Глава 11: Оковы сна

Шерсть покалывала кожу: словно волны шелковистых усиков пробегали по телу при каждом вдохе Джона. Одна обнаженная рука Шерлока, прижатая к теплому кокону джемпера, обхватывала друга за талию, другая была придавлена его весом: добровольный пленник своего бремени.

Каждый выдох, что, шелестя, срывался с губ Джона, касался ключицы Шерлока там, где свободная больничная рубашка не прикрывала кожу, и тот понял, что ощущает, как в этом размеренном, похожем на прибой, ритме драгоценным песком сквозь его пальцы ускользает время. Рано или поздно ему придется разбудить Джона и попросить его покинуть кровать хотя бы ради того, чтобы предотвратить неприятности со стороны медсестер. В глубине души Шерлок был уверен, что они с Майкрофтом на пару справятся с тем, чтобы не дать медперсоналу выставить Джона из больницы, но не хотел рисковать. Либо они с Джоном уходят отсюда вместе, либо оба остаются.

Джон уткнулся лицом ему в шею, разглаженный сном лоб оказался на одном уровне с губами Шерлока. Нос щекотали светлые волосы, все еще слегка пахшие сигаретным дымом и свежим воздухом, хотя прошло уже несколько часов со времени краткого пребывания Джона за стенами больницы. Тело друга было расслабленным, а обхватившее худую фигуру Шерлока объятие – совсем слабым; он лежал тихо и неподвижно в глубоком забытьи измученного человека.

Шерлок знал, что ему лучше было бы последовать примеру Джона. Он чувствовал, как нарастает, притупляя острые грани мыслей и замедляя биение сердца, искушение закрыть глаза, но почему-то казалось, что так он рискует слишком многое упустить. Перед ним было столько данных для обработки и каталогизации - мельчайшие детали, что он не смог заметить, находясь глубоко в окопах зоны военных действий своей мигрени: как смягчились во сне черты лица друга, как взъерошились его волосы, а золотистые и седые прядки в приглушенном свете палаты превратились в бледно-желтые.

Ощущая себя вором, он скользнул губами по лбу Джона. Это было скорее простое прикосновение, чем поцелуй, украденный момент их возросшей близости, и Шерлок задержал дыхание, когда Джон пошевелился, прежде чем замереть вновь. Он не хотел разрушить это – чем бы оно ни было. Чувствовать, как доверчиво лежит в его руках Джон, оказалось волнующим переживанием. До настоящего времени сама мысль о том, что он будет просто держать кого-то, пока тот спит, казалась Шерлоку напрасной тратой времени. Чем может заинтересовать его уснувший человек, если в мире есть еще так много - скрытого под темным покровом лондонской ночи – что достойно его внимания?

А сейчас он осознавал, что с радостью готов сделать исключение, по крайне мере, для Джона. Да, он и в самом деле может попытаться и заставить себя оставаться в кровати в темноте долгие часы, сосредоточив всю свою гениальность на одном – вот этом человеке и его загадках. Шерлок чрезвычайно редко обращал свой интерес на людей, если только те не являлись жертвами изощренного убийства. Большинство из них так примитивны, и на поверхности Джон ничем не отличался. Остальные видели в нем врача, друга, человека с терпением святого, раз он мирился с детективом и всеми его выходками.

Но Шерлоку Джон продемонстрировал всю мозаичную сложность своей натуры в первую же ночь. Отличный врач, храбрый солдат, хладнокровный убийца: Шерлок видел все его слагаемые, но их сумма, уравнение, что описывало бы его сущность как единое целое, по-прежнему было загадкой. Головоломкой, которую Шерлок пока что не мог решить. И он все сильнее сомневался, что сможет до конца постичь Джона, даже если на изучение ему будет отпущена вся жизнь.

Однако далеко не в этом крылась причина того, что Джон так его завораживал. Подобные размышления были всего-навсего наилучшей аппроксимацией, что мог создать его логический мозг: их холодный комфорт приносил умиротворение аналитической натуре Шерлока, в то время как в бездонных глубинах его сердца копошились куда более точные подозрения. Нет, не факты – в том, что он чувствовал, не было ничего уже ему известного или поддающегося измерению – просто уверенность, что в Джоне он, наконец, обрел все то, что искал, сам того не ведая.

И Шерлок не знал, испытывает он восхищение или ужас.

Стук в дверь не дал ему возможности придти к подходящему заключению. На какой-то момент он подумал, что, может быть, стоит притвориться спящим в надежде, что их с Джоном оставят в покое. В конце концов, медсестрам свойственно сочувствие, и, возможно, они не захотят беспокоить отдыхающего пациента. Однако шаги подсказали ему, что незваный гость был не из числа медицинского персонала. Уверенную поступь Майкрофта всегда можно было отличить: постукивание кожаных подошв дорогих туфель по линолеуму. Не было слышно ничего столь приземленного как скрип кожи или легкий шорох наконечника шнурка, но Шерлок уловил, как шаги брата сбились в середине палаты – краткий миг промедления, сказавший детективу более чем достаточно.

От двери невозможно было разглядеть Джона, свернувшегося и крепко прижавшегося к груди Шерлока, но Майкрофт, совершенно очевидно, заметил, что в кровати находятся два человека, а не один.

Шерлок боролся с искушением бросить взгляд через плечо и посмотреть на выражение лица брата – вероятно, так он сможет оценить, насколько искренним было высказанное Майкрофтом ранее одобрение. Впрочем, в этом не было необходимости. Тот возобновил движение, и в темпе его шагов почему-то слышалось самодовольство. Они стали медленнее и как будто удовлетвореннее, словно он считал своей заслугой тот факт, что Джон сейчас спал в объятиях Шерлока.

- Доктор Патель скоро будет здесь, - прошептал Майкрофт, и Шерлок в изумлении приподнял бровь: не на сами слова, но на тон, каким они были произнесены. В нем была странная предупредительность к Джону, нежелание потревожить его сон. – Возможно, тебе лучше разбудить доктора Ватсона до того, как она войдет? Я подожду снаружи.

Шерлок моргнул, вслушиваясь в шуршание ресниц по подушке, пока Майкрофт закрывал за собой дверь. Вот уже второй раз тот обнаруживает их в одной постели. Обе ситуации были совершенно целомудренны, но реакция на них оказалась диаметрально противоположной. Шерлок сомневался, что изменившееся поведение брата имеет хоть какое-то отношение к нему самому. Майкрофт получал удовольствие, ставя его в неловкое положение или приводя в замешательство. Но возможно, он, наконец, демонстрировал заслуженное уважение к Джону: понизил голос, чтобы его не разбудить, и вышел из палаты, чтобы не смущать в момент наибольшей уязвимости.

Вновь посмотрев на мирный профиль спящего, Шерлок с трудом подавил вздох. Ему не хотелось тревожить друга: ради него тот жертвовал своим отдыхом, и разбить сейчас оковы его сна казалось почти преступлением. Но вместе с тем он понимал, что Джон скорее предпочтет, чтобы его разбудили, чем столкнуться с реакцией медсестер, заставших его на узкой больничной койке вместе с пациентом.

Он осторожно повел рукой вверх по спине Джона, ощущая под ладонью выпуклый узор свитера, пока не добрался до теплой крепкой шеи. Пальцы его рисовали спирали и завитки, ероша короткие мягкие волосы, а потом прикоснулись к челюсти, прилагая совсем слабое усилие, чтобы пробуждение друга было плавным.

Оно началось с глубокого вдоха, медленное движение воздуха между губами Джона запнулось и изменило свой ритм, когда он очнулся от сна. Плечи его чуть шевельнулись, и он зарылся носом поглубже в ложбинку у шеи Шерлока, словно пытаясь удержать исчезающие тени сновидений, прежде чем из горла его раздалось вопросительное мычание, хрипловатое и странно привлекательное.

- Вот-вот придет доктор Патель, - прошептал Шерлок, не смея предложить Джону покинуть кровать. Такие слова могли создать у друга впечатление, что его присутствие в постели нежелательно, а это никак не соответствовало истине.

Джон отстранился и крепко зажмурил глаза, отчего в уголках собрались расходящиеся веером морщинки, а потом, моргнув, открыл их вновь, и зрачки его сузились, когда взгляд сфокусировался на лице Шерлока.

- Точно… наверное, тогда мне лучше встать, - произнес Джон хриплым и низким голосом. Однако он не предпринял ни малейшей пытки покинуть непрочную колыбель матраса, а вместо этого обхватил талию Шерлока рукой, и ее легкий вес стал тяжелее, словно беря друга в плен. – Ты в порядке? – спросил он, хмурясь все больше по мере того, как его глаза изучали Шерлока. – Ты вообще спал?

- Я отдохнул, - намеренно неопределенно ответил Шерлок. Разумеется, Джона его слова не обманули. Даже сейчас у него, сонного и чуточку несообразительного, хватило проницательности, чтобы понять, что за ними стояло на самом деле.

- Ты же даже не сомкнул глаз, не так ли? – вздохнул Джон, положив раскрытую ладонь на спину друга и неторопливо проведя по ней прежде, чем отстраниться, спустить ноги с кровати и встать. Он потянулся, подняв руки над головой, и Шерлок услышал, как щелкнули под слоями одежды и кожи суставы: один из тех небольших признаков, что человек уже не так молод. – Как ты себя чувствуешь?

Шерлок не только увидел, но и ощутил это пристальное внимание, словно кожа его была настроена как радар на взгляд этих голубых глаз; по телу пробежал холодок, усиленный исчезновением Джона из непосредственной близости. Кровать, казавшаяся прежде уютной и удобной, превратилась в обычную металлическую конструкцию с неподходящим матрасом. Впрочем, по крайне мере, боль в голове утихла: все еще угрожающее, рычащее нечто перекатывалось внутри черепа, но то было кошачье мурлыканье по сравнению с тем, что он испытывал двадцать четыре часа назад.

- Похмелье, - наконец ответил Шерлок. В данной ситуации это была наилучшая аналогия. Он чувствовал себя не хуже, чем любой человек наутро после бурной ночной пьянки, но и не лучше. Если бы ему довелось проснуться в таком состоянии, он провел бы весь день в постели, избегая шума и света и клянясь никогда больше не пить. И только в сравнении с предыдущим натиском мигрени подобное могло считаться чем-то безобидным. – Тошнота и головная боль, но в остальном стало гораздо лучше. Иди сюда.

Он сделал подзывающее движение и слабо улыбнулся, когда Джон немедленно повиновался, наклоняясь над кроватью, чтобы Шерлок мог провести пальцами по его коротким светлым волосам, уничтожая свидетельства сна и оставляя друга встрепанным и чуть покрасневшим.

- Спасибо, - пробормотал Джон, протягивая руку и скользя большим пальцем по теням, что лежали, Шерлок знал, под его глазами. Это был ласковый жест, совсем не врачебный, но Шерлок заметил, как взгляд Джона быстро переместился из стороны в сторону - вероятно, проверяя его зрачки. – Тебе, в самом деле, нужно было попытаться уснуть. Твое тело нуждается в отдыхе. Ты выглядишь изможденным.

Шерлок хмыкнул, не споря, но и не соглашаясь. Он выспится как следует, когда вновь окажется на Бейкер-стрит, в знакомой обстановке и в собственной удобной кровати. Здесь же, даже если бы он не провел все время, наблюдая за Джоном, в лучшем случае ему удалось бы лишь ненадолго задремать. Слишком много всего: шумов, запахов, людей, данных… Поток был непрерывным даже в этой, казалось бы, пустой палате, а разум Шерлока в его нынешнем, заторможенном состоянии не мог эффективно обрабатывать поступающую информацию. В итоге он лежал бы в полузабытьи, не способный отключиться полностью. По крайне мере, когда Джон был рядом, у него получалось игнорировать эту временную окружающую среду.

До слуха Шерлока донесся звук шагов по коридору, и он поднял взгляд, чтобы увидеть, как доктор Патель плечом открывает дверь; в руках ее было полно папок и бумаг, а глаза, не отрываясь, смотрели на лежащий сверху документ. Вместо приветствия она бросила на Шерлока короткий взгляд, опустила всю кипу на стол у противоположной стены и потянулась к висящему на спинке кровати листу с записями о состоянии пациента.

Шерлок почувствовал, как напрягся рядом Джон, мускулы сжались, словно друг готовился встретить дурную весть. В дверях маячил Майкрофт, прикрыв свое беспокойство неубедительной маской досады. Без сомнения, он пытался получить от доктора Патель информацию до того, как та пришла в палату, но потерпел сокрушительную неудачу. Она всегда была склонна помалкивать о состоянии Шерлока, предпочитая говорить напрямую с ним самим, даже когда он был еще ребенком.

Шерлок со вздохом откинулся на подушки, бросив на доктора последний взгляд, прежде чем начать говорить.

– Сканирование ничего не показало, припадки вызваны Норазофеном.

- Я вижу, вы сохранили привычку самостоятельно ставить себе диагноз, мистер Холмс, - пробормотала доктор Патель, на которую его умозаключения не произвели никакого впечатления, словно она уже дюжину раз становилась свидетельницей подобного, что, впрочем, так и было. Ее шок и чувство неловкости исчезли в течение часа после того, как Шерлок впервые поупражнялся на ее счет в дедукции. Гораздо более короткий период, чем у большинства людей, многие из которых таили на Шерлока обиду еще долгие годы. – Что заставило вас прийти к подобному заключению?

- В кармане вашего халата - пипетка, на правом рукаве - пятна раствора, темные, поскольку они еще не высохли. Глаза у вас не красные от длительного всматривания в монитор, значит, вместо этого вы пользовались лабораторным оборудованием – вероятно, центрифугой, микроскопом и спектрометром, – он со значением указал на ее руки, где все еще были заметны между пальцами крошечные белые гранулы. – У вас на коже тальк от резиновых перчаток, но для анализа видеоинформации они бы вам не потребовались. Вы перепроверяли анализ крови, чтобы уточнить полученные ранее данные, а это, вероятнее всего, имеет отношение к Норазофену.

Доктор Патель подавила вздох, в котором слышалось легкое восхищение, положила на стол карту Шерлока и встретилась с ним глазами.

– Вы правы, как и всегда. Ни на одном из полученных изображений нет никаких следов новообразований, аномальной мозговой активности или разорвавшихся сосудов. Ничего, что могло бы указать на органические изменения или развивающееся заболевание. И только в анализе крови выявлены отклонения от нормы.

Она взяла одну из папок, открыла ее и, к удивлению Шерлока, протянула Джону.

– Как видите, уровень пролактина в норме. Забор крови был произведен в течение десяти минут после припадка, и если бы судороги были вызваны эпилепсией, анализ показал бы рост гормонов гипоталамуса.

- Здесь значительно повышен уровень иммуноглобулина Е, - тихо сказал Джон, и лоб его избороздили морщины, когда он поднял взгляд на доктора Патель. – Аллергический ответ?

Доктор Патель кивнула и сдержанно сложила руки на груди; взгляд ее стал чуть менее сосредоточенным, когда она пустилась в объяснения.

– Норазофен метаболизируется в печени, распадаясь на белковые цепочки, которые затем выводятся с желчью, а также почками. У небольшого количества пациентов наблюдалось постепенное нарастание иммунной реакции на эти белки, – она вздохнула с раздражением профессионала, видящего в этом личную неудачу. – Это означает, что пациент может периодически принимать лекарство в течение нескольких лет без каких-либо последствий. Однако даже когда Норазофен полностью покидает организм, антитела к нему остаются.

- Что это значит? – спросил Майкрофт тихим голосом, в котором звучала едва уловимая зажатость – видимо, от осознания, что ему потребовались разъяснения.

- Это значит, что каждый раз, когда организм сталкивался с Норазофеном, он производил новые антитела, добавляя их к тем, что уже присутствовали в тканях и крови, - пояснил Джон, скользя глазами по документу в своих руках.

- На этот раз количество антител достигло уровня, достаточного, чтобы привести к серьезной реакции, которая в данном случае проявилась в виде судорог. Случай редкий, но не сказать, чтобы неслыханный, - завершила свою речь доктор Патель, отступая в сторону, чтобы пропустить одну из медсестер. – Я хотела бы произвести еще один забор крови и убедиться, что уровни как Норазофена, так и иммуноглобулина Е снизились до приемлемых величин. Отсутствие припадков за последние шесть часов или около того показывает, что вопрос снят, но мы все же введем антигистаминный препарат, чтобы ускорить выздоровление.

Шерлок прищурился, когда была взята новая порция крови, и в вену влилось лекарство. После того, как иглу вытащили, он продолжал смотреть на свою руку, раздумывая над словами доктора Патель. Аллергический ответ был абсолютно непредвиденным; никаких других симптомов не было – ни сыпи, ни раздражения – но ему довелось повидать достаточно много страдающих от аллергии людей, чтобы понимать, что эта болезнь была какой угодно, но только не предсказуемой. Она могла убить в мгновение ока или же проявиться лишь слабым дискомфортом, и попытка найти в этом хоть какую-нибудь логику была далеко за пределами возможностей обычного человека.

- Значит, когда я делал инъекцию, не было немедленной реакции потому, что его организм чувствителен не к молекуле лекарства, - произнес Джон неторопливым тоном человека, прорабатывающего проблему. – И только когда в его крови накопилось достаточное количество распадающегося Норазофена, начались припадки.

Доктор Патель кивнула, занося что-то в карту Шерлока и несколько раз обводя написанное в рамку.

- Подобное встречалось ранее у небольшого числа пациентов, поэтому у меня возникли подозрения.

- Но что делать, когда ему в очередной раз будет необходимо обезболивающее? – спросил Майкрофт, подходя к кровати Шерлока. – Он мучается от приступов мигрени вот уже почти двадцать лет. Ему потребуется помощь фармакологии, чтобы справиться с ними в будущем.

- Я немедленно займусь поисками альтернативы, - ответила врач. – К сожалению, мистер Холмс не может в дальнейшем употреблять Норазофен, но сейчас, когда нам известно об аллергическом ответе на данное лекарство, мы сможем следить за проявлением чувствительности к другим препаратам и оперативно отреагировать, если ситуация повторится, – она щелкнула ручкой, убирая стержень, повесила карту Шерлока обратно на изножье кровати и забрала у Джона папку. – Вам придется остаться здесь еще на одну ночь для наблюдения, мистер Холмс. Однако если не появится никаких новых осложнений, мы выпишем Вас завтра с утра на попечение доктора Ватсона.

Шерлок глубоко вдохнул через нос прежде, чем едва заметно кивнуть головой. Поняв, что больше вопросов ни от Майкрофта, ни от Джона не последует, доктор Патель вышла из палаты усталой походкой: работа выполнена и еще одна маленькая загадка решена. Конечно, куда более серьезная головоломка о причине мигреней Шерлока по-прежнему оставалась без ответа: угроза, которая, без сомнения, возникнет вновь, и теперь даже слабое облегчение Норазофена не было ему доступно, чтобы помочь выдержать следующий шквал.

- Господи, - пробормотал Джон, опускаясь на стул и потирая лицо руками. – Я даже не знаю, испытывать облегчение или ужас.

- Определенно, аллергия – лучше, чем мозговая опухоль, - ответил Шерлок, с трудом увязывая слова вместе и еле удерживая глаза открытыми, так слипались потяжелевшие веки. Он подозревал, что это действие антигистаминного препарата, и через силу сосредоточился, когда Джон вновь заговорил.

- Разумеется, но что если бы вместо судорог ты впал в анафилактический шок? Если бы ты просто… просто умер у меня на руках? – в голосе Джона слышался сдерживаемый страх. – Никогда бы не подумал, что буду благодарен за эпилептический припадок, – он помедлил, и Шерлок услышал сухое шуршание, когда друг потирал ладони, обдумывая возможности. – Надо держать в квартире Эпипен.[7]

Шерлок, слишком утомленный, чтобы сформулировать предложение, смог выдавить из себя слабый вопросительный звук, но Джон прекрасно его понял: живя так долго бок о бок, они практически были настроены друг на друга.

- То, что в этот раз твоя реакция проявилась судорогами, не означает, что в следующий раз не произойдет что-то похуже. К тому же, единственный путь выяснить, есть ли у тебя аллергия на альтернативный препарат – это использовать его и смотреть, не проявится ли к нему чувствительность, – вздох Джона прозвучал издалека, как будто дующий на расстоянии Мистраль,[8] и Шерлок изо всех сил старался удержаться в стерильной прохладе палаты, а не соскользнуть в мягкую темноту искушающего сна. – Не хочу оказаться застигнутым врасплох.

Это был разумный ответ, практичный, как сам Джон, и Шерлок улыбнулся. За все время своего изменчивого существования он никогда не осознавал, что ему нужно именно это: одновременно и стабильный противовес, и головокружительный катализатор. Он с трудом мог припомнить, что когда-то было по-другому, что вся его жизнь была иной, несбалансированной – словно он все время шел по краю пропасти, готовый в любую минуту сорваться вниз.

И когда он проваливался в темноту, последняя мысль Шерлока была о человеке рядом с ним: том, кто не пытался оттащить его от опасного края, но вместо этого подарил крылья и помог взлететь.

*****

Джон стоял на пороге 221 по Бейкер-стрит, и ключи зазвенели в замке, когда он толкнул дверь и оглянулся назад. У кромки тротуара был припаркована одна из элегантных черных машин Майкрофта, и из нее выбирался Шерлок, одетый в свою обычную домашнюю одежду – футболку и пижамные штаны.

Трудно было поверить, что еще вчера утром его, почти бесчувственного от боли в голове, отсюда выносили парамедики. Сейчас, по крайне мере, он сам держался на ногах, хотя Джон заметил и то, как друг поморщился от сумрачного света пасмурного дня, и то, как осторожно он двигался, словно в теле болел каждый мускул. Шерлок еще не был в порядке на все сто процентов, пока еще нет, но он, совершенно очевидно, чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы демонстрировать свое мрачное расположение духа.

- В этом нет никакой необходимости, - пробурчал он, явно предназначая свой комментарий для Майкрофта. Старший Холмс стоял с другой стороны машины, положив в терпеливом жесте руку на крышу и глядя, как Шерлок направляется к Джону. – Неужели ты ничего не можешь сделать?

- Не похоже на тебя просить меня об одолжении, - ответил Майкрофт, и губы его изогнулись в самодовольной улыбке, прежде чем он покачал головой. – Даже если бы я мог, Шерлок, я бы не стал этого делать. Ты получишь свои права обратно через шесть месяцев, при условии, что у тебя не будет новых припадков, – Майкрофт встретился взглядом с Джоном, и в глазах его сквозил намек на их общее понимание и сочувствие к недовольству Шерлока, но это выражение быстро исчезло с его лица. - Я оставляю тебя в надежных руках Джона. Позвони мне, хорошо?

С этими словами он уселся обратно в машину, и за ним легко захлопнулась дверь. Автомобиль немедленно сорвался с места, унося его к управлению миром, или ведению войны, или чем Майкрофт там еще занимался в свободное от слежки за Шерлоком время.

Со вздохом Джон сосредоточил свое внимание на друге, обегая глазами худую фигуру в молчаливом исследовании. Он продолжал повторять себе, что с Шерлоком все в порядке, что он быстро идет на поправку и покинул больницу с разрешения врача. Однако это не избавляло от нервного беспокойства, копошившегося внутри.

Антигистаминные препараты, что были введены Шерлоку предыдущим вечером, погрузили его в глубокий, беспробудный сон почти на двенадцать часов. Благодаря Майкрофту Джон смог провести ночь рядом с Шерлоком на запасной кровати, которую прикатили медсестры. Удивительно, но хотя на этот раз в его распоряжении было куда больше места, ложе оказалось гораздо менее располагающим к отдыху чем то, на котором он лежал, прижавшись к теплому телу Шерлока, и Джон крутился и ворочался всю ночь, пока друг пребывал в забытьи.

Анализ крови, проведенный с утра, выглядел многообещающим, демонстрируя, что аллергический ответ значительно снизился. Доктор Патель выписала дополнительные антигистаминные лекарства для приема перорально в течение нескольких следующих дней прежде чем позволить Шерлоку – который чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы начать третировать медицинский персонал, сообщая во всеуслышанье постыдные детали их личной жизни – покинуть больницу. Однако вся ситуация приберегла напоследок еще один неприятный сюрприз, который не обеспокоил Джона, но привел в крайне дурное настроение Шерлока: у него отозвали водительские права.

- Ты уверен, что это – стандартная процедура? – подозрительно поинтересовался Шерлок, нетвердой походкой проходя в двери и дальше в холл и оглядываясь через плечо на Джона.

- Так всегда поступают в отношении тех, у кого случился эпилептический припадок, Шерлок. Судороги и управление автомобилем - не самое лучшее сочетание. И можно подумать, ты вообще водишь машину, - отметил он, помогая пошатывающемуся другу преодолеть семнадцать ступенек. – Ты же везде берешь такси.

- Дело не в этом, - пробурчал Шерлок, но в голосе его не было горячности, когда он привалился к стене у входа в квартиру, ожидая, пока Джон откроет дверь. – А что если у меня будет расследование за пределами Лондона?

- Тогда за руль сяду я, – и Джон изо всех сил попытался скрыть улыбку, когда добавил тоном, слегка напоминающем Шерлока в его самом высокомерном варианте. – Это очевидно, – толчком открыв дверь, он положил руку на локоть Шерлока, рассеянно направляя его в знакомую обстановку их дома. – В любом случае и там и тут к твоим услугам вполне приличная система общественного транспорта. Автобусы, поезда и так далее.

При виде лица Шерлока – смесь сомнения в его водительских способностях и отвращения при мысли об общественном транспорте – Джон едва удержался от усмешки. С каждой проходящей минутой Шерлок, казалось, все больше восстанавливал свою внешнюю оболочку, становился самим собой, и видеть его таким было бальзамом на открытые раны истерзанной беспокойством души Джона.

- Думаю, я тогда предпочту ходить пешком, - ответил Шерлок, проводя пальцами сквозь волосы и морща нос от ощущения слипшихся прядей. Не говоря ни слова, он направился к ванной комнате, на ходу берясь за край футболки, стягивая ее через голову и бросая на пол.

Обнаженную спину друга Джон видел далеко не впервые, но у него все равно перехватило дыхание от этой картины. Сейчас, наверное, даже больше, чем раньше, после того, как он держал Шерлока в объятьях и чувствовал ее под ладонями, ровную и сильную. Он все еще мог вызвать в памяти ощущение тепла под пальцами и рельеф крепкого позвоночника. Исчез нездоровый оттенок, что давали коже Шерлока мигрень и больничные лампы. Здоровое сияние начало возвращаться к его телу, вдыхая жизнь и свет в его облик, и Джон облизнул губы, отведя взгляд только, когда Шерлок исчез за порогом ванной комнаты.

Было слышно, как в дно ударила струя воды, и Джон повысил голос, чтобы перекричать шум.

– Позови, если тебе понадобится помощь, и не запирай дверь. Не хочу выламывать ее, если ты хлопнешься в обморок!

На самом деле, мысли о том, что Шерлок находится там один, имея в своем распоряжении не менее дюжины различных способов утонуть, было достаточно, чтобы мышцы Джона напряглись, приготовившись действовать, и он выругался себе под нос, испытывая отвращение к непреходящему страху и неуверенности, что все еще грызли его.

Шерлок имел полное право побыть один, и ему не требовалось, чтобы рядом бестолково, просто на всякий случай, маячил Джон. Однако сама идея о том, чтобы снизить ненадолго бдительность и заняться чем-нибудь полезным, была практически непереносима. В итоге он устроился, прислонившись к стене слева от двери в ванную комнату, и принялся настороженно прислушиваться к происходящему внутри.

С точки зрения логики он понимал, что риска новых судорог не существует. Аллергический ответ на лекарство сошел на нет, и Шерлок шел на поправку семимильными шагами. Он больше не был обездвижен болью в голове или сбит с толку путаницей своего восприятия. Вместо этого он был похож на любого, выздоравливающего от тяжелой болезни: обессилевший и некомфортно себя чувствующий, пойманный на полпути между состоянием «прикованный к кровати» и полноценным здоровьем. Еще несколько следующих дней он не будет себя ощущать настолько хорошо, чтобы вновь носиться по Лондону, но при этом ему не будет плохо до такой степени, чтобы требовался постельный режим.

До всего пережитого за последние дни сама мысль о Шерлоке, застрявшем в подобном неопределенном состоянии, наполнила бы Джона ужасом. Это гарантировало приступ скуки, а неспособность тела Шерлока хоть как-то посодействовать ее облегчению однозначно приведет к дурному настроению и хандре. Но теперь, однако, он рассматривал все это почти как благословение. Пусть лучше Шерлок каждый божий день палит в стену, чем всхлипывает в мучениях.

Кроме того, Джон эгоистично хотел подольше насладиться этим: нет, не Шерлоком, измученным болью и сломленным страданием, но возросшей близостью между ними. Он знал, что все исчезнет, как только вновь в их жизнь вернутся расследования. И не существует никаких обязательств, которые могли бы сохранить эту хрупкую паутину интимности, что соткалась вокруг них и будет разрушена жестоким хаосом Лондона. Он виновато поймал себя на мысли, что хотел бы провести еще несколько дней, когда весь мир за пределами Бейкер-стрит будет отдаленной реальностью, а Шерлок, свернувшийся у Джона под боком – нормой.

Барабанная дробь душа прекратилась как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь квартиры, и Джон услышал знакомое игривое приветствие:

- У-ху! Мальчики?

- Здравствуйте, миссис Хадсон, - крикнул Джон. Он оттолкнулся от стены и, выглянув за угол, увидел их домовладелицу, хлопочущую над столом в попытке расчистить среди колб и пробирок место для керамической кастрюльки.

- О, Джон, ты выглядишь измученным, - обеспокоено сказала она, махнув в его сторону кухонным полотенцем, прежде чем посмотреть, вытянув шею, через его плечо. – А Шерлок?..

- Он в душе, и теперь ему гораздо лучше. У него была аллергическая реакция на лекарство от мигрени, - объяснил Джон, не вдаваясь в подробности. – Он здорово напугал всех нас. Миссис Хадсон поцокала языком и покачала головой в знак сочувствия, рассеянно включая чайник и доставая кружку Джона.

– Я принесла вам кое-что на обед, но только в этот раз. Больничная еда никуда не годится, а Шерлоку нужно восстанавливать силы. Он был такой бледный, когда его забирали! – она на мгновение прижала руки к груди, а потом распрямила плечи и принялась делать чай для Джона с автоматизмом и практичностью человека, старающегося занять себя делом.

- Я также поменяла постельное белье на его кровати, пока вас не было, поскольку не знала, сколько вы будете отсутствовать. Я бы поменяла и твое, но в этом не было необходимости, ведь ты там и не спал.

Джон замер на секунду, прежде чем потянуться за кружкой, и, бросив искоса взгляд на миссис Хадсон, заметил, что щеки ее округлились в усилии скрыть улыбку.

– Мне было лучше находиться рядом с ним на случай, если ночью ему станет хуже, - смог выдавить он, задумавшись, а зачем вообще он пытается оправдаться. Миссис Хадсон никогда не верила ни единому его слову по этому поводу с того самого дня, как он поселился вместе с Шерлоком.

- Разумеется, дорогой, - ответила миссис Хадсон, и глаза ее заискрились, когда она похлопала его по руке. – Ты очень хорошо о нем заботишься. А теперь постарайся заставить его хоть немного поесть, и если вам что-то понадобится, просто дай мне знать, - она подняла голову и посмотрела на Шерлока, только что появившегося из ванной комнаты с мокрыми волосами, чисто выбритого и в привычном халате, небрежно наброшенном на тело, с завязанным на талии поясом. – А ты проследи, чтобы Джон не надорвался, ухаживая за тобой, - проворчала она, бросив на Шерлока твердый взгляд. – Ничего хорошего не будет, если он тоже сляжет.

Шерлок встретился глазами с Джоном, и было заметно, как он сосредоточился, словно исследуя друга на предмет малейших признаков болезни. И все же это был не обычный холодный осмотр изучающим взглядом детектива, в глазах Шерлока был легкий намек на теплоту, от которого сердце Джона затрепетало, а во рту пересохло.

- С Джоном все будет в порядке, - ответил Шерлок в своей обычной резкой манере, смягченной, однако, слабой улыбкой. – Я об этом позабочусь.

Судя по глазам миссис Хадсон, она поняла куда больше, чем прозвучало вслух, и Джон подавил вздох, когда домовладелица помахала им на прощание и направилась вниз по лестнице, предоставив ему возможность изучить содержимое кастрюли. Носа достиг аромат тушеной говядины и розмарина, заставив желудок заурчать, а рот - наполниться слюной. Плевать он хотел, что для обеда было еще слишком рано, а для ланча – уже поздно. За последние несколько дней он не раз пропускал приемы пищи, и теперь организм требовал расплаты.

- Тебе надо поесть, - позвал он Шерлока, который ушел в гостиную и распростерся на диване так, словно в теле его не было костей, прижав одну руку к глазам. Это мало напоминало его привычную позу молчаливой сосредоточенности. Голубой шелк халата так и норовил соскользнуть, предоставляя Джону прекрасный вид на грудь Шерлока. По крайне мере, детектив снова надел пижамные штаны, но они настолько низко держались на бедрах и так липли к ногам, что не оставляли места воображению. – Ты в порядке?

Хмыканье в знак согласия вряд ли могло считаться подходящим ответом, и Джон вздохнул, прежде чем достать две тарелки и положить в них рагу. Побольше для себя и совсем немного для Шерлока, который зачастую был похож на маленького ребенка, пугающегося слишком большой порции. Поставив тарелки на кофейный столик и положив приборы, Джон прошел к окну и задернул тяжелые шторы, преграждая доступ дневному свету, а затем включил одну из неярких ламп.

- Давай, - он подталкивал ноги Шерлока, пока у подлокотника не освободилось для него достаточно места. – Если не сядешь и не поешь, то мне придется просто-напросто накормить тебя с ложечки.

Шерлок опустил руку с лица и поднял бровь.

– Это угроза?

- И я нарочно закапаю подливкой твой халат и испорчу его, - пообещал Джон и отправил в рот полную вилку рагу, а потом внимательно посмотрел на Шерлока. Он достаточно хорошо знал друга, чтобы заметить все еще сохраняющиеся признаки напряженности, и поэтому, вытерев тыльной стороной руки подбородок, схватил несколько подушек и жестом показал Шерлоку наклониться вперед.

Движения детектива были скованными, а губы крепко сжаты от неприятных ощущений, пока с помощью друга он не опустился на подушки, устраиваясь в полусидящем положении. Затем Джон протянул ему тарелку.

– Душ не пошел на пользу? – спросил он, не в силах скрыть сочувствие, когда Шерлок нахмурился в раздражении от собственной слабости.

- Первую пару минут это было освежающе, - объяснил тот, жуя и проглатывая порцию рагу, прежде чем пожать одним плечом. – А потом струи воды стали больше напоминать гвозди, забиваемые в череп.

Джон поморщился, с легкостью представив, что именно имел в виду Шерлок.

– Есть некоторые виды обезболивающих, которые можно принимать вместе с антигистаминными препаратами. Хорошая еда и продолжительный сон должны помочь, – это скорее звучало как благовидный предлог, но заставить Шерлока обратить внимание на самые насущные потребности его организма, за исключением дыхания, граничило с невозможным. А значит, когда тот заболевал, тело его, длительное время лишенное нормального сна и пищи, было совершенно не готово бороться с недомоганием. – Ты почти не притронулся к больничному завтраку.

Шерлок скривился, накалывая последний кусочек мяса и тщательно его пережевывая прежде, чем ответить.

– Только самые великодушные люди могут называть те помои «едой».

- Удивительно, что ты так разборчив, ведь ты бы не узнал «приличную еду», даже если бы она свалилась тебе на голову, - добродушно пошутил Джон. – Еще хочешь? – он кивнул в направлении опустевшей тарелки Шерлока, уже предвидя ответ, когда тот помотал головой – скованное, неловкое движение – и отставил посуду в сторону.

Добиться, чтобы друг съел хоть такую крошечную порцию, уже было небольшой победой, и Джон подавил знакомое искушение уговорить и заставить. В конце концов, Шерлок не страдал от недоедания, и Джон не имел никакого права вмешиваться. Вместо этого он просто прилагал все усилия к тому, чтобы подтолкнуть Шерлока в направлении пищи, если вдруг появлялся шанс, и терпеливо сносил, пока друг таскал кусочки с его тарелки в тех частых случаях, когда сам он обедал, а Шерлок отказывался заказать хоть что-нибудь для себя.

Пройдя на кухню, он убрал остатки еды, стараясь поставить их как можно дальше от любой гадости, что могла обнаружиться в холодильнике. Вроде бы там не было ничего дурно пахнущего, но Джон прекрасно понимал – не стоит и пытаться принять на веру идею, что в глубине не прячется очередной эксперимент. Наконец, он налил стакан воды и вытряхнул на ладонь несколько таблеток, пару раз перепроверив допустимую дозу, прежде чем вернуться к Шерлоку с крошечными белыми капсулами, лежащими на его руке подобно жемчужинам.

- Одна таблетка антигистамина, две – парацетамола, – сказал он, отметив про себя, что Шерлок взял лекарства сразу же, как только они появились перед ним. Либо он был твердо уверен, что Джон не даст ему ничего, что может представлять угрозу его здоровью, либо очень жаждал облегчения.

И только когда таблетки были проглочены, а вода выпита, Джон забрал у Шерлока стакан, поставил его на столик, а потом взял свою книгу и вновь уселся на прежнее место. Обычно диваном безраздельно владел Шерлок, занимая его от края до края своей долговязой фигурой. Однако устроиться в кресле показалось Джону слишком похожим на изгнание, а, кроме того, Шерлок, видимо, с радостью готов был поделиться пространством. В определенных пределах, разумеется.

Открыв книгу на странице, где был загнут уголок, Джон попытался сосредоточиться на тексте. После нескольких ночей неполноценного отдыха мозг его был неспособен воспринять ничего чересчур сложного, но задремать прямо сейчас казалось Джону равносильным признать поражение. К тому же, позднее, когда придет пора возвращаться на работу, ему придется поплатиться за сбитый режим сна.

Однако изложенная история не могла удержать внимания Джона. Он слишком отчетливо осознавал, что рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, находится Шерлок. Детектив вновь прикрыл рукою глаза и лежал, откинув голову на подлокотник, выставляя напоказ шею. Любой другой в подобной позе казался бы застенчивым или смиренным. Но Шерлок выглядел сильным и непокорным, почти вызывающим, и слова, произнесенные прошлым вечером, невольно всплыли в памяти Джона.

«Мне нужен ты».

В тот момент Джон был настолько вымотан и охвачен беспокойством за Шерлока, что не смог ощутить ничего, кроме слабенького проблеска затаившей дыхание надежды. Теперь же это воспоминание сияло в его голове подобно бриллианту, яркому и переливающемуся.

Нужно было спросить у Шерлока в тот момент, что он имел в виду. Нужен ему Джон как врач или как друг? Или же за этим стояло нечто большее? Господи, как бы Джон хотел поверить в это. Если бы такие слова произнес кто угодно другой, он бы не замедлил исследовать представившуюся возможность – но речь шла о Шерлоке, от которого и в хороший день сложно было добиться прямого ответа, а к тому же, все еще пребывающем в тисках мигрени.

Джон сглотнул, покачав головой сам на себя и постаравшись отрешиться от этих мыслей, но они крепкими когтями вцепились в его мозг, нашептывая о капризных вероятностях и чуть не парализуя Джона его же собственной неуверенностью. Сейчас было не время. Не теперь, когда Шерлок по-прежнему чувствовал себя не лучшим образом и находился на его попечении. Возможно, однажды настанет подходящий момент, когда звезды храбрости и обстоятельств выстроятся в одну линию, и Джон наконец-то наберется смелости просто сказать… что?

- Ты вот уже почти семь минут находишься на одной странице. Это Папа, - пробормотал Шерлок, заставив Джона вернуться в реальность. – Папа убивает кардиналов. Предсказуемо. Почему ты читаешь подобную чушь?

Пальцы ног Шерлока, шевелясь в попытке добраться до тепла, впились в бедро Джона так сильно, что, вероятно, потом останутся синяки. Ноги друга были настолько холодными, что Джон чувствовал это даже сквозь джинсы, и на мгновение он подумал отказать Шерлоку в его молчаливом требовании – в качестве наказания за испорченное удовольствие от книги. Однако меньше чем через минуту он осознал, что приподнял ногу и прижал ею ступни Шерлока.

- Это развлечение, Шерлок. От него не требуется быть серьезным, как ракетостроение, – наконец сказал он. – И к твоему сведению, удовольствие от книги не только в том, чтобы знать, чем она заканчивается. Иногда все дело в деталях.

Где-то в глубине горла Шерлока раздался насмешливый звук, но тональность его почти сразу же сменилась на выражение дискомфорта.

– Через сколько подействует обезболивающее? – спросил он.

Джон услышал в этом вопросе отчаянную потребность, и обхватил пальцами щиколотку Шерлока, рассеянно рисуя успокаивающие круги вокруг выпирающей косточки.

– Еще двадцать минут или около того, – у него не хватило смелости сообщить другу, что примерно в это же время начнут действовать и антигистамины, затуманивая мозг сонливостью и усталостью, и не оставляя ему никакого другого способа борьбы со скукой кроме сна. – Ты можешь двигаться? Лечь головой ко мне?

Шерлок слегка пошевелился, соглашаясь, и Джон развернулся на месте так, чтобы одна нога его была вытянута вдоль дивана, а спина – упиралась в подлокотник. Это давало Шерлоку возможность удобно улечься на его груди, и Джон улыбнулся от приятного ощущения сбывшегося déjà vu.

Книга лежала, заброшенная, на полу, а он ласково проводил пальцами по лбу и вискам Шерлока, осторожно и легко надавливая, когда скользил по контуру глазниц и вверх по челюстной дуге. Чистые завитки начали пушиться, превращаясь в неукротимую копну и закручиваясь нежно вокруг костяшек, когда Джон пропускал пальцы сквозь волосы друга.

Шерлок одобряюще выдохнул, от чего у Джона перехватило горло, и он с трудом сглотнул, а потом посмотрел вниз, на лицо друга, разглядывая темные полукружья ресниц и розовые губы, слегка приоткрывающиеся при каждом вдохе. Джон немедленно начал мысленно перечислять косточки под своими руками, стараясь почувствовать различные части черепа Шерлока в отчаянной попытке не думать о написанном на лице друга удовольствии, настолько сильном, что оно граничило с эротическим.

- Помогает? – спросил Джон, поморщившись от того, как низко и сипло прозвучал его голос. В нем было выражено гораздо больше, чем в произнесенных словах, но, к счастью, Шерлок либо проигнорировал это, либо вообще не заметил.

На этот раз звук, что издал Шерлок, больше походил на урчание: хриплый, раскатистый, идущий из самой глубины груди, и внутри у Джона все сжалось, а к паху прилило тепло. Теперь эрекцию скрыть будет уже невозможно, и он изо всех сил прикусил губу, отчаянно стараясь ее подавить, пока Шерлок наваливался на него все сильнее. Дыхание детектива становилось глубже и ровнее с каждой проходящей минутой, а Джон боролся с собственным телом в попытке не опозориться.

Наконец, Шерлок уснул, расслабившись на его груди благодаря действию лекарств. Но даже тогда Джон не мог заставить себя прекратить прикасаться к нему, пропуская пальцы сквозь волосы или проводя по челюсти. Словно кожа и тепло Шерлока вызвали мгновенную зависимость. Он обнаружил, что гладит друга, не задумываясь, придвигаясь ближе в попытке ухватить еще одну ускользающую ласку.

- Что же ты со мной сделал? – прошептал Джон в тишине квартиры, облизнув губы, прежде чем обхватить Шерлока рукой вокруг плеч и положить ладонь так, чтобы ощущался уверенный, стабильный стук его сердца.

- А главное, что же мне теперь со всем этим делать, черт возьми?

Дата добавления: 2015-09-03