Глава 9. РИН

* * *

Углубившись в эти мрачные воспоминания, Фрэнк не заметил, что дорога вывела их к морю. И к городу на побережье. Еще пять минут езды и можно будет разглядеть летучую мышь на воротах Альмара. В этом городе у Фрэнка немало знакомых и друзей. Но реальной помощи можно ждать только от одного. Правда, они не виделись уже пару лет. Но если Дуглан все еще в добром здравии (если еще не лопнул от ожирения), у него можно будет остановиться – это не проблема. Дуглан вообще специализируется на укрывании разных преступников, за что пользуется большим уважением в бандитских кругах. Только сначала Фрэнк должен съездить к нему один – а это как раз проблема.

Фрэнк притормозил:

- Кели.

Она оглянулась и недовольно спросила:

- Чего?

- Стой, чего, - передразнил он.

Кели натянула поводья, остановила лошадь и еще более недовольно глянула на Фрэнка. Он подъехал к ней:

- Мы не поедем в город через ворота.

- Почему?

- А ты, что, не понимаешь? Нас там могут ждать.

- И что?

- А то, что лучше не рисковать, - объяснил Фрэнк, - они хоть и лохи, а все равно. Михаэль Сноук уже может оказаться плохим прикрытием. Допустим, хозяева вернулись на ферму, где мы его оставили. Они наверняка очень обрадовались, когда увидели у себя в гараже полицейский автомобиль и того придурка на заднем сидении. Как ты думаешь, что они сделают?

- Что?

- Господи, Кели! Ты притворяешься или, правда – дура? Они заявят в полицию.

- Полиция подумает, что это они сделали.

- Да не насрать ли тебе, что они там могут подумать? Главное, что полицейские уже могут знать, что Сноук скончался от ранений в ходе перестрелки.

- Те люди могут не заявлять, - заспорила Кели.

- Да? И что, по-твоему, они оставят его гнить у себя в гараже?

- Мне все равно.

- Мне тоже. Но если пропал полицейский, его обязательно станут искать. Все это знают. И если хозяева не заявят, а полиция его потом найдет, им будет еще хуже. Известно, куда он поехал, поэтому будут искать в том селе. Уж будь уверена, они все прочешут. Так как ты считаешь, захотят хозяева оставлять его труп себе на память?

- Они сами могут его выкинуть и машину куда-нибудь деть, - предположила Кели.

- Кели! - прикрикнул на нее Фрэнк, - это ты можешь, а они обосрутся от страха. Я что, сельхозников не знаю? Они побоятся выводить полицейскую машину из своего гаража на глазах у соседей. Тем более что это не просто сделать. Если ты еще не забыла – у нее все колеса проткнуты.

- Они могут ночью…

- Хватит рассуждать! - прервал он ее возражения, - просто послушай меня. Не суди о других по себе. То, что ты можешь, мало кто еще может.

- Ты можешь, - сказала она очень серьезно, и в ее глазах Фрэнк прочел уважение к себе. Конечно, лестно это слышать, но в данный момент ее нежданные похвалы не самая важная тема.

- Это мы обсудим потом. А сейчас послушай меня.

- Говори.

- Говорю. Мы дождемся темноты, я съезжу, посмотрю, какая там обстановка, можем ли мы туда ехать вместе. Если получится, что вместе нельзя, я узнаю, где живет телепат, а ты утром съездишь к нему и вернешься. Переночуем на природе. Там, - Фрэнк махнул рукой в сторону небольшой рощи, - прямо «возле самого синего моря», как говорится в одной старой сказке. А потом поедем в Пояс городов, к моей бабушке, а после этого найдем там тех, кто «пытается развязать гражданскую войну», как их газеты называют.

- Ты так все решил. Только меня забыл спросить.

- А тут и спрашивать нечего. Это единственный вариант. Нам нельзя в город. Нас сразу видно. Тут слишком маленькие города. Это в Поясе городов можно затеряться. Ну, в лучшем случае, нам хотя бы Марнат проехать надо, после него можно хоть куда двинуть – там хотя бы пространство большое. А от Черного леса до Марната между горами и морем в самом широком месте двести километров – эта территория называется Хвостик. Кстати сказать, те горы, которые возле Марната, тоже нельзя перейти на ту сторону.

- Почему?

НУ, КТО ТЕБЯ ЗА ЯЗЫК ТЯНУЛ?

Фрэнк с полминуты размышлял, надо ли говорить Кели о том, какие тайны хранят в себе те горы, и решил, что пока не стоит. Сейчас его волнует другая проблема. А то, что попасть за те горы на самом деле можно, только надо знать, как это сделать, он расскажет когда-нибудь потом.

- Я спросила, - недовольным голосом напомнила Кели.

- Да, пес его знает, почему. Я о другом, если…

- Что за горами?

- Край. Что же еще. Так вот, если устроят облаву и догадаются поставить кордон перед Марнатом, где два километра от скал до моря, считай, наша песенка спета. В горы мы не полезем, я уже скрывался в горах – знаю, что это такое. По морю тоже не уйдем. Если только ты не желаешь добираться до Большой земли вплавь. А это, я тебе скажу – далековато.

- Лодку можно достать.

- Можно. Только это еще глупее, чем переться в город. Ты слышала, вертолет кружил?

- Да.

- Я на двести пятьдесят процентов уверен, что это как раз нас ищут на море. Они понимают, что у нас нет другого выхода, кроме как дернуть на Большую землю. Потому что на Хвостике наши портреты наверное уже на всех столбах развесили. Твой так и вообще цветной. Считай, один Сноук, сколько их вез на фермы. А представь, сколько их вообще напечатали. Я, конечно, польщен такой популярностью, но мне больше нравится быть не таким известным, но живым, чем на вершине славы, но трупом с пулей в башке. А тебе как все это?

- Мне все равно.

- Твою мать, - он обреченно вздохнул, - Кели! Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Может, ты и не боишься смерти, может, ты положишь кучу народу. Только как ты считаешь, ты в виде трупа сможешь зажечь свой Белый Огонь?

- Нет.

- Ну, так что тогда? Мы едем в рощу?

- Да.

* * *

Роща была совсем небольшая.

Когда Фрэнк ходил в школу, учитель однажды решил рассмешить ребят и рассказал историю, как, якобы, какой-то мальчик на вопрос учителя: «что такое редколесье?» ответил: «это такой редкий лес, в котором не осталось практически ни одного дерева». Собственно, почему Фрэнк вспомнил эту дурацкую историю? Роща не была никаким редколесьем. И ни он, ни Кели не употребляли этого слова. Тогда почему? Иногда ход мыслей вообще не удается понять. Что за что цепляется? Точно так же и чувства: почему одних ты любишь, хотя они конченые уроды, а других, которые пока еще ничего плохого тебе не сделали, заранее ненавидишь? Где логика? Откуда берется симпатия? Из чего возникает антипатия? Или еще сложнее: как по отношению к одному и тому же человеку можно испытывать совершенно противоречивые чувства?

СУДЬБА – ВОТ ОТВЕТ

Кели очень любит это слово. У нее есть два любимых выражения: «судьба» и «мне все равно» – их она употребляет чаще всего. Правда еще она довольно часто говорит слово «Фрэнк». Но она ни разу не произнесла его имя так, как ему хотелось бы услышать. Он рассердился на себя. Можно же подумать о чем-то другом.

АГА, НАПРИМЕР, ОБ ИСКУССТВЕ

Кели танцевала и занималась музыкой – это искусство?

СУДЬБА

Если так будет продолжаться, он вообще станет ни на что не годен, как револьвер без патронов. Или даже хуже – как стреляная гильза, которую осталось только выкинуть, а незаряженным револьвером можно, хотя бы огреть кого-нибудь по балде, как это однажды сделала Кели. Опять она лезет в его мысли!

ЗДРАВСТВУЙ, МИЛАЯ!

Вот, к чему приводят такие думы – он даже забыл напоить лошадей. Это сделала Кели. Потом привязала их к дереву и теперь лежит на траве и безучастно смотрит в небо. Наверное, если оно сейчас обрушится на землю, она даже не заметит. Уж она точно не мучается подобными мыслями.

Правда, ее мучают другие мысли… и они, вероятно, ничуть не легче его мыслей. Если б Фрэнку выпало решать, как зажечь Белый Огонь, он, скорее всего ничего не решил бы и просто застрелился на хрен. Так что он мог понять ее состояние.

* * *

Солнце клонилось к закату. Его лучи, проникая сквозь листву, расчерчивали рощу полосами света. Нежный аромат березовых сережек смешивался с горьковатым запахом сосновой хвои.

Фрэнк и Кели лежали рядом на траве и молчали. Все дела были сделаны: ужин съеден, перевязка многочисленных ран государственного преступника осуществлена, а разговаривать ни один из них не желал.

У Фрэнка не шел из головы рассказ Кели о Великой казни и тот безумный поцелуй. Он мог бы голову дать на отсечение, что в те секунды Кели хотела его не меньше, чем он ее. Фрэнк до сих пор помнил ощущение, возникшее тогда – Кели таяла под его руками, как снежинка на горячей ладони. Тогда почему она вдруг так внезапно вырвалась, будто обожглась? Ведь она взрослый человек, а не какая-нибудь примерная школьница, которая считает, что дальше поцелуев дело не должно заходить, потому как это безнравственно. А может быть, она думает, что секс – это проявление слабости характера?

Я ВСЕ СДЕЛАЮ, ЧТОБЫ ТЫ ТАК НЕ ДУМАЛА

Их лошади, привязанные длинными поводами к деревьям, лениво жевали траву, объедали листья с кустов боярышника и, похоже, были вполне счастливы и довольны, в отличие от их хозяев.

Глаза Кели оставались лишенными всяких эмоций, точно два цветных камешка, но она постоянно дотрагивалась до своего шрама и курила одну сигарету за другой.

- Ладно, поехал я. Вижу, что тебе не терпится, - оставляя ее всего на пару часов, он с трудом справлялся с тем особенным чувством, какое испытывают люди, расстающиеся надолго.

- Да, - она даже не повернула головы.

- Кели, это ведь тебе надо. Почему ты такая безразличная?

Колечки дыма от ее сигареты, поднимаясь вверх, исчезали в листве.

- Что ты молчишь? - он встряхнул ее за плечи, - Кели, я с тобой разговариваю или как? Я поехал узнать про телепата. Тебе узнать, между прочим, а не себе. Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Поезжай, Фрэнк.

Ему захотелось удавить Кели за ее безразличие.

- «Поезжай, Фрэнк», - передразнил он, - это все, что ты хочешь мне сказать?

- Да.

Отчаяние навалилось тяжелым черным облаком. Это каменное изваяние, похоже, не интересуют не только его чувства, а даже вообще останется ли он с ней и дальше.

- Не боишься, что я не вернусь?

- Нет, - и ее голос и глаза-камешки подтверждали предположение Фрэнка. В эту минуту он очень хорошо ощутил все тонны воздуха, что давят из атмосферы, и на себе испытал, что означает выражение «все опустилось».

- А что ты сделаешь, если я не вернусь?

- Ничего.

Сейчас самым лучшим для него было бы плюнуть на нее и уехать. Может хоть это ее заденет. Но он так боялся оставлять ее одну.

СВЯЗАТЬ ТЕБЯ, ЧТО ЛИ?

- Кели, я, знаешь, что подумал? Ты действительно будешь вот тут лежать и ждать, когда я приду? Или помчишься в город?

Кели лениво повернула голову, посмотрела и молча отвернулась.

- Ну и как это понимать? Кели, пообещай, что ты меня дождешься. Иначе я, правда, возьму веревку и свяжу тебя.

- Хорошо.

- Что, бля, хорошо? Хочешь, чтобы я тебя к дереву привязал?

И ТРАХНУЛ

- Или дождешься?

- Да.

- В город не попрешься без меня?

- Нет.

- Хорошо, я тебе верю, - без особой уверенности произнес Фрэнк, - а чем ты займешься, пока меня не будет?

- Подумаю.

- В смысле, подумаешь, чем заняться, или будешь лежать и думать?

- Лежать.

- Что, опять приступ косноязычия начался?

- Поезжай.

Та часть его разума, которая пока еще была в состоянии трезво мыслить

ЕСЛИ ТРЕЗВО СМОТРЕТЬ НА ВЕЩИ – НЕВОЛЬНО ХОЧЕТСЯ ВЫПИТЬ

предостерегла, что если он действительно сию же минуту не развернется и не уедет, то потом сам себя уважать перестанет, потому что разговаривать с этим куском железа абсолютно нет смысла. И обещая себе, вот сейчас он встанет и пойдет к лошади, все-таки не удержался – взял ее за руку и тихо произнес:

- Ладно, я поехал, я постараюсь быстро. Жди меня. Ты будешь меня ждать, Кели?

- Буду, - в ее глазах впервые за весь разговор появилось что-то, что хоть немного напоминало живые глаза человека, а не разноцветные стекляшки. Фрэнк вспомнил, какие у Кели были глаза, когда она целовала его в ярких лучах полуденного солнца – затуманившиеся от невыносимого желания. Такие взгляды были ему знакомы, он не мог ошибиться, только еще ни разу в жизни Фрэнк не ждал с таким безумным нетерпением подобного взгляда ни от одной девушки.

Он положил руку ей на живот и наклонился к ее лицу, так близко, что его волосы упали ей на лоб. Кели запустила пальцы в его челку, приподняла ее. И Фрэнк, как когда-то хотел, ощутил, как ее длинные когти нежно проскребли по его голове от висков к затылку. Ее глаза, ее губы снова так близко. И опять острые лопасти лезвий медленно режут все внутри… и вызывают приятную слабость, как от потери крови… и безумное возбуждение, затмевающее разум:

- Поцелуй меня, Кели!

Кели резко села. Ее взгляд хлестанул, словно пощечина. Блики заходящего солнца отразились от гладкого серебристого ствола лазера, зажатого в ее руке.

- Иди, Фрэнк, - жестко сказала она.

* * *

Фрэнк гнал лошадь во весь опор. Раны разболелись, а на душе было до того паршиво, что захотелось напиться. Накваситься, так, чтобы все стало безразлично, и Кели в первую очередь. Только он был в курсе, что этим не решить ни одну проблему. Правда, закинуть пару рюмочек, как говорится, не пьянства ради, а здоровья для, совсем бы не помешало, потому что голова просто раскалывалась.

ЕСЛИ ГОЛОВА БОЛИТ, ЗНАЧИТ, ОНА ЕСТЬ… ПОКА ЕЩЕ

Жаль, что не догадался взять с собой бутылку. Остается надеяться, что его дорогой друг Рин не откажет ему в удовольствии и нальет стаканчик-другой какого-нибудь спиртного из своих запасов.

Ройсфилд въехал в город с северо-западной стороны. Сначала он не хотел переться через весь город. Пусть даже Альмар с севера на юг раз в двадцать короче, чем с запада на восток, но все равно, даже проехав по его улицам всего пять километров, можно так встрять. Народу на улицах – прямо толпы. Именно от этого он и предостерегал Кели. Но уже стемнело. И он догадался надеть шляпу, которую нашел в сумке, а форму мудака Сноука сменить на обычные джинсы и рубаху. Без Кели и в прикиде среднестатистического горожанина, он привлечет к себе гораздо меньше внимания, чем одинокий странствующий полицейский. Если, конечно, не вздумает вступать в беседы с прохожими.

В Альмаре есть большой комплекс для гостей – «Изумрудная стрекоза», где можно поселиться в комфортабельном номере-люкс. Но Фрэнку нужен не он, а захолустный гостиный двор «Усталые кони» на юго-западной окраине, владельцем которого и был его друг – внушительных габаритов полулысый мужик по имени Рин Дуглан.

По дороге Фрэнк несколько раз останавливался, разглядеть объявления, развешанные на столбах. Естественно, самыми распространенными были листовки с портретами двух так и не пойманных опасных преступников – аналогичные тем, целую груду которых Кели безжалостно спалила в багажнике автомобиля Михаэля Сноука, мир его праху. Но по всей вероятности, когда их печатали, Канцлер еще не расщедрился на более крупную сумму, а выпускать новый тираж слишком накладно, поэтому в связи с изменением ситуации, неправильное число 2000 просто зачеркнули, а над ним втиснули другое – 4000. И, для пущей важности, поверх влепили печать государственной полиции. Видимо, чтобы никто не сомневался, что это никакой не обман.

Только Фрэнку обе суммы казались дурацкой шуткой. Ни его, ни Кели живыми не взять. Никому. Гораздо менее утопичной ему представлялась скромная цена за их трупы – 400 монет. Вот если бы он был средним горожанином и случайно увидел где-нибудь Ройсфилда и его рыжую подружку, то решил, что гораздо лучше «синица в руках», чем пуля в котелке, полученная при неудачной попытке задержать двух бандитов, которые уже перестреляли не менее полусотни полицейских и сожгли казарму. Он бы взял свой ствол, засел за углом и караулил, когда можно будет пристрелить этих двоих.

Фрэнк был уверен, что у большинства людей все-таки есть мозги и они рассуждают именно так. Хотя, какая разница, как они рассуждают? Если ему и Кели дорога жизнь, в любом случае нужно соблюдать максимальную осторожность. Поэтому, о замечательном номере в «Изумрудной стрекозе» можно забыть, к тому же у них нет документов. Придется довольствоваться грязной комнаткой и удобствами на этаже в вонючей дыре под названием «Усталые кони», куда ни один приличный человек не зайдет даже, если ему за это заплатят – ибо у Дуглана собирается всякий сброд: бандиты, алкаши, дешевые шлюхи да ковбои, которые ищут приключений себе на задницу, словом весь цвет общества. Редкий день, когда там не случается драки. Да и перестрелки со смертельным исходом не такая уж редкость.

Пять лет назад, выглядевший еще совсем мальчишкой девятнадцатилетний Ройсфилд, работавший в ту пору охранником у одного крупного фермера, случайно столкнулся в «Усталых конях» с тремя серьезными парнями, которые явились в эти края неизвестно откуда. Они уже полгода терроризировали местных фермеров и славились большой тягой к развязыванию скандалов. Надо ли объяснять, насколько «любили» их в Альмаре?

Они не имели намерений шутить. Увидев своего ненавистного врага, (с которым мечтали разобраться уже пару месяцев, с тех пор, как он помешал им конфисковать урожай его хозяина) без предупреждения схватились за оружие и начали палить, разнося вдребезги оконные стекла… и буквально через десять секунд уже были трупами, даже не успев порадоваться тому, что нанесли серьезный ущерб хозяину забегаловки… Ройсфилд, стоял, опустив свои револьверы, удивленно взирал на убитых и слушал аплодисменты «зрителей». Когда его спросили, как он ухитрился так быстро вынуть оружие и так метко выстрелить, Рой ответил, что его руки сообразили быстрее, чем голова и сделали все сами.

После этого он весь вечер был на вершине славы и получил за счет заведения выпивку и закуску. С того дня его включили в список – который, разумеется, никто никогда не писал – лучших стрелков. С того дня его стали нанимать, если кого-нибудь требовалось устранить.

И с того дня он получил дружбу замечательного, очень полезного и радушного человека Рина Дуглана, заведение которого находится, кстати, совсем неподалеку от великолепного особняка телепата с идиотским именем – Трандал Великий. Раньше Фрэнк не знал об этом, поскольку до того, как он встретил Кели, телепаты нужны были ему, как корове велосипед. А сегодня, проезжая по улице Золотых лучей, в конце которой располагается притон «Усталые кони», он увидел огромный рекламный щит, гласящий, что Трандал Великий – маг, телепат и магистр тайных знаний может помочь в решении чуть ли не любых проблем. Ниже шел перечень услуг. Чего только не умел этот магистр тайных знаний: и указать вора, и узнать, кто родится – мальчик или девочка, и приворожить, и естественно то, что требовалось Кели – «заглянуть в бездну чужой души».

ЕСЛИ ТЫ ЗАГЛЯНЕШЬ В БЕЗДНУ ЕЕ ДУШИ – ТЫ ОХРЕНЕЕШЬ

Форма оплаты магистра Трандала устраивала любая: монетами, продуктами, другими товарами и даже натурой, особенно, если это касалось заглядывания в бездны души, о чем прямым текстом сообщалось в прейскуранте цен. Посещать этого говнюка можно было с 8.00 до 22.00. Фрэнк глянул на часы Михаэля Сноука – почти одиннадцать – и не стал стучаться. Завтра Кели сама сюда придет и все узнает.

В гостинице «Усталые кони» два входа: центральный – со стороны улицы Золотых лучей и черный, выходящий во внутренний двор. Если взглянуть на архитектурный ансамбль Рина Дуглана сверху, увидишь букву «П»: перекладина – это собственно гостиница, одна палочка – бар, вторая – конюшня. Напротив черного хода гостиницы располагется сарай – убогое покосившееся строение из полусгнивших некрашеных сучковатых досок, которым самое место на свалке. Там хранится всякое барахло, которое, по мнению Фрэнка, давно пора сжечь, а что не горит – вывезти на свалку. Да, кстати, и сам этот позорный сарай не мешало бы сжечь, чтобы он не загораживал обзор и чтобы его вид не наводил гнетущую тоску.

Начинаясь от черного хода, между баром и конюшней шла дорожка. Перед сараем она делилась на две тропинки, которые огибали эту кособокую развалюху с обеих сторон и выходили к небольшому саду-огороду, огороженному забором. То есть, получалось, что Дугланов огород представлял собой как бы «государство в государстве» – маленькая территория внутри довольно большого поместья. Конюшни, сараи, бар, и вообще весь двор были предоставлены в распоряжение гостей (позволялось ходить, где им хочется и пользоваться всем, что там имеется). Но сад, забор которого, кстати, выглядел гораздо более надежным, чем забор вокруг поместья, не разрешалось посещать никому, кроме тех счастливчиков, которым это разрешил Дуглан лично. За территорией, принадлежащей хозяину «Усталых коней» располагались какие-то склады, за ними – чистое поле, а еще дальше – море.

До того, как стать «мстителем», Ройсфилд бывал здесь постоянно. В те времена хозяин почти никогда не дежурил за конторкой управляющего. Этим занимался его сын Ральф – малость придурковатый добродушный парень, примерно одного возраста с Ройсфилдом. Он и сегодня был на своем рабочем месте – Фрэнк увидел его через окно.

Хозяина всегда можно было застать в одном из трех его любимых мест: либо сидящем в баре – где как раз и состоялась та знаменитая перестрелка, после которой Рой приобрел широкую известность, либо копающимся на грядках в своем любимом огороде, либо в комнате №1, больше похожей на захламленный чулан, чем на жилище. В этой комнате всегда царил такой кавардак, что те, кому выпало счастье посетить ее, удивлялись этому не меньше, чем древнему довоенному плазменному экрану в полстены. Фрэнку-то, конечно, было доподлинно известно, откуда взялся у Рина этот агрегат. Поэтому он всегда лишь посмеивался над идиотскими вопросами, которые постоянно задавали Рину относительно происхождения кинотеатра…

Ройсфилд оставил лошадь во дворе, возле сарая и пошел смотреть, не трудится ли Рин в огороде. Там его, естественно не оказалось – вообще-то странно было бы, если бы человек пропалывал грядки в темноте ночи.

Проходя мимо бара, Фрэнк, стараясь остаться незамеченным для сидящих внутри, заглянул в окно. Рина не было и там. Оставался последний вариант – комната №1.

Опасаясь, как бы не заскрипели половицы, и на этот звук не вышел кто-нибудь из жильцов, Фрэнк осторожно, точно пантера, крадущаяся за добычей, прошел по коридору.

Из-за двери Рина доносились звуки какого-то фильма: крики и стрельба. Фрэнку всегда была непонятна страсть Рина к боевикам. Как будто ему у себя в баре недоставало и драк и пальбы, после которой надо избавляться от трупов, отмывать въевшуюся в некрашеные доски пола кровь и соскребать со стен ошметки мозгов, вылетевших из чьей-нибудь глупой головы.

Фрэнк постучал. Дверь открылась не сразу. Сначала глазок, который до этого блестел маленьким светлым кружочком на коричневой двери, потемнел – это хозяин силился разглядеть, кто к нему пожаловал. А потом щелкнул замок и Фрэнк услышал знакомый густой бас, принадлежащий человеку чуть ли не двухметрового роста, с плечами, едва проходящими в обычную дверь, и брюхом размером с добрый пивной бочонок:

- О! Рой! Ты уже сюда добрался! - Рин открыл дверь и по-медвежьи грубо затащил старого друга к себе в комнату. Впрочем, те, кто знал его дурную силищу и манеры пещерного человека, поняли бы, что это проявление радости, а не недовольства.

Дуглан ногой захлопнул дверь, и тут же его волосатая лапа приветственно хлопнула Фрэнка по больной спине. У того перед глазами вспыхнул целый фейерверк маленьких звездочек и из горла вырвался стон. Рин ничего не заметил.

- Ну, рассказывай! - велел он.

- Дай отдышаться хоть, - простонал Ройсфилд, вдыхая аромат зоопарка, присущий этой комнате.

- Ну, отпыхивайся, - разрешил Дуглан, отвернулся и пошел к кинотеатру, по дороге нечаянно пнув кастрюлю, которая имела несчастье подвернуться ему под ноги. Кастрюля повалилась набок, из нее выплеснулись остатки какого-то вонючего супа, наполняя комнату плюс к уже существующему благоуханию, запахом протухшей баланды.

За те два года, что они не виделись, лысина Рина разрослась еще обширнее, а брюхо стало сильнее нависать над ремнем джинсов.

- Ну, чего ты там стоишь, как неродной? Давай, проходи, пристраивай куда-нибудь свою тощую задницу! - позвал Дуглан.

Фрэнк опасливо покосился на грязный диван, едва ли не покрытый плесенью, поискал глазами, в какое другое место ему можно было бы пристроить свою тощую задницу, не опасаясь вляпаться в какую-нибудь липкую или клейкую гадость. То, что его друг неисправимый неряха, Фрэнк знал всегда. Только теперь бардак приобрел еще более колоссальные масштабы.

Все стулья были завешаны одеждой: перепачканные в земле джинсы, не первой свежести рубахи висели вперемешку с полотенцами, которыми Рин и его придурочный сын, очевидно, вытираются после душа, если вообще туда ходят. На столе громоздились горы грязной посуды, поверх них валялась скользкая серая тряпка. Перед столом стоял раскрытый, словно пасть бегемота, огромный сундук с таким же грязным тряпьем, какое было раскидано по комнате. Дверца шкафа была приоткрыта, и все, кто приходил сюда в гости, могли видеть, как с полок свисают носки, кальсоны и другие неясного вида шмотки Ральфа и Рина Дугланов.

В довершение всего, на диване сидел какой-то плешивый пес. Он постоянно чесался и выкусывал что-то из хвоста. А возле ножки дивана лежала кучка дерьма, которая, судя по всему, была произведена этим питомцем Рина. В отличие от комнаты, огород содержался просто в идеальном порядке. Вряд ли Рин позволил бы, чтобы этот пес нагадил там возле какой-нибудь клумбы. Фрэнк рассмеялся:

- Люблю у тебя бывать, - произнес он, смеясь и одновременно с этим корчась от боли в спине, по которой дружески похлопала тяжелая рука Дуглана.

- Сейчас, сейчас, я тебе освобожу место, раз ты не хочешь сидеть рядом с Чарликом, - засуетился Рин.

Пока Фрэнк старался унять неуместный смех, гостеприимный хозяин зашвырнул диск, который только что извлек из своего чуда техники, в угол, где огромной грудой были свалены все остальные его диски, наверное, не меньше пятисот штук. Затем он ногой пододвинул треснутый стул, на котором была навалена куча непонятного хлама, и стоял синий поднос с засохшим надкусанным бутербродом. И завершающим небрежным движением смел все это на пол и приглашающим жестом указал Фрэнку на стул:

- Прошу, - он подошел, еще раз прошелся рукой другу по спине, после чего развалился на диване.

Этот стул, действительно, не был покрыт скользким налетом, как все другие сидельные места в комнате. Фрэнк сел.

- Рассказывай! - снова потребовал Рин. Тут он наконец-то увидел, что его гость почему-то поменялся в лице, и нервно поводит плечами, - что у тебя там? А! Рой! Я ж совсем забыл, что у тебя рана. Дай я посмотрю! - он вскочил и кинулся к Фрэнку.

Тот выставил ладони вперед, останавливая его:

- Еще не хватало!

Дуглан выглядел обиженным и растерянным, его лысина покрылась испариной – как это так, хотел помочь другу, а тот так неласково отверг его заботу? Рин всегда крайне переживал из-за своей неуклюжести, и это было очень трогательно: большой, добрый человек, всегда стремящийся помочь, не мог рассчитать свою силу, поэтому часто его добрые намерения приводили к весьма печальным последствиям.

Изящным жестом фокусника, никак не вяжущимся с его внешностью, Рин достал из рукава мятой фланелевой рубахи огромный, под стать ему самому, засморканный клетчатый платок, больше похожий на наволочку, и протер им голову и шею. Фрэнк помнил эту его привычку. Когда Дуглан волновался, он не мог обойтись без платка.

- Да все нормально, Рин, успокойся, - примирительно сказал Фрэнк.

Дуглан просиял:

- Надо выпить, за встречу-то! Ты как? - и, не дождавшись ответа, опустил руку куда-то за подлокотник дивана и достал оттуда початую бутылку, потом встал, подошел к столу, выискал там два стакана, которые, по его мнению, пока еще не нуждались в том, чтобы их помыли, и разлил в них содержимое бутылки. Пустая тара за ненадобностью отправилась под диван. Один стакан Рин протянул Ройсфилду, второй взял себе.

- Ну, за встречу! - он долбанул своим стаканом об стакан гостя с такой силой, что Фрэнк облил водкой себе штаны.

- За встречу, - вяло поддержал Фрэнк, осознавая, что выносить Рина Дуглана в больших количествах несколько утомительно.

- Ну, так значит, рассказывай! Как жизнь? - спросил хозяин, залпом проглотив все содержимое стакана.

- Живу хорошо, но завидовать нечему, - усмехнулся Фрэнк, подразумевая Кели.

- Все шутишь? Если шутишь, значит, все в порядке, - рассудил Рин, - ну а ко мне ты с чем пришел? Помощь нужна или так, в гости?

- Можно у тебя остановиться?

- Что за вопрос? Я разве когда своим отказывал? Конечно, можно. Но только, если ты будешь сидеть тихо, как мышь.

- Буду, - пообещал Фрэнк.

- У меня на втором этаже одна комната есть, как раз для таких случаев, там прямо в ней и туалет и вода, чтобы по коридору не ходить. Помнишь, ты в ней как-то уже жил? Правда, там не прибрано.

- Когда у тебя прибрано было?

- В номерах-то Сюзи прибирает. Просто сейчас не успела еще, - стал оправдывался Рин, - вчера оттуда съехал один…

- Да, ладно, мне все равно, прибрано там или срач, - успокоил его Фрэнк, - было бы, где жопу прижать. Рин, а ты можешь документы сделать?

- Не вопрос. Только не завтра. Послезавтра – не вопрос, а завтра мой человек в их конторе выходной, - тут Дуглан спохватился, хлопнул огромными ручищами по своим огромным коленям и воскликнул:

- Так, Рой! А та девчонка? Она не с тобой?

- Я оставил ее в роще.

- Это правильно, - Рин с облегчением вздохнул и добавил, - а то она у тебя слишком заметная. Тут у нас весь город про нее говорит. Не надо ей в город.

Фрэнк посмотрел на него, как на умственно отсталого:

- Ты, что, думаешь, я ее совсем там бросил, а сам буду тут у тебя зависать? Я приехал посмотреть обстановку. Если ты согласишься нас поселить, я вернусь за ней. Ей к телепату надо. Мы ненадолго.

Дуглан обреченно вздохнул и махнул рукой:

- А хоть и надолго, - он снова достал свой знаменитый платок и вытер им лицо, - только, Рой, пообещай, что вы не будете никаких фокусов…

- Обещаю, обещаю. Ты мне скажи, что это за хер такой, Трандал Великий?

- Очень неплохой телепат. У него очередь на три дня вперед, у этого старика...

- Так он – старик?

- Конечно, вообще, сморщенный старик. Не знаю, сколько ему лет, но на вид не меньше сотни. Сколько его помню, он всегда старым был. Ральф еще маленький был, ну, тогда, помнишь ту историю, я тебе рассказывал, что с ним случилось, а этот Трандал уже тогда был Великим магистром и старым. И сейчас он точно такой же. Труп в гробу и то лучше выглядит. Правда, он такой крепкий, еще нас с тобой переживет. Люди говорят, что он хорошо предсказывает, к нему издалека приезжают, даже из Пояса Городов. Ты видел, какие у него хоромы?

- Да, уж видел, - согласился Фрэнк.

- Так, вот, у него дело нормально поставлено. Три телохранителя. Такие лоси, мама моя.

Фрэнк представил этакие горы мяса, размером с Дуглана.

В этот момент зазвонил телефон. Рин кинулся к нему, запнулся о коробку, из которой вывалился целый ворох бумажных денег,

А ТЫ У НАС, ОКАЗЫВАЕТСЯ, БОГАЧ

выругался и сдернул трубку:

- Ну, что еще там? Ральф, ты?

Несколько минут Фрэнк слушал совершенно тупой разговор, а потом Рин сказал:

- Рой, мне надо к Ральфу сходить. Я ненадолго, ты извини, - Рин, направился в угол, где у него «хранились» диски с фильмами, - я знаю, что боевики ты не любишь, я тебе хорошее сейчас поставлю.

Дуглан практически мгновенно нашел и вытащил из этой груды нужный диск.

- Вот, посмотришь, пока меня не будет, - он вставил его в дисковод, нажал какие-то кнопки… и на экране его чудо-устройства появилось то, на что Фрэнк в данный момент меньше всего хотел смотреть – огромный, во весь экран член и то место, куда его следует применять. Несколько секунд картинка была неподвижной, а потом ожила.

- Ты, чего, охренел совсем, что ли?! - рявкнул Фрэнк на Дуглана., - это, что, по-твоему – удачная шутка?

- А что? - удивился Рин.

- Уж лучше бы ты этот дебильный боевик оставил.

- Ты вроде всегда любил порнуху…

- Да, пошел ты со своей порнухой!

Рин недоуменно пожал плечами и выключил изображение:

- Тогда будешь так сидеть, потому что мне некогда искать тебе что-то другое.

- Иди! Посижу уж.

Рин скрылся за дверью. Фрэнк, допивая то, что осталось в стакане, слушал его удаляющиеся тяжелые шаги.

Дата добавления: 2015-07-19