|
Читайте также: |
году. Запад к этому времени уже создал свои форпосты в Индии, разрушил
цивилизации ацтеков и инков, колонизовал Южную и Северную Америки. Короче
говоря, Запад уже активно двигался по дороге, ведущей к технологическому,
политическому и экономическому господству, задолго до возникновения системы
фабричного производства, и достиг экономических преимуществ такого масштаба,
что уже тогда мир был разделен на "имущие" и "неимущие" народы. Лучшей
иллюстрацией являются поездки царя России Петра Великого в Голландию в XVII
веке для изучения кораблестроения и других промышленных профессий -- ради
успехов политики модернизации России.
Если у этих торговых успехов и была технологическая основа, то ею являлось
распространение трехмачтовых парусников в конце XV века: сократив транспортные
издержки, эти суда сделали возможной торговлю между отдаленными территориями,
открыли доступ к отдаленнейшим уголкам Америки и Азии. Работы Галилея в начале
XVII века заложили основы современной науки. В этот период Исаак Ньютон
опубликовал свои Математические начала натуральной философии (Principia
Mathematica), которые еще 200 лет служили основой развития физики; были
изобретены телескоп и микроскоп и открыты микроскопические формы жизни. При
всей важности этих событий для будущего развития технологий, они большей
частью никак не были связаны с тогдашним ростом торговли. Имелись и
исключения, такие как связь между астрономией и искусством судовождения. Но
все-таки источники западного торгового капитализма были иными.
Рост торговли в период после XV века был одновременно количественным
увеличением объемов торговых операций и качественным изменением, связанным с
переходом от средневековой практики торговли на условиях, определяемых
традицией и законом, к рыночной торговле, в которой цены вырабатываются
соглашением между продавцом и покупателем. И в первую очередь не
количественные, но качественные изменения потребовали институциональных
изменений -- о чем рассказывается в главе 4.
Само по себе увеличение объемов торговли было важным, поскольку делало
возможной специализацию. Рост специализации, в свою очередь, требовал
достаточно больших рынков, которые позволили бы реализовать возможности
специализированных экономических единиц. Как гласит известное изречение Адама
Смита, "разделение труда ограничивается размерами рынков". ["Разделение труда
ограничивается размерами рынков" -- таково название гл. 3 кн. 1 сочинения А.
Смита Богатство народов.] В главе 5 мы покажем, что рост рынков стимулировал
и, в свою очередь, подстегивался возвышением фабричной системы производства.
Но факторы, очерченные в первой половине этой главы, работали на расширение
европейской торговли за несколько веков до появления фабрик.
Качественное изменение было, до известной степени, чем-то совершенно обратным
практике и верованиям прошлого. В главе 2 мы прервали описание средневековой
торговли на том, что система рыночного ценообразования была совершенно
несовместима со средневековыми ценностями и потому практиковалась лишь в
нескольких городах, которые уже вышли за пределы феодализма и представляли
собой некие трещины в системе тогдашних законов и норм. Но каким же образом
это презренное исключение из практики и ценностей западного общества достигло
господствующего положения в хозяйственной жизни Запада? Некоторые причины
указаны во второй части этой главы.
В конце главы мы рассматриваем, как отразился на положении феодальных
властителей и других классов феодального общества подъем класса торговцев, а
также обсуждаем возникшую в обобщение этого процесса теорию, что историческая
наука в целом есть рассказ о том, как один господствующий класс вытесняет
другой.
Расширение рынков: географические открытия
Что послужило причиной расширения рынков? Наиболее частый ответ таков: причина
расширения рынков -- возникшая в результате великих географических открытий
европейская торговля с заморскими странами. Васко да Гама чудесным образом
обогнул мыс Доброй Надежды и открыл водный путь на Дальний Восток, затем
открыли Новый Свет и так далее. Эти заморские рынки доставили грандиозные
возможности для извлечения прибыли, что и стало стимулом для
капиталистического развития.
Не менее важно, что он" создали политические возможности для
капиталистического развития. К началу XVI века феодализм и поместная система
уже утратили господствующее положение, но смена им еще не возникла. Не
существовало достаточно развитых политических институтов, которые могли бы
оградить владение заморскими территориями от посягательств торговцев.
Централизованные монархии только укреплялись. Кроме того, заморские рынки были
открыты для соперничества разных стран, и попытка Рима разделить заморские
рынки только подстегнула протестантскую Реформацию. Короче говоря, имел место
вакуум политической власти, и растущее купечество энергично воспользовалось
этим для капиталистического освоения заморских рынков. Можно было бы даже
сказать, что именно эта прививка агрессивного купечества хиреющему
европейскому феодализму стала причиной последнего и смертельного удара по
старому порядку.
Именно это объяснение предложили Маркс и Энгельс в Коммунистическом манифесте,
опубликованном в 1848 году. В их понимании заморские рынки Америки, Ост-Индии
и Китая создали новые потребности, которые не могли быть удовлетворены
гильдиями; в свою очередь, "мануфактуры" были вытеснены "паровыми
двигателями", "современной гигантской промышленностью". Их точка зрения была
весьма влиятельна, и ее стоит процитировать:
Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся
буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация
Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров
вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию,
промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое
развитие революционного элемента.
Прежняя феодальная, или цеховая, организация промышленности более не могла
удовлетворить спроса, возраставшего вместе с новыми рынками. Место ее заняла
мануфактура. Цеховые мастера были вытеснены промышленным средним сословием;
разделение труда между различными корпорациями исчезло, уступив место
разделению труда внутри отдельной мастерской.
Но рынки все росли, спрос все увеличивался. Удовлетворить его не могла уже и
мануфактура. Тогда пар и машина произвели революцию в промышленности. Место
мануфактуры заняла современная крупная промышленность, место промышленного
среднего сословия заняли миллионеры-промышленники, предводители целых
промышленных армий, современные буржуа.
Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием
Америки. Всемирный рынок вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и
средств сухопутного сообщения. Это в свою очередь оказало воздействие на
расширение промышленности, и в той же мере, в какой росли промышленность,
торговля, мореплавание, железные дороги, развивалась буржуазия, она
увеличивала свои капиталы и оттесняла на задний план все классы,
унаследованные от средневековья. [К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, 2-е изд.,
т. 4, с. 425. Заметим, что Маркс и Энгельс термином мануфактура описывают
систему производства, сменившую средневековью гильдии. Возникли новые типы
специализации работников, но производство еще осуществлялось вручную, с
применением простейших орудий. Маркс и Энгельс противопоставляют мануфактуру
позднейшим машинным технологиям индустриальной эпохи, которые Они обозначают
термином современная промышленность. "Современная" здесь обозначает состояние
развития на 1848 год.]
Расширение возможностей заморской торговли, которое подчеркивали Маркс,
Энгельс и многие другие, бесспорно, являлось важной частью расширения рынков,
приведшего к подъему капитализма. Но налицо и некое преувеличение
экономического значения заморской торговли, которое объясняется, с одной
стороны, аурой экзотичности путешествий в чужие и дальние земли, а с другой --
особым значением этой торговли для финансовых интересов новых национальных
государств. Именно в силу своей новизны заморская торговля была совершенно
открыта для эксплуатации с помощью налогов и предоставления торговых
монополий, тогда как внутренняя торговля была защищена многочисленными
хартиями или политическим противодействием, не позволявшим с такой легкостью
взимать новые подати. В силу этого соперничающие монархии в борьбе за новые
земли использовали и военные методы. Но, несмотря на драматичность новой
колониальной торговли и ее значение для королевских финансов и международной
политики, существовали и другие, не столь драматичные источники роста рынков,
которыми до сих пор незаслуженно пренебрегали: рост населения, увеличение
объемов межгородской торговли, рост городов и совершенствование транспорта.
Рост населения и расширение внутренних рынков
Важнейшим фактором приумножения торговли был рост населения Западной Европы,
оказавший значительное и глубокое воздействие на все аспекты экономической
деятельности. Согласно самым добросовестным оценкам, этот рост начался в
позднем средневековье -- с XI века, и к началу XIV века население составило
более 70 млн. [Оценка в 70 млн. взята из: М. К. Bennett, The World's Food (New
York: Harper & Co., 1954). В книге ColinClark Population Growth and Land Use
(New York, Macmillan, 1977) население Европы в 1340 году оценивается в 84,5
млн., а в 1600 году в 83,4 млн. (р. 64, table III.i).] Растущее население
проникало в новые, необжитые районы, вовлекало в оборот новые земли и в целом
способствовало более интенсивной эксплуатации земель. Есть основания полагать,
что темпы роста населения начали замедляться в начале XIV века. [см.
обсуждение этого в: David Grigg, Population Growth and Agrarian Change: An
Historical Perspective (Cambridge: Cambridge University Press" 1980), p. 53].
Эпидемия чумы 1347 года в соединении с несколькими годами сильных неурожаев и
Столетней войной вызвала обезлюдение Европы.
В начале XV столетия рост населения возобновился во Франции, а позднее, в этом
же столетии, и в Англии [там же, рис. 8, с. 52]. Вскоре после 1600 года
население опять достигло уровня 1347 года. В некоторых районах Европы подъем
начался раньше, где-то -- позже, но как бы то ни было, население Европы более
чем удвоилось и между 1600 и 1800 годами достигло уровня в 170 млн. [Clark,
Population Growth and Land Use, p. 64, table III.i]. Из этих данных о росте
населения можно заключить, что объем внутриевропейских рынков увеличивался
параллельно с расширением заморской торговли и открытием новых территорий.
Внимание к росту заморской торговли до сих пор затемняло роль
внутриевропейского рынка. На самом деле в Европе задолго до эпохи
географических открытий возникла очень интенсивная торговля. В основе ее
лежали различия климата, природных ресурсов и плотности населения.
Прибалтийские районы издавна служили поставщиками строевого леса (важнейшее
сырье допромышленных обществ) и других лесных продуктов, а позднее -- зерна.
Иберийский полуостров экспортировал шерсть, растительные масла, красители,
железную руду и некоторые фрукты. Уже в позднем средневековье потоки этих
товаров двигались на север и на юг "из лесов, с хлебных полей, с земель
богатых медью, оловом или железом, от морей изобильных рыбой к виноградникам,
оливковым рощам, овечьим пастбищам, соляным заливам, к текстильным дворам, к
кузнецам и корабелам, встречаясь, пересекаясь и меняя направление на великом
перекрестке в Нидерландах и в других местах, вбирая то, что несли другие
потоки или питая их" [R. H. Tawney, Business and Politics under James /
(Cambridge: Cambridge University Press, 1958), pp. 21--22].
Много других примеров свидетельствуют о значительности межрегиональной
европейской торговли в период позднего средневековья. При отсутствии
холодильников и современных способов консервирования привозимые из Азии
пряности были для всей Европы не роскошью, но скорее предметом первой
необходимости, и торговля пряностями была одним из важнейших стимулов на заре
эпохи Великих географических открытий. В Восточной Европе спрос на мясо и
свободное передвижение пасущегося скота создали торговлю на достаточно больших
расстояниях между пастбищами и городами. В XV веке, когда было открыто, что
мясо можно консервировать с помощью соли, возникла важная отрасль торговли.
Существовала торговля оружием. Милан был главным центром производства оружия в
средние века. С изобретением пороха важнейшим центром производства
огнестрельного оружия стал Льеж. Изобретение пушек превратило торговлю,
позволявшую покупать или арендовать их, в условие выживания для тех районов,
где не было своего литейного производства. [William H. McNeill, The Pursuit of
Power (Chicago: University of Chicago Press, 1982), p. 113. Макнейл
утверждает, что оружейники Льежа были "самыми лучшими и самыми дешевыми в
Европе и во всем мире", и делает следующее наблюдение: "Только когда
оружейники и капиталисты Льежа и других оружейных центров мира избавились от
необходимости поставлять свои изделия по ценам, предписанным испанцами или
любой другой властью, правители смогли получать то, что им требовалось, и в
нужных количествах".]
Подробности того, как расширялась торговля в Северной Европе, на берегах
Средиземного моря, между Северной и Южной Европой хорошо изучены и здесь нет
смысла об этом говорить. [Лучшими являются обзоры: М. М. Postan, "The Trade of
Medieval urope: The North", и Robert S. Lopez, "The Trade of Medieval urope:
The South", chaps 4 и 5 соответственно in The Cambridge conomic History of
urope, M. M. Postaia Mid H. J. Habakkuk, eds., vol. 2, Trade and Industry in
the Middle Ages (Cambridge: Cambridge University Press, 1952).] Стоит отметить
лишь два момента в развитии торговли между городами, имевшие значительные
последствия для будущего.
Во-первых, Англия, которая позднее разделила с Голландией лидерство в развитии
институтов капитализма, в сущности, была на протяжении большей части средних
веков экономической колонией Западной Европы. Она поставляла сырье для
специализированных центров мануфактурного производства -- продукты питания,
руды и прежде всего шерсть для ткацких производств Нидерландов и Италии. Таким
образом, уже очень давно внешняя торговля стала для Англии более важной, чем
для большинства других стран Европы. Только поразительно быстрый подъем
собственной ткацкой промышленности во второй половине XIV века изменил
колониальный статус Англии.
Во-вторых, следует отметить ключевую роль Северной Италии в создании
институтов капитализма. Многие новые подходы к организации торговли и
производства в Северной и Западной Европе на деле были заимствованием, иногда
с большим опозданием, практики, развитой в Северной Италии. [Обстоятельный
обзор фактов, относящихся к развитию коммерческих институтов в Южной Европе в
средние века, см. в: Medieval Trade in the Mediterranean World, Robert Lopez
and Irving Raymond, eds. (New York: Columbia University Press, 1955).] Об этом
заимствовании напоминает Ломбардская улица в Лондоне, увековечившая память об
итальянских торговцах и промышленниках.
Общепризнано, что заметный рост европейской торговли начался в позднем
средневековье и продолжился после краха феодализма. Нас здесь занимают не
детали этого роста, но исторические зависимости между общим увеличением объема
торговли, с одной стороны, и параллельным ростом городов и развитием
капиталистических институтов -- с другой.
Подъем купечества
Первым следствием увеличения объема европейской торговли в позднем
средневековье было становление класса профессиональных торговцев -- купцов. Мы
уже отмечали, сколь незначительна роль профессиональных торговцев в
средневековой торговле. Пока объем торговли оставался небольшим, ею можно было
заниматься между делом, оставаясь при этом главным образом рыбаком,
крестьянином, землевладельцем или монахом. Для них торговля была просто
способом обратить произведенный продукт в деньги, а не основной профессией.
Простого увеличения объемов, торговли для возникновения профессиональных
торговцев было бы недостаточно. Для тех, кто торгует произведениями
собственных рук, не обязательно жить в городе. Но профессиональный торговец не
может жить в деревне. Чтобы зарабатывать исключительно торговлей, нужна
свобода принимать решения -- когда и по какой цене покупать и продавать.
Такого рода свобода, непременная для профессиональных торговцев, была
совершенно несовместима с бесчисленными феодальными ограничениями, в том числе
с представлениями о "справедливых" ценах.
Постан отмечает, что возникновение купечества предполагало устранение целого
множества феодальных ограничений личной свободы и частной собственности:
Чтобы быть профессиональным торговцем, который занимается своим делом круглый
год, купцы и ремесленники должны были освободиться от многочисленных связей и
повинностей, ограничивавших свободу передвижений и свободу заключения
соглашений для низкопоставленных групп феодального общества. Их жилые и
рабочие помещения должны были быть свободными от обязательств, обременявших
сельских арендаторов; сделки между купцами не могли регулироваться феодальным
обычным правом. Отсюда вытекает важная роль средневековых городов,
представлявших собой нефеодальные острова в море феодализма; здесь же причина
возникновения большого числа городов в XI веке -- в период роста торговли и
созревания феодализма. В этом же ключевая роль для возникновения и развития
городов хартий или привилегий (которые были ничем иным, как гарантией на
исключение из феодального порядка). Эти хартии превращали деревни и крепостные
посады в города; ими отмечен путь к полноценному городскому статусу. [Postan,
"Trade of Medieval urope", p. 172]
Иными словами, торговец не мог быть одновременно крепостным, живущим в
поместье и обязанным нести повинности перед сеньором. Он должен был жить в
городе, за пределами поместной системы. Конечно, в средневековом мире были
всегда профессиональные торговцы. Со времен финикийцев люди этой профессии
никогда полностью не исчезали из жизни Средиземноморья и Европы. На протяжении
средних веков Венеция, города Ломбардии и Ганзейской лиги, обитатели
усыпанного островами фризского берега от Голландии до Дании и даже викинги
снаряжали водные и сухопутные торговые караваны, что было бы неосуществимо без
профессиональных купцов. Обычно ремесленник или владелец поместья предпочитал
сразу получить плату за товары, отправляемые с дальним караваном, а иноземный
купец имел еще больше оснований стремиться к расчету на месте за привезенное
им. Каждый обладавший временем и навыками, чтобы доставить груз в далекий
порт, продать его там, закупить то, что может быть продано дома, и вернуться
назад, -- был купцом, по определению. Даже в таком рутинном деле, как сбыт
английской шерсти в Нидерландах, посредниками выступали купцы. Непременной
частью сельской жизни были бродячие торговцы. Так что было бы ошибочным
предполагать, что подъем торговли в позднем средневековье привел к повторному
изобретению профессии, забытой после падения Рима. Скорее дело обстояло так,
что с XI по XIV век активность купеческого сословия увеличивалась параллельно
с расцветом феодальной системы, которая использовала их услуги, но при этом не
предоставляла купцам законного места в жизни общества. Купцы были частью
городской жизни, а сами города являлись островками в море феодализма.
Урбанизация
Рост рынков и торговых отношений был усилен расширением городских центров и
углублением специализации производства в таких местах, как Нидерланды и
Северная Италия. Их росту способствовал не только общий рост населения, но и
увеличение доли городского населения. Как урбанизация, так и специализация
производства требовали расширения сети рыночных отношений и содействовали
этому. [Естественно, что объем торговых связей зависит от схемы промышленного
развития. Когда надомники работают на давальческом сырье и сбывают все оптом
посреднику-поставщику сырья, они сохраняют связи с землей и торговля
продуктами питания получает меньшее развитие.] Городская промышленность через
сеть торговых связей получает сырье из множества географически разбросанных
рудников, лесов, ферм и пастбищ, и снабжает своими изделиями множество
отдаленных пользователей. Деревня, которая прежде производила почти
исключительно для собственного потребления, начинает производить все больше
сверх собственных потребностей. Эти избытки продукции обрабатываются и
перевозятся в города, и значительная часть полученных доходов расходуется на
приобретение городских продуктов. Порой рост городов и производства
стимулирует расширение производства сырья и продуктов питания, а иногда
открытие новых природных богатств или новых торговых путей стимулирует
развитие городов и производства, но чаще всего причинно-следственные связи
неясны, поскольку все типы роста конкурируют друг с другом и взаимно
усиливаются. Доход городов образуется из разницы между тем, что они уплачивают
за потребляемые сырье и продукты питания, и тем, что они выручают от продажи
конечных продуктов, плюс доход от банков, страхования, складирования товаров,
оптовой торговли, предоставления правовых, медицинских, правительственных и
религиозных услуг. Деревенская жизнь зависит от торговли меньше, чем
городская, поскольку ферма (не говоря уже о поместье) более самодостаточна,
чем городская квартира: поэтому подъем городской жизни неизбежно
сопровождается подъемом торговли.
Начавшийся с XVI века впечатляющий рост заморской торговли служил расширению
начатого в XII веке постепенного возвышения коммерческих институтов и
отношений, которые сопровождали увеличение городского населения, городских
институтов и производителей, жизненно зависевших от торговли.
Есть и другой подход к пониманию причинных связей между урбанизацией и ростом
торговли. Обоснованная модель развития города должна включать некоторую
исходную основу -- в форме сравнительного преимущества -- для развития
торговли между городом и поддерживающей его деревней, место которой позднее, в
эпоху развития межконтинентальной торговли, занял весь мир. Условия, создающие
сравнительные преимущества, устанавливают пределы, в рамках которых город
может поддерживать баланс между тем, что он продает, и тем, что покупает -- то
есть между тем, что он вывозит из деревни и тем, что он продает деревне.
Поэтому неудивительно, что урбанизация предполагала и одновременно создавала
обширные торговые отношения -- ведь сеть торговых связей представляла собой
генетический код городского развития.
Совершенно безнадежна попытка разделить -- в развитом, живом городе -- рост
торговли и рост населения и обозначить что-то одно как причину развития
другого. Население росло в городах с процветающей торговлей, а когда торговля
приходила в упадок, тогда, как и теперь, возникали проблемы распада. Успех
торговли и приносимое ею богатство делали какие-то города привлекательными для
эмигрантов, и это превращало торговлю, вернее, успех в торговле в прямую
причину роста населения. В Европе нелегко найти место, где высокая плотность
населения вполне определенно предшествовала бы подъему торговли, так что можно
было бы видеть в изобилии населения прямую причину возвышения торговли. В
конце средневековья Нидерланды и Ломбардия являлись самыми населенными
районами Европы, но даже здесь рост торговли и населения шли одновременно, а
не последовательно.
Население стало стимулом для развития торговли позднее, после промышленной
революции, когда наличие трудовых ресурсов (совсем не то же самое, что
численность населения в целом) стало существенным фактором решений о
размещении фабричных производств. Но в период позднего средневековья и в
начале постфеодальной эпохи причиной возвышения городов и увеличения населения
почти неизменно являлись безымянные открытия новых возможностей торговли.
Улучшения транспорта и рост торговли
Мы уже заметили: рост торговли и возвышение городов были настолько
взаимообусловлены и взаимозависимы, что трудно определить, что было причиной
чего. Поэтому не следует удивляться и сходной симбиотичности отношений между
ростом городов, торговли и улучшением транспорта. Легче изучать эти связи,
если ограничить анализ отношениями торговли и транспорта, имея в виду, что
города не могут расти и процветать без транспорта, необходимого для снабжения
их промышленности сырьем, их населения продовольствием и для доставки
потребителям продуктов городского производства. В таком контексте слово
торговля будет эквивалентом не купеческой жажды прибыли, но всего жизненного
потока городской жизни, а понятия рост торговли и урбанизация окажутся почти
синонимами.
Легко показать, что существенное улучшение морского транспорта было достигнуто
в XV веке. Не столь легко продемонстрировать связь между совершенствованием
транспорта и экономическим прогрессом Запада. В сфере транспорта важнейшее
значение принадлежит изобретению судов с полным парусным вооружением, которые
вплоть до конца XIX века служили главным средством морской торговли Запада. В
начале XV века типичными торговыми судами в Атлантике были еще примерно такие,
на каких Вильгельм Завоеватель высадился в Англии. Это были "круглые" корабли
-- отношение длины к ширине только 3:1, -- имевшие одну мачту с одним
квадратным парусом. [Singer et al., A History of Technology, vol. 3 (New York:
Oxford University Press, 1957), pp. 474--477. См. также Т. К. Deny and Trevor
I. Williams, A Short History of Technology (Oxford: Clarendon Press, 1960),
chap. 6.] Уже в XIII веке к этому снаряжению добавлялись порой фок-мачта и
фок-парус. Такая оснастка была неустойчивой, боковой ветер сносил судно в
подветренную сторону, лишая его управляемости. Чтобы уравновесить фок-парус,
нужен был косой парус, и приблизительно в середине XV века он был навешен на
грот-мачту. Мы не знаем ни имени, ни даже национальности изобретателя. Первое
ясное изображение трехмачтовых судов появляется в 1466 году на французской
медали, и мы знаем, что судостроители Байонны, расположенной около испанской
границы, имели высокую репутацию у современников, но можем только
предполагать, что эта репутация была как-то связана с умением строить
трехмачтовые парусники.
Дата добавления: 2015-07-10; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав