Читайте также:
|
Основные методологические положения гендерной истории были сформулированы в 1986 г. специалистом по французской истории из Принстонского университета Джоан Скотт в программной статье "Гендер – полезная категория исторического анализа".[353] Исследовательница считает, что гендерная модель исторического анализа состоит из четырех взаимосвязанных и несводимых друг к другу комплексов. Это, во-первых, комплекс культурных символов, которые вызывают в членах сообщества, принадлежащих к данной культурной традиции, множественные и зачастую противоречивые образы. Вторая составляющая – это те нормативные утверждения, которые определяют спектр возможных интерпретаций имеющихся символов и находят выражение в религиозных, педагогических, научных, правовых и политических доктринах. В-третьих, – это социальные институты и организации, в которые входят не только система родства, семья и домохозяйство, но и рынок рабочей силы, система образования и государственное устройство. И, наконец, четвертый конституирующий элемент – самоидентификация личности. Гендерные стратегии неосознанно выбираются индивидами из культурных кодов и символов, после чего начинается их воспроизведение в индивидуальной практике, ограниченной нормативными утверждениями общества. Социум поддерживает и направляет поведение человека в соответствии с выбранной моделью в семейных, трудовых и политических отношениях. На этом уровне особенно активно начинается воспроизводство гендерных стереотипов и культурных кодов. Например, поведение родителей автоматически ставит перед детьми некоторый образец разделения феминного/маскулинного, который либо воспроизводится, либо отвергается, что также определяет выбор гендерной стратегии представителями следующего поколения.[354]
Принципиальным моментом гендерных исследований стал тезис об асимметрии феминного/маскулинного. Выбирая собственную стратегию, индивид склонен приписывать антагонистические качества представителям «противоположного» пола (эта метафора сама несет смысловую нагрузку).
Обличительный пафос феминизма 1960-70-х гг. повлиял на тезис о преобладании репрессивного характера конструирования гендерной стратификации. Последняя формируется в основном посредством распространения и поддержания негативных социальных и культурных стереотипов, за нарушение которых общество наказывает людей (например, награждая ярлыком "мужеподобности" или "извращения", что весьма болезненно переживается людьми может даже вызывать различные виды психических расстройств).[355]
Гендерные исследования в условиях научного кризиса рубежа 1960-70-х гг. изначально оказались ориентированы на использование методологических новаций и плюралистичной эпистемологии социального знания. Оправдание субъективности собственной позиции вызвало активное использование феминистками уже в 1970-е гг. идей постструктурализма,[356] деконструкции,[357] социального конструктивизма, лингвистического поворота.[358]
Но главное, с середины 1980-х гг. появились конкретно-исторические исследования, в которых гендерная методология позволяет по-новому взглянуть на социально-культурнные процессы. Если до этого женские исследования проводились в основном либо в глобальном историческом масштабе,[359] либо на стыке с марксизмом, психоанализом и антропологией, то теперь преобладают именно работы «среднего уровня». Активную полемику вызвала, например, проблема о значении Ренессанса в вопросе о соотношении гендерных ролей. Если та же Моник Тубер отмечала огромную значимость Возрождения, то Джоан Келли отстаивала мнение, что в конце XV и в XVI вв. наоборот произошло усиление зависимости и снижение гендерного статуса женщин по сравнению с куртуазной культурой XII-XIII вв. Точку зрения Келли поддержал Жиль Липовецкий, в работе «Третья женщина» рассмотрев развитие и многообразие культурных форм куртуазной традиции,[360] заметно сократившейся во времена Реформации и Контрреформации. Джоан Ландес распространила эти идеи на анализ Великой французской буржуазной революции, которая, якобы, прервала «первую сексуальную революцию» XVIII в. (последняя сводилась к распространению добровольного брака, женской литературы, что активизировало женскую саморефлексию).
Таким образом, сторонники гендерной теории смогли использовать идеи методологической революции рубежа 1960-70-х гг. практически во всем спектре своей научной деятельности. Институционализация и бурный рост данного течения оказались связаны с его междисциплинарным характером, активной социальной позицией и расширением предметного поля исследования.
Рекомендованные источники и литература:
[1]«Когда неокантианцы выдвинули учение о специфике «идиографического» (индивидуализирующего) метода «наук о культуре»,… марксизм (после Маркса и Энгельса) отказался углубиться в эту проблематику, не преминув, тем не менее, обрушить на В. Виндельбанда, Г. Риккерта и М. Вебера неквалифицированную и неконструктивную критику… Не нужно страшиться релятивизма и видеть в нем признак кризиса исторической мысли. Сформулировав этот постулат для физики, А. Эйнштейн вместе с тем приоткрыл одну из тайн современной культуры в целом... Кризис есть не что иное, как кризис роста. Услышав от своих коллег заявления о кризисе истории, Бродель возразил, что кризис есть нормальное состояние науки: наука, которая не ощущает кризиса, находится в состоянии стагнации». – Гуревич А.Я. О кризисе…
[2] Правда, Б.Г.Могильницкий продлял его до 1960-х гг. См. Могильницкий Б.Г. История исторической мысли ХХ в. В.1. Кризис историзма. Томск 2001.
[3] Нечухрин А.Н. Смена парадигм в российской историографии всеобщей истории (80-ые годы XIXв. – 1917г.). Дисс…д.и.н. Гродно. 1993. С. 499.
[4] Критики позитивизма в строго хронологическом смысле принадлежали не совсем к одному поколению. Если рассматривать годы рождения, то основоположники неокантианства были чуть старше: Герман Коген 1842 – 1918, Вильгельм Виндельбанд – 1848 - 1916, Пауль Наторп - 1854—1924, Георг Зиммель-1858 – 1918, Генрих Риккерт – 1863 – 1936, Макс Вебер-1864 – 1920, А.С. Лаппо- Данилевский – 1863 – 1918. Кроме основателей марбургской и баденской школ – Когена и Виндельбанда – все они родились в 1854-64 гг. Характерной представляется также близость дат смерти – в основном на рубеже 1910-20-ых гг. Лидеры других направлений родились в среднем на 20 лет позже: основатели неогегельянства - Бенедетто Кроче - 1866 – 1952, Отмар Шпанн 1878 – 1950; теоретики прагматизма - Чарлз Остин Бирд 1874 – 1948, Карл Беккер 1873 – 1945; создатели «Анналов» Люсьен Февр – 1878 – 1956, Марк Блок – 1886 - 1944; лидеры цивилизационного подхода - Освальд Шпенглер 1880 — 1936, Арнольд Тойнби 1889 — 1975; первые теоретики неомарксизма - Дьёрдь Лукач 1885 – 1971, Карл Корш 1886 – 1961; стоящие несколько особняком, но принципиально важные с методологической точки зрения Йохан Хейзинга – 1872 – 1945, Карл Ясперс – 1883 – 1969. Кроме Тойнби и Кроче их годы рождения находятся в промежутке с середины 1870-х до середины 1880-х гг.
Еще более важным моментом, чем даты рождения, представляется публикация основных работ – момент, когда их идеи стали известным всему академическому сообществу историографическим фактом. Основные работы указанных авторов, как уже отмечалось, стали выходить именно в интервале 1905 – 1917 гг.: «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) М. Вебера, «Теория и история историографии» (1915-1917) Б. Кроче, «Экономическая интерпретация конституции США» (191301914) Ч.О. Бирда и т.д.
[5]
[6] Данный термин в качестве обозначения пессимизма общественных настроений и распада духовных ценностей появился в 1890-ые гг. Особенно подробно его обосноввал Макс Нордау в работе 1894 г. «Вырождение»: ее первая глава так и называется - «Конец века («fin de sie’cle»)».
[7] Социология Давыдова
[8] Фабиани:
Философы позитивистской ориентации происходят по большей части из интеллектуальных слоев буржуазии, и в особенности, средней буржуазии. Поражает относительная социальная однородность этой группы философов. Подавляющее большинство среди них — обладатели унаследованного культурного капитала; многие из них — сыновья преподавателей и врачей. Теоретический оптимизм и веру в освободительную и секуляризующую миссию интеллектуальной деятельности можно объяснить ранним знакомством с миром, где знание обладает моральной и социальной ценностью и где оно часто противопоставляется вере и верованиям. 106.
Во всех гуманитарных дисциплинах в течение XIX века наблюдается постепенное увеличение объема диссертаций: это изменение часто рассматривается как критерий научного прогресса и профессионализации. Но хотя столь короткая диссертация, как, например, текст Равессона о привычке (48 страниц), уже немыслима в последней четверти века. Констатируя неслучайность этих различий, можно сделать вывод о существовании двух философских типов в университете на рубеже веков: провинциалу с позитивистскими предпочтениями, обладателю унаследованного культурного капитала, противостоит парижский спиритуалист, владеющий наследственным экономическим капиталом. Такое утверждение неизбежно редуцирующе — так, Анри Делакруа, сын лицейского преподавателя, причисляется к спиритуалистам, — однако оно позволяет зафиксировать как симпатии, так и антипатии между индивидами. Философ_артист или философ_метафизик, с одной стороны, и философ_ученый, с другой, выстраивают свои интеллектуальные проекты, основываясь на различном первичном отношении к социальному миру. – 108.
[9] Кроме Германии и России даже самостоятельной специализации по истории в других странах не было до 1875 г. Кембридж и Оксфорд до 1871 и 1877 гг. оставались формально полуцерковными учебными заведениями, где, например, сохранялся целибат. Подробнее см. Фадеева Л.А. «Профессиональный класс» в англ соц Н 19 в. // ННИ. 1998. № 4. С. 43-65:
[10] Шнайдер:
Хотя в XIX веке число университетов в Германии было довольно велико — по сравнению с Францией, где до 1880-х годов существовали лишь изолированные и, как правило, небольшие факультеты, или Англией с тремя и Шотландией с четырьмя университетами, — это не означало, что в самом преподавании имели место значительные различия. В структурном отношении университеты были настолько похожи друг на друга, что есть все основания говорить о существовании в XIX в. немецкого университета (в единственном числе). С. 64. На преподавателя в среднем приходилось по 2 курса. - 71
Соотношение числа студентов и преподавателей на философском факультете оставалось неизменным вплоть до 1900 года, когда величина этой пропорции подскочила до 10 и выше, тогда как прежний показатель колебался между 4,5 и 8,7 – С. 72.
никаких учебных планов, предписывавших преподавателям философии тематику, глубину или даже содержание читаемых ими курсов, попросту не существовало – 73
[11] Средние темпы экономического роста в промышленности составляли в XIX в. около 2,3% в год, тогда как увеличение числа названий опубликованных романов достигало порядка 5% в год, если сравнивать период 1840-1875 гг. с периодом 1876-1885 гг. Доходы театров возросли с 1850 г. по 1889 г. в четыре раза. Наконец, тиражи парижских журналов увеличились с 1870 по 1910 г. в пять раз. Основным следствием данного перепроизводства стало обострение различий в интеллектуальных кругах: «Прежде всего, обостряются социальные различия между добившимися определенного положения писателями и новичками, поскольку традиционные механизмы признания не приспособлены к восприятию новых ситуаций, то есть к количественному взрыву литературной продукции. Следствием этого является распад литературного поля на многочисленные, более или менее изолированные друг от друга литературные потоки при исключительной трудности перехода из одного в другой. Этой возросшей объективной дифференциации соответствует чрезмерная субъективная дифференциация, о чем свидетельствует возникновение многочисленных групп, кланов, конкурирующих друг с другом инстанций, а также распространение чрезмерно развитого индивидуализма стратегий, ориентированных на победу, конверсии и реконверсии» – ххлит производство= формирование модернизма.
[12] Эта междисциплинарность проявилась не только в школе «Анналов». Неогегельянцы интересовались историей развития этических и эстетических представлений, неокантианцы – современными социальными и экономическими проблемами, проблемами социальной психологии, неопозитивизм – исследованиями в области логики, лингвистики, физики и т.д. Директорская иннагурационная речь Макса Хоркхаймера во Франкфуртском институте социальных исследований начиналась с требования объединить социальную философию, историю и обществознание. Центральным вопросом исследований института провозглашался «вопрос о связи экономической жизни общества, психологического развития индивидов и изменений в специфических областях культуры, принадлежащих не только к интеллектуальному наследию наук, искусства и религии – но также и сфере права, обычаев, морали, общественного мнения, спорта, развлечений, жизненных стилей и т.д.» - Дмитриев 340 Джей «Марксизм и тотальность»:
Для ИСИ важен синтез теории и практики, что проявляется во взаимодействии конкретных наук (псих, соц, эк и т.д.) и Ф. 202-208
[13] С его точки зрения, первобытное мышление носит «дологический» характер и глубоко отличается от современного, подчиняясь не закону противоречия, а закону «партиципации» (причастности), когда вещь воспринимается одновременно как таковая и как нечто другое (примером может служить тотемизм).
[14] Последний термин заимствуется Леви-Брюлем у лидера французской социологии Эмиля Дюркгейма, но наполняется несколько новым содержанием, приближаясь скорее к понятию «ментального инструментария» Люсьена Февра.
[15] Мосс не опубликовал ни одной монографии, выражая свои идеи исключительно в статьях, рецензиях и устных выступлениях. Даже докторской степени он не имел, поскольку не мог завершить диссертацию, посвященную анализу ритуала молитвы.
[16] В этом идеи Мосса полностью совпадают с методологией Марка Блока, завершившего в 1924 г. свою монографию «Короли-чудотворцы».
[17] Малиновский даже оправдывал жертвоприношения и каннибализм как естественно возникшие культурные явления, функционально объединяющие общество.
[18] Цит по Виттельс С.110.
[19] В 1882 г. состоялась помолвка Фрейда и ему необходимо было думать о деньгах для создания семьи. Это было одной из самых веских причин отказа от занятий «чистой наукой» и начала обычной медицинской практики (кроме того, у профессора Брюкке, с которым работал Фрейд, было много старших ассистентов и учеников, один из которых и должен был получить со временем профессорскую должность своего учителя). При этом исследователь вынужден был переключиться с физиологии на общий профиль (около полугода), потом дерматологию (3 месяца), и лишь затем невропатологию. В рамках последней Фрейда быстро отказался от эпизодического увлечения офтальмологией в связи с курьезным случаем 1884 г., когда химическая фабрика Мерка из Дармштадта прислала ему для вынесения медицинского заключения «освежающее нервное средство» - кокаин. Начинающий врач и ученый дал свой ответ в статье, в которой описываются история растения, эффекты внутреннего употребления, в том числе и анестетический эффект для горла. Прочитав эту статью, товарищ Фрейда Карл Коллер предложил использовать кокаин как анестезию для роговицы глаза, провел первые опыты на себе и получил мировую известность. Фрейд, который был очень честолюбив, весьма переживал по поводу своей оплошности. Именно это послужило одним из важнейших побудительных мотивов его обращения к исследованию истерии как психогенного заболевания и поездке 1885 г. в Париж. - Виттельс
[20] Возможно, это было связано с тем, что Фрейд описывал не свои клинические наблюдения, а практику Сальпетриерской школы Шарко, кроме того, молодой ученый игнорировал собственно венский опыт (например, работы Бенедикта). Но главное, старшие коллеги и учителя Фрейда не обратили внимания на изменение методологии у Фрейда, который отказался от физиологического детерминизма в пользу психического. В результате всех этих моментов идеи начинающего исследователя были объявлены «вздором». Виттельс 46. Шерток 140-141, Шерток с. 149.
[21] Огромное впечатление на Фрейда произвели в 1886-87 гг. опыты Бернгейма в Нанси: пациенту под гипнозом давался приказ сделать что-нибудь уже после пробуждения. Приказ неизменно выполнялся, но на вопрос о причинах совершенного действия пациенты всегда предлагали посторонние попытки объяснения.
[22] Идея контртрансфера Фрейда подтолкнула ряд исследователей во главе с Людвигом Бинсвангером (получивших позже название «феноменолого-экзистенциального» направления психоанализа) к акценту именно на эмоциональную вовлеченность терапевта в диалог с пациентом как Другим. Бинсвангер рассматривал присущий пациенту способ бытия-в-мире не как болезнь, но как специфический ответ на некие важнейшие личностные проблемы. Стоит добавить, что с Фрейдом его познакомил К.Г. Юнг в 1907 г.
[23] Местом возникновения младограмматизма считается Лейпцигский университет. Его лидерами стали представители поколения 1840-ых гг. - А.Лескин (1840–1916), Б. Дельбрюк (1842–1922), Г. Пауль (1846–1921), Г. Остхоф (1847–1909), К. Бругман (1849–1919) – с иронией названные представителем старшего поколения Ф. Царнке «младограмматиками». Впервые их теоретические взгляды были сформулированы в книге Г. Остхофа и К. Бругмана "Морфологические исследования в области индоевропейских языков", вышедшей в Лейпциге в 1878 г., и особенно в предисловии к ней, получившем название "Манифеста младограмматизма". Еще более четко эта методология получила отражение в книге Г.Пауля «Принципы истории языка» (1880). Взгляды младограмматиков в философском плане можно отнести к позитивизму, поскольку исследователи пытались сформулировать универсальные фонетические законы, в соответствии с которыми осуществляется каждое (без исключений) звуковое изменение в языке. Понятие звукового закона обобщало и вводило в четкие рамки уже существовавшую на практике методику сравнительно-исторического исследования, ставшего эталоном для младограмматиков в 1880-1900-е гг.
[24] В данном исследовании де Соссюр обосновывал гипотезу о том, что в общеиндоевропейском языке были определенные фонемы, которые были утрачены в ходе исторического развития. Их реконструкция представлялась возможной через исследование чередования гласных (т.н. ларингальная гипотеза).
[25] К ней относят непосредственных учеников Соссюра: Ш. Балли (1865--1947), А. Сеше (1870--1946), С. Карцевского (1884--1955) -- старшее поколение, а также их учеников и последователей -- А. Бюрже (1896--1985), А. Фрея (1899--1980), Р. Годеля (1902--1984) -- 2-е поколение.
[26] ''Изолированный закон имеет только относительную и предварительную ценность. Закон, даже общий, есть не что иное, как средство для понимания, для объяснения изучаемого предмета''. Соссюр
[27] Кружок был создан в 1926 г. Вилемом Матезиусом (1882-1945) как объединение нескольких чешских (Б. Трнка, Я. Мукаржовский) и российских (Р. О. Якобсон, Н.С. Трубецкой, С. О. Карцевский) ученых. В 1929 г. были опубликованы его «Тезисы», ставшие программными для Первого конгресса филологов-славистов.
[28] Термин «формальная школа» или русский формализм считается неофициальным самоназванием группы литературоведов и лингвистов, объединившихся в конце 1910-х гг. в Петербурге и Москве и во многом примыкавших к научному авангардизму. Ее главным идейным вдохновителем стал Виктор Борисович Шкловский, еще в 1913 г. в “Бродячей собаке” сделавший доклад «Воскрешение слова», в котором изложил свою концепцию нового искусства. Первоначальную ориентацию формалистов ярко характеризует следующая ситуация: когда в середине 1910-х гг. Шкловский пришел учиться в семинарий известного историка литературы Венгерова, то в обязательной анкете в качестве своей цели объявил построение общей теории литературы и доказательство бесполезности семинария Венгерова. В Петербурге в 1916-18 гг. формалистами был создан ОПОЯЗ — Общество изучения поэтического языка, объединившее лингвистов и литературоведов Е. Д. Поливанова, Л. П. Якубинского, О. М. Брика, Б. М. Эйхенбаума, Ю. Н. Тынянова. В Москве же в 1915 г. возник Московский лингвистический кружок, куда входили С. И. Бернштейн, П. Г. Богатырев, Г. О. Винокур, Б. И. Ярхо, В. М. Жирмунский, Р. О. Якобсон. Ранний формализм был довольно механистичен. Тынянов говорил о Шкловском, что тот хочет изучать литературное произведение так, как будто это автомобиль и его можно разобрать и снова собрать. Действительно, Шкловский рассматривал художественный текст как нечто подобное шахматной партии, где персонажи — фигуры и пешки, выполняющие определенные функции в игре. В своем труде “Искусство как прием” (1915–1916) Шкловский пишет: “Если мы станем разбираться в общих законах восприятия, то увидим, что, становясь привычными, действия делаются автоматическими. Так уходят, например, в среду бессознательно-автоматического все наши навыки… Процессом автоматизации объясняются законы нашей прозаической речи с ее недостроенной фразой и с ее полувыговоренным словом. Это процесс, идеальным выражением которого является алгебра, где вещи заменены символами… При таком алгебраическом мышлении вещи берутся счетом и пространством, они не видятся нами, а узнаются по первым чертам. Вещь проходит мимо нас как бы запакованной, мы знаем, что она есть, по месту, которое она занимает, но видим только ее поверхность”. Цит по (9, с. 62–63).
[29] Один из представителей интуиционизма, Аренд Гейтинг, построил формальную систему, в которой закон исключенного третьего и двойное отрицание заменяются законом противоречия, утверждающим, что если какое-то утверждение и его отрицание выполняются одновременно, то из этого может следовать все, что угодно. Существенное отличие закона противоречия от закона исключенного третьего заключается в том, что мы ничего не можем утверждать об истинности данного утверждения или его отрицания. То есть интуиционистская логика, в отличие от классической, отказалась от стремления к объективной истине.
[30] Жюль Анри Пуанкаре (1854-1912), избранный президентом Французской Академии наук с 1906 г., утверждал, что само существование математических объектов и их непротиворечивость – одно и то же.
[31] Примером же конвенционального характера научных построений может стать ситуация с предложенной в 1904 г. аксиомой выбора Эрнста Цермело. Эта аксиома утверждала, что если имеется любой набор (конечный или бесконечный) множеств, то всегда можно, выбрав из каждого множества по одному элементу, составить из этих элементов новое множество. Поскольку критерий этого выбора был произволен и мог даже меняться в процессе доказательства, большинство исследователей во главе с Бертраном Расселом посчитало, что доказательство в этом случае утрачивает силу. Цермело же и ряд его сторонников считали, что применение аксиомы выбора правомерно, и активно использовали ее для доказательства многих теорем в топологии, теории меры, алгебре, функциональном анализе.
[32] Непринятие аксиомы выбора приводило к невозможности доказательства многих теорем. Но ее принятие вызывало массу противоречивых для повседневного сознания следствий. Например, что из обычного шара, разбив его на четыре множества, можно составить два шара, равных исходному; континуум-гипотеза Георга Кантора в рамках формальной системы Цермело-Френкеля (включая аксиому выбора) не может быть ни доказана, ни опровергнута. Поэтому ее использование в математических построениях стало просто изначально оговариваться сторонниками, и игнорироваться противниками. В 1902 г. А. Пуанкаре говорил, что "никакая геометрия не является более истинной, чем другая; та или иная геометрия может быть только более удобной".
[33] Например, математические преобразования Х.А. Лоренца (или "теорема возвращения" к первоначальному состоянию) вызвали бурную дискуссию между Цермело и Больцманом.
[34] Термин «квант» был предложен М. Планком (1858—1947), который изучал проблему «черного тела» (абстрактное математическое понятие для обозначения объекта, аккумулирующего всю энергию и превращающего ее в тепло). Функция, выражающая энергию абсолютно «черного тела», изменяющего температуру, оказалась несовместимой с термодинамикой, а значит, и классической механикой. Решение Планка состояло в гипотезе, что энергия выделяется и аккумулируется материей не в форме непрерывной радиации, а только множеством порций определенного количества, пропорционального частоте радиации постоянной Планка. Это количество и было названо «квантом энергии».
[35] В основном потому, что будущий ученый сам не воспринимал многие моменты традиционной науки и методику ее преподавания. В школе и университете у Энштейна были сложности по самым разным предметам, поэтому он даже не сразу смог получить аттестат в гимназии. Преподаватель немецкого языка утверждал, будто из него «никогда не выйдет ничего путного». При поступлении в Цюрихский политехникум он провалил экзамены по ботанике и французскому языку. Постоянные разногласия возникали у него с профессором В. Г. Вебером - преподавателем физики. Два года после окончания политехникума в 1900 г. Энштейн не мог получить постоянную работу и буквально голодал, не принимая пищу по несколько дней подряд (впоследствии это стало причиной болезни печени, от которой учёный страдал до конца жизни). В 1902-1908 гг. он работал в патентном бюро, занимаясь физикой лишь в свободное от работы время.
[36] Нильс Хенрик Давид Бор (1885 – 1962) в 1912 - 1913 гг. скорректировал модель атома, предложенную Резерфордом, что принесло ему мировую известность. В 1920 г. он основал Институт теоретической физики в Копенгагене, которым руководил до конца своей жизни. Именно здесь группой исследователей во главе с Бором была разработана «копенгагенская интерпретация квантовой механики».
[37] Также существует мнение о взаимосвязи цивилизационных концепций в социально-экономическом плане с формированием колониальной системы, отстаиваемое, например, Ю.И. Семеновым. – См. Семенов Ю.И. Философия истории // http://mx.esc.ru/~assur/ocr/semenov/ch2.htm.
[38] В работе «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853 — 1855) он выделил 10 цивилизаций: индийскую, египетскую, ассирийскую, эллинскую, китайскую, италийскую, германскую, аллеганскую, мексиканскую и андскую), каждая из которых проходит свой собственный путь развития. Возникнув, каждая цивилизация рано или поздно погибает. Не представляет собой исключения и западная цивилизация, созданная германцами.
[39] Возможно, начало работы над первым томом относится еще к 1911 г., когда Агадирский кризис продемонстрировал перспективы войны за передел мира, что, с точки зрения Шпенглера, свидетельствовало о кризисе европейской культуры.
[40] Проблема истоков и самостоятельности построений Шпенглера до сих пор дискуссионна. Например, Г. Шпет вспоминал позже, что видел у него дома «Россию и Европу» Н.Я. Данилевского, что явно свидетельствует не в пользу оригинальности построений Шпенглера. Возможны параллели и в отношении работ Г.А. Ландау «Сумерки Европы»(1914), H.A. Бердяева «Конец Европы», не говоря уже о Ж.А. де Гобино и Г. Рюккерте. Сам же Шпенглер считал свою концепцию настолько оригинальной и значимой, что приравнивал ее к открытиям Коперника. «Разрушена птолемеевская система истории, в которой все вращалось вокруг Западной Европы как мнимого центра всего мирового свершения», и создана принципиально новая, в которой существует несколько отдельных исторических миров, «имеющих одинаковое значение в общей картине истории».
[41] Ярким примером здесь может служить книга известного представителя логического позитивизма, австрийского ученого Отто Нейрата "Анти-Шпенглер" (1925).
[42] В других вариантах Шпенглер говорит о мифосимволической ранней культуре, метафизико-религиозной высокой культуре и поздней, цивилизационной, стадии культуры; а иногда ограничивается двумя стадиями для каждой культуры - восходящей (органического роста или собственно культуры) и нисходящей, или этапа механического распада культуры, то есть цивилизации.
[43] В науке Шпенглер также выделяет магическую основу. Движущей силой мифо-, а позже наукотворчества является, по его мнению, боязнь, заклятие пространства, порождающего в западноевропейской культуре чувство беспредельного одиночества и ностальгии.
[44] Близкие идеи содержатся также в работах Шпенглера «Годы решений» и «Пессимизм». Правые взгляды позже привели к обвинениям автора в сотрудничестве с национал-социалистами, что не вполне корректно: в 1933 г. Шпенглер отклонил предложение нацистов о сотрудничестве, что вызвало даже запрет на упоминание имени ученого в политической печати.
[45] Болезненность самоанализа у Шпенглера граничит при этом, по мнению ряда исследователей, с психическим расстройством: "Мечтатель, лицемер, трус. Неуклюжий, замкнутый, лишенный сил… Вечный страх перед тем, чтобы принять решение... Мой жуткий страх перед всем, связанным с женщинами, беспредельная, смешная робость; и при том жгучие чувственные мечты и несколько глубоко несчастных историй любви, о которых я никогда никому не рассказал бы без того, чтобы быть осмеянным". «Страх перед встречами, перед женщинами,… перед любыми внешними решениями. Я мог бы, как ребенок, переложить все это на другого человека, лишь бы полностью уединиться в своем круге идей (только это не должна быть женщина)».
[46] Эволюцию взглядов Тойнби на субъекты исторического развития можно представить в следующем виде:
1910-е гг. – структурным элементом истории выступают национальные государства;
1920 - 1940-е гг. – приоритет отдается термину «цивилизации»;
1950 - 1970-е гг. – во главу угла ставятся мировые религии.
[47] В дальнейшем исламское общество разделяется Тойнби на независимые друг от друга иранское и арабское, в результате число живых цивилизаций возрастает до шести. Далее православное общество подразделяется на основное православное и православное в России, а дальневосточное — на основное дальневосточное (в Китае) и на дальневосточное в Японии и Корее. Таким образом, число цивилизаций доходит до восьми.
[48] В 7 томе он добавляет к этому списку еще две: шанскую (в Китае) и индскую (отличаемую от индийской).
[49] Эта система представлена в первых десяти томах. В 12 томе в нее были внесены существенные коррективы. Развившиеся цивилизации были разделены на две основные категории: независимые и сателлитные. К числу первых было отнесено 13 цивилизаций. Без каких-либо изменений вошли в этот список шесть цивилизаций: западная, индская, эллинская, сирийская, андская, египетская. Арабская была переименована в исламскую, минойская — в эгейскую, основная православная — в просто православную. Мексиканская, юкатанская и майянская цивилизации были слиты в среднеамериканскую, шумерская и вавилонская — в шумеро-аккадскую, индийская и индуистская — в индийскую, шанская, китайская и основная дальневосточная — в китайскую. Еще 15 цивилизаций были отнесены к числу сателлитных. Без каких-либо изменений в этот список вошли лишь хеттская и иранская. Православная цивилизация в России была переименована в русскую. Дальневосточная цивилизация в Японии и Корее была разделена на японскую и корейскую. И было добавлено 10 новых цивилизаций: миссисипийская, юго-западная (в Северной Америке), северо-андская, южно-андская, эламская, урартская, вьетнамская, италийская, юго-восточно-азиатская, тибетская. В итоге — 28 развившихся цивилизаций. Недоразвитая дальневосточная христианская цивилизация была переименована в несторианскую христианскую. Как недоразвитая цивилизация было охарактеризовано общество средневековых городов-государств Запада. Список недоразвитых цивилизаций был пополнен также монофизитской христианской цивилизацией, в результате чего число их дошло до шести. Категория приостановленных цивилизациях была отменена: кочевники были объявлены сателлитной цивилизацией (хотя в список таковых почему-то не были включены), о спартанцах и османах было сказано, что представляли собой не цельные цивилизации, а лишь фрагменты иных цивилизаций, эскимосы были охарактеризованы как находящиеся на стадии предцивилизованного общества.
В 1972 г. вышло в свет однотомное издание «Постижения истории», подготовленное автором в сотрудничестве с Джейн Каплан. Картина цивилизаций снова претерпела изменения. В их списке была названа африканская. На той же странице, фигурируют две африканских цивилизации: африканская цивилизация на Западе и африканская цивилизация на Востоке. Таким образом, независимых цивилизаций стало 14 или 15. В список сателлитных цивилизаций были дополнительно включены мероитская и кочевая. Тем самым число их возросло до 17, а всего развившихся цивилизаций стало 31 или 32.
[50] Например, Д. Уилкинсон в работе «П. Сорокин против цивилизационной теории А. Тойнби» писал: «Цивилизации представляют собой реальность, отличающуюся от ее частей, и эти части взаимосвязаны. Они зависят от целого и сами оказывают на него воздействие. Они сохраняют свою самобытность, несмотря на все изменения своих частей. Они имеют внутреннюю морфологическую структуру. Претерпевая постоянные изменения, цивилизации вместе с тем подвержены циклическим ритмам, определенным тенденциям».
[51] Позже к неокантианству примкнули и ряд русских ученых и философов: А.И. Введенский, С.И. Гессен, И.И. Лапшин, А.С. Лаппо-Данилевский.
[52] Многие из тех, кто в 1860-1900 гг. внес свой вклад в неокантианское движение, не были или не считали себя неокантианцами (Э. Арнольд, Г. Ромундт, Ф. Шульце, И. Витте, К. Фишер, Р. Ойкен, К. Гюттлер, И. Ремке, X. Зигварт, К. Штумпф и др.) или даже являлись прямыми оппонентами Виндельбанда и Когена (Э. Лаас, Т. Циглер, К. Геринг, Г. Вольф, Ф. Йодль, П. Дойссен, Ю. Бауманн, В. Дильтей, Ф. Брентано, Я. Фрошаммер, К. Шааршмидт, Р. Зейдель, Г. Ульрики и др.).
[53] Иногда выделяют еще третью школу - Я. де Фриза и Л. Нельсона, переносившую эти идеи на психологию, а также четвертое течение - неокритицизм, или неокантианский реализм, представленный в работах А. Риля, О. Кюльпе, Э. Бехера. Вместе с учеными, которых довольно трудно отнести к какой-либо школе (И.Б. Мейер, Ф. Убервег, Ф. Паульсен, Б. Эрдманн, И. Фолькельт, Г. Мюнстерберг, А. Либерт), их относят к неокантианству в широком смысле данного термина. В узком же смысле рассматривают обычно исключительно марбургскую и баденскую школы.
[54] Кризис классической науки начался раньше всего именно в математике и был связан с появлением неевклидовых геометрий, использованием мнимых и бесконечно малых величин. Это ставило вод вопрос сам принцип единства сознания и его методов. Коген критиковал позитивизм в первую очередь за приоритет факта над методом. С его точки зрения, не совокупность чувственных наблюдений, а тот или иной способ унификации фактов в рамках определенных гипотез, законов и теорий формирует науку. Законы и теории не извлекаются из фактов, а сами их формируют.
[55] Коген определяет этот изначальный синтетический акт как сохранение объединения в обособлении и обособления в объединении. То же самое говорти и П. Наторп, сравнивая анализ и синтез: они предполагают друг друга, но именно синтез состоит в постоянной переработке и усовершенствовании системы определений объекта. Факт рассматривается философом как сырой материал, обрабатываемый сознанием именно при помощи процедуры синтеза.
[56] В 1902 г. появился первый том его произведения "Система философии" — "Логика чистого познания", в 1904 г. — т. 2 "Этика чистой воли", в 1912 — "Эстетика чистого чувства".
[57] "Социальная педагогика" (1898), "Государство Платона и идея социальной педагогики" (1898), «Логические основы точных наук» (1910), "Всеобщая психология" (1912).
[58] Социализм при этом понимается именно как идея, которая никогда не может быть реализована на практике, но стремление к ней должно определять поведение человека. Теоретиками этического социализма кроме Когена стали К. Форлендер ("Кант и социализм" 1906; "Кант и Маркс" 1909), Л.Вольтман ("Система морального сознания" 1898, "Исторический материализм. Изложение и критика марксистского мировоззрения" 1900).
[59] Виндельбанд, в частности, не сразу стал неокантианцем, что проявилось в его кандидатской диссертации 1870 г. "Учение о случайности" и докторской 1873 г., посвященной проблеме достоверности в познании. Впервые новая интерпретация Канта прозвучала в его двухтомной "Истории новой философии" (1878—1880) и «Прелюдиях» (1884), предисловие к которым заканчивалось фразой: "Понять Канта значит выйти за пределы его философии". Окончательно его идеи оказались закреплены в работах "История и естествознание" (1894), "О свободе воли" (1904). Риккерт же, начавший именно как неокантианец в трудах "Границы естественнонаучного образования понятий" (1892 или 1896), "Науки о природе и науки о культуре" (1899), "О системе ценностей" (1912), после смерти своего учителя, распада школы и событий первой мировой войны стал значительно сближаться с философией жизни, примером чего стали его работы "Философия жизни" (1920), "Основные проблемы философской методологии, онтологии, антропологии" (1934).
[60] Виндельбанд в принципе также считал, что оба метода возможны для истории. Но идиографизм, с его точки зрения, долгое время игнорировался. Пренебрежение всем, кроме общего и родового, стало характерной чертой греческого мышления, перешедшей от элеатов к Платону. Поэтому в настоящее время Виндельбанду представляется наиболее актуальным использование именно идиографизма.
[61]Но в то же время ценности у Риккерта соотносились именно со сферами человеческой жизнедеятельности. В частности он связывал такие ценности, как истина, красота, сверхличностная святость, нравственность, счастье, личностная святость с научным познанием, искусством, пантеизмом и мистикой, этикой, эротикой и “благами жизни” вообще, теизмом как верой в личностного бога.
[62] "Протестантская этика и дух капитализма" стала едва ли не единственным сочинением Вебера, получившим широкое признание в Германии еще при его жизни (но первый ее английский перевод был сделан лишь в 1930 г.). Остальные его работы были достаточно слабо известны в обществе и не пользовались популярностью в традиционалистски ориентированных академических кругах. Их переизданием и популяризацией активно занималась, особенно после смерти Вебера, его жена Марианна (в девичестве Марианна Шнитгер, кузина Макса).
[63] Вебер заимствует термин «идеальные типы» у правоведа Георга Еллинека, ставшего одним из его близких друзей после переезда Вебера в Гейдельберг в 1896 г. «Идеальные типы» для Вебера – это именно метод, который может использоваться как для причинного объяснения, так и для понимания событий. Впервые в работах Вебера данный термин появляется в 1904 г., считая его первоначально средством именно исторического познания, хотя и заимствованным из социологии: «Социология, как это уже многократно предполагалось в качестве само собой разумеющегося, создает понятия типов и ищет общие правила событий, в противоположность истории, которая стремится к каузальному анализу... индивидуальных, важных в культурном отношении действий, образований, личностей». – цит по Давыдов.
[64] Однако иногда Вебер вводит в качестве самостоятельного фактора и «картину мира», определяющую выбо модели индивидуального поведения: «Над человеческим действием непосредственно господствуют интересы (материальные и идеальные), а не идеи. Однако «картины мира», создаваемые «идеями», очень часто выполняли роль стрелочников, определяющих тот путь, по которому динамика интересов тянет вперед человеческое действие».
[65] В политическом плане это ведет к неизбежной либерализации политических отношений даже в Германии. Однако своеобразным побочным эффектом роста рационализма становится при этом повсеместный и неизбежный рост бюрократии. Бюрократизацию, по мнению Вебера, можно и нужно ввести в рамки правил, подвергнуть контролю, но устранить эту тенденцию в принципе невозможно.
[66] Несмотря на то, что наивысшим типом управления Вебер считал легальную власть, наиболее перспективным для Германии он полагал харизматическое лидерство. Это было связано с длительным господством традиционализма в политическом управлении империей. Переход от него сразу к осознанному целерациональному политическому действию представлялся Веберу затруднительным. Поэтому ученый иногда называл «величайшим несчастием для Германии то, что ни одному Гогенцолерну ни разу не отрубали головы».
[67] Свою технику каузального сведéния единичных исторических феноменов Вебер смог найти за счет обращения к аналитическим моделям, разрабатывавшимся в Германии в конце XIX века на стыке теории вероятности, криминалистики и юриспруденции. Главную роль при этом сыграли труды неокантианца Иоганнеса фон Криса (1853—1928) - специалиста по физиологии и ученика Гельмгольца, с1880 по 1924 г. преподавал физиологию во Фрейбургском университете. Вебер непосредственно опирается на работы фон Криса «О понятии объективной возможности и некоторых его применениях» (1888) и «Принципы исчисления вероятности: Логическое исследование» (1886). С его точки зрения, метод криминалистики по установлению уголовной вины «по своей логической структуре совершенносовпадает с вопросом об исторической причинности».
[68] Вебер М. Наука как призвание и профессия // Избранные произведения. М.: «Прогресс», 1990. С. 713-714.
[69] Лишь удачный брак Зиммеля в 1890 г. позволил исследователю не заботиться о средствах к существованию и даже создать собственный научный кружок салонного типа, заложивший дружбу ученого со Стефаном Георге, Райнером Мария Рильке, Эрнстом Блохом, Мартином Бубером, Георгом Лукачем, Эдмундом Гуссерлем, Максом Вебером. Это сняло проблему бедности, но породило сплетни о корыстных расчетах женитьбы исследователя.
[70] Сама по себе защита докторской диссерации в то время не давала возможности преподавания в университете. Для получения доценской или профессорской должности необходима была еще одна – «габилитационная» работа, более конкретно связанная с планируемой сферой преподавания.
[71] Правда, диаметрально противоположной оказалась при этом позиция Макса Вебера, который в 1908 г. даже отказался заканчивать статью «Георг Зиммель как социолог и теоретик денежного хозяйства», чтобы не уменьшить своей критикой шансов Зиммеля на получение профессуры в Гейдельберге. Этот момент скорее подчеркивает самоидентификацию обоих ученых не с представителями классического неокантианства, а со сторонниками выхода за его рамки.
[72] Существует, правда, точка зрения, что в последних работах Зиммеля (с 1917 г.) намечается переход к четвертому этапу, связанному со складыванием экзистенциализма в ключе, близком далее М. Хайдеггеру. Это проявилось, в частности, в эволюции представлений Зиммеля о форме государственного правления: ученый под влиянием военной ситуации в Германии стал сторонником режима «личной власти», противопоставляемой демократии как нивелированию всех социальных и культурных различий. Впрочем, идея о начале нового этапа во взглядах исследователя не получила в целом поддержку в отечественной литературе.
[73] С его точки зрения, обратной стороной научного объяснения без понимания социально-исторических процессов становится потеря идентичности объекта и понижение уровня душевной жизни субъекта исследования. Зиммель при этом проводит параллели с деньгами как средством обмена, и проституцией, исключающими всякое проявление непосредственности. Деньги, проституция и научная объективность становятся для ученого признаками “стилевого единства” современной культуры, использующей именно «мертвые» жизненные формы.
[74] Мода, по мнению ученого, одновременно предполагает и подражание, и индивидуализацию. Человек, следующий моде, и отличает себя от других, и одновременно утверждает свою принадлежность к определенному слою или группе. Как только какое-либо явление (одежда, идеи, манеры, вещи) становится общепризнанно «модным», оно тут же начинает «выходить из моды». Таким образом, мода формируется чувством настоящего. Причиной широчайшего распространения моды в современную эпоху, утверждает Зиммель, стал процесс разложения норм традиционного общества, в результате чего более активными становятся временные, переходные формы. Именно в таком качестве и возможно осознание моды как «индивидуального закона»: объяснение социальных процессов развития феномена ведет к пониманию его сущности и исторического значения.
[75] Последний термин предполагает, что человек, включенный в общественные отношения, обретает некоторые устойчивые качества и «автоматизмы» социального взаимодействия. Примеры социальных типов, исследованных Зиммелем, — циник, бедняк, кокетка, аристократ и т. д.
[76] Теоретические построения многих исследователей (особенно связанных с конкретно-исторической проблематикой) находились между неогегельянством и неокантианством. Это было связано со сформировавшимся уже у Герардуса Болланда (1854-1922) отказом от противопоставления Гегеля Канту, поскольку оба они рассматривались как «начало и завершение классического периода мышления».
[77] Первыми о возрождении гегельянства заговорили уже В. Виндельбанд и Г. Риккерт. Лидерами германского неогегельянства стали ученик Риккерта Р. Кронер и Г. Глокнер, во многом развивавший идеи В. Дильтея.
[78] Началом его считают появление в 1929 работы Ж. Валя «Несчастье сознания в философии Гегеля».
[79] Лидеров итальянского неогегельянства Бенедетто Кроче и Джованни Джентиле в это время связывали не только схожие методологические взгляды, но и близкие личные отношения: они вместе учились в Пизанском университете; создавая журнал «Критика» в 1903 г., Кроче поручил руководство разделом философии именно Джентиле, а в 1909 г., когда его друга выгнали из Неаполитанского университета за политические убеждения, разразился гневной статьей «Случай Джентиле и бесчестие университетской жизни». В начале 1920-х гг. Джентиле, будучи министром просвещения, заканчивал школьную реформу, начатую Кроче.
[80] Возможно, однако, что в своих работах - «Реформа гегелевской диалектики» (1913), «Сводное изложение педагогики как философской науки» (1914), «Общая теория Духа как чистого акта» (1916), «Система логики как теории познания» (1917—1922) – Джентиле выступает в большей степени как классический гегельянец. Его концепция «актуализма» предполагала, что есть лишь одно понятие - Дух, который вбирает в себя все частные явления и моменты.
[81] Крупные теоретические работы Кроче выходят в это время практически ежегодно: «Основные черты логики как науки о чистом понятии» (1905), «Что живо и что мертво в философии Гегеля» (1906), «Редукция философии права к философии экономики» (1907), «Философия практики» (1908), «Философия практики. Экономика и этика» (1909), «Философия Джамбатиста Вико» (1911), «Теория и история историографии» (1915). Кроме того, в 1910 г. Кроче становится сенатором, в 1914 г. возглавляет блок либералов и католиков в парламенте, а в 1920 г. назначается министром образования.
[82] В этом плане Кроче оказался тесно связан с неаполитанской школой Б. Спавента и Ф. Де Санктиса, частично начавших пересмотр абсолютного идеализма Гегеля. Показательно звучит название работы Кроче 1906 г. «Что живо и что мертво в философии Гегеля» - конкретность понятия представляется в ней «живым», а построение универсальных схем применительно к природе и истории человечества – «мертвым».
[83] Поскольку основным средством выражения интуитивного понимания являются вербальные конструкции, Кроче рассматривает синтез эстетики и «общей лингвистики» применительно к философии и историографии.
[84] Вторая часть переносит эти идеи на развитие европейской исторической мысли: каждый этап данного процесса уникален, но вместе (для настоящего времени) они составляют неразрывное единство. Ключом к пониманию их преемственности и различия становится гегелевская диалектика: каждый следующий этап выступает как отрицание предыдущего, после чего следует их синтез. Античная историография была натуралистичной, то есть в принципе не оперировала понятием духа. Средневековью, наоборот, был свойственен акцент на телеологизм, подчинение всего многообразия мысли христианскому Провидению. Возрождение декларировало круговое возвращение во времени к античной культуре, но при это восприняло и средневековую духовность, воплотив этот синтез в идею гуманизма. Просвещение культивировало идею разума (как главного человеческого качества), но при это настаивал на разрыве с прошлым и вневременности настоящего (именно так представляется Кроче идея прогресса). Романтизм как реакция на Французскую буржуазную революцию, по мнению Кроче, вывел на первый план концепцию развития и нации (идеалом при этом служили средневековые социальные и культурные формы). Позитивизм отстаивал идею главенства фактов, отрицая метафизичность предшествующей философии. Последний раздел второй части посвящен «Новой историографии», которая еще не оформилась, но должна в ближайшее время появиться на свет как синтез романтизма и позитивизма.
[85] Причем первые вызывают гораздо более активную критику со стороны Кроче, особенно по поводу метода отнесения к ценности, а также объединения философии и истории. Для Кроче этот момент очень важен: он настаивает на негативности «философии истории», которую необходимо заменить «теорией историографии». Позитивизм же просто упоминается как «фиговый листок для критической мысли», от полемики с которым Кроче просит его «уволить».
[86] Которая есть «творение Разума или Провидения, но существует только в индивидах – в этом необходимо исправить Гегеля и Вико».
[87] Ученый заявлял о своей оппозиции режиму Муссолини, но до 1926 г. это было лишь теоретическое неприятие, не переходящее в активную практику и принципиально не видоизменяющее эстетической концепции Кроче.
[88] Категория долга фигурировала в работах Кроче и до этого, хотя и не имела столь принципиального значения. Считается, что ее появление связано с личными кризисами ученого, наиболее остро затронувшими его сознание в 1883 г., когда при землетрясении на острове Искья погибли его родители и сестра (самого Бенедетто вытащили через какое-то время из-под развалин, но он на всю жизнь остался хромым) и в 1913 г. после смерти первой жены. В обоих случаях Кроче, первоначально буквально близкий к самоубийству, решил, что «нельзя жить аффектами: надо любить, но быть готовым к одиночеству. Для этого надо усилить в себе чувство долга по отношению к жизни. Иначе что остается? Самоубийство или гнусный психоз» (в 1883 г. он занялся этикой, а в 1913 г. повторно женился на студентке и завел четверых детей).
[89] Правда, Оттмар Шпанн, популярный в 1920-30-ые гг. именно благодаря своему консерватизму, во введении к одному из теоретических трудов утверждал, что концепция Макса Вебера неудовлетворительна не из-за своего либерального характера, а ввиду малой искушенности автора в вопросах методологии.
[90] Поэтому в рамках данного раздела будет рассмотрена только философия истории Отмара Шпанна, наиболее характерно сочетавшая отмеченные моменты.
[91] Концепция Шпанна впервые была высказана в «О сути национального. Что считать немецким?» (1920) и “Истинном государстве” (1921), после чего ученым был создан ряд курсов по истории экономических и социально-политических учений, где прослеживалась борьба универсализма и индивидуализма от античности до Нового времени. При этом Шпанн декларировал преемственность собственных взглядов от “Государства” и “Законов” Платона через обоснование иерархической (сословно-цеховой) организации социума в Средние века до идеологии немецких романтиков (Шпанн возглавил переиздание наследия романтиков, основав для этого издательскую серию “Огонь очага”). Позже
Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 308 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Терминология и периодизация | | | Дней, 1ночной переезд) |