Я открываю глаза, чтобы спросить Хлою, что это значит, но на меня смотрит Джоан.

— Тебе нужен кусок мяса или весь мир?

Слайд №2: «Перформативное противоречие». Лиза Пауэлл, как всегда, сразу перешла к делу.

— Такие философы, как Карл-Отто Апель (Karl-Otto Apel), Юрген Хабер-

мас (Jürgen Habermas), Джон Сёрль (John Searle), Томас Нэйджел (Thomas Nagel) и Чарльз Тейлор (Charles Taylor), которыми, должна признаться, я искренне восхищаюсь, в пух и прах разнесли внутренне противоречивые взгляды плюралистического релятивизма, контекстуализма и конструкти-визма. Сейчас мы поговорим о технических деталях, но, обещаю, выводы будут простыми!

Я снова не мог угнаться за мыслью Пауэлл.

— Никто не отрицает, что по крайней мере некоторые аспекты любой истины зависят от культуры и контекста и могут конструироваться. Но все философы, которых я упомянула, отмечают: плюралистический релятивизм подразумевает, что у него есть универсальная истина, в обладании которой он крикливо отказывает всем остальным. (Вспомните: именно это осознал Фуко, когда работал над «Археологией знания» — все эти подходы

утверждают, что тезисы контекстуализма и конструктивизма универсальны и истинны для всех культур.) Разумеется, именно этим обусловлена привлекательность плюралистического релятивизма для бумерита. Я могу имплицитно (то есть на неявном уровне)претендовать на то,что моёвоззрение есть универсальная истина, при этом эксплицитно (то есть на явном уровне)отрицать наличие таковой у всех остальных, —тем самым ястановлюсь обладателем всеведущей истины, которой лишён остальной мир. Чтобы ещё больше укрепить своё исключительно положение, я могу заявить, что все остальные универсальные истины жестоки, деспотичны и ведут к маргинализации, а значит, мои чудесные попытки освободить мир от универсальных истин дают мне чувство морального превосходства.

Над аудиторией пронёсся первый в тот день всплеск громкого, возбуж-дённого гула.

— Ким, это сложно? — ною я ей на ухо, и вдруг понимаю, что совершил непоправимую ошибку.

— Ах ты, безмозглый нытик, плакса, сладкая попка, глупышка, девчон-ка…

— Спасибо, Ким. Это как раз то, что мне было нужно.

— Эта ситуация недавно была описана к книге Томаса Нэйджела «По-следнее слово» («The Last Word»). Не менее, чем сама книга, важна рецензия на неё, написанная Колином Макгинном и опубликованная в «The New Republic». Макгинн начинает с определения крайней постмодернист-ской концепции рациональности или, как мы это называем, мировоззрения плюралистического релятивизма и зелёного мема. «Согласно этой концеп-ции, человеческий рассудок по своей сути локален, зависим от культуры и прочно связан с человеческой природой и историей; это совокупность несогласуемых „практик“, „форм существования“, „систем отсчёта“ и „концептуальных схем“. Не существует таких стандартов мышления, которые выходили бы за границы данного конкретного общества или данной конкретной эпохи, и не существует никаких объективных обоснова-

ний в пользу какого-либо убеждения, которое все должны уважать ценой утраты рассудка. Быть справедливым значит быть признанным справедли-вым, и у всех людей могут быть свои, в равной степени законные причины признавать что-то или отвергать. В конце концов, любое утверждение обосновано, только если оно „ обосновано для меня “». Обратите внимание на нарциссизм и крайний субъективизм, — произнесла Пауэлл, оглядывая зал.

— Макгинн продолжает свою мысль: «С этой точки зрения, объектив-ность, если она вообще существует, является функцией социальных отношений, вопросом принятых в обществе соглашений и никак не связана

с истинами и принципами, существующими вне зависимости от обществен-ного признания. Так что стандарты мышления ничем не отличаются от модных течений».

— Нэйджел демонстрирует, — а Макгинн соглашается с его доводами, — что все эти утверждения противоречат сами себе. Вот ещё одна цитата из Макгинна:

С точки зрения субъективизма, рассудок — это просто проявление ло-кального и относительного стечения обстоятельств, которое имеет силу лишь в рамках узкой области; пытаясь выйти за эти рамки, рассудок переоценивает себя и порождает пустые утверждения. Субъективизм — это теория о природе рассудка, претендующая на обладание ответами на вопросы о том, что такое рассудок и какое место он занимает в мире. Проблема в том, что эта теория преподносится как окончательная истина о рассудке, как нечто такое, с чем автоматически должен согласиться любой разумный человек. Она не просто выражает мнение отдельно взятого языкового коллектива — нет, она выражает абсолютно истинную точку зрения на природу рассудка. Получается, что, отстаивая эту теорию, субъективист сам прибегает к тем принципам рассуждения и приверженно-сти истине, которым приписывает лишь относительную ценность.

— В итоге, Макгинн опирается на неизбежный вывод, сделанный Нэй-джелом: «Но это означает принять те самые взгляды, которые пытается оспорить субъективизм. Возникает дилемма: необходимо либо объявить

этот новый обличительный взгляд на рассудок абсолютной истиной, либо просто использовать его в качестве очередного примера официальной субъективистской концепции истины. Соглашаясь с первым вариантом, субъективист противоречит сам себе, давая своему утверждению такой статус, которого, по его собственному мнению, не может быть ни у какого утверждения. Во втором же случае это утверждение истинно лишь для самого субъективиста и не имеет никакой силы с точки зрения убеждений других людей. Если точка зрения субъективиста верна, значит, её можно игнорировать, а если она не верна — значит, она ложна. В любом случае, у нас нет оснований принимать её всерьёз. Таким образом, мы доказали несостоятельность субъективизма».

Дата добавления: 2015-11-14