Саммари: На седьмом курсе жизнь Гарри меняется в мгновение ока. 1 страница

Мгновения решают все

Автор: The Shadow Bandit

Переводчик: Катюха

Пэйринг: ГП/ДМ

Рейтинг: R

Жанр: Romance

Размер: Макси

Статус: Закончен

Сохранение: Скачать архив - 238 Кб

Саммари: На седьмом курсе жизнь Гарри меняется в мгновение ока.

Глава 1.

Слова…

Странные… Успокаивающие…

Это все, что мне осталось. Остальное забрали Дементоры.

Ушло все.

Давно.

Мне остались только слова.

Иногда, когда я засыпаю, я все еще могу видеть лица и вспоминать то, что называлось «хорошими временами». Все, что было до предательства, до приговора к медленному умиранию в одиночестве.

Мир покинул меня.

Мир, который когда-то вознес меня на пьедестал.

В своих снах я вижу радостные лица бывших друзей, семью… учителей…

Даже сейчас, закрывая глаза, я вижу миг, с которого моя жизнь начала сыпаться прахом.

Многие, из тех, кто знаком со мной, могут думать, что это был момент, когда Волдеморт лишил меня семьи. Или, что все началось тогда, когда Дамблдор украл мое детство, отдав магглам.

Но они будут неправы. Нет. Долгие годы мне удавалось сохранять наивность, глядя на мир сквозь розовые очки.

Все произошло намного позже — и произвело куда более разрушительный эффект.

Тот день, когда меня лишили души.

Все случилось необычайно свежим и ясным апрельским днем. Мы все нетерпеливо ожидали Весеннего бала, строя всевозможные планы. В мой седьмой — последний, если быть точным — год в Хогвартсе.

Оставив друзей, я решил прогуляться к озеру, чтобы немного отвлечься и привести мысли в порядок. Почти ритуал, возникший еще предыдущим летом, когда я оставался в школе для дополнительного обучения и тренировок по ЗОТС.

Но в тот день мои мысли были заняты вовсе не надвигающейся войной, которая уже клубилась совсем недалеко от наших, казавшихся такими мирными, земель. Нет, меня тревожила собственная война — внутренняя.

Не могу сказать, что к тому времени я знал, что такое регулярные свидания. Раньше ни одна из моих симпатий не длилась более двух недель. Но последний курс в Хогвартсе стал для меня переломным и в личных отношениях — уже около года меня продолжал волновать один единственный человек. Блондин.

Я был почти уверен, что мои чувства взаимны, но ни он, ни я никогда не говорили о них — и уж точно, в этом плане никаких подвижек к большему между нами не возникало.

Оглядываясь назад, я думаю, что все же один, или двое людей могли подозревать о чем-то, но теперь я уже никогда не узнаю, так ли это.

Пока я блуждал по своему небольшому мирку, солнце село, у озера заметно похолодало, и я понял, что прошло уже совсем немало времени. В надежде застать хотя бы конец ужина, я заторопился в Большой зал — за время своей прогулки я не на шутку проголодался. Я даже подумал, что если ужин уже закончился, то мне стоит пробраться на кухню и перекусить там — все равно за последнее время у меня это уже практически вошло в привычку. Староста Школы — гордое звание давало не только массу нудных обязанностей, но и определенные привилегии, включая собственную комнату и душевую. Смешно — оглядываясь в прошлое, я понимаю, что мне так и не дали возможности еще раз поесть в единственном доме, который я знал с одиннадцати лет.

Миг, когда я вошел в Большой Зал, и стал точкой отсчета, когда мир вокруг меня начал рушиться.

* * *

Гарри аккуратно толкнул дверь в Большой Зал, надеясь, не привлекая всеобщего внимания, проскользнуть к своему столу. Но как только он вошел, необычно тягостная атмосфера окутала его. Он уже осознал, что что-то случилось, и успел заметить слезы на лицах Рона и Гермионы, когда его схватили сзади и больно заломили руки за спину. Затем его, ничего не понимающего, обыскали и кто-то забрал у него палочку.

— Отпустите меня… что вы делаете? — пытался протестовать Гарри, пока его грубо тащили к главному столу, у которого собралась толпа людей в форме Авроров.

Он кинул взгляд на гриффиндорский стол и застыл, наткнувшись на полные ненависти взгляды тех, кого он считал друзьями. Быстро оглядев зал, он не заметил ни одного дружелюбного или сочувствующего лица.

— Что здесь происходит? Что случилось?

Но вместо ответа он получил сильный удар по лицу. От Рона Уизли. Своего лучшего друга.

— Я ненавижу тебя! — выкрикнул тот. — Как ты мог поступить так со мной?! С моей семьей?! После всего, что мы для тебя сделали! Как ты мог?! — Гермиона моментально оказалась рядом, шепча Рону что-то успокаивающее.

Гарри внутренне собрался — он все равно ничего не мог сделать, чтобы защитить себя, или хотя бы вытереть капающую из носа кровь. Он почувствовал солоноватый вкус на губах, но не обратил на него внимания, продолжая непонимающе смотреть на обозленного друга.

— Она любила тебя — это все знают, — сквозь зубы сказал Рон. — Ты не хотел ее, но не мог вынести, что она досталась Криви? Чудовище. — Его взгляд упал на значок старосты. — Меня тошнит от тебя, — Рон сорвал его и бросил на пол.

Хорошо зная Рона, понимая, что когда его друг в ярости, то не услышит гласа рассудка, и, видя, что тот расстроен сильнее, чем когда-либо за все время их знакомства, Гарри обратился к Гермионе:

— Что происходит? Пожалуйста, скажи, что я сделал? — и отшатнулся, при виде отвращения на лице, знакомом ему так же хорошо, как собственное.

Прежде чем он успел спросить что-либо еще, его оттащили и поставили перед начальником Аврорской группы.

Среднего возраста женщина с усталым лицом, осмотрела с ног до головы высокого красивого подростка, стоявшего перед ней, и недоверчиво покачала головой, словно спрашивая, как все это вообще могло произойти. Как весь магический мир мог ошибаться по поводу этого мальчишки? Какой из него мог выйти герой? Глубоко вздохнув, она звонко объявила:

— Гарри Джеймс Гриффиндор Поттер! Ты обвиняешься в жестоком и преднамеренном убийстве Джиневры Уизли и Колина Криви. До суда ты будешь передан под опеку Министерства Магии.

В это мгновение Гарри почувствовал, как ослабли и подогнулись ноги — он не упал только благодаря аврорам, крепко державшими его с обеих сторон.

— Но я ничего не сделал… Я просто гулял… — сбивчиво проговорил Гарри, пытаясь осознать тот факт, что Колин и Джинни мертвы. — Я никогда не причинил бы вреда ни Джинни, ни Колину… Вы должны мне поверить! — Гарри, наконец, поднял глаза туда, где сидел директор, свято веря в то, что его наставник точно поймет его.

И наткнулся на жгучее разочарование в обычно озорных голубых глазах.

Последнее, что запомнил Гарри до того, как кто-то из Авроров выкрикнул «Ступефай» — был Драко Малфой, рванувшийся к нему, но удержанный очень хмурым Профессором Снейпом.

* * *

Время между арестом и судом тянулось до боли медленно. Гарри содержался в Министерстве Магии в полной изоляции — посетителей к нему не допускали вообще. Хуже всего для Гарри оказалась невозможность выяснить есть ли в мире хоть один человек, верящий в его невиновность.

Адвокат, назначенный Министерством, уделил ему немного времени, объясняя, как пройдет процедура суда. Сначала будет выслушано обвинение, затем обычно следовал допрос под сывороткой правды. Но Профессор Дамблдор уже информировал суд об иммунитете Гарри на Веритасерум, который являлся самым сильным зельем в этой области. Посему суд постановил допросу Гарри не подвергать, а Защите — пользоваться только уликами со стороны обвинения. Гарри не сообщили, какие улики имеются против него, но по поведению адвоката можно было понять, что шансы на оправдательный вердикт равны нулю.

До слушания его держали под действием сонного Зелья, поэтому Гарри был сильно дезориентирован, когда его ввели в зал суда. Он робко оглядел толпу, собравшуюся здесь, даже не подозревая, что позже это назовут «судом над Мальчиком-Который-Выжил». Большинство лиц были ему незнакомы, а нескольких людей, которых он знал, никак нельзя было назвать дружелюбно настроенными. Только Профессор Снейп и Драко Малфой прямо смотрели ему в глаза.

Теперь, думая о прошлом, Гарри не мог вспомнить ни самого суда как такового, ни лиц так называемых друзей, которых вызывали для дачи свидетельских показаний. Оказалось, что Рон и Гермиона лично видели, как Гарри напал на Джинни. Тело Колина было найдено еще раньше. По их словам все произошло так: Гарри наткнулся на любовников в интимный момент, и в приступе ярости убил Колина. А затем набросился на Джинни. Доказательством являлся еще и магический почерк, бывший для магов настолько же индивидуальным, как и отпечатки пальцев для магглов.

В сущности, все получалось даже забавно. В момент, когда Гарри хотели покарать лишением жизни за преступление, которого он не совершал, ему вспомнились слова Драко, сказанные прошлым летом, когда оба остались в Хогвартсе для оттачивания навыков Защиты. Тогда фраза показалась Гарри откровенно идиотской — после очередного полночного купания, Драко приобнял его за плечи и сообщил:

— Своих врагов стоит любить даже просто на всякий случай — вдруг друзья окажутся ублюдками?

Сейчас выражение обрело смысл.

Совсем немногие были в курсе, но Гарри и Драко зарыли топор войны еще во время шестого курса, когда оба — каждый для себя — поняли, что с возвращением Волдеморта, не могут больше позволить себе роскоши не обращать внимания на учебу. Открытие привело к тому, что оба с усиленным рвением начали грызть гранит науки. Не ограничиваясь исключительно домашними заданиями, а занимаясь Чарами, Защитой и Заклинаниями — всем, что могло реально помочь выжить в тяжелые времена, которые судя по всему были уже отнюдь не за горами. Гарри не понял даже Рон — его не понимал никто из гриффиндорцев. Теперь, думая об этом и вспоминая, Гарри понял, что именно тогда он и начал отдаляться от друзей.

Усиленно занимаясь и приобретая все новые навыки и знания, Гарри естественно начал получать довольно высокие оценки по всем предметам. Даже по Зельям. Он изначально считался сильным магом, а теперь его природные способности давали ему возможность быть лучшим не только в Защите, но и в Чарах и на занятиях по Трансфигурации. Гарри все еще помнил недоверие на лице Гермионы, когда вывесили оценки по СОВ. В первой строчке списка было три фамилии — ее, Гарри и Драко. Все трое получили высшие баллы — 13 СОВ.

С самого начала шестого курса Гарри начал отдаляться от сверстников. Конечно, Гермиона была умна и начитанна, только вот заниматься с каждым годом ей становилось все труднее и труднее — заклинания требовали все больших усилий, а врожденный уровень магии — не особенно высокий — частенько создавал проблемы.

В довершении ко всему Гарри пришел к магической зрелости на два года раньше сверстников, что означало, по словам Директора, исключительную силу магии. А уж лето, проведенное в постоянных тренировках — как магических сил, так и физических, с Северусом, Ремусом и Сириусом, сделало Гарри сильным, уверенным и изобретательным магом.

Во время этих тренировок, дуэлей и дополнительных занятий, проводимых для них с Драко (в основном, Северусом), Гарри узнал о себе довольно много нового. Гарри усмехнулся, вспомнив, как его бывший враг уговорил Северуса обучать их Темным Искусствам, после чего почти каждый вечер они потихоньку пробирались в Тайную комнату — единственное место в Хогвартсе, достаточно защищенное от посторонних — за необычными знаниями.

Голос судьи, попросившего его встать, чтобы выслушать приговор, резко вырвал Гарри из воспоминаний. Он стоял в полном одиночестве, стараясь не показать, как его трясет, и слушал судью, признавшего его виновным в преднамеренном убийстве двух людей, которые были его друзьями больше пяти лет. Еще вдох — и вот он приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, поскольку магическое законодательство не позволяет применять к магам младше 18 лет поцелуй Дементора.

Когда приговор был зачитан, зал разразился аплодисментами. Особенно старалась группа рыжеволосых людей. Гарри даже мельком удивился, поняв, что ему снова больно — ведь надежда, что хоть кто-нибудь поверит ему, умерла намного раньше. Даже Ремус — лучший друг его родителей, ставший другом и наставником самого Гарри, смотрел на него с разочарованием и отвращением. Гарри поймал себя на мысли, что благодарен Мерлину за то, что Сириус Блэк все еще в бегах, скрывается от Министерства, и поэтому отсутствует в зале суда — по крайней мере, ему не приходится выносить ненависть еще и от крестного. Ирония судьбы, заключающаяся в том, что единственный человек, которого Гарри мог рассматривать как родственника, был тоже приговорен к Азкабану за преступление, которого не совершал, не ускользнула от темноволосого гриффиндорца.

Пытаясь не вздрагивать и не реагировать на двух приближающихся к нему Дементоров, явившихся, чтобы доставить его в тюрьму, Гарри высоко поднял голову и вышел из зала суда, слушая крики матери, которую убивал Темный Лорд. Это было самым сложным из того, что он сделал в своей жизни.

* * *

Драко наблюдал за процессом, сидя в самом дальнем и темном углу зала. Рядом с ним был его друг и наставник Северус Снейп. Драко постоянно оглядывался, не веря собственным глазам. Ему всегда казалось, что у Гарри замечательная жизнь — тот нарушал все мыслимые и немыслимые правила, но его не только не ловили, а даже награждали. Именно этим Золотой мальчик и возмущал его первые пять лет. Но то, что происходило здесь, в зале суда, было бессмысленно и нелепо. Эти люди — они что, с ума посходили? Они действительно считают, что герой, спасавший их же задницы несчетное количество раз, способен на хладнокровное убийство? Как кто-то, кто хоть немного знает Гарри, мог вообще поверить, что Гарри совершил то, в чем его обвиняют?

Драко вспомнил арест Гарри в Хогвартсе и снова стиснул зубы. Да ни у кого и сомнения не должно было возникнуть в невиновности Гарри! Ведь он же сказал, что не делал этого…

Сам Драко абсолютно ясно понимал, что Гарри невиновен.

Во время ареста он пытался добраться до Гарри, чтобы защитить, но Северус не пустил его. И правильно — их дружба с Гарри держалась в секрете, и если бы за него еще вступился сын Упивающегося…

После того, как Гарри забрали в Министерство, Северус и Драко пытались выяснить, что произошло на самом деле, но безуспешно. Кто бы ни подставил Гарри, сделал он это мастерски. Конечно, они не собирались сдаваться, и продолжали попытки выяснить истину, но к их безмерному удивлению, даже МакГонагал и Дамблдор, бывшие всегда на стороне Гарри, отвернулись от бывшей надежды магического мира.

За последние два года Драко очень сдружился с Гарри — о чем не знал никто, кроме Северуса. Сам Драко был уверен, что по окончании школы, при определенных обстоятельствах, они станут еще ближе. Он даже признался себе, что влюблен в темноволосого гриффиндорца — и гордился тем, что восхищался настоящим Гарри, а не образом, нарисованным всеобщей верой. Так же, Драко чувствовал, что Гарри и сам испытывает к нему чувства, но, хорошо понимая, что в душе Гарри чист, как только что выпавший снег, и ему еще предстоит убедить юношу в нормальности подобных отношений… В общем, он решил подождать окончания школы, и только потом, убедившись, что отец не заставит его присоединиться к Темному Лорду, действовать.

Все дело упиралось в семью Малфоев и в их идею элитарности. Концепции чистой крови, как поддержания магической силы на уровне, боготворились старинными магическими родами. До определенного момента Драко был согласен с ними — дети чистокровных волшебников были сильнее, чем дети от смешанных браков, или магглорожденные. К тому же, продолжение знакомства магглорожденных с волшебным миром вполне могло привести к тому, что о них станет известно магглам — а там недалеко и до травли… с попутным уничтожением привычного образа жизни, который привыкла вести семья Драко на протяжении многих и многих поколений. Поэтому Драко искренне считал, что обучение магглорожденных не стоит подобного риска.

Он вырос, принимая все вышеизложенное, как данность. Он научился принимать решения, и оправдывать ожидания, возложенные на него раньше, чем он хотя бы начал понимать, кто такие магглы. Среди многого другого, от него ожидалось, что он присоединится к Волдеморту. Два года назад даже была определена дата посвящения — первое полнолуние после окончания Хогвартса. К радости самого Драко, ему удалось убедить отца, что принимать Темную метку в школе, где Директор — убежденный магглолюб, слишком рискованно.

А еще от него ожидалось, что он будет ненавидеть Гарри Поттера.

Теперь же о его предполагаемом свидании с Волдемортом знали уже и Северус с Гарри — они уже разрабатывали план, каким образом можно избежать присяги монстру, которому подчинялся его отец. И вот, все планы летят к черту. В глубине души, Драко знал, что Гарри будет осужден за убийство.

И даже зная, что произойдет, Драко все-таки оказался не готов услышать приговор, разрушающий не только жизнь Гарри, но и его собственную. Он смотрел, как Дементоры шли к Гарри. Сквозь слезы Драко видел, как тот отказывался бояться существ, наводящих безумие одним своим присутствием.

Выходя из зала суда, Гарри отказался встретиться с ним взглядом.

Но Драко знал, что Гарри чувствует его присутствие, и чувствует, что он ловит каждое его движение. Гарри не хотел, чтобы Драко запомнил его таким.

И Драко это понял.

Глава 2

Все было почти готово. Составление плана и приведение его в исполнение заняло немало времени. Но, наконец, мельчайшие детали были продуманы. Он действительно был прирожденным Слизеринцем — не так то просто войти в состав внутреннего круга Темного Лорда. Теперь он мог гордиться собой.

Молодой парень, явно не так давно отметивший собственное двадцатилетие, но уже так много достигший.

Драко даже не охнул, когда метка на левом предплечье полыхнула огнем. Легко улыбнувшись и что-то тихо прошептав, он последний раз огляделся и аппарировал. И только ветер услышал мягкие слова:

— Скоро, любовь моя, ты будешь свободен.

* * *

Прошло не меньше полутора лет. Восемнадцать долгих, мучительных и одиноких месяцев. Все, кого он знал, отвернулись от него, оставив гнить в самой темной дыре, которую только могло представить чье-то больное воображение. Чтобы убить время, Гарри начал рисовать на стенах камеры — какие угодно, лишь бы хоть чем-нибудь заняться. Проблема с чернилами была решена, и теперь он проводил долгие часы, рисуя картины, которые напоминали ему о счастливых моментах. Это было подобие календаря — возможно, если бы кто-то мог увидеть рисунки, то посчитал бы их произведением искусства. Но он был один. И постепенно картины становились единственным способом вспомнить, о чем он думал вчера — до того, как дементоры снова высасывали его светлые мысли.

Гарри очередной раз устало окинул взглядом маленькую темную камеру. Его держали в той части Азкабана, где находились самые опасные преступники. Постоянными компаньонами Гарри стали два дементора, возможно те же самые, что доставили его сюда. Они отходили от камеры крайне редко — похоже, Гарри был их любимым блюдом. Иногда, ночью, жуткие существа все же наведывались к другим жертвам, но тогда к Гарри возвращались кошмары, которые приносили еще больше ужаса и отчаяния. Он уже не мог вспомнить, когда ему удавалось поспать более двух часов подряд. Даже странно, как можно было ничего не делать изо дня в день, но постоянно чувствовать себя слабым и измученным. Правда, его тюремщики оказались гуманными — в камере была небольшая раскладушка, так что не нужно было лежать на холодном и грязном каменном полу. Разумеется, ни одеял, ни простыней к ней не прилагалось. Возможно, это было сделано в целях безопасности — Гарри думал, что если узникам дать хоть небольшой клочок ткани, они найдут способ повеситься. Не то, чтобы их кто-нибудь оплакивал, просто это означало лишить дементоров постоянного источника пищи.

Сам Гарри стал болезненно худым. Обычный рацион, который сложно было назвать регулярным, состоял из черствого хлеба и размазни. Ее можно было есть, несмотря на отвратительный вкус, но она оставляла после себя еще большее чувство голода. Затхлой воды, появляющейся в камере вместе с едой, было настолько мало, что ее хватало только на то, чтобы немного утолить жажду. Со дня своего заключения Гарри ни разу не смог вымыться. И пища, и вода просто появлялись в камере — в то же время, как исчезали его отходы. Гарри предполагал, что все эти меры были приняты после того, как сбежал Сириус. Дверь камеры ни разу не открывалась с того самого момента, как его сюда привели.

В первый год заключения он серьезно обдумывал варианты побега. Но все мысли и чувства постоянно высасывались дементорами, оставляя ему только отчаяние и намерение протянуть хотя бы так долго, как только возможно.

Как и Сириус, Гарри был невиновен, поэтому его мысли, пусть даже не особенно счастливые, позволяли ему и отдать что-то дементорам и не сойти с ума окончательно. И — спасибо тому же крестному — Гарри был тренированным анимагом.

Каникулы перед шестым курсом Гарри провел с Ремусом и Сириусом, в самом центре забытого и потерянного людьми места. В коттедже Ремуса. Дурсли давно выгнали Гарри — но он совершенно не жалел об этом. Проживание с оборотнем и беглым преступником принесли Гарри столько знаний и умений, что он с легкостью получал высшие баллы по ЗОТС. Единственным из его наставников, кто дал ему еще больше, оказался Северус, которые начал заниматься с ним уже во время учебы на шестом курсе. И занятия со Снейпом продолжались до самого ареста.

Северус и сам был анимагом — незарегистрированным, разумеется. Он занимался с Гарри, понимая, что когда-нибудь эти знания могут спасти ему жизнь. Хорошие были времена — Гарри считал, что ему угрожают только Волдеморт и его последователи. Никогда, даже в самых диких кошмарах, он не ожидал, что может очутиться в нынешнем положении.

К счастью, Сириус настоял, что обучение Гарри искусству анимагии должно держаться в тайне. Поэтому только Сириус, Ремус и Дамблдор знали о его анимагической форме. Гарри принимал вид собаки. Черной, с белыми подпалинами колли. Позже, Гарри раскрыл свой секрет Северусу и Драко — и с радостью узнал, что те тоже были анимагами. Северус принимал обличье ворона, а Драко — темно серого, почти черного, волка.

Со временем, Гарри на личном опыте убедился, что дементоры оказывали на него гораздо менее разрушительный эффект, когда он принимал анимагическую форму. Возможно, это происходило потому, что у животных более грубые и примитивные эмоции — считывать их было сложнее, чем человеческие. И, если задуматься — какие, к примеру, счастливые мысли могут возникнуть у голодной собаки? Поэтому большую часть времени Гарри проводил в виде пса.

Но у Гарри была тайна, о которой не знал никто — даже наставники. Вопреки постоянным утверждениям МакГонагал, вдалбливающей ученикам, что у мага может быть всего одна анимагическая форма, у Гарри их было три. И это был далеко не единственный секрет, похороненный в глубинах его больного мозга.

* * *

Аппарировав в указанное место, Драко направился к своему месту в кругу, образованном приспешниками Волдеморта. Ночной воздух был густо насыщен солью, и шум волн далекого прибоя звучал во тьме торжественной музыкой.

Все вызванные прибыли. Темный Лорд поднял руку и внимательно осмотрел последователей — самых доверенных. За внутренним кругом у него было еще более сотни Пожирателей.

— Избранные мои, — начал он. — Добро пожаловать! После многодневного планирования, наконец, сегодня, мы готовы освободить наших соратников. Итак, наши братья и сестры снова будут с нами, а с помощью дементоров, наших слуг, мы станем непобедимы.

Драко поймал взгляд Северуса и заметил, что тот легко кивнул ему. Очень хорошо — Профессор вовремя сумел предупредить Орден Феникса о маневрах Упивающихся. Присутствие Ордена должно сыграть свою роль в планах Драко.

Орден Феникса — группа магов и ведьм, объединившихся для борьбы против темных сил. В данный момент, лидером и идейным вдохновителем организации являлся Альбус Дамблдор, или Феникс — для членов группы. Вместе с Гарри Драко тоже вступил в их ряды, еще в самом начале седьмого курса. После ареста гриффиндорца Драко долго раздумывал, не выйти ли ему из Ордена, но здравый смысл возобладал — иначе ему просто не выжить в этой войне.

Волдеморт отвернулся и снова поднял руку, призывая Тьму укрыть их. Подчиняясь командам, тучи неотвратимо скрывали полумесяц, и вскоре последний отблеск сияния оказался похоронен.

В полной темноте Пожиратели Смерти разместились по приготовленным лодкам и двинулись к маленькому каменистому острову, на котором и стояла крепость — их пункт назначения. Мысли Драко в тот момент были далеки и от планов Темного Лорда и от стратегии Ордена Феникса. У него была своя цель — более личная, более особенная. Совершенно неважно, что произойдет сегодня. Какие бы неприятные сюрпризы ни ожидали Драко, он точно знал, что этой ночью увидит Гарри свободным.

* * *

Ворочаясь на узкой раскладушке, Гарри пытался не обращать внимания на стоны и крики, доносящиеся из соседних камер. Вздохнув, он перевернулся на спину и смирился с невозможностью уснуть.

Что-то сегодня было не так. Что-то происходило. Оба дементора, обычно стоявшие под дверью, удалились, и, хотя в этом не было ничего необычного, тот факт, что их не было уже довольно долго, все же настораживал. Отсутствие жутких существ на протяжении нескольких часов дало Гарри редкую возможность сфокусироваться и попытаться собрать собственные беспорядочные мысли.

Он знал, что противостояние складывается не особенно удачно для Ордена и магов, его поддерживающих. Разумеется, информации извне у него не было — не газет, ни писем, ни, тем более посетителей. Все сведения поступали из более жуткого источника — связь с Волдемортом так и не прервалась. Когда-то Гарри надеялся, что хотя бы щиты вокруг Азкабана оградят его. Но, нет.

Видения продолжались. И то, что Гарри успевал рассмотреть, его ужасало. Он пытался защититься хотя бы тем, что это были люди, которые предали его и оставили в этом аду, но крики и страдания несчастных жертв очень быстро заставили его отбросить недостойную мысль. Пугало, последнее, увиденное Гарри — все указывало на какой-то особенно ужасный план Волдеморта.

На редкость стервозная ухмылка судьбы заключалась в том, что самая большая надежда Колдовского мира гнила сейчас в Азкабане и в большинстве случаев не могла даже распознать значение отвратительных картин, посещавших его.

Тем временем, тишину внезапно сменили крики, пробудившие у Гарри слабое любопытство, но не заставившие его хотя бы пошевелиться. Он так и лежал, уставившись в потолок, пока шум приближался, оформляясь в слова:

— Здесь есть хоть кто-нибудь в здравом рассудке?

Голоса сливались со скрипом открывающихся дверей камер, звуком шагов, то приближающихся, то удаляющихся. А затем вдруг раздался скрежет, привлекая внимание Гарри к двери его камеры. Той, что так долго отгораживала его от мира.

Той, что теперь была открыта.

* * *

Драко уже начал отчаиваться. Он понимал, что у него остается все меньше и меньше времени — но камера, в которой держали Гарри Поттера, все еще не была найдена. Самым простым оказалось вызваться в передовую группу, направленную на поиск сторонников Волдеморта — из тех, кто еще мог осознавать себя.

Но вот что действительно удивляло Драко — так это легкость, с которой Темный Лорд напрочь забыл о существовании Гарри Поттера, только убрав его с дороги. Во время составления планов по захвату Азкабана имя Гарри Поттера не было упомянуто ни разу. Словно тот попросту исчез с лица земли.

С этими мыслями Драко добрался до самого нижнего — секретного — уровня, где содержались совсем уж опасные преступники. Разумеется, даже кретин Министр не додумается запихнуть сюда Мальчика-Который-Выжил…

Отвращение, непрерывно испытываемое Драко при каждом взгляде на заключенных, заставляло его продвигаться вперед. Он знал, что не уйдет, не добившись того, ради чего это все вообще было спланировано. Открывая двери и заглядывая в камеры, Драко старался действовать как можно быстрее, чтобы иметь фору, оставив других Пожирателей позади себя.

Наконец он добрался до последней камеры в коридоре. Открыв очередную дверь, Драко с чувством полного отчаяния уставился на маленькую фигурку, свернувшуюся на раскладушке. Он уже отворачивался, чтобы уйти, как вдруг узник приподнял голову — и Драко увидел в его взгляде что-то знакомое, словно ножом резанувшее по сердцу.

Дата добавления: 2015-07-25