В этот критический момент вернулся Сауербери. Когда ему поведали о

Преступлении Оливера с теми преувеличениями, какие, по мнению обеих ле-

Ди, могли наилучшим образом воспламенить его гнев, он немедленно отпер

Дверь погреба и вытащил за шиворот своего взбунтовавшегося ученика.

Одежда Оливера была разорвана в клочья во время избиения; лицо в си-

Няках и царапинах; всклокоченные волосы падали ему на лоб. Но лицо его

По-прежнему пылало от ярости, а когда его извлекли из темницы, он бросил

Грозный взгляд на Ноэ и казался нисколько не запуганным.

- Нечего сказать, хорош парень! - произнес Сауербери, встряхнув Оли-

Вера и угостив его пощечиной.

- Он ругал мою мать, - ответил Оливер.

- Ну так что за беда, если и ругал, неблагодарная, негодная ты тварь?

- воскликнула миссис Сауербери. - Она заслужила все, что он о ней гово-

Рил, и даже больше.

- Нет, не заслужила, - сказал Оливер.

- Нет, заслужила, - сказала миссис Сауербери.

- Это неправда! - крикнул Оливер. - Неправда!

Миссис Сауербери залилась потоком слез. Этот поток слез лишил мистера

Сауербери возможности сделать выбор. Если бы он хоть на минутку поколе-

Бался сурово наказать Оливера согласно всем прецедентам в супружеских

Размолвках, то заслужил бы, как поймет искушенный читатель, наименование

Скотины, чудовища, оскорбителя, гнусной пародии на мужчину и другие

Лестные отзывы, слишком многочисленные, чтобы их можно было уместить в

пределах этой главы. Нужно отдать ему справедливость: поскольку прости-

Ралась его власть, - а она простиралась недалеко, - он был расположен

Щадить мальчика, может быть потому, что это отвечало его интересам, а

Быть может потому, что его жена не любила Оливера. Однако поток ее слез

Поставил его в безвыходное положение, и он отколотил Оливера так, что

Удовлетворил даже миссис Сауербери, а мистеру Бамблу в сущности уже не-

Зачем было пускать в ход приходскую трость. До наступления ночи Оливер

Сидел под замком в чулане в обществе насоса и ломтя хлеба, а вечером

Миссис Сауербери, стоя за дверью, сделала ряд замечаний, отнюдь не лест-

Ных для памяти его матери, затем - Ноэ и Шарлотт все это время осыпали

Его насмешками и остротами - приказала ему идти наверх, где находилось

Его жалкое ложе.

Оставшись один в безмолвии и тишине мрачной лавки гробовщика, Оливер

Только тогда дал волю чувствам, которые после такого дня могли пробу-

Диться даже в душе ребенка. Он с презрением слушал язвительные замеча-

Ния, он без единого крика перенес удары плетью, ибо сердце его исполни-

Лось той гордости, которая заставила бы его молчать до последней минуты,

Даже если бы его поджаривали на огне. Но теперь, когда никто не видел и

Дата добавления: 2015-09-03