Каникулы

Поезд подходил к Котласу, постепенно замедляя ход. Остался позади железнодорожный мост, замелькали первые дома пригорода. А вот и железнодорожный вокзал.

- Пошли, - Тамара нетерпеливо дёрнула Люсю за рукав и подняла чемодан. На перроне они оказались одними из первых. Проходя мимо соседнего вагона, она вдруг услышала своё имя, обернулась и чуть не лишилась дара речи - ей навстречу, широко улыбаясь, шёл Гарик Симаков.

- Гарик! - крик радости непроизвольно вырвался из её уст. Встреча была настолько неожиданной, что она даже растерялась.

Это был действительно он, Гарик Симаков, высокий, черноволосый, чуть похудевший, но возмужавший и, не менее Тамары, взволнованный этой встречей. Он был её лучшим школьным товарищем среди всех других ребят, окружавших её в те далёкие годы, среди которых были и неравнодушные к ней, и те, к которым была неравнодушна она, но Гарик среди них стоял как-то особняком, никогда не лез к ней, выказывая своё расположение, хотя она чувствовала, что была ему далеко не безразлична. Гарик всегда защищал её от нападок ребят и, порой, довольно едких замечаний в её адрес. Всегда был ровен и доброжелателен.

Гарик крепко обнял её и сразу же чуть отстранился, внимательно приглядываясь к ней, словно хотел ещё раз убедиться, что перед ним, и в правду, она, Томка Вежливцева, с которой он не виделся, как ему казалось, бесконечно долго.

- Ну, здравствуй, - сказал он, продолжая улыбаться, и не отпуская её рук. - Это какой-то кошмар! Мы, оказывается, с самого Ленинграда ехали в соседних вагонах! Я всю дорогу чувствовал какой-то дискомфорт, какое-то внутреннее беспокойство, но никак не мог разобраться, в чём дело, а вы, оказывается, были рядом, и мы потеряли целые сутки приятного, совместного времяпровождения. Теперь нам предстоит это навёрстывать на протяжении остального совместного пути. Надеюсь, я не ошибся? - Гарик оглядел подруг. - А если так, то двигаем на пристань, там, по информации, что я располагаю, через пару часов отплывает пароход в нужном нам направлении.

С последней встречи Тамары с Гариком на Аничковом мосту прошло около двух лет. За это время Тамара не предприняла никаких попыток как-то наладить с ним связь, боясь обидеть подругу, хотя видела, что отношения Люси с Гариком зашли в тупик, по сути, и не начавшись. Он так и не написал Люсе ни одного письма. И сейчас, встретив его, Люся поняла, что даже если бы и началась эта переписка, то продолжалась бы она очень не долго. Между ними не было ничего, что могло бы этому способствовать, по крайней мере, с его стороны. И сейчас, наблюдая за оживлённым разговором Гарика с Тамарой, Люся убедилась в бесперспективности более близких отношений с Гариком, что никак нельзя было сказать в отношении Тамары.

Пароход, и на самом деле, отчаливал менее чем через два часа, в чём девочки убедились, ознакомившись с расписанием на речном вокзале. Приобретя билеты, и наскоро перекусив в портовской столовой, они сразу же, как только объявили посадку, вслед за Гариком зашли на пароход и уселись на места у окна, что занял для них Гарик в общем пассажирском салоне.

Им было о чём поговорить.

- В университет поступил в прошлом году, - продолжал рассказывать Гарик. - Перед этим год, и не без пользы, проработал в Таллиннском порту. К слову, у меня тоже физмат, так что мы теперь коллеги, - Гарик накрыл ладонью руку Тамары, затем, нехотя, убрал её, заметив осуждающий взгляд Люси. - В прошлом году домой не ездил, решил, что пока не поступлю в институт, дома не появляться. А сейчас ехал, думаю, первое, что сделаю, это зайду в школу, потом пройду по друзьям и отыщу всех. А мне, вот видишь, как повезло! - и он опять хлопнул ладонью по руке Тамары, взглянул на Люсю и заулыбался. - Жаль только, что мы не встретились ещё до отхода поезда.

Время летело незаметно, но вот их разговор прервал продолжительный гудок парохода, который, описывая плавную дугу, уже подходил к Красноборской пристани.

- Пошли на верхнюю палубу. Может быть, кого-нибудь из знакомых увидим, - предложила Люся.

С верхней палубы, опершись на поручни, они смотрели на людей, сгрудившихся у ограждений дебаркадера. Бывший уездный город Красноборск, по просьбе его жителей, уже в Советское время, получивший статус села, радовал глаз обильной зеленью, в которой утопали его дома и улицы.

Среди людей, стоящих на пристани, Тамара вдруг увидела Антонину Андреевну, свою крёстную мать, а рядом свою младшую сестру Ольгу. «Боже мой! Они-то, каким образом здесь?» - подумала она и приветственно замахала рукой. С пристани её тоже заметили, замахали в ответ и стали пробираться поближе к сходням, что матросы уже готовили передвинуть на пароход. Выскочив на дебаркадер, Тамара, после объятий и поцелуев, узнала, что их встреча была совершенно случайной. Крёстная пришла проводить на пароход свою соседку, Ольга же, гостившая у неё, пошла вместе с ней, и вот эта встреча.

- Давай забирай свои вещи и пошли к нам, - безапелляционно заявила Антонина Андреевна.

Тамара опешила и стала горячо возражать против такого неожиданного оборота, приводя, на её взгляд, весьма аргументированные доводы против этой непредвиденной, и совсем нежелательной для неё, задержки. Но чем больше она говорила, тем отчётливее понимала всю бесполезность её возражений, а когда увидела слёзы на глазах сестры и явное неодобрение и обиду на лице тётки, растерялась.

Тамара обернулась к Люсе и Гарику, вышедших вместе с нею на дебаркадер, словно ища у них поддержки. Гарик сделал попытку помочь, но безрезультатно и ему пришлось сходить на пароход за вещами Тамары, а потом они с Люсей долго махали с верхней палубы, отошедшего от пристани, парохода. А ей так хотелось быть там, вместе с ними, продолжить этот разговор «по душам» с Гариком, но, увы! - не получилось! В последнюю минуту она всё-таки ещё успела договориться с ним о встрече дома в ближайшие два-три дня, поскольку больше суток задерживаться здесь не думала, и, идя с Олей и Антониной Андреевной к её дому, очень сожалела об утраченной возможности пообщаться с Гариком «под горячую руку».

На следующий день страшно болела голова. Антонина Андреевна вечером, как только пришёл с работы муж, собрала обильный стол, и, как Тамара не сдерживалась, выпитое вино дало себя знать. Домой выехала ночным пароходом.

Мы встретились с Тамарой в конце августа, когда её родители всем семейством приехали в деревню к деду, где собралась почти вся наша родня. В сутолоке праздничных «возлияний», нам как-то не пришлось толком и пообщаться, хотя мы оба ждали этой встречи, но, встретившись, даже подрастерялись. Той открытости, что наличествовала в нашей переписке, как-то не получилось, и не потому, что мы этого не хотели, видимо нам просто не хватило времени. Запомнилось, как мы сидели под стогом сена, за деревней, недалеко от дома, куда сбежали из-за праздничного стола. После сенокоса прошло уже около месяца, и молодая отава вновь покрыла луг. Была вторая половина дня, на безоблачном небе ярко светило солнце. Я, пристроившись рядом, смотрел на Тамару, которая, зарывшись спиною в стог, задумавшись о чём-то, перебирала губами стебелёк василька.

- Ты сейчас мне напомнила Вересаевскую Исанку. Ты на неё в чём-то похожа.

- Чем? - Тамара заинтересованно повернула ко мне голову.

- Это даже трудно объяснить словами. Мне кажется в вас что-то общее и не столько внешне, сколько внутри, хотя говорить и о внешнем сходстве с литературным героем весьма проблематично. Когда читаешь книгу, представляешь её героев по-своему, а я, когда читал, представил тебя на месте Исанки.

- А себя на месте Бориса? - вопрос был задан в лоб, и на него следовало отвечать так же прямо.

- Было и такое, - признался я.- И на него хотелось бы быть похожим, его кругозор, начитанность, умение организовать и увлечь людей, спортивность - всё притягивает. Ты, наверное, обратила внимание, что Вересаев лишил Бориса внешних отрицательных качеств, да и то, что можно назвать отрицательным больше не от него, а от условий.

- Но ведь и для Исанки те же самые условия! Она-то в чём виновата? Я бы поступила на её месте точно так же!

- А разве я её осуждаю? Она же согласилась выйти за него замуж, но не хотела сожительствовать.

- А он её, по сути, принуждал!

- Так он же живой человек!

- Так ведь и она не бесчувственная…

- Конечно, не бесчувственная, - повторил я, мысленно представив в реальности эту книжную ситуацию, и, одновремённо, боясь связать её с тем, что было между нами. И вдруг яркой вспышкой из глубин памяти вырвались воспоминания о далёких днях детства, наполнив сердце душевной теплотой.

- А ты помнишь, как мы с тобой, будучи ещё малышнёй, играли попеременке в доктора и больного?

Тамара на мгновение повернулась ко мне, бросив быстрый взгляд в мою сторону и, чуть покраснев, шлёпнула ладонью по моей руке.

- Перестань! - потом снова посмотрела на меня и заулыбалась. - Нашёл, что вспомнить!

Улыбнулся и я, и, не отводя взгляда, с сожалением, добавил:

- В те далёкие годы условности не мучили нас, - и крепко сжал её ладонь.

Наш разговор достиг той грани, за которой следовала ещё большая открытость, но мы не решились на это откровение, поскольку оно касалось нас самих. Понимал это я, понимала это и Тамара, и в одном из первых писем, что я получил от неё в начале сентября, после той встречи, она писала мне:

Зачем я начала этот разговор - я и сегодня не могу понять! Я же всё равно не смогла бы высказать то, что хотела сказать, на такие разговоры мой язык «не способен», но сейчас я сожалею, что не переборола себя, ведь мы с тобой ещё никогда не разговаривали начистоту, хотя каждый год клятвенно заверяли друг друга, и себя тоже, сделать это…

Да, в письмах у нас обмен мнениями получался значительно свободней, хотя и там хватало недомолвок.

Дата добавления: 2015-07-16