Метод в безумии

Слушая странные речи Гамлета, Полоний про себя отмечает: «Though this be madness, yet there is method in't» («Хоть это и безумие, но в нем есть метод»). Верно, и нам не обойтись без надежного метода при извлечении смысла из «народных бредней».

В русском фольклоре медведь ходит на деревянной ноге, а лиса катается верхом на волке. Как бы отнесся к такой информации воображаемый биолог, для которого медведь, волк и лиса были бы зоологическими X, Y и Z? Не принял бы он этих животных за «ирреальных персонажей»? И как бы он отнесся к свидетельствам очевидцев о животном, которое валит деревья, строит плотины и каналы, а также хижины, в которых живет со своим семейством? Не принял бы он и это существо за «мыслительный конструкт»?

Нам нужны осмотрительность, тщательность, неспешность в выводах. Важно помнить, что народная терминология не совпадает с научной. Яркий пример такого несовпадения приведен в книге Джона Мак-Киннона «По следам рыжей обезьяны». В шестидесятых годах он изучал экологию орангутана на острове Калимантан. Однажды, во время очередного выхода в джунгли, исследователь обнаружил нечто неожиданное: «Вдруг

меня словно молнией поразило. Опустившись на колени, я увидел отпечаток стопы, похожий на след человека и в то же время настолько нечеловеческий, что мурашки поползли по коже, я едва поборол сильнейшее желание спастись бегством». Вернувшись в лагерь, Мак-Киннон показал наброски таинственных следов своему малайскому помощнику и «спросил, какое животное оставило эти следы. Он уверенно выпалил: «Бататут!» Но, когда я попросил описать это животное, он ответил, что это вовсе не животное, а такой дух»¹.

Откуда следует, что, встретившись с описанием духов в фольклоре, мы не должны принимать за само собой разумеющееся, что эти духи невесомы и не оставляют следов. Как заметил Джордж Сантаяна, «люди стали суеверными не от избытка воображения, а потому что не подозревали, что оно вообще у них есть»². Все жизненные впечатления народ перемалывает на мельнице фантазии и из этой муки печет изделия фольклорной кухни. У нас задача обратная: по вкусу этих изделий определить сорт зерна, из которого намололи муки для пекарни демонологии.

Мы, конечно, помним утверждение Раймунда Луллия о том, что «не всякое существо, образ человека плотской имеющее, человек есть», как и то, что «сатиры, или лесняки косматые, подобны людям», но «не суть человеки». Мы также знаем, что древние нередко (но отнюдь не всегда) изображали сатиров и фавнов, как пишет А.Севастьянов, «сластолюбивыми чудовищами, имеющими туловище человеческое, а ноги козлиные». Рога, копыта и хвост — традиционные атрибуты в изображении черта и прочих демонов. Из биологически реальных элементов слеплен явно фантастический гибрид. В чем здесь дело?

Древние любили иносказание. Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, вечером на трех? «Ирреальный персонаж» или реальный человек? Образ демона — это загадка Сфинкса, и чтобы ее разгадать, надо проникнуть в тайну иносказания. Наш герой вообще окутан тайной, и причина его тайны тоже тайна, краешек которой нам, быть может, удастся приоткрыть.

Фольклористы отмечают «расплывчатость» облика народных демонов, их «морфологическую недетализированность»³. С этим можно поспорить, но если даже и согласиться, то следует заметить, что основную часть сведений, которыми располагает демонология как дисциплина, она почерпнула не от тех, «кто знает», а от тех, «кто говорит». Ибо, как гласит восточная мудрость, «знающий не говорит, говорящий не знает».

¹ Мак-Киннон Дж. По следам рыжей обезьяны. М., Мысль, 1985. С. 97.

² Lamont Corliss. The Philosophy of Humanism. London, 1965. P. 47.

³ Толстой Н.И. Из заметок по славянской демонологии; Каков облик дьявольский? В кн.: Народная гравюра и фольклор в России XVII—XIX вв. М., 1976.

Каким же тогда путем мы надеемся добраться до реального смысла в архивах демонологии? Путем сопоставления и сравнения демонов разных народов. С мира по нитке. Там, где один народ сохранил в тайне реальную черту своего демона, другой народ мог невзначай и проговориться. И тем более примечательно, если несколько народов говорят об одном и том же. Как мы сможем отличить реальную черту от вымышленной? В общем и целом так же, как мы отличаем правду от вымысла в баснях и сказках. Как отличает биолог правду от вымысла в фольклоре о мамонте? Путем сопоставления фольклорного образа с тем, что ему известно о слонах и об ископаемом мамонте. В нашем случае речь идет, как выразился фольклорист, о «человекообезьяноподобном» существе, и, значит, сопоставлять его надо прежде всего с человеком и с обезьяной.

Дата добавления: 2015-08-26