Князь и березиня

В от и пожаловала весна-красна: светозарная, зеленоглавая, духмяная, с ласковым ликующим солнцем. Всё пробудилось, ожило, наполнилось ненаглядной чарующей красотой, изукрасив яблоневые и вишневые сады дурманящей белой кипенью.

«Пора!» - молвил себе Ярослав и отправился в Белогостицы.

Когда подъехал к Прошкиной избе, сердце его (опять-таки!) трепетно забилось.

Довольна ли теперь Березиня? Изба крепкая, добротная, с горенкой. Совсем недавно жил в ней тиун, поставленный из княжеских холопов. Тиуна пришлось вернуть на княжий двор, а на его место назначить Прошку, но тот опять закобенился[163]:

- Ради всех богов не ставь меня в тиуны, князь! Не умею я мужиками управлять.

- Упористый ты мужик, Прохор. Но избой, огородом и пашней ты доволен?

- Премного благодарен, князь. Есть где с сохой разгуляться. И за жито спасибо, и за лошадь, и за всякую живность дворовую. А вот от тиуна избавь.

- Будь, по-твоему, Прохор. Выберу другого тиуна. Живите с Богом…

Ярослав приехал с Могутой и Заботкой.

- Расседлайте коней, а я пока подворье огляжу.

Боярин и меченоша понимающе переглянулись.

Из огорода вились дымки пахучего сизого дыма, и там могли оказаться кто-то из обитателей избы.

Не зря говорят, что сердце - вещун. Миновав баню-мыленку, князь подошел к плетню огорода и увидел за ним Березиню, сжигающую сухую жухлую солому. Она переносила пылающий пучок от одной грудки к другой и не замечала князя.

Девушка была в длинном вишневом саяне[164] и мягких алых чёботах[165], что обрадовало Ярослава: из его даров одежда. Собственно, другого платья и сапожек у Березини не могло и быть. Она пришла в Ростов в таком затрапезном виде, что и на улицу не выйдешь.

- Бог в помощь, Березиня! - негромко воскликнул Ярослав.

Девушка вздрогнула и повернулась на голос.

- Здравствуй, князь.

Поклонилась в пояс, зарделась, заметно стушевалась.

Любопытно, подумал Ярослав, что означает ее замешательство? Приятную для неё неожиданную встречу или испуг при появлении ростовского властителя? Хорошо бы первое.

- Родичи дома?

- Тятенька на овин ушел глянуть, а маменька в избе.

- А ты всё трудишься?

- Да разве это труд, князь? И всего-то сушняк на золу сжечь.

- На золу? - чтобы поддержать разговор, спросил Ярослав.

- Зола урожай дает, о том каждый человек ведает.

- Да неужели? А я вот не ведал.

- Прикидываешься, князь.

- Истинный крест!

Березиня негромко рассмеялась. Это случилось при Ярославе впервые, и он тому немало порадовался.

- Вот уж не чаяла, что князь таких простых вещей не ведает.

Березиня продолжала улыбаться, а Ярослав, дабы и далее занять девушку непринужденным разговором, молвил:

- А ты знаешь, Березиня, что князья меньше любого простолюдина ведают.

- Лукавишь, князь.

- И вовсе не лукавлю. Для твоего отца соха обычное дело, для меня ж - величайшая премудрость. Не знаю, как к ней и подступиться. А лошадь запрячь? Легче вековой дуб с корнями вырвать.

Березиня теперь уже смеялась громко и заразительно.

- Уморил ты меня, князь. Да лошадь любой деревенский мальчонка может запрячь. Дивлюсь на тебя, Ярослав Владимирович. На коне красуешься, а с упряжью не справляешься.

- Смейся, не смейся, Березиня - не справлюсь. Слуги коня облачают.

- Вот и худо, что слуги. А вдруг в ратный поход пойдешь, коня твоего убьют?

- Дружинник своего отдаст, а сам пешим станет биться.

- Ишь, какой. Дружинника ему не жаль.

- Таков обычай, Березиня.

- Худой обычай.

Девушка разговорилась, раскраснелась.

- А если и дружинников рядышком нет? Побили их вороги. А тут бродячий конь вблизи оказался. От табуна отбился. Охлюпкой[166] поедешь? Вот бы на такого воина глянуть!

- Седло с мертвого коня сниму.

- А узду, повод, тороки[167] и прочую упряжь?

- Боюсь, не справлюсь, - в свою очередь рассмеялся Ярослав.

Березиня, вконец осмелев, неодобрительно покачала головой.

- Убьют тебя вороги… А хочешь, Ярослав Владимирыч, я научу тебя коня запрягать? На поле брани всякое случается.

- Аль, жалко меня стало?

- Таких, кои ничего не умеют делать, не жаль.

- А тех, кто упряжь умеют наладить, жаль?

- Не хочу, князь, чтоб люди на тебя, незнайку, смеялись.

- Тогда научи меня, непременно научи, Березиня.

- Зришь раменье?

- Зрю, Березиня.

- Жди меня там. Ты, небось, с дружинниками приехал. Не хочу, чтоб они видели.

- Однако ж мудрая ты, Березиня.

Ярослав удалился к лесу, а девушка пришла на двор, полностью освободила лошадь от упряжи, засовала ее в куль и, держа Буланку за холку, повела ее к раменью. Подведя лошадь к Ярославу, молвила:

- Твои слуги норовят идти к тебе. Повели им, чтоб сюда не подходили.

Могута и Заботка пошли к раменью, но князь дал знак рукой, дабы шли вспять.

Березиня слегка углубилась в лес, остановила послушную Буланку и вытряхнула из объемного куля упряжь. И чего только тут не было! Седло, хомут, узда, поводья, шлея, супонь, гужи, седелка с чересседельником, удила.

- Ну, Березиня! Ты бы еще оглобли принесла.

- Тогда - и телегу.

И оба так заразительно рассмеялись, что их даже услышали Могута с меченошей.

- Кажись, дело сладится, - произнес Заботка.

А молодой Ярослав пребывал в упоительном состоянии. Он общается с этой удивительной девушкой, слышит ее мягкий голос, любуется ее чудесными глазами с густыми бархатными ресничками, а главное - слышит ее задорный смех. Господи, какое это счастье быть рядом с Березиней!

Ярослав, забыв обо всем на свете, смотрел на нее влюбленными глазами, и девушка это чувствовала, ей это впервые пришлось по сердцу, и она, чтобы скрыть своё неизведанное ощущение, постаралась отвлечь Ярослава.

- Упряжь у твоих ног, князь. Может, все-таки догадаешься, как Буланку обрядить? С чего начнешь?

- Пожалуй, с седла.

- А вот и нет, князь. Только и ведаешь свое седло.

- Тогда с удил.

- Попробуй, - с лукавинкой улыбнулась Березиня…

Прошка, вернувшись с овина, увидел подле избы боярина Могуту и княжьего меченошу. Сердце его екнуло. Опять что-то понадобилось князю!

Всё, казалось бы, уладилось, всё потрафило Прошке: и добрая изба, на десяток верст удаленная от Ростова, и само сельцо, раскинутое вдоль реки Вексы, и ухоженная пашня в три поля (корчевать не надо), и лес, изобиловавший зверьем и дикой птицей (есть, где силки раскинуть).

Доставили Прошке и всякую живность на двор, и жито на зиму в сусек засыпали, и даже тяжелый жернов-крутило на телеге привезли. Про одёжу не забыли. И для зимы и для лета. Теперь живи Прошка - и беды не ведай.

Мужики Белогостиц встретили появление Прошки и его семьи без особого удивления: князь нередко тиунов из своей челяди меняет. Теперь им под новым хозяином ходить.

Но новый тиун повел себя почему-то необычно: буркнул, что прислан князем, но сосельников на сход не собрал, никаких повелений не отдал и лишь своим хозяйством занялся.

Мужики судачили:

- Диковатый тиун. Бука.

- Никак, допрежь приглядеться к нам надумал, а потом держись!

- И другое чудно, мужики. Из княжьей челяди, а нашей старой веры держится. Велеса перед пашней поставил. У Ярослава-то все холопы к кресту приведены.

- Чудно!

Мужики пожимали плечами, а новый тиун по-прежнему жил лишь своим домом.

- Доброго здоровья, - поклонился дружинникам Прошка. - Князь, никак, в избе?

- Пока не заходил. До леска прогуляться ушел, - хмыкнув в окладистую русую бородку, отозвался Заботка.

- Ну-ну, - кивнул Прошка и, войдя во двор, чтобы положить вилы, тотчас увидел, что Буланки в стойле нет. Выбежал к дружинникам.

- А куда мою лошаденку свели?

Прошка был настолько огорошен и удручен, что Могута и Заботка невольно улыбнулись.

- Аль дорога тебе лошаденка?

- А какому мужику она не дорога? Без лошаденки - пропащее дело.

- Да ты не горюй, Прохор. Глянь на свое поле, - добродушно молвил Могута.

Прошка глянул, и глазам своим не поверил: от раменья, по краю неширокой межи, его дочь Березиня вела за узду Буланку, а обочь ее вышагивал князь Ярослав.

- О боги! Отколь это они?

- Так я ж тебе толковал: князь прогуляться ушел, и Березиня с ним. Уразумел? - молвил Заботка.

- Дык… А лошаденку зачем брали?

- И лошаденку на прогулку.

Прошка так ничего и не понял.

- Как жив-здоров Прохор? - весело спросил его Ярослав.

- Да пока грех жалобиться, князь. Благодарствую за щедроты твои, - степенно отозвался мужик, а сам кинул озабоченный взгляд на Березиню.

Спокойна, и даже глаза со смешинкой. Но на какой ляд ей сдалось Буланку к раменью водить?

- Заночевать не пустишь, Прохор?

- Дык… И спрошать не надо, завсегда рады, князь. Места хватит… Дочка, ступай в дом, помоги матери дорогих гостей встретить.

Введя лошадь в стойло, Прошка вновь изумился: чересседельник был подвязан под брюхом Буланки.

Дата добавления: 2015-08-18