Строфа 16

Волны тонких и грубых мыслей успокаиваются сами в себе, И поток непоколебимого ума покоится в его природе. Пусть мы укрепимся в безмятежном океане умственного покоя, Свободные от оскверняющей тины тупости.

Теперь, после высшего видения Великой Печати на протяжении столь многих строф, следуют спокойные и всем понятные слова. В этих строках 3-й Кармапа разъясняет удерживающий и успокаивающий способ медитационного погружения, известный также и в других религиях. На санскрите упомянутая в этой строфе ступень успокоенности называется «Шаматха», и после неё можно надеяться на возникновение проникающего видения - «Випашьяны»; тибетцы называют их «Шинэ» и «Лхагтонг».

Толкование этой строфы уместно будет заключить в историческую рамку, что позволит объяснить, как в описание высшего взгляда на вещи вкрался умственный покой. Как подтверждают многие превосходные книги о Великой Печати, ещё в Индии проникающее глубокое видение учителя передавалось ученику, как толь ко тот достигал необходимого состояния открытости. Со времени Будды опыт не раз показывал, что, несмотря на наличие столь хвалёной и, конечно же, нужной ступенчатости, некоторые ученики могут идти очень быстрым путём, -хотя обстоятельно это изложил Гампопа, учитель 1-го Кармапы. Благодаря преданности и отсутствию предрассудков, эти способные ученики очень искусно и непосредственно перенимают глубинное знание и качества учителя. Вершиной такой передачи в линии Карма Кагью со времени 5-го Кармапы является демонстрация Чёрной Короны. Другие школы, меньше доверяющие пространству, неоднократно критиковали эти поучения как опасные, и Карманы, похоже, отодвигали их тогда на второй план или дополняли. Это — типично азиатская манера: избегать лишних разговоров насчёт тех областей, которые всё равно доступны лишь немногим. Ведь никто не станет обсуждать цвета радуги со слепым.

Ульрих Краг в своей диссертации 15 описывает, как уже в XIII веке ранние школы Кагью были поставлены в такое положение сомнениями Сакья Пандиты. Однако в течение нескольких столетий мировоззренческие дискуссии в Тибете был и обусловлены скорее различиями в характерах людей - бравых учёных и диких практиков, - чем однозначной истинностью одного из путей по сравнению с другим.

В XVI веке давление опять побудило кагьюпинцев больше подчёркивать Великий Путь, наложив гриф «для служебного пользования» на многие из особых средств Алмазного Пути и практический опыт Великой Печати, имеющийся только в этой линии преемственности. В XVII веке эта тенденция усилилась. В школе Кагью главной практикой стали упражнения Великого Пути - может быть, потому, что кагьюпинцы хотели защитить свои тайные поучения от атак монголов, которых призвали в страну политические силы школы Гелуг под предводительством 5-го Далай-Ламы. Гелугпинцы не могли или не хотели на протяжении тридцати лет остановить монгольских солдат, которые занимались разрушением трёх других, старых школ буддизма в центральном Тибете. Кагьюпинцы, против своего обыкновения, ввели упражнения Махаяны - покоя ума и проникающего видения, Шинэ и Лхагтонг - в качестве промежуточной ступени между «начальной школой» и Великой Печатью, чтобы меньше привлекать к себе внимания.

Итак, это - строфа для охлаждения страстей, но нам всё равно не скучно. Поскольку рост и радость в учении Будды неразделимы, то даже объяснения о непостоянстве всего обусловленного можно сделать весьма соблазнительными для читателя. Кармана берёт в качестве примера возвращение в пространство грубых и тонких внутренних состояний. При этом сам он наверняка смотрит с точки зрения Великой Печати, пребывая в том свечении, которое доступно между мыслями и чувствами и за ними; в результате он переживает эти процессы как самоосвобождающие. С этой точки зрения ум - это как способность к восприятию, так и любое явление. Свободы и радости в уме не убавится, что бы ни происходило. Слова Кармапы приносят облегчение на всех уровнях сознания. Освобождающим в них является то, что развитие протекает вне морализма и прочих нездоровых «костылей». Если не оценивать впечатления и предоставить их самим себе, то они сами собой приходят в состояние покоя. Исходя из абсолютного видения, истину нельзя изменить ни удерживанием, ни отталкиванием. Как только воспринимающий узнает свою вневременную природу, бесстрашие, радость и любовь проявляются сами как его истинные качества.

В этой строфе Кармапа также обращается к образу воды, наглядно показывая функционирование ума на примере текучести и основополагающей чистоты. Когда волны поверхностных впечатлений исчерпывают себя и успокаиваются, ум ни в коей мере не теряет сознательности или активности и не становится просто тупым. Он непоколебимо покоится в своей природе, являя собой одновременно океан и возможные волны. Возникающие из этого переживания уверенность и стойкое хорошее настроение относятся к благороднейшим человеческим достоинствам. Тому, кто обладает такой стабильностью, уже принадлежит всё.

В других текстах о Великой Печати изменчивые внутренние состояния сравниваются с отражениями в зеркале. Они неизменно свежи по своей природе, но сами по себе неспособны оставаться надолго. Поэтому в ходе развития внимание смещается с явлений, которые всё равно опять растворяются, на вневременного воспринимающего. Ощущение его бесконечности будит просветлённую актив -ность. Не разделяя на действующего, действие и объект, мы постоянно успокаиваем, обогащаем, воодушевляем и защищаем существ. Если, на нашем уровне развития, мы всё ещё нуждаемся в терминах, чтобы следить за раскрытием качеств ума, то можно видеть, как всё более плавно проявляются его растущее сочувствие, а также зеркальная, уравнивающая, различающая, основанная на опыте и всепроникающая мудрость. Из собственной середины мы видим всё больше, и наконец всё освещается силой самой способности воспринимать. Вневременное пространство возможного не потеряется; оно является всем, знает всё и чувствует себя связанным со всеми явлениями.

1-й Кармапа Дюсум Ченпа, 1110-1193

Кармапа желает нам такого состояния, в котором без всякой невнимательности и прочих помех постоянно воспринимается то, что есть; он образно называет это состояние океаном. В глубоком океане умственного покоя воспринимающий, воспринимаемое и восприятие все больше будут ощущаться как одно целое Постоянно звучит громкое «ага», внешнее и внутреннее играют и снова растворяются и в каждой клетке тела переживаются 10000 вольт непрекращающегося блаженства Проникающее видение, сила, мужество, мудросгь и сочувствие дополняют друг друга в процессе роста Высшую истину не отделить от высшей радости, и покоящееся в собственной глубине сознание неизменно приносит пользу каждому

Являясь по своей природе пространством, ум одновременно про являет одаренность, которая находит свое исполнение в «здесь и сейчас» и распознает как окончательное, так и обусловленное Она может воспринимать несубстанциональную пустоту ума и одновременно сознавать игру причин и их следствий На пути к просветлению мы все лучше понимаем, что свечение сознания — намного привлекательнее его самых интересных картинок, что ощущение зрелой глубины воспринимающего - намного значительнее всего обусловленного, что может производить пространство Эта убежденность приводит практика в его собственную неразрушимую середину

Итак, здесь нет противопоставления «или или» волны и океан дополняют и обогащают друг друга Когда сознание обнаруживает вневременное измерение и постепенно перебирается туда, все становится подарком Наша цель - быть одновременно зеркалом и отражениями, океаном и волнами, вневременным воспринимающим и преходящими впечатлениями, представлениями ума Тогда игривая, спонтанная свобода от усилий приносит всевозможное совершенство

Однако все более частые мгновения, когда нас просто все устраивает, когда мы охвачены дрожью высшего блаженства, - не есть результат обычных поисков счастья или смысла жизни Никакое стремление к приятным впечатлениям или отталкивание боли не принесет долговечных плодов Мы пожинаем лишь искусственное, как бы ревностно мы ни стремились к чему либо, кроме пребывания в собственной середине Все попытки привести свои тело и ум к постоянному счастью посредством обусловленных влияний могут быть лишь неудачными Только вне ожиданий и опасений может ум узнать свое свечение Тот, кто настроен на прошлое и будущее вместо того, чтобы просто и ненадуманно покоиться в «здесь и сейчас», вряд ли будет ощущать свою вневременную суть Ум подобен известному стакану с мутной водой если попросту позволить ему постоять, то все тяжелые частички осядут и вода станет прозрачной Так же выглядит и устранение «оскверняющей тины тупости», как Кармапа заманчиво называет неведение.

Но если ум всегда по своей сути оставался вневременной ясностью, был совершенен сам по себе, тозачем вообще как-либо называть его преходящие слабости? Зачем Кармапа говорит о тине, осквернении и тупости, что так противоречит благородному стилю его пожеланий? Причиной может быть только ответственность и сочувствие. Он тем самым закаляет своих учеников, чьё сознание всё ещё во власти стереотипов. Он даёт им задачу наблюдать за своим умом и в сложных ситуациях, и в простых будничных, и извлекать из этого пользу. Поскольку упомянутые завесы сознания неприятны для нас и одновременно перекрывают нам путь к просветлению, то в этом есть двойной смысл. Их разоблачение позволяет нам переключиться на действия, полезные для всех.

В предыдущей строфе Кармапа уже упоминал «ветер обычной суеты», который нас увлекает. Теперь он желает существам умственного покоя, но без тупости. Тупость и суетливость часто преследуют нас в ходе всей медитации, и особенно они мешают на бесформенном пути. Это – фундаментальные тенденции непросветлённого ума, которые чаще всего переживаются и осознаются во время медитационного погружения.

Если нашей медитации мешает сонливость, то это означает, что уровень энергии в теле находится слишком глубоко. Здесь может помочь пара чашек кофе, или же можно представить следующее: что вы наполнены прозрачным густым маслом, и на высоте сердца в центре тел а у вас появляется пузырик воздуха. Он неуклонно движется вверх, и вы мысленно следите за его движением, даже когда он выходит из макушки и движется дальше вверх, пока не исчезнет где-нибудь в облаках. Можно также представлять переливчатую точку меж бровями, через которую вы как бы смотрите, или просто удерживать внимание на ней. Оба метода освежают.

Если у вас много тревожащих чувств и вы не можете успокоить -ся, это значит, что ваша энергия сосредоточена слишком высоко. Здесь ненадолго поможет плотная еда. Можно также представлять себя наполненным прозрачным тяжёлым маслом, а в центре груди — маленький чёрный шарик доже тяжёлый. Этот шарик медленно опускается сквозь масло, через середину тела, выходит через заднее отверстие, падает в землю, и где-нибудь на уровне первичной породы вы его тоже теряете из виду. Можно также удерживать внимание на черной точке на полу, на расстоянии ширины четырёх пальцев перед своими «благородными частями». Оба метода успокаивают ум.

Когда мы укрепимся в безмятежном океане умственного покоя, все станет для нас подарком. С непрекращающимся изумлением и блаженством ум обнаруживает, что, несмотря на свою несубстанциональность, он - никакое не «ничто». Он - нечёрная дыра, в которой ничего не происходит, и не белая стена, которая лишь отображает™, что на неё проецируется. Пробуждается безграничное богатство Великой Печати, озарениями которой Кармапа делится с миром в этих пожеланиях просветления. За каждым изменчивым ощущением всегда лучится ясный свет, который всё делает возможным.

15. Ульрих Краг. «Культура и субкультура — анализ поучений Гампопы о Махамудре». Научно-исследовательская работа по истории средних веков, Копенгагенский Университет, Азиатское Отделение, июнь 1998 года.

Дата добавления: 2015-07-16