Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава I грамматические категории

Читайте также:
  1. II. Грамматические
  2. Введение в иерархии и категории
  3. Весовые и возрастные категории
  4. Грамматические ошибки (Г)
  5. Грамматические функции и значения слов that, one, it
  6. Диагностические категории Эго-психологии: симптоматический невроз, невротический характер, психоз

Р


-346-77

70101-563 042 (02)-76


Ответственный редактор С. Д. Кацнельсон

Алтайский Госу да ^отвениый

Издательство «Наука» 1976


 


ПРЕДИСЛОВИЕ

В этой книге представлен опыт построения частной теории морфологических категорий. Речь идет не об общей теории, основанной на определенных априорных принци­пах и проецируемой на языки различного строя, а о тео­рии, построенной преимущественно на индуктивной кон­кретно-языковой основе. Изложение строится «по проб­лемам», но базой всех теоретических положений является обобщение результатов исследования морфологических ка­тегорий русского языка, а также в •известной мере и ряда других славянских языков. Таким образом, предлагаемая теория рассчитана главным образом ш.. тот тип морфоло­гических категорий, который представлен в славянских языках. Это не исключает возможности применения тех или иных положений, выдвинутых автором, к языкам иного строя, но предполагает необходимость строгой про­верки соответствия теории языковым фактам. Изложение в книге строится на материале русского языка.

Морфологические категории (такие, как наклонение, время, лицо, вид и залог глагола, падеж, число и род су­ществительных) трактуются нами (вслед за рядом линг­вистов) как системы противопоставленных друг другу ря­дов морфологических форм с однородным содержанием.

Вопросы теории морфологических категорий, рассмат­риваемые в этой книге, можно разделить на «внутренние» и «внешние».

«Внешние» вопросы касаются морфологических ка­тегорий в их отношении к синтаксическим категориям, к формальным классам, к лексико-грамматическим разря­дам (последнему соотношению уделяется особенно боль­шое внимание), к функционально-семантическим полям. Нас интересует не только разграничение исследуемых

1* 3


объектов и разграничение понятий, но и взаимодей­ствие морфологических категорий со всем тем, что их окру­жает и с ними связано. Тем самым яснее выявляется спе­цифика морфологических категорий, их отличие от смеж­ных грамматических и лексико-грамматических явлений.

«Внутренние» вопросы — это, во-первых, классифика­ция морфологических категорий в виде комплекса класси­фикационных схем, основанных на разных признаках (это одна из центральных тем работы), а во-вторых, — прин­ципы структурной организации морфологических катего­рий (особый акцент делается на характеристике граммем, т. е. компонентов морфологических категорий, и на ана­лизе связей в ряду «морфологическая форма—граммема— морфологическая категория»).

Объединение упомянутых вопросов в определенной си­стеме позволило рассмотреть более или менее целостный комплекс проблем. Речь идет об относительной цело­стности, но не о завершенности и исчерпанности пробле­матики. Мы сознательно почти не затрагивали централь­ные вопросы семантики морфологических категорий. Их значения должны быть рассмотрены особо, в связи с ши­роким кругом проблем грамматической семантики. Этим вопросам посвящена подготавливаемая автором к печати монография.

Рассматриваемые в работе проблемы относятся к тео­рии морфологии, понимаемой как «грамматическое уче­ние о слове» (в духе концепции В. В. Виноградова). Мор­фология изучает «грамматическое слово» в системно-структурном и функциональном аспектах. В морфологии, ориентированной на слово как основную единицу языка, морфологические категории, присущие частям речи, их функции и структура являются центральным объектом грамматического описания.

Та часть излагаемой в этой книге теории морфологиче­ских категорий, которая посвящена описанию типов их функций, их взаимосвязям с лексико-грамматическими раз­рядами, их роли в функционально-семантическом поле, относится преимущественно к функциональному аспекту морфологии. Другая часть — суждения о типах корреля­тивности членов морфологических категорий, о типах формообразования, о принципах строения рядов морфоло­гических форм, о компонентах этих рядов и их соотноше­ниях, о репрезентации морфологических категорий в сло-


воформах — представляет преимущественно системно-структурный аспект морфологии, тесно связанный с аспектом функциональным.

Наша трактовка вопросов теории морфологических ка­тегорий во многом опирается на отечественную грамма­тическую традицию (имеются в виду в первую очередь труды А. А. Потебни, А. М. Пепгковского, Л. В. Щербы, В. В. Виноградова, А. И. Смирницкого).


Глава I ГРАММАТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ

Говоря о грамматических категориях и их компонен­тах, мы имеем в виду определенные классы грамматиче­ских объектов (в плане лингвистической онтологии), предполагаемые той лингвистической теорией, которая в своих понятиях и категориях (гносеологического плана) стремится отразить существенные свойства этих лингви­стических объектов.1 Грамматические категории позна­ются по их репрезентациям в речи. На основании анализа и обобщения этих речевых репрезентаций делаются вы­воды гипотетического характера о структуре и функциях грамматических категорий в той форме их существования, которая приписывается системе языка.

Наши представления о грамматических категориях вторичны по отношению к грамматическим категориям в плане лингвистической онтологии, т. е. в языковой дей­ствительности, с точки зрения общего принципа отраже­ния. Вместе с тем гносеологический аспект играет актив­ную роль при установлении содержания и объема поня­тий грамматической теории, в нашем случае — понятий теории грамматических категорий. При наличии многих возможностей отражения разных по содержанию и объему классов грамматических объектов в лингвистических по­нятиях именно от принципов и целей анализа зависит вы­бор объема и аспекта понятий, определение их соотноше­ния, их системы.

1 Уместно вспомнить слова Л. В. Щербы: «... грамматика в сущности сводится к описанию существующих в языке кате­горий...» (Щ е р б а Л. В. О служебном и самостоятельном зна­чении грамматики как учебного предмета. — В кн.: Щ е р б а Л. В. Избранные работы по русскому языку. М„ 1957, с. 12).


БОЛЕЕ ШИРОКАЯ И БОЛЕЕ УЗКАЯ ТРАКТОВКА ПОНЯТИЯ «ГРАММАТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ»

Широкое истолкование этого понятия представлено, например, в следующем высказывании Л. В. Щербы: «Под грамматической категорией я разумею те группы однообразия в языке, под которые подводятся единичные явления...».2 Такой взгляд на грамматические категории опирается на более раннюю научную традицию. Так, А. А. Потебня использует выражение «грамматическая категория» применительно к таким явлениям, как глагол, существительное, время, число, совершенность и несовер­шенность, одушевленность и неодушевленность, 3-е лицо, творительный падеж.3 Аналогичная трактовка граммати­ческой категории широко распространена и в наши дни. Например, М. Докулил подводит под это понятие такие лингвистические объекты, как имя существительное, класс мужских одушевленных имен существительных, инфи­нитив, подлежащее, придаточное предложение, спряга­емый глагол, время, настоящее время и т. д.4

Если подходить к сочетанию «грамматическая катего­рия» не как к лингвистическому термину, а как к общему выражению, употребляемому применительно к любым классам и группировкам в грамматике («группам одно­образия в языке, под которые подводятся единичные явле­ния»), то возражать против такого выражения не прихо­дится. Перед нами общее понятие «категория» в смысле 'группа, разряд' с тем лишь ограничением, что речь идет о категориях, имеющих отношение к грамматике. Другое дело, если подходить к сочетанию «грамматическая кате­гория» как к специальному лингвистическому термину.

2Щерба Л. В. О служебном и самостоятельном значении грамматики..., с. 12 (примечание). Ср. использование этого по* нятия в широком смысле в статье Л. В. Щербы «О частях речи в русском языке» (Щ е р б а Л. В. Избранные работы по русскому языку, с. 63—64).

3 См.: Потебня А. А. Из записок по русской грамматике,
т. I—II. М., 1958, с. 38—45, 82.

4 См.: Докулил М. К вопросу о морфологической катего­
рии. — ВЯ, 1967, № 6, с. 4—5. Ср. не менее широкое и более
абстрактное истолкование категорий грамматической теории
в статье: Н а 11 i d а у М. А. К. Categories of the theory of gram­
mar. — In: Readings in modern linguistics. An anthology by
B. Malmberg. Stockholm, 1972, p. 157—208.


В этом случае к определению рассматриваемого понятия должны быть предъявлены более строгие требования.5 За данным понятием должен стоять определенный класс однородных грамматических объектов. Трактовка грам­матической категории в указанном выше смысле этому требованию не соответствует. Выражение «грамматиче­ская категория» в таком истолковании охватывает на­столько широкий круг разнородных явлений, что оказы­вается невозможным определить совокупность тех черт, которые объединяли бы их и отличали от иных объектов в грамматической системе языка.6

Прежде всего представляется нецелесообразным при­менение одного и того же термина «грамматическая кате­гория» как по отношению к частям речи, так и по отно­шению к их признакам — роду, падежу и т. д. Обычно вводится указание на более широкий и более узкий смысл понятия грамматической категории.7 Однако такое раз­граничение не устраняет подведения тех и других кате­горий (как видовых понятий) под более общее родовое понятие. Части речи и грамматические категории числа, падежа и т. д. оказываются в одной плоскости.

Даже в том случае, если указывается качественное различие между частями речи как грамматическими (мор­фологическими) категориями слов8 или словесных клас-

Ср. специальное (терминологическое) и «общее» использо­
вание таких слов, как уровень, единица, система, структура.

6 Ср., например, такое определение: «.*.. грамматическая кате­
гория— это реальное языковое единство грамматического значе­
ния и средств его материального выражения» (Головин Б. Н.
Введение в языкознание. М., 1966, с. 147).

7 Например, М. Докулил пишет: «В соответствии с обычным
употреблением термин ГК относится прежде всего к указанным
измерениям — параметрам грамматических классов, например
частей речи (ср. ГК времени, наклонения, лица, рода у глаголов).
Это ГК в собственном, более узком смысле слова. Тем не менее
не следует отказываться и от использования этого термина для
обозначения таких единиц, как например слово (в грамматиче­
ском аспекте) и его классы, каковыми являются, например, части
речи: им нельзя отказать ни в категориальном характере, ни
в грамматичности» (Докулил М. К вопросу.., £,. 4).

8 См.: Гол овин Б. Н. 1) О типах,, структуре и системе грам­
матических категорий. — В кн.: Материалы по русско-славянскому
языкознанию. Воронеж, 1963, с. 301; 2) Введение в языкознание,
с. 149—160 (к грамматическим категориям слов автор относит
не только части речи, но и такие категории, как мужской, сред-

сов9 и категориями лица, числа и т. п. как категориями словесных форм, термин «грамматическая категория» фактически объединяет то и другое. Тем самым наруша­ется тот общий принцип, согласно которому под катего­рией понимается «класс каких-то однородных предметов, понятий, отношений и т. п.».10 Важно следующее различие: если части речи — это обладающие определенными при­знаками грамматические классы слов, то грамматиче­ские категории рода, числа, падежа и т. п. — это опреде­ленные системы рядов грамматических форм, которые являются признаками частей речи. Естественно, что называть одним и тем же термином как классы слов, так и их признаки, лежащие в основе определенных си­стем грамматических форм, нецелесообразно.11

Грамматические категории числа, падежа и т. п. не-обходимо отличать не только от частей речи, но и от под­классов частей речи— лексико-грамматических разрядов (таких, как имена существительные вещественные, соби­рательные, отвлеченные и конкретные и т. п.). Аргумен­тация необходимости данного разграничения содержится-. в главе настоящей работы, посвященной соотношению морфологических категорий и лексико-грамматических разрядов.

Термин «грамматическая категория» иногда использу­ется как по отношению к категориям числа, времени, на­клонения и т. п., так и по отношению к единственному

ний и женский род имен существительных, качественные и отно­сительные имена прилагательные).

9 См.: Dokulil М. К pojeti morfologicke kategorie (na pfi-
klade morfologicke kategorie slovesneho zpusobu v cestine).—
Jazykovedny casopis, 1967, R.XVIII, c. 1, s. 17.

10 Современный русский язык. Морфология (Курс лекций).
Под ред. В. В. Виноградова. М., 1952, с. 28 (автор данного раз­
дела — П. С. Кузнецов).

11 Принцип разграничения частей речи и присущих им грам­
матических категорий проводился уже в античной грамматике.
Так, Дионисий Фракийский различает части речи и их акци­
денции, в частности такие акциденции глагола, как наклонения,
залоги, виды и т. д. (см.: Античные теории языка и стиля.
М.—Л., 1936, с. 119, 125, 131—136). В современной лингвистической
литературе о необходимости различения частей речи и грамма­
тических категорий см., например: Штелинг Д. А. О неодно­
родности грамматических категорий. — ВЯ, 1959, № 1, с. 56—57;
Ахманова О. С. Фонология. Морфонология. Морфология. М.,
1966, с. 88.



числу, настоящему времени, повелительному наклонению и т. п.,12 что, как уже не раз отмечалось,13 нельзя при­знать оправданным.

В настоящей работе термин «грамматическая (соот­ветственно — морфологическая) категория» употребляется лишь применительно к таким объектам, как лицо, число и т. д. По отношению к компонентам морфологических категорий (2-е лицо и т. п.) мы используем термин «грам­мема».

Итак, следует отдать предпочтение более строгому истолкованию термина «грамматическая категория», ограничивающему область таких категорий системами собственно грамматических величин.14

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ

МОРФОЛОГИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ.

СОСТАВ МОРФОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

В РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Понятие грамматической категории целесообразно трактовать как родовое по отношению к видовым поня­тиям морфологической и синтаксической категории.

Морфологические* категории в славянских языках и в других языках представляемого ими типа мы рассмат­риваем вслед за многими исследователями как системы противопоставленных друг другу рядов морфологических

12 См., например: Виноградов В. В. Русский язык (грам­
матическое учение о слове). Изд. 2-е. М., 1972, с. 124; Gola,b Zb.,
Heinz A., Polanski К. Slownik terminologii jezykoznawczej.
Warszawa, 1968, s. 283.

13 См., например: Моисеев А. И. О грамматической кате­
гории. — Вестник Ленингр. ун-та, 1956, № 2, с. 124—127.

14 См., например: Смирницкий А. И. Аналитические
формы. — ВЯ, 1956, № 2, стр. 44; Поспелов Н. С. Соотношение
между грамматическими категориями и частями речи. — В кн.:
Вопросы грамматического строя. М., 1955, с. 74—91; Никите-
в и ч В. М. Грамматические категории в современном русском
языке. М., 1963, с. И—17; Ахманова О. С. Фонология...,
с. 88—92; Зализняк А. А. Русское именное словоизменение.
М., 1967, с. 27; см. также: Garvin P. L. A descriptive technique
for the treatment of meaning. — In: Garvin P. L. On linguistic
method. The Hague-Paris, 1972 (Janua linguarum. Series minor,
30), p. 132.


форм (в пределах определенной части речи) с однород­ным содержанием.15

В приведенном определении говорится о содержа­нии морфологических категорий. В данном случае этот термин более уместен, чем термин «значение», поскольку он охватывает как семантическое содержание (которое и представляет собой собственно значение), так и содержа­ние структурное. В последнем случае имеется в виду структурная согласовательная функция таких морфоло­гических категорий, как род существительных, род, число и падеж прилагательных, число и род глагола. В даль­нейшем изложении используется как термин значение (когда имеется в виду семантическое содержание), так и более общий термин содержание.

Данное определение включает в себе указание на о д н о р о д н ость содержания рядов морфологических форм, конституирующих морфологическую категорию. Имеется в виду однородность в том смысле, что значения членов морфологической категории образуют оппозицию, обладая общим основанием для сравнения; однородные значения являются видовыми величинами по отношению к родовой величине — значению данной морфологической категории в целом. Ср., например, значения единственного и множественного числа по отношению к значению числа, значения 1-го, 2-го и 3-го лица по отношению к значению лица и т. п. В тех случаях, когда содержание данной морфологической категории является не семанти­ческим, а структурным, однородность содержания членов морфологической категории заключается в следующем: каждый из членов данной категории передает однотипную структурную информацию (в частности, о принадлежности к определенному согласовательному классу), основанную на одном и том же классификационном признаке (для одной категории — рода, для другой — числа и т. д.). Данное определение морфологической категории не

15 В русской грамматической традиции эта точка зрения вос­ходит к концепции А. М. Пешковского (см.: Пептковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-е. М., 1956, с. 23—29). Ср. в более поздних работах: Смирницкий А. И. 1) Аналитические формы..., с. 44; 2) Синтаксис английского языка. М., 1957, с. 28—31; Штелинг Д. А. О неоднородности..., с. 56; Бархударов Л. С. Очерки по морфологии современного английского языка. М., 1975, с. 41—48.

И


ограничивается указанием на противопоставление ка­тегориальных значений (содержаний). Не ограничивается оно и часто встречающейся в научной литературе ссыл­кой на то, что противопоставленные друг другу значения имеют формальное грамматическое выражение. Недоста­точно просто упомянуть о том или ином (любом, каком угодно) формальном грамматическом выражении.

Так, например, противопоставление значений опреде­ленности/неопределенности в русском языке опирается на грамматические формальные средства — такие, как употребление винительного или родительного падежа, употребление неопределенных местоимений или исполь­зование значащего отсутствия местоимения или прилага­тельного со значением неопределенности, использование порядка слов и т. д. Однако эти средства разрозненны, они не концентрированы в единую систему с однородными компонентами, какими являются в ряде языков ряды форм артикля; поэтому применительно к русскому языку нельзя говорить о морфологической категории определен­ности/неопределенности. Важно включить в определе­ние рассматриваемого понятия тот принцип структурной организации грамамтического содержания, который харак­терен для морфологических категорий. Таким принципом является обязательное наличие противопоставлен-ныхдруг другу рядов морфологических форм (ср., например, ряд форм единственного числа глагола, при различии видов, залогов, наклонений, времен, лиц, родов, противопоставленный ряду форм множественного числа). К числу морфологических категорий в русском языке относятся глагольные категории наклонения, времени, лица, вида, залога (данная категория имеет сложное мор-фолого-синтаксическое выражение, однако постольку, по­скольку залог находит выражение в глаголе, он может рас­сматриваться как морфологическая категория), категории рода и числа, присущие разным частям речи, категория лица в разряде личных местоимений, категория: падежа (в данной категории есть не только морфологическая, но и синтаксическая сторона, однако по своей структуре и средствам выражения падеж является морфологической категорией), степени сравнения прилагательных и наре­чий.16

16 Аналогичен состав морфологических категорий в других славянских языках. В болгарском и македонском языках этот


Приведенный перечень содержит в основном лишь «общепризнанные» морфологические категории. По-види­мому, к этому перечню могла бы быть присоединена оп­позиция полных и кратких форм прилагательных. По­скольку, однако, семантическое различие между этими формами в предикативной функции недостаточно ясно,17 мы пока оставляем полные и краткие формы прилагатель­ных в стороне, не включая их в перечень тех морфологи­ческих категорий, которые рассматриваются в этой ра­боте.

В данном перечне морфологических категорий отсут­
ствует переходность/непереходность глагола и одушев­
ленность/неодушевленность существительных, поскольку
мы трактуем эти противопоставления как оппозиции лек-
сико-грамматических разрядов, а те как грамматические
категории. #

В дальнейшем изложении рассматриваются морфоло­гические категории основных частей речи. Анализируются категории, присущие глаголу, именам существительным и прилагательным (в связи с категорией степени сравне­ния учитываются также наречия). Мы сочли возможным не останавливаться на некоторых особенностях морфоло­гических категорий, свойственных различным разрядам местоимений (категории лица, числа и рода) и числитель­ных. Учитывалось то обстоятельство, что эти особенности не оказывают влияния на существенные признаки морфо­логических категорий, выявляемые в основной сфере их распространения — прежде всего в сфере глагола, имен существительных и прилагательных.

перечень дополняется категорией определенности / неопределен­ности;, представленной оппозицией форм с постпозитивным чле­ном и общих форм; в этих же языках существует категория пере­сказывания, которая может быть истолкована как особая морфо­логическая категория, конституируемая противопоставлением пересказывательных и общих форм глагола.

17 Ср., например: Шведова Н. Ю. Полные и краткие формы имен прилагательных в составе сказуемого в современном рус­ском языке. — Учен. зап. Моск. ун-та, 1952, вып. 150; Богу­славский А. О кратких и полных формах прилагательного в сказуемом. — РЯШ, 1964, № 1; Мясников Г. Ф. Краткие и полные формы прилагательных в составе сказуемого в совре­менном русском языке, изменения и основные тенденции. АКД. Куйбышев, 1970.


МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ И СИНТАКСИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ

Понятие синтаксической категории разработано недо­статочно (говоря о грамматических категориях в более узком смысле, чаще всего фактически имеют в виду мор­фологические категории). Термин «грамматическая кате­гория» применительно к синтаксису нередко выступает в таких выражениях, как «грамматическая категория под­лежащего», «категория вводности», «категория обособле­ния», «категория простого предложения», «категория пре­дикативности». В подобных выражениях слово «катего­рия» ничего не прибавляет к синтаксическим терминам. Сочетание «синтаксическая категория» в таком употребле­нии утрачивает терминологический характер. Использо­вание этого сочетания как специального термина должно соответствовать более строгим требованиям.

Если исходить из того, что синтаксические категории вместе с морфологическими представляют собой под­классы более широкого класса грамматических объектов, охватываемых понятием «грамматическая категория»,18 то допустимо предположить, что должны существовать некоторые (наиболее общие) черты однородности между морфологическими и синтаксическими категориями, не­которые интегральные признаки, ©оставляющие основание их объединения в составе более общего понятия граммати­ческой категории.

Итак, при определении сущности и объема понятия синтаксической категории необходимо, чтобы это понятие было сопоставимым с понятием морфологической катего­рии.19 Конечно, мы должны учитывать специфические особенности морфологических и синтаксических явлений, но можно предположить, что в структуре морфологиче­ских и синтаксических категорий имеются некоторые изо­морфные признаки. Дальнейшее изложение имеет харак­тер гипотезы. Допустим, что наше представление о морфо-

18 Ср., например: Ярцева В. Н. Иерархия грамматических
категорий и типологическая характеристика языков. — В кн.: Типо­
логия грамматических категорий. Мещаниновские чтения. М., 1975,
с. 5—6.

19 Ср. несопоставимость примеров морфологических категорий
(падеж, время / наклонение, лицо / число) и категорий синтакси­
ческих (например, типы структуры предложения), приведенных
в кн.: Skizze der deutschen Grammatik. Berlin, 1972, S. 372.


логической категории как о системе противопоставленных друг другу рядов морфологических форм с однородным содержанием относительно верно передает существенные признаки этого класса грамматических объектов в сла­вянских и некоторых других языках. Попытаемся найти среди тех синтаксических явлений, которые называют синтаксическими категориями, нечто такое, что обнару­живало бы черты однородности с морфологическими ка­тегориями. Морфологическая категория основана на оппо­зиции, противопоставлении. Если положить данный при­знак и в основу понятия синтаксической категории, то под это понятие явно не подойдут такие величины, как простое предложение, подлежащее, предикативность. Зато этому признаку будут соответствовать такие явления, как оппозиции активных и пассивных, утвердительных и отрицательных, повествовательных и вопросительных кон­струкций. В подобных случаях выявляется и другой при­знак, объединяющий такие синтаксические оппозиции с морфологическими: те и другие оппозиции основаны на противопоставлении грамматических величин с однород­ным содержанием (ср. приведенные выше примеры). Та­ким образом, в случаях рассматриваемого типа мы имеем дело с системами противопоставленных друг другу син­таксических величин (синтаксических конструкций,20 группировок синтаксических средств) с однородным со­держанием.

Итак, понятие грамматической категории, которое стремится учесть наиболее общие инвариантные признаки как морфологических, так и синтаксических категорий, предполагает наличие системы противопоставленных друг другу грамматических величин (рядов морфологических форм или типов синтаксических конструкций, группиро-

20 Можно согласиться с В. М. Солнцевым:, который определяет синтаксическую конструкцию как «некоторое повторяющееся по­строение, наполняемое в разных речевых ситуациях разными сло­вами, сохраняющее некоторое общее для разных случаев употреб­ления значение и отличающееся от других построений разными трансформационными возможностями и разной способностью к распространению» (Солнцев В. М. Взаимодействие грамма­тики и лексики и понятие истинности конструкции. — В кн.: Историко-филологические исследования. Сборник статей к 75-летию акад. Н. И. Конрада. М., 1967, с. 167).


вок синтаксических средств и т. п.) с однородным содер­жанием.21

В этой работе, посвященной морфологическим кате­гориям, не ставится задача определить понятие синтак­сической категории. Скорее мы лишь «отводим место» для таких категорий. По поводу синтаксических категорий мы ограничимся некоторыми замечаниями общего и гипо­тетического характера. Конечно, состав этих категорий не исчерпывается приведенными выше немногими при­мерами. Продолжает оставаться актуальной проблема грамматических категорий предложения — таких, как син­таксическое время, синтаксическое наклонение, синтакси­ческое лицо и т. д. Здесь многое неясно по существу, но если бы действительно удалось доказать, что предложение характеризуется специфическими именно для него и при­надлежащими к его уровню системами времен, наклоне­ний и т. д., то не было бы никаких возражений против того, чтобы признать эти категории синтаксическими. Пока же в существующих решениях данного вопроса еще не преодолен ряд трудностей и противоречий, заставляю­щих рассматривать вопрос о синтаксических категориях предложения как поставленный, но еще не получивший убедительного и последовательного решения.

Мы касаемся здесь этой проблематики лишь с одной точки зрения: в какой мере рассматриваемые языковые факты можно трактовать как синтаксические категории?

Обычно, говоря о синтаксическом времени, наклонении, а также лице, имеют в виду не только собственно синтак­сические языковые средства (ср. конструкции типа Зима; Нам дежурить), но также и средства морфологические,

21 Заслуживает внимания определение грамматической кате­гории, данное К. Г. Крушельницкой, по мнению которой основные признаки грамматической категории состоят в. следующем: «а) она включает по меньшей мере два соотносительных значения, т. е. отражает отношения, между которыми существует дизъюнк­тивная связь (оппозиция), — они однородны, но противоположны; б) эти отношения обязательно (по принципу альтернативы) выра­жаются специальными соотносительными грамматическими фор­мами: некорневыми морфемами, чередованием фонем, служебными словами, местоположением, просодическими средствами» (Кру-шельницкая К. Г. Грамматические значения в плане взаимо­отношения языка и мышления, — В кн.: Язык и мышление, М., 1967, с. 217—218).


лексические, различные их комбинации. Тем самым под понятие синтаксической категории подводятся и те не­синтаксические элементы, которые, по-видимому, пони­маются как подчиненные синтаксису, находящиеся на службе синтаксиса.

На наш взгляд, включение морфологических форм в сферу синтаксической категории в принципе возможно и целесообразно, однако не во всех случаях. Такое вклю­чение еакономерно лишь тогда, когда имеется ов виду не реализация категориального значения самой по себе данной словоформы, а ее участие как одного из элементов струк­туры предложения в выражении тех отношений, которые передаются этой структурой. Таково, в частности, выраже­ние временных значений сочетаниями видо-временных форм в разных частях некоторых типов сложного предло­жения. В качестве примера можно привести выражение одновременности действий в случаях типа Когда вы го­ворили, я думал о другом. Здесь мы имеем дело как с морфологическим, так и с синтаксическим временем. Морфологическое время представляют словоформы гово­рили и думал. Мы рассматриваем категориальные вре­менные признаки этих словоформ в качестве репрезен­тантов морфологической категории времени: при помощи определенных формальных показателей (основа прошед­шего времени плюс суффикс -л-) выражается категори­альное значение прошедшего времени. Однако те же словоформы могут рассматриваться и как элементы синта­ксического времени. В этом случае имеется в виду соот­ношение форм прошедшего времени глаголов несовершен­ного вида в разных частях сложноподчиненного предло­жения с придаточным времени (с когда) — соотношение, используемое для выражения значения одновременности. Указанные словоформы входят в состав элементов син­таксического времени прежде всего не по категориаль­ному временному признаку, не как формы прошедшего времени, а по темпоральному признаку, связанному с син­тагматикой вида — как формы несовершенного вида в оп­ределенном типе синтаксической конструкции (ср. то же отношение одновременности в плане будущего времени: Когда вы будете говорить, я буду думать о другом). Итак, здесь важно прежде всего соотношение видов. Морфоло­гическая категория вида в данном случае включается в синтаксическую структуру как один из ее элементов,

 

2 А. В. Бондарко


служащих, помимо других, собственно аспектуалъных функций, для выражения определенного временного от­ношения. Категория морфологического времени также включается в выражение данного отношения, но особым образом: не самим по себе категориальным значением (прошедшего времени), а однородностью времени в раз­ных частях сложного предложения (обязательным ус­ловием построения данной конструкции является соче­тание прошедшего времени с прошедшим или будущего с будущим, но невозможно: * Когда вы говорили, я буду думать о другом).

Вернемся к той концепции, с которой мы полемизи­руем. Если иметь в виду не те особые условия включения морфологических форм в синтаксические конструкции и в синтаксические категории, о которых речь шла выше, а любую форму в любом случае ее функционирования, то такое глобальное «переключение» морфологических кате­горий в синтаксические не представляется закономерным. В частности, при таком подходе постоянно проявляется опасность смешения времени (соответственно наклонения и лица) морфологического и синтаксического. Возникает и опасность неоправданной гиперболизации сферы синтак­сиса, если в эту сферу включать не только синтаксические единицы, ряды, отношения, но и видеть в синтаксисе та­кую предельно высокую «командную» позицию, которая подчиняет себе и поглощает все то морфологическое (а также лексическое), что функционирует ев предложении.

Поэтому, когда речь идет о функциях, передающих соотнесенность содержания предложения с действитель­ностью с точки зрения говорящего (когда имеются в виду различные сочетания взаимодействующих морфологиче­ских, синтаксических и лексических, а в части случаев также словообразовательных элементов), представляется более целесообразным говорить не о синтаксических кате­гориях (в частности, не о синтаксических категориях на­клонения, времени и лица), а о функционально-семанти­ческих категориях — таких, как модальность, темпораль-ность, персональность.

Морфология, на наш взгляд, далеко не всегда и не во всем своем объеме служит синтаксису. Не все морфоло­гические различия существенны с синтаксической точки зрения. Например, изменение глагола по временам не от­ражается на синтаксической структуре простого предло-


жения (в случаях типа Я здесь жил — ср. Я здесь живу, Я здесь буду жить). Поэтому мы не можем здесь видеть синтаксическое время. Мы исходим из того, что морфоло­гия служит синтаксису, но лишь постольку, поскольку ее единицы, формы и категории включаются в структуру предложения, являются существенными для нее, но не во­обще, не глобально, не абсолютно.

Не отрицая в целом господствующего положения син­таксиса по отношению к морфологии, что вытекает из со­отношения более высокого уровня предложения и бо­лее низкого уровня слова, мы хотим подчеркнуть, что в известном смысле возможна и другая иерархическая перспектива: морфологические, синтаксические, лексиче­ские и словообразовательные средства и различные их комбинации служат для реализации определенных семан­тических функций в речи (как процессе говорения-пони­мания и как тексте). С этой точки зрения структура пред­ложения перестает быть абсолютно «командной» вели­чиной: как и морфологические структуры (во многих, по не во всех отношениях подчиненные структуре предло­жения), она служит передаче смысла в тексте. «Линии связи» могут идти от морфологичских элементов к семан­тическим функциям, передаваемым в тексте, не только через посредство синтаксических конструкций, но и непо­средственно — во взаимодействии с синтаксической кон­струкцией, в ее рамках, при возможной обусловленности ею, но совсем не обязательно в поглощенном ею виде, т. е. не обязательно по формуле: более высокий уровень предложения использует, поглощает и тем самым «сни­мает» подчиненный ему уровень слова как словоформы.

Морфологические категории всегда имеют определен­ное отношение к синтаксису, тот или иной выход в струк­туру предложения: каждая морфологическая категория обладает определенной синтаксической направленностью, синтаксической перспективой. Существуют разные типы отношений морфологических категорий к структуре пред­ложения. В одних случаях морфологическая категория становится таким элементом синтаксической структуры, который определяет ее тип: при замене одного компо­нента категории другим меняется тип синтаксической структуры (или эта структура разрушается). В других случаях тип синтаксической структуры не зависит от того, каким из своих компонентов представлена морфо-


 



2*



логическая категория (подробнее об этом ом. во II главе). Во всех случаях словоформы, представляющие компоненты морфологических категорий, функциони­руют в составе конкретного предложения, в синтаксиче­ской среде. Еще более сложны и многообразны связи морфологических категорий со структурой сложного синтаксического целого. Все это, однако, не устраняет относительной самостоятельности морфологических кате­горий в грамматической системе языка и в процессе его функционирования. Выступающие в словоформах компоненты морфологических категорий, функционируя в предложении, представляют собой именно морфологи­ческие средства выражения определенных смыслов. Мор­фологические категории ^всегда сохраняют присущие " тГ"фрЙ!ства^'категЩи& слова, а не предложения. Как категории слова, наряду с синтаксическими категориями и единицами, они в конечном счете, как уже говорилось выше, служат выражению смысла в процессе общения.

Рассмотрим более подробно концепцию синтаксичес­ких категорий, изложенную в «Грамматике современного русского литературного языка» под ред. Н. Ю. Шведовой. Один из принципов, на которых строится эта концепция, сводится к тому, что категории синтаксического времени и синтаксического наклонения включаются в парадигму простого предложения: парадигма предложения — это си­стема его форм,22 такими формами признаются формы синтаксического индикатива и формы ирреальных накло­нений, а в рамках синтаксического индикатива — формы настоящего, прошедшего и будущего времени;23 «...пара­дигма представляет собой самый общий тип изменения структурной схемы...».24 Таким образом, структурная схема предложения как бы изменяется по синтаксическим наклонениям и временам. Один из примеров изменения по синтаксическим временам в синтаксическом индика­тиве: наст. вр. Сын учится, прош. вр. Сын учился, буд. вр. Сын будет учиться.25

22 См.: Грамматика современного русского литературного
языка. Отв. ред. Н. Ю. Шведова. М., 1970, с. 587.

23 См. там же, с. 578—595.

24 Там же, с. 583.

25 См. там же, с. 583. Ср. дополнительные разъяснения, дан­
ные Н. Ю. Шведовой в статье «Спорные вопросы описания струк­
турных схем простого предложения и его парадигм» (ВЯ, 1973,
№ 4, с. 31—33).


Возникает вопрос: изменяется ли структурная схема предложения, изменяется ли его структура? На наш взгляд, нет. Изменяются морфологические формы време­ни, чередуются компоненты морфологической категории времени. Поскольку эти морфологические видоизменения нерелевантны для структуры предложения, вряд ли можно их считать формами структурной схемы предложения (формами синтаксического времени) и полагать, что из-мение времени глагола иллюстрирует изменение струк­турной схемы предложения.26 Рассматриваемые морфоло­гические видоизменения, на наш взгляд, нецелесообразно трактовать как парадигму предложения. Когда мы гово­рим о морфологической парадигме лексических единиц, включающей формы времени, лица и т. д., то члены такой парадигмы относятся к тому же уровню, что и лексема, о парадигме который идет речь, — к уровню слова, а также к одному и тому же — морфологическому — аспекту грам­матической системы. Переход от одного члена данной па­радигмы к другому (идуидешьидет и т. д.) пред­ставляет собой изменение, не нарушающее тождества дан­ной лексемы, но существенное для нее: лексема как си­стема форм одного слова репрезентируется то одной, то другой словоформой. Когда же речь идет о морфологиче­ских вариантах одной и той же синтаксической струк­туры, то здесь перед нами два разных уровня — уровень слова и уровень предложения, два разных аспекта грам­матической системы языка — морфологический и синта­ксический. Изменения на одном уровне (слова) и в одном аспекте (морфологическом), не существенные для еди­ницы другого уровня языка (уровня предложения) и дру­гого аспекта грамматической системы (синтаксического

26 Ср. точку зрения Г. А. Золотовой, которая справедливо полагает, что видоизменения личных форм по морфологическим категориям времени, наклонения, вида, лица, числа, рода дают не новые синтаксические формы слова, а морфологические ва­рианты тех же синтаксических форм слова, а предложения, обра­зованные с помощью таких вариантов (Я пишу, Ты пишешь, Он пишет и т. д.), представляют не разные синтаксические мо­дели, а грамматические варианты, модификации одной и той же модели (см.: Золотова Г. А. Очерк функционального син­таксиса русского языка. М., 1973, с. 123). Ср. вместе с тем сужде­ния Г. А. Золотовой о синтаксической категории времени (там же, с. 171 и ел.), в целом примыкающие к тому направлению, к кото­рому принадлежит концепция Н. Ю. Шведовой.


аспекта), вряд ли закономерно рассматривать как изме­нения, конституирующие парадигму предложения.

Таким образом, следует говорить не об изменении предложения по синтаксическим временам и наклоне­ниям, а о морфологических вариантах одной и той же модели предложения с точки зрения морфологических ка­тегорий, причем не только времени и наклонения, но также лица, вида, числа, рода. Вся совокупность членов

, морфологических категорий, изменение которых не влияет

■ на структуру предложения, т. е. осуществляется в рамках Л одного и того же типа структуры, может рассматриваться

I как морфологический категориальный по­тенциал данного типа синтаксической структуры. Та-

4 кой потенциал отражает морфологические формы суще­ствования данного типа синтаксической структуры. Одни синтаксические структуры обладают богатым и многооб­разным категориальным морфологическим потенциалом. Таковы, например, двусоставные предложения типа Он понял (в морфологический потенциал структуры данного типа входят такие морфологические варианты, как Он понимает', Он поймет; Я понимаю; Ты понимаешь; Мы пой­мем; Она поняла бы и т.д.). Другие синтаксические струк­туры более ограничены по своему категориальному мор­фологическому потенциалу (ср.: Его не поймешь).

Сказанное не означает, что мы отрицаем важность проблематики синтаксических категорий, в частности, в связи с проблемой синтаксической парадигматики. Мы лишь хотели подчеркнуть, что эта проблема вряд ли мо­жет быть решена путем перераспределения фактов мор­фологии и синтаксиса в пользу синтаксиса и требует соб­ственно синтаксического подхода.

Другой принцип, на котором строится концепция син­таксических категорий в «Грамматике» 1970 г., заключа­ется в следующем: функционирование морфологических категорий относится к синтаксису, представляя собой уже не морфологические, а синтаксические категории. Так, по поводу категории времени говорится: «То, что определя­ется как употребление (функции) форм времени... отно­сится не к морфологии, а к синтаксису».27 И далее: «Именно в силу глубокого внутреннего различия морфо­логического и синтаксического времени морфологическими

27 Грамматика..., с. 543.

формами глагола в условиях контекста могут выражаться такие временные значения, которые никак не соотнесены с данным морфологическим значением глагольной формы. Ср., например, обусловленное контекстом употребление синтаксического настоящего (выраженного морфологиче­ской формой настоящего времени глагола) для обозначе­ния действия в будущем {Завтра я еду...) или в прошлом (Иду я вчера по улице, вдруг...). Во всех подобных слу­чаях перед нами — обусловленное контекстом переносное употребление синтаксического значения (синтаксическое настоящее в значении будущего или в значении прошед­шего, синтаксическое прошедшее в значении будущего и т. д.)».28

Мы придерживаемся иной точки зрения. На наш взгляд, глагольное время, выступая не в абстрактной па­радигме, представленной словоформами типа читаю, чи­тал, буду читать, а в живом функционировании (Сижу я дома и читаю книгу, вдруг... и т. п.), не перестает быть морфологической категорией. Различие заключается лишь в аспектах существования (и соответственно исследова­ния) морфологических категорий: 1) в системе языка (в его морфологической подсистеме), 2) в процессе функционирования языка. То же относится и к накло­нению, а также ко всем другим морфологическим катего­риям.

Функционирование грамматических форм слов, естест­венно, осуществляется в предложении. Важно, однако, разграничивать, с одной стороны, принадлежность языко­вой единицы к определенному уровню языка, а с дру­гой — ту среду, в которой функционирует данная единица. Функции единицы данного уровня всегда выяв­ляются на более высоком уровне (уровнях),29 но это не оз­начает, что сама единица принадлежит к этому более вы­сокому уровню: она лишь функционирует в определен-

28 Там же, с. 543—544.

29 Ср.: Д а н е ш Фр., Гаузенблас К. Проблематика уров­
ней с точки зрения структуры высказывания и системы языковых
средств. — В кн.: Единицы разных уровней грамматического строя
языка и их взаимодействие. М., 1969. Здесь говорится, в част­
ности, о том, что «функция единиц низшего уровня заключается
в том, чтобы быть средством построения единиц высшего уровня.
Так, например, уровень морфем представляет собой, с одной сто­
роны, уровень функции фонем, с другой — уровень средств по­
строения словоформ» (с. 16).


ной сфере, позиции. От того, что функции фонемы проявляются на уровнях морфемы и слова, она не стано­вится единицей этих уровней. От того, что слово функци­онирует в предложении, оно не становится единицей уровня предложения. Далеко не все, что реализуется и функционирует в предложении, относится к уровню пред­ложения и является предметом синтаксиса. Разумеется, синтаксис предложения находит свой предмет ж в слове, в частности в его грамматических (морфологических) формах, но лишь постольку, поскольку значения этих форм и закономерности их функционирования сущест­венны для структуры предложения. Например, употреб­ление видов и времен глагола становится предметом учения о сложном предложении, но лишь с особой точки зрения — постольку, поскольку видо-временные отноше­ния включаются в структуру предложения. Однако функ­ционирование морфологических форм слова отнюдь не исчерпывается той стороной, которая находится на службе синтаксиса. Специальный анализ с точки зрения структуры предложения, синтаксической парадигматики и т. д. не может заменить собой целостное описание функ­ционирования морфологических форм в их взаимодейст­вии с контекстом. Отрывать частные значения и типы употребления морфологических форм — реализации кате­гориальных значений — от этих последних, относя пер­вые к синтаксису, а вторые к морфологии, не представля­ется оправданным. При рассмотрении функционирования морфологических форм в рамках морфологии категори­альные значения форм и их частные варианты (обуслов­ленные контекстом, ситуацией и лексическим наполне­нием форм) рассматриваются в их взаимосвязи, в един­стве. Грамматическое (функционально-грамматическое) описание становится более целостным.

В грамматической традиции по отношению к целому ряду языков довольно широко распространено отнесение разделов, посвященных описанию значения и функцио­нирования грамматических (собственно, морфологиче­ских) категорий, к синтаксису. Речь идет не о синтаксисе предложения, а о «синтаксисе частей речи».30 Это, ко-

30 См., например: Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Изд. 2-е. Л., 1941, с. 420 и ел.


нечно, особый синтаксис.31 Уже то обстоятельство, что предметом изучения являются части речи, выводит этот предмет за рамки синтаксиса предложения. Фактически речь идет о специальном аспекте учения о частях речи и их грамматических категориях. Является ли этот ас­пект синтаксическим? Во всяком случае не в том смысле, в котором синтаксическое представлено в учении о пред­ложении. Скорее мы имеем здесь дело со связью пара­дигматики в области морфологии с синтагматикой.32 Ра­зумеется, такая связь предполагает пересечения и взаи­модействие с той сферой, которая является предметом синтаксиса предложения, однако это не означает, что син­таксис предложения сливается с синтаксисом частей речи в единое целое. При любом решении вопроса в плане чле­нения разделов грамматического описания так или иначе выявляется тот факт, что значение и функционирование морфологических категорий — это нечто такое, что отно­сится к учению о морфологических категориях. На наш взгляд, — это особая область функциональной морфоло­гии.

ДВУСТОРОННЯЯ (С УЧЕТОМ ТИПА СТРУКТУРНОЙ

ОРГАНИЗАЦИИ) И ОДНОСТОРОННЯЯ (СЕМАНТИЧЕСКАЯ)

ТРАКТОВКА ГРАММАТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

Как известно, существуют две точки зрения на грам­матические категории в их отношении к планам содержа­ния и выражения. Одни ученые рассматривают грамма-

31 В свое время автор этой работы, находясь на позициях
синтаксиса частей речи, пытался различать морфологическое и
синтаксическое видовое противопоставление (см.: Бондар-
к о А. В. Опыт общей характеристики видового противо­
поставления русского глагола. — Учен. зап. Ин-та славяноведения
АН СССР, 1962, т. XXIII, с. 179—203; ср. также: Б он да р-
к о А. В. В чем заключается предмет синтаксиса и какова
должна быть его структура. — Филол. науки, 1962, № 1, с. 214—
215). В настоящее время мы предпочитаем говорить о парадигма­
тической и синтагматической сторонах вида и других морфо­
логических категориях, а общий вопрос о границах морфологии
и синтаксиса трактуем, как можно видеть по этой работе, иначе.

32 О парадигматике и синтагматике в морфологии см.: Хлеб­
никова И. Б. О границах морфологии и синтаксиса. — Филол.
науки, 1965, № 4, с. 124—132; см. также: Головин Б. Н. К во­
просу о парадигматике и синтагматике на уровнях морфологии
и синтаксиса. — В кн.: Единицы разных уровней грамматического
строя языка и их взаимодействие. М., 1969, с. 73—87.


тическую категорию как явление двустороннее, охваты­вающее не только грамматическое значение, но и фор­мальные средства его выражения.33 Другие трактуют грамматическую категорию лишь как значение, хотя обычно и отмечают, что это значение соотнесено с опре­деленными средствами формального выражения.34

Рассмотрим подробнее концепцию А. А. Шахматова. Грамматическую категорию он определяет как «представ­ление об отношении (к другим представлениям), сопутст­вующее основному значению, вызываемому словом»,35 на­пример представление о множественности в слове дома.36 Определение грамматической категории лишь как «пред­ставления об отношении» при отсутствии ограничений с точки зрения средств выражения этих представлений дает А. А. Шахматову основание говорить в разделе, посвящен­ном «синтаксису частей речи», не только о грамматических категориях числа, рода, времени, наклонения и т. п., но и о категориях конкретности и абстрактности, субъективной оценки, бытия или наличности, определенности и неопре­деленности.37 Правда, далее А. А. Шахматов как будто соотносит грамматические категории с морфологическим формальным выражением: «Грамматические категории познаются в русском языке при помощи тех морфологи­ческих особенностей, в которых они обнаруживаются. Эти

33 См.: Пешкове кий А. М. Русский синтаксис в научном
освещении. Изд. 7-е. М., 1956, с. 23—29. Л. В. Щерба писал: «Суще­
ствование всякой грамматической категории обусловливается тес­
ной, неразрывной связью ее смысла и всех ее формальных при­
знаков» (Щерба Л. В. О частях речи в русском языке, с. 65).

См. также: Виноградов В. В. Русский язык..., с. 32—35,56_____ 65,

362—374 и ел.; Матвеева-Исаева Л. В. Грамматические категории. — Учен. зап. Ленингр. гос. педагогического ин-та им. А. И. Герцена, 1955, т. 104, с. 9—10; Головин Б. Н. К во­просу о сущности грамматической категории. — ВЯ, 1955, № 1, с. 120; СмирницкийА. И. Синтаксис английского языка. JVL, 1957; Г у х м а н М. М. Грамматическая категория и структура парадигм. — В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М., 1968, с. 121—124.

34 См., например: Шахматов А. А. Синтаксис..., с. 420—421,
432—433: Современный русский язык. Морфология. М., 1952,
с. 27—29; Моисеев А. И. О грамматической категории...,
с. 126—127; Грамматика..., с. 302—303, 317; Воронцова Г. Н.
Очерки по грамматике английского языка. М., 1960, с. 93, 104.

35 III а х м а т о в А. А. Синтаксис..., с. 420.

36 Там же, с. 421.

37 Там же, с. 433—434.


морфологические особенности могут быть положены в ос-нование при определении грамматических категории...». По существу здесь А. А. Шахматов в принципе допускает иное истолкование грамматических категорий, чем то, ко­торое он сам развивает, однако далее это допущение, а может быть, и некоторое колебание в трактовке грам­матических категорий в их отношении к значению и фор­ме сменяется решительным признанием именно семанти­ческого основания грамматических категорий: «...причем, однако, необходимо заметить, что некоторые категории вообще не находят для себя морфологического обнаруже­ния, а некоторые, обнаруживаясь в одних частях речи, не имеют внешнего обнаружения в других. Так категория бытия или наличности не имеет морфологического обна­ружения ни в существительных (если не признать тако­вою особую интонацию), ни в наречии, ни в прилага­тельном, ни в глаголе. Категория повелительного накло­нения обнаруживается морфологически в спрягаемых формах глагола, но остается необнаруженной ни при ин­финитиве (молчать!), ни при каких других глагольных формах (пошел вон!), ни также при междометии (цыц! стоп!). Как видно из предыдущего, ту или иную интона­цию можно признать способом обнаружения граммати­ческой категории».39 В этом рассуждении по существу представлена семантическая концепция грамматической категории, близкая к теории понятийных категорий. А. А. Шахматов анализирует категории, опирающиеся на весьма широкий круг языковых средств, имеющих разный характер выражения и отличающихся друг от друга по типу языковой организации. Здесь же заключена мысль о том различии, которое позже получило форму противо­поставления явных и скрытых категорий.40

Концепция А. А. Шахматова безусловно оказала влия­ние на ряд более поздних истолкований грамматических категорий в русистике. Однако основной тенденцией в по­следующих работах является сужение и ограничение шахматовского семантико-функционального принципа, стремление связать семантическое в своей основе понима-

38 Там же, с. 434.

39 Там же, с. 434.

40 Ср.: Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое
мышление. Л., 1972, с. 78—94.


ние грамматической категории с каким-то более ограни­ченным и более однородным формальным выражением. Именно такое истолкование представлено в «Грамматике современного русского литературного языка» 1970 г. Грамматические категории трактуются авторами лишь как значения, хотя и указывается, что эти значения формально выражены.41 Ср. такие определения: «Кате­горию числа составляют номинативные грамматические значения единственного и множественного числа».42 «Категорию падежа образуют 6 грамматических значений, или 6 падежей...» 43 и т. п. В одном из определений по­нятие грамматической категории более тесно связывается с ее формальным выражением: «Грамматическая катего­рия представлена совокупностью словоформ (парадигмой) и выраженными в них грамматическими значениями; она организуется минимум двумя грамматическими значе­ниями, которые являются компонентами этой категории и связаны с ней иерархическими отношениями».44 Однако и здесь характерная для грамматических (в данном случае морфологических) категорий формальная структура не раскрывается, не определяется принцип их структурной организации, в частности ничего не говорится о противо­поставлении компонентов грамматической категории. Когда речь идет о совокупности словоформ, то это не пе­редает специфики структуры грамматических категорий в морфологии: эта структура представляет собой не про­стую совокупность, а систему противопоставленных друг другу классов. В целом можно сказать, что в «Грамматике» 1970 г. представлен компромисс между шахматовским семантическим подходом к грамматической категории и подходом двусторонним — функционально-структурным. Первый подход остается основным, второй является побочным, он проявляется, пожалуй, не столько в оп­ределении формального выражения грамматических кате­горий, сколько в ограничении их состава: состав морфо­логических категорий определен фактически так, что в ос­новном выдерживается принцип их однородности (в том

41 Грамматика..., с. 302, 317—366.

42 Там же, с. 322.

43 Там же, с. 326.

44 Там же, с. 317.


числе с точки зрения формально-структурной организа­ции), хотя в теории это остается невыраженным.45

Трактовка грамматической категории лишь в плане семантики (пусть даже со ссылкой на обязательность грамматического выражения этой семантики, но без вклю­чения принципа опоры на противопоставленные друг другу ряды форм и т. п. в понятие грамматической кате­гории) приводит к весьма расплывчатому и неопределен­ному истолкованию различия между морфологическими и синтаксическими категориями.46

Итак, более убедительной представляется двусторон­няя — содержательно-формальная (функционально-струк­турная) концепция грамматической категории. Эта концеп­ция соотнесена с билатеральной трактовкой языкового знака47 и с общим пониманием языка как двусторон­него явления, заключающего в себе план языкового содержания и план выражения. Включение в дефиницию грамматической категории указания на свойственную ей структурную организацию, на формы выражения катего­риального содержания очень важно. Такая дефиниция позволяет отличить грамматические категории от оппо­зиций лексико-грамматических разрядов, от любых семан­тических оппозиций, не опирающихся (в данном языке на специальную систему грамматических форм (ср., напри-

45 Примечательно, что у многих грамматистов наблюдается
расхождение между теоретическим определением грамматической
категории (в ее отношении к планам содержания и выражения)
и ее фактической интерпретацией в ходе анализа. Так, М. Доку-
лил отмечает, что большинство тех исследователей, которые в тео­
рии определяют грамматическую категорию в плане значения,
на практике по существу обходятся с ней в духе билатерального
понимания; это действительно, например, для многих сторон­
ников пражской школы (см.: Dokulil M. К pojeti..., s. 14).

46 См., например: Щетинин Л. М. Синтаксические категории
и их функции в речи. Ростов н/Д., 1972. Здесь, в частности, гово­
рится о том, что к синтаксическим относятся грамматические
категории, значение которых реализуется в рамках словосочета­
ния, предложения или абзаца, в отличие от морфологических
категорий, реализующих свои значения в рамках слова в синте­
тической или аналитической форме (с. 30). Если этот принцип
провести последовательно, то ни одну категорию по существу
нельзя будет отнести к числу морфологических, так как не только
такие категории, как род, число, падеж (разных частей речи),
но и вид, наклонение, время реализуют свои значения в рамках

 


мер, грамматическую категорию определенности / неопре­деленности в болгарском языке и оппозицию значений оп­ределенности/неопределенности в русском языке, по от­ношению к которой в данном случае нет оснований гово­рить о грамматической категории).

Поясним нашу трактовку терминов «план содержа­ния» и «план выражения» применительно к морфологи­ческим категориям. План содержания морфологической категории — это во многих случаях ее «семантический по­тенциал», выявляющийся в системе дифференциальных семантических признаков.48 В некоторых случаях (ср., на­пример, категорию рода) речь идет прежде всего не о се­мантическом, а о структурном содержании (в нашем при­мере такова функция согласования). План выражения грамматической категории — это системно организованные грамматические средства (ср. «внешние выразители» в трактовке Л. В. Щербы). Применительно к морфологи­ческим категориям, рассматриваемым в этой книге, речь идет прежде всего о формальной стороне словоформ, пред­ставляющих тот или иной член данной категории (напри­мер, словоформ типа написал, представляющих формы прошедшего времени). Речь идет, в частности, об их мор­фологической структуре — о соотношении формообразу­ющей основы и форматива, об экспонентах морфем, пере­дающих определенные категориальные значения.49

Заслуживает внимания высказанная Н. Д. Арутюно­вой мысль о том, что набор средств, служащих для фор­мирования и различения единиц структуры, меняется от уровня к уровню, понятие линии выражения расслаива­ется, превращаясь в понятия наборов дистинктивных средств каждого структурного уровня.50 Понятия «план содержания» и «план выражения», по-видимому, не абсо­лютны, а относительны. Содержание этих понятий опреде­ляется уровнем той единицы, о которой идет речь. План

48 См.: Бондарко А. В. 1) Грамматическая категория
и контекст. Л., 1971, с. 78—85; 2) Вид и время русского глагола
(Значение и употребление). Л., 1971, с. 10—21.

49 См., например: М а с л о в Ю. С. Некоторые спорные вопросы
морфологической структуры славянских глагольных форм. — Совет­
ское славяноведение, 1968, № 4, с. 48—62.

50 См.: Арутюнова Н. Д. О простейших значимых едини­
цах языка. — В кн.: Проблемы языкознания. Доклады и сообщения
советских ученых на X Международном конгрессе лингвистов.
М., 1967, с. 61—62.


Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 202 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Г л а в а II КЛАССИФИКАЦИЯ МОРФОЛОГИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 1 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 2 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 3 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 4 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 5 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 6 страница | Классификация морфологических категорий по признаку синтагматической значимости 7 страница | МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ И ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ 1 страница | МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ И ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ 2 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Що вам відомо про бойове парусно-гребне судно запорожців (чайку)?| А. В, Бондарко

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.048 сек.)