплоть до органов дознания и военно-полевых судов? Обождите бросать в меня камни, друзья, Иисус пришел в наш мир с проповедью, из расчета, что к ней прислушаются, верно? Так вот, что бы случилось, если бы к Спасителю прислушался самый могущественный на то время повелитель римский император Тиберий Юлий Цезарь Август? Более того, если б Тиберий за ним пошел? Уж наверное, не все сподвижники императора пришли бы в восторг от такого решения, наверняка был бы составлен заговор, разразился бунт, началась кровопролитная гражданская война и…

 

Страшно звучит, но Спасителю, в определенном смысле крупно повезло быть распятым до того, как это случилось. Скажите, если б не выстрелы в Далласе, многие сегодня помнили бы Джона Фицджеральда Кеннеди?

 

В христианской традиции принято считать: Всемогущий Бог Яхве послал около двух тысяч лет назад своего сына богочеловека к нам на Землю (у представителей разных религиозных конфессий бытуют разночтения по части сущности Христа, но для нас сейчас это не принципиально) в качестве Мессии, чтобы указать Человечеству на ошибки. Очевидно, существовал расчет, что погрязшие в заблуждениях и пороках люди прозреют или хотя бы прислушаются к словам Иешуа. Власти, чего и следовало ожидать, Иешуа схватили, осудили на смерть и убили, а всемогущий Яхве и пальцем не пошевелил, вероятно, до последнего надеясь, что одумаются. Или, в надежде на раскаяние в содеянном, богословы прозвали его искупительной жертвой Христа за наши грехи. Многие, конечно, раскаялись, но не все, постепенно ход событий свернул в старое, проторенное русло с поклонением золотому тельцу, с убийствами, насилием, ложью и удручающей социальной несправедливостью. Ну а из трогательных светлых идей всеобщей любви и благоденствия выросла одна из самых страшных машин выхолащивания мозгов принуждения каленым железом: христианская церковь, имевшая под рукой и целые армии наушников, и пыточные застенки, дыбы и клещи для выдирания ногтей, «испанские сапоги» и прочие прелести. Организация, скопившая столько золота и драгоценных камней, что за его грудами стало не видно Христа в его простой холщовой плащанице…

 

Наконец, всем строптивцам был обещан апокалипсис, когда под многократный рев труб на неправедную часть человечества обрушатся такие репрессии (сомневающихся адресую непосредственно к Откровению Апостола Иоанна Богослова), в сравнении с которыми крутые меры, предпринимавшиеся Савонаролой или Робеспьером, покажутся сущей чепухой. Вот и спрашивается, к чему было огород городить?

 

К этой теме обещаю вернуться ниже, в завершение же истории Робеспьера скажу. Вскоре после триумфа на Марсовом поле якобинская диктатура рухнула, тяжелораненого Робеспьера поволокли к лобному месту. По пути народ, которому он искренне стремился служить, осыпал возомнившего себя мессией человека оскорблениями, обзывая, кто римским папой, а кто вашим величеством. До тернового венца, правда, не дошло, ну так ведь французский диктатор отринул христианство, заменив его культом Верховного Существа.

 

Кем же был этот вероломный идол, которому исступленный французский борец за Справедливость любыми средствами позволил так жестоко себя провести? Давайте попробуем поразмышлять об этом в следующей главе.

 


Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 77 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
IV. Культ Верховного Существа| Надпись на фронтоне собора Нотр-Дам в Клермон-Ферране, обнаруженная реставраторами

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.012 сек.)