Глава 17. Алан вернулся из больницы в свой офис

Алан вернулся из больницы в свой офис. Одного из его пациентов доставили с травмой головы, полученной на Джетти-бич, и работники отделения скорой помощи вызвали Алана. Крис Райт, семилетний брат двух старших сестер, расшиб голову, играя с пляжной доской. Пока их родители плавали на своем катере, за ним присматривала его сестра Абигейл, которая и попросила врачей позвонить доктору Макинтошу. Он немедленно поспешил на выручку.

И вот теперь, сидя в рабочем кресле, он тупо смотрел на лист бумаги, лежавший на столе, и поначалу не мог осмыслить того, что там было написано: «Звонил твой брат, Тим». Дальше шел неправильный телефонный номер.

Алан связался по спикерфону с Мартой. Она была занята, ожидая на другой линии разговора с неврологом Криса, но тем не менее мгновенно ответила ему.

– Да, доктор Макинтош, – сказала она.

– Насчет сообщения от моего брата, – проговорил он.

– Ах, да. Он звонил, когда ты был в больнице. Он…

– Ты неправильно записала номер, – перебил ее Алан.

– Нет, все правильно, – ответила она.

Марта была замечательной медсестрой, но навыки секретарши не были ее сильной стороной. Он все время собирался нанять специального служащего, чтобы избавить ее от лишних хлопот. Но сейчас, помня о том, что в приемной его дожидалась целая толпа пациентов, он сорвался.

– Марта, – сказал он резко. – Ты записала номер Малаки Кондона. Но, где бы черти ни носили моего брата, так уж точно не в Канаде. Поэтому, будь добра пойди к своему столу и поищи…

– Он у Малаки, – невозмутимо проговорила Марта. – Он так прямо и сказал.

– Ох, – ошеломленно сказал Алан. – Прости, Марта.

– Ну а сейчас, если не возражаешь, на второй линии у меня невролог Криса…

– Привет, Джейк, – сказал Алан, переключившись на вторую линию, и приготовился узнать результаты обследования Криса от Джейкоба Трентона, лучшего по части неврологии в Хоторн Коттедж. Алан слушал, с облегчением восприняв новости об отсутствии сотрясения головного мозга – значит, беспокоиться не о чем и Крис скоро поправится. Однако мысли его занимало совсем другое.

Положив трубку, он посмотрел на оставленное сообщение. Его брат был с Малаки Кондоном в Луненбурге, что в Новой Шотландии, – то есть именно там, куда Алан предложил заехать Диане, если ей что-нибудь понадобится. Направить любимую женщину в руки брата никоим образом не входило в планы Алана.

Он набрал до боли знакомый номер буксира Малаки.

Диана наслаждалась каждой милей поездки. И почему они раньше не решились на нечто подобное? После этого путешествия они будут просто обязаны прокатиться по всем достопримечательностям Соединенных Штатов: горам Колорадо, пещерам Кентукки, Мемфису, Большому Каньону и берегам Миссисипи. Они посетили тематический парк Вудли и с удовольствием погуляли среди уменьшенных копий памятников мировой истории. Они увидели Мыс Траверс, где сто зим назад буера с пассажирами волокли через пролив мужчины, запряженные в них, словно лошади. По дороге она посылала Алану открытки.

И еще на каждом попадавшемся им на глаза пляже они строили песчаные замки. Они обнаружили россыпи белого песка в северной части острова и красного на южном побережье. И везде они возводили чудесные замки, не забывая их потом фотографировать. Джулии нравилось ковыряться в песке в компании своего семейства и укладывать ракушки и высушенные водоросли в виде украшений на крепостные стены.

– Может быть, я сменю род занятий, – сказала Диана. – И вместо игрушечных домиков стану лепить замки из песка. А Джулия будет моей помощницей.

– Но тебе не удастся продать песчаные замки, – грустно сказала Эми. – Они недолговечны.

– Я знаю, – сказала Диана, помогая Джулии посыпать башенку мокрым красным песком. – Но пока они существуют, ничто не может сравниться с ними по красоте.

– Маааа, – сказала Джулия.

Они побывали в местах знакомых любимице Люсинды – Энн. Им представилась возможность посмотреть на земли, где когда-то стоял дом Люси Мод Монтгомери в Кавендише, в котором автор книги жила вместе с бабушкой и дедушкой после смерти матери.

– Она все познала на собственном опыте, – сказала Люсинда.

– Каково быть сиротой? – спросила Эми.

– Да, – ответила Люсинда. – Ты даже не представляешь, насколько это ужасно и одиноко.

– Я могу лишь догадываться, – сказала Эми, взяв ее за руку.

Они гуляли по фермерским полям и в старых яблочных садах. От настоящего дома остался лишь фундамент и белый штакетник, поэтому Диана была несколько разочарована. Она надеялась сделать фотоснимки, чтобы затем изготовить игрушечную копию для какой-нибудь маленькой девочки из Хоторна. Слушая разговор своей матери с Эми, Диана толкала вперед коляску Джулии и радовалась тому, что они так сдружились. Радовались, что у нее была мать и она не болела.

– Это… столько значит для меня… получить возможность приехать сюда, – сказала Люсинда, идя под руку с Дианой и Эми.

– Я знаю, ты без ума от той книги, – улыбнулась Диана.

– Мое детство было очень одиноким, – сказала Люсинда. – Мои приемные родители постоянно выясняли отношения, и зачастую дело доходило до рукоприкладства.

– Ага, – сказала Эми. – Это мне знакомо.

– Жаль, что ты не начала читать в свои ранние годы, – сказала Люсинда, поцеловав Эми в макушку. – Я находила спасение в книгах. Услышав крики отчима, я открывала свою книжку и ныряла в нее. Не знаю, что бы со мной сталось, не будь у меня книг.

– Я просто мечтала, чтобы они прекратили, – ответила Эми. – Я лежала на кровати, скрестив пальцы, и мечтала из последних сил. Я молилась каждому пролетавшему ангелу, чтобы однажды что-нибудь случилось, чтобы Бадди исчез и у нас все наладилось.

– Один из тех ангелов внял твоим мольбам, – сказала Люсинда.

– Да, – кивнув, сказала Эми. – Я тоже так думаю.

– Бадди уехал, а твоя мама понемножку поправляется.

– Было ужасно, – прошептала Эми, – слышать, как он бил ее…

– Этот звук, – сказала Люсинда, прикрыв глаза, словно в ушах у нее до сих пор звенели ссоры собственной семьи. – Удар большой ладони по незащищенной коже… было еще хуже, когда он использовал кулаки…

– И ее громкие крики, – сказала Эми. – И осознавать, что я не могу ей помочь.

– Хотя ты и хотела, – вздохнула Люсинда.

– Больше всего на свете, – сказала Эми.

Катя коляску Джулии, Диана понимала, что ей не следовало вмешиваться в их беседу. Ее мать очень редко рассказывала о своем трудном детстве. Люсинда предпочитала не распространяться на эту тему. Диана всегда с сочувствием относилась к тяжелому прошлому матери, но, похоже, Люсинде и в голову не приходило обсуждать подобные вопросы с дочерью.

Да и Эми почти ничего не говорила о своей непростой жизни у себя дома. Диана знала: Алан считал, что путешествие пойдет ей на пользу, что она травмирована домашней обстановкой. По его словам, пребывание в жилище, пропитанном насилием, приравнивалось к командировке в зону военных действий.

Вчетвером они гуляли по полям. В полуденном свете яблони сияли своими сочными плодами, а пикантный запах сидра щипал нос. Диана думала об Алане, зная, что он обрадуется происходившим с Эми переменам.

– Нам чрезвычайно повезло, – сказала Диана.

– Дорогая?

– Мне и Джулии, – сказала Диана. – У нас замечательная жизнь.

– Но, Диана, – с сомнением в голосе возразила Эми. – Разве ты можешь такое говорить? Ведь Джулия серьезно больна…

– Да, – сказала Диана. – И я очень злилась по этому поводу. Мне даже стыдно за свое поведение в прошлом. Но, как бы то ни было, мы счастливы. Нас повсюду окружает любовь.

– Ее отец уехал, – тихо напомнила Эми Диане.

– Но она получила столько тепла от других людей, – сказала Диана, – что теперь это почти не имеет никакого значения. У нее есть я, бабушка, дядя… – Осекшись, Диана осознала, как ей не хватало Алана.

– Разве кто-то может не любить нашу Джулию? – спросила Люсинда, наклонившись, чтобы поцеловать внучку.

– Бадди, – мрачно ответила Эми.

– Ты права, – сказала Люсинда. – Или, к примеру, мой отчим. Люди с больной душой не умеют любить. Они лишены этого чувства.

– Здесь просто здорово, – сказала Диана, ощущая дуновение теплого ветерка, шевелившего листья фруктовых деревьев. Она закрыла глаза, желая навсегда запомнить этот момент. Не только окружение, но и разговор: люди, которых она так любила, открывали друг другу свои сердца. Она отчетливо чувствовала присутствие Алана и каким-то неведомым ей образом знала, что по их возвращении все будет в порядке.

– Точно, – сказала Люсинда.

– Давайте возьмем здесь что-нибудь, – предложила Эми. – На память.

– Ох, дорогая, – сказала Люсинда. – Нехорошо брать чужое…

– Вот, – сказала Эми, подняв с земли четыре испорченных яблока. – Никто же не будет против, если мы их заберем, ведь так?

Диана, недоумевая, посмотрела на плоды. Яблоки были гнилыми и сморщенными. Их плодоножки торчали под причудливыми углами, и от них пахло уксусом или вином. Почему Эми выбрала нечто столь уродливое? Она могла бы нарвать цветов, подобрать красивые камушки, четырехлистный клевер или собрать желтые листья.

Но Люсинда поняла смысл ее поступка. Она кивала, аккуратно трогая пальцем каждое яблоко.

– Они хорошо засохнут, – сказала она.

– Правда? – спросила Эми.

– Да. Мы положим их в кухонный шкафчик, а когда приедем домой, они уже дойдут до нужной кондиции. Они мне очень нравятся, – сказала Люсинда. – Нет, я их просто обожаю.

– Но почему? – спросила Диана. – Объясни мне. Зачем брать старые гнилые яблоки?

– Потому что это мы, – сказала Эми.

– Неужели ты не видишь? – спросила Люсинда, и ее голубые глаза сверкнули. – Ты-то как никто другой должна была увидеть и понять. Эми абсолютно права, они – это мы. Искалеченные и брошенные, лишенные любви и лежащие в пыли…

– Пока кто-нибудь не возьмет их к себе, – прошептала Эми. – Как ты взяла меня к себе, Диана.

– Ой! – воскликнула Диана, прикрыв рот ладонью.

– Вещи, которые кажутся людям неприятными и отталкивающими, – сказала Люсинда, и теперь Диана прозрела: ее мать говорила о себе в детские годы. Диана посмотрела на Джулию, чьи огромные глаза блуждали по небосводу, а уши ловили звуки ветра, игравшего в верхушках деревьев. Подумав обо всех тех людях, что видели в Джулии лишь страдающую калеку, Диана ощутила комок в горле.

– Мы сохраним их навсегда, – сказала Эми серьезным тоном, который, как была убеждена Диана, был присущ только двенадцатилетним девочкам. Пока секунду спустя его не подхватила Люсинда…

– Навсегда и во веки веков, – сказала Люсинда.

Взяв свое старое яблоко, Диана закрыла глаза. Она подумала о том, каково это упасть с дерева. Быть покинутой, потом подобранной и испытать на себе заботу брата человека, который, по-видимому, посчитал ее недостойной своих чувств. Диана медленно, но верно влюблялась.

– Да, это мы, – держа на ладони яблоко, громко сказала Диана. Джулии, матери, Эми и кому-то еще в тысяче миль от них на берегу моря.

На ночь они припарковали свой трейлер в прибрежном кемпинге. Звезды здесь светили еще ярче, чем дома. Стелла сидела у окна, созерцая свое созвездие. Щенок лежал на койке Эми, мирно посапывая у нее в ногах. В воздухе расползлась прохлада, и они надели свои пижамы с лосями.

Диана и Люсинда, закутавшись в одеяла и натянув новенькие шерстяные носки, сидели на улице в раскладных креслах и слушали шелест волн. На столике между ними горела свеча, отгоняя назойливую мошкару. Они потягивали чай с медом и апельсином, согревая руки теплыми кружками.

– Ты ощущаешь себя пенсионеркой? – спросила Диана.

– Я ощущаю себя молодой, – ответила Люсинда. – Счастливой, взволнованной, полной энергии…

– Тебе нравится наша поездка? – спросила Диана.

– Это мечта наяву, – сказала Люсинда. – Она превзошла все мои ожидания и стала в тысячу раз лучше, потому что со мной ты и Джулия. И Эми тоже…

– Только папы не хватает.

– Мне, – сказала Люсинда. – А вот кого тебе не хватает?

– Не знаю, – ответила Диана.

– Ты что-то подозрительно долго пропадала той ночью, когда были танцы, – заметила Люсинда.

– Ммм, – хмыкнула Диана, разглядывая небо. Здесь, на севере, воздух был кристально чистым. На черно-синем покрывале сверкали звезды. Млечный путь, как обычно, рассек собой ночь, а в океане сгинула искра метеора. – Ты видела? – спросила Диана.

– Да, – сказала Люсинда. – Падающая звезда – как кстати.

– Еще одна! – воскликнула Диана, вскочив на ноги. Она посмотрела на мать. – В каком это смысле «кстати»?

– А в том, что мы говорим о людях, которых любим, и одновременно видим падающие звезды. Ты собиралась рассказать мне о твоей прогулке.

– Мам…

– Да, да, о твоей прогулке с Аланом.

– Мы просто побродили у гавани, – сказала Диана, и ее сердце совершило прыжок с переворотом, пока она вспоминала мельчайшие подробности, пытаясь решить, что можно рассказать, а о чем следует умолчать. По небу метались падающие звезды, расчерчивая небо длинными хвостами белого огня. – Что происходит? Неужели остров Принца Эдуарда так притягивает к себе метеоры?

– Это метеоритный дождь, – пояснила Люсинда. – Случается каждый август, то же самое и в Коннектикуте. Вы с отцом частенько наблюдали сей летний феномен.

Диана кивнула, припоминая события далеких дней. Она стояла с отцом у болот, держа его за руку, а он обещал ей вызвать падающую звезду. И стоило исчезнуть одной, как тут же появлялась другая. Она не понимала, что это было природное явление, ей казалось, что ее отец был волшебником, который мог командовать звездами.

– Давно же я его не видела, – сказала она.

– Но ты была так занята, милочка, – заметила Люсинда. – Будучи по уши в заботах о Джулии, у тебя не оставалось времени смотреть на небо.

– Я знаю, – сказала Диана, не в силах отвести взгляд от звездного шоу.

– Или заметить, что один замечательный человек хочет любить тебя.

– Мам… – сказала Диана.

– Но это правда, дорогая, – проговорила Люсинда.

– Я и сама догадалась, – ответила Диана, стараясь держать себя в руках.

Диана, не отрываясь, смотрела наверх. Не увидев в течение пары секунд ни одного метеора, она непроизвольно затаила дыхание. Потом один все-таки промелькнул, и она слегка расслабилась. Она думала о том, как учила Алана загадывать желания по звездам. К чему-то изумительному привыкнуть было достаточно легко. Так же быстро люди смирялись с печалью. Но почему бы не принять любовь? Жизнь могла измениться в мгновение ока, давая возможность забыть, что когда-то она была совсем другой.

– Диана? – спросила Люсинда, желая разговорить ее.

– Я ему кое-что сказала тогда, – прошептала Диана.

– Что?

– Что теперь выбрала бы другого брата.

– Ну, неплохо, неплохо, – сказала Люсинда, и Диана отчетливо услышала улыбку в ее голосе.

– Я надеюсь, что у нас получится, – сказала Диана.

– О, у меня множество причин, чтобы не сомневаться в этом.

– Почему? – спросила Диана. – Какие еще причины?

– Ты и Алан… – улыбаясь, ответила Люсинда.

– Раньше я лишь мучила и себя и его, – сказала Диана. – И сейчас все не пойдет идеально вот так сразу.

– И навсегда, – добавила ее мать.

– И навсегда.

– Тебе нужно, – сказала Люсинда, – сделать первый шаг.

Диана промолчала. Позади нее, в окне «виннебаго», Стелла засекла над морем созвездие Орион и принялась радостно попискивать. Щенок же нарезал крути по траве, тявкая от восторга.

Люсинда не унималась:

– В некотором роде я целую жизнь училась тому, как идти вперед, не позволяя прошлому сломить меня. Прежде всего я простила своих родителей – настоящих – за их смерть, а других за удочерение.

– Но как? – спросила Диана.

– Есть только один способ, – ответила Люсинда, протянув руку к креслу дочери и взяв ее ладонь. – Любовь.

– Но как ты смогла? Если тебе было так плохо?

– Я начала с Эммета, – улыбнулась Люсинда, – и продолжила с тобой.

– Я тоже хочу попробовать, – шепнула Диана.

– Самой большой ошибкой с нашей стороны, – сказала Люсинда, – было бы думать о том, что любовь представляет собой обыкновенное чувство, просто эмоции. Но это совсем не так. На самом деле любовь заключается в наших действиях, образе жизни. Это то, что ты делаешь для Джулии. И это то, что ты хочешь сделать для Алана.

– Я знаю, чего хочу, – прошептала Диана. – Уже давным-давно.

– Тогда не сдерживайся, милочка, – сказала Люсинда. – Позволь себе любить его.

Диана кивнула, поглядывая на падавшие звезды. Животные издавали привычные звуки, а дети спали в машине. О берег разбивались волны. Атлантический океан простирался на тысячи миль к югу, и Диана подумала, что в Хоторне Алан, наверное, слышит те же самые волны. Она не сомневалась в том, что Алан ждал ее возвращения, и все ее существо нетерпеливо стремилось ему навстречу.

На пути к парому Диана решила выгулять Ориона и заехала на изрытую колдобинами проселочную дорогу, остановив трейлер у подножия покрытой грязью песчаной дюны. Все грустили из-за того, что им приходилось покидать остров принца Эдуарда в такой бесподобный, солнечный день. Вскарабкавшись на дюну, Эми первой увидела, что было на другой стороне: пляж с черным песком в объятиях укромной бухточки.

– Сюда, сюда! – закричала она. – Мы должны построить здесь замок. Это же черный песок!

– У нас мало времени, – заметила Люсинда, посмотрев на часы. – Мы можем не успеть на корабль.

– Длиии, – сказала Джулия. Прошлой ночью у нее был легкий жар. Диане пришлось протирать ее тельце влажной махровой мочалкой и открыть все форточки, чтобы впустить прохладный ветерок. Но сейчас она выглядела нормально, а Диана знала, какое удовольствие ей доставляла возня в песке.

– Ну, на небольшой замок времени нам хватит, – сказала Диана. – Если, конечно, будем строить его сообща.

– Ты архитектор, – ответила Люсинда. – Вопросы строительства я оставляю тебе.

И вот они перелезли через дюну и побежали к берегу. Песок поскрипывал под их голыми ногами. Он вызывал приятное ощущение, напоминая тальковую пудру, и прилипал к ступням нежданных гостей, сверкая подобно крошкам черных алмазов. Вчетвером они выбрали площадку чуть выше плескавшихся волн. Потом они начали сооружать насыпь и руками придавать ей форму.

– Маа, – сказала Джулия, пока Диана помогала ей отковырять затвердевший песок.

– Любимая, – прошептала Диана. – Это такая редкость. Мы еще никогда не видели черный песок. – Песок хорошо удерживал придаваемые ему очертания, и они выкопали в нем крепостной вал, а затем вырезали балкончики. Раковины были такими же необычными, что и песок, – непривычных размеров, розовые и изящные. Стараясь не поглядывать на часы, Диана помогла Джулии украсить каждое окно ракушками и галькой.

– Черный замок, – сказала Эми.

– Наш шедевр, – печально сказала Люсинда. – В наш последний день.

– Но зачем нам уезжать? – спросила Эми, осторожно возводя лестницы вдоль стен замка. – Почему мы не можем просто остаться?

– Я согласна, – сказала Люсинда. – Я на пенсии. Мне спешить некуда.

– Ты могла бы учить меня, – сказала Эми. – Мы превратили бы «виннебаго» в нашу школу и стали бы в нем жить. Джулии наверняка понравилось бы.

– Несомненно, – поддержала ее Люсинда. – Наше бесконечное странствие. Пришли, увидели и остались.

– Гааа, – сказала Джулия на ухо Диане. Они сидели вместе, напротив Эми и Люсинды. Диана откинулась на бок и деревяшкой проделывала в стене ворота, а Джулия свернулась эмбрионом рядом с ней. Слюда пристала к ее коже, поблескивая, словно черные звезды. Диана послушала шутливый разговор матери с Эми, которые придумывали разные способы, чтобы подольше задержаться на этом острове, и отбросила палочку на песок.

Она притянула к себе свою дочурку. Голоса и волны сливались в восхитительную мелодию. Если бы только это чувство никогда не исчезало: теплое солнце, легкий бриз и ощущение единства родственных душ. Лето подходило к концу: на следующей неделе начинался сентябрь. Слушая смех Эми и своей матери, она крепко обняла Джулию.

Осталась бы она здесь, будь у нее такая возможность? Хотела бы она сделать так, чтобы это продолжалось вечно? Черный песок был теплее песка других цветов. Он притягивал солнечные лучи и удерживал их в своих темных песчинках. Диана думала о падающих звездах, о возбуждении, охватывавшем ее в предвкушении встречи с Аланом. Но разве у нее не было здесь, на этом удивительном пляже, всего, о чем она когда-то могла лишь мечтать?

Неужели ей недоставало иной любви?

У нее была дочь, мать, их общий друг, этот прекрасный замок… Если бы только она могла остановить прилив, не позволив ему разрушить созданное ими. Люсинда поднялась и отряхнула песок с рук. По традиции она достала свой фотоаппарат и пару раз щелкнула затвором. Время нещадно летело вперед; теперь им придется поторопиться, чтобы не опоздать на паром. Щенок как безумный носился кругами, давая понять, что ему нужно обратно в трейлер.

– Идем, Орион, – рассмеялась Эми. – Хочешь пить? Тогда за мной.

– Сорок минут, – сказала Люсинда. – Именно столько нам осталось, чтобы добраться до причала. Если не успеем, то останемся тут навсегда. И ты меня даже клещами отсюда не вытянешь.

Диана размышляла. Что, если она не будет спешить? Она могла бы потянуть время, задержаться в дороге. Они бы остались в этом заколдованном месте, ей не пришлось бы ехать домой, бороться со старыми чувствами, и реальность больше никогда их не потревожила бы.

– Гааа, – сказала Джулия.

– Едем, дорогая? – спросила Диана. – Ты это хочешь мне сказать?

– Глиии, – ответила Джулия.

Джулия и ее звуки. У них не было перевода, но для Дианы они несли глубокий смысл. Как плеск волн, шепот песка, крики чаек. В природе все имело какое-то значение, неся в себе живую поэзию для тех, кто хотел ее услышать. Джулия была храбрее своей матери. Она призывала ее двигаться вперед, вернуться в Хоторн, увидеть, что приготовило им будущее.

Взяв Джулию на руки, Диана направилась к дюнам. До прилива оставалось еще несколько часов. К тому моменту они уже будут мчаться на пароме в Новую Шотландию. Обнимая дочку, Диана радовалась тому, что они не станут свидетелями гибели их черного замка в морских волнах.

И скоро она будет с Аланом.

На время работы Малаки почти всегда выключал свой телефон. Он не хотел, чтобы ему мешали наслаждаться песнопениями дельфинов. Но, не успев воткнуть шнур в розетку, он уже отвечал на звонок от Алана.

– Ты разминулся с братом, – сказал Малаки. – Сейчас он закупает провизию на обратную дорогу в Мэн. Обещал вернуться через час.

– Он уезжает? – спросил Алан. – Когда?

– Когда? – переспросил Малаки, наблюдая за парочкой ловивших рыбу гагар. Настроившись на тайные смыслы дельфиньих бесед, он легко заметил в голосе Алана странную смесь разочарования и облегчения. – Может быть, сам его спросишь об этом, когда он перезвонит тебе? А я прослежу.

– Скажи, Мал, – с ноткой нетерпения сказал Алан. – Что он задумал?

– Иисус и угодники, – пробурчал Малаки. – Тебе что, нужны письменные показания под присягой? Он отчалит из доков с рассветным приливом. В чем дело-то?

– Я объясню тебе, Малаки, – резко сказал Алан. – Диана проводит у вас свой отпуск, а я дал ей твой телефон и попросил в случае необходимости заглянуть к тебе. Я не хочу, чтобы она столкнулась нос к носу с Тимом. Ей это совершенно не нужно.

– Она уже взрослая девочка, – сказал Малаки. – Возможно, именно это ей и нужно. Пусть сражается. Или заключает перемирие. Не тебе решать за нее.

– Малаки, – сказал Алан.

– Послушай меня, – ответил Малаки. – Если вам судьбой предначертано быть вдвоем, то бояться тебе нечего. А манипулированием ситуации с Тимом ты лишь все испортишь. Пусть в дело вступят силы природы, свершится воля Господа, называй это, как угодно. Но не проси меня вмешиваться в ваш треклятый любовный треугольник. Я слишком переживаю за каждого из вас, чтобы так поступить.

– Ясно, – сказал Алан, глядя в окно на хоторнскую гавань. Он знал, что Малаки был прав. Но подобное знание не могло побороть дурное предчувствие и страх того, что Диана встретится с Тимом после стольких лет и вспомнит связывавшее их некогда чувство. Алан находился очень далеко от них, и не в его силах было помешать этому.

Дата добавления: 2015-08-05