Церковь отпускает грехи христиан

Из истории таинства Покаяния

Выполняя волю Христову, переданную в Священном Писании, Церковь с самого начала занималась отпущением грехов верующих. Практика совершения этого была чрезвычайно разнообразна, и в ней можно выделить несколько этапов⁹. Можно условно говорить о первом периоде, который продолжался до VI века. В это время действует принцип публичного канонического покаяния в тяжких грехах. Он предусматривает включение верующего, посредством литургического обряда, в чин кающихся; после этого верующий «исповедует» свои грехи епископу или пресвитеру. Затем следует совершение публичных или частных покаянных дел, необходимых для обращения и получения прощения. К концу этого более или менее длительного периода происходит епископ совершает обряд возложения рук на голову кающегося в знак его примирения с Церковью и дарования ему Святого Духа. Для такой процедуры прощения характерен суровый суд и важны покаянные действия, приводящие к осознанию тяжести греха, особенно греха, совершенного после Крещения, а также к осознанию необходимости порвать с языческими обычаями. Следствием этого, однако, явился тот факт, что лишь немногие христиане прибегали к такого рода публичному Покаянию. Исключительный характер Покаяния был связан, в первую очередь, с невозможностью его повторения (аналогично Крещению). Каноническое покаяние действительно может происходить один раз в жизни, и после Крещения грешник лишь один раз получает отпущение грехов («второе» крещение, или «трудное» крещение). Но следует помнить, что в этот период, наряду с описанным типом покаяния, были и иные способы примирения и допущения к общению, в частности — к общению в Евхаристии¹⁰.

Вводя практику покаяния, Церковь отказывается от жесткой позиции монтанистов и новатиан, отрицающих дарованную Христом власть прощать грехи в целом, а также прощать отдельные грехи или же вновь принимать в общину lapsi (падших), даже в случае смертельной опасности. Католическая Церковь выступает против подобных положений, подчеркивая, что непростительных грехов нет.

Начиная с VII века в практику покаяния постепенно вводится возможность его повторения. Христианин, повторно совершивший тяжкий грех, может вновь быть допущен к покаянию и получить прощение. Богослужебный обряд становится «частным», поскольку отпадает необходимость публичного включения человека в чин кающихся. Кроме того, в покаянных книгах начинают перечислять «дела искупления» в зависимости от тяжести вины. Отпущение происходит посредством возложения рук и чтения молитв без присутствия народа и необязательно при каких-то особых обстоятельствах¹¹.

Начиная с IX века происходит существенное изменение практики покаяния. Грехи отпускаются кающимся вслед за их осуждением кающимся, а совершение покаянных дел переносится на более позднее время. Это ведет к уменьшению значимости покаянных дел для очищения и прощения грехов. Большее значение приобретает признание грехов перед священником, это рассматривается как акт смирения, а также покаяния. С этих пор от христианина требуют, чтобы он принимал таинство Покаяния через определенные промежутки времени. В 1215 году VI Латеранский собор вменяет в обязанность христианину ежегодное покаяние (ср. DzSch 812). В XII и XIII веках, после довольно сложного периода, наблюдается окончательный переход от старой формы канонического публичного покаяния к новой форме, при которой на первый план выходят личность и поступки кающегося. Эта форма предполагает последовательно осуждение, прощение и компенсацию (удовлетворение)¹².

Позиция, занятая Церковью в отношении деятелей Реформации, позволила углубить доктринальное понимание таинства Покаяния. В трудах Лютера отсутствует однозначная точка зрения по этому поводу. Иногда он говорит только о двух таинствах (Крещение и Тайная Вечеря), иногда в один ряд с ними он помещает и покаяние. В любом случае, Лютер не считает покаяние объективным даром прощения, а рассматривает его как средство для создания внутреннего покаянного настроения, или как печать веры, то есть печать уверенности в том, что Бог отпустил нам грехи и даровал богосыновство во Иисусе Христе. Лютер признает в некоторых своих сочинениях, что покаяние есть священный знак, в котором являет себя власть связывать и отпускать грехи, данная Христом Церкви; однако, по его мнению, поскольку в Церкви нет священства, имеющего власть отпускать грехи, каждый христианин способен прощать грехи, то есть укреплять в вере.

Меланхтон придает большее значение акту покаяния, поскольку покаяние и умерщвление плоти необходимы для верующего, а индивидуальное прощение грехов представляет собой Божественный знак. Однако, согласно учению Меланхтона, можно верить лишь во вмешательство Святого Духа, а не в покаяние, в котором являет себя людская самонадеянность. Цвингли и Кальвин, отрицая таинство Покаяния, вместе с тем, высказываются в пользу публичных покаянных действий. Частная исповедь является удобным случаем для получения совета и помощи, но лишь в Крещении дается прощение грехов. Покаяние следует связывать с проповедью и с провозглашением Божественного прощения, это воспоминание и обновление веры, посредством которой грехи «покрываются» в Крещении заслугами Иисуса Христа. В свете этого покаяние полезно и благоприятно для жизни верующего¹³.

Учение Церкви на протяжении веков проясняло и уточняло главные положения, касающиеся Покаяния. Это происходило, прежде всего, на Тридентском Соборе, в виде ответа реформаторам, а также на Втором Ватиканском Соборе. Рассмотрим основные утверждения, касающиеся Покаяния, а затем обратимся к изучению таинственного знака.

Прощение для крещеных согласно учению Церкви

Тридентский Собор утверждает, что таинство Покаяния передает происходящее из смерти Христовой благое действие всем, кто впал в грех после Крещения, и что оно является жизненным лекарством для тех, кто стал рабом греха и находится во власти дьявола (ср. DzSch 1668). Оправданный, на самом деле, может согрешить вновь и потерять освящающую благодать, причем это случается не только, когда он отступает от веры, но и когда он впадает во всякий смертный грех. Господь призывает к спасению всех грешников до самой их смерти, и они могут и должны свободно вступать в общение с Божественной благодатью (cр. DzSch 1525_7; 1542_4; 1573). Господь установил примирение верующих с Богом, когда, воскреснув из мертвых, дунул на учеников и сказал: «Примите Духа Святаго. Кому простите грехи...» (Ин 20, 22 сл.). По единодушному мнению Отцов Церкви, этим действием и этими словами Он даровал Апостолам и их преемникам власть отпускать и удерживать грехи верующих, совершенные ими после Крещения. Однако смысл того, что совершил Христос, не сводится исключительно к сообщению власти отпускать грехи, и Собор говорит не только об этом (ср. DzSch 1670, 1703). Собор, кроме того, считает, что важно отличать это таинство от Крещения, настаивая на том, что эти таинства отличаются и по материи, и по форме, и что служитель таинства Покаяния выступает в роли судьи. Различие, в конечном итоге, определяется тем, как именно действует каждое таинство: если при Крещении человек становится новой тварью во Христе, получая при этом полное и общее прощение всех грехов, то при Покаянии он никогда не достигает полной чистоты, а получает прощение при совершении покаянных дел, как того требует Божественная справедливость. В то же время подтверждается равная необходимость обоих таинств и говорится, что таинство Покаяния необходимо для спасения всех тех, кто впал в грех после Крещения, так же, как само Крещение необходимо для тех, кто еще не возродился (ср. DzSch 1670_72)¹⁴.

Тридентский Собор указывает на христологический характер таинства, но не касается его экклезиологической стороны. Церковь представлена, прежде всего, священнослужителем, преподающим таинство, который действует в лице Христа, с твердым и безусловным сознанием того, что все происходящее обусловлено властью и благодатным влиянием, которые Церковь различными способами распространяет на грешников, находящихся в сфере ее спасительного действия. Эта сторона Покаяния получила подробное освещение на Втором Ватиканском Соборе. Там говорилось, что для полного включения в общество Церкви необходимо иметь Святого Духа и освящающую благодать, а недостаточно чисто внешней причастности, о чем свидетельствуют и слова апостола Павла: «Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим 8, 9). В энциклике Mystici Corporis (ср. DzSch 3803) утверждается, что грешники, утратившие любовь, но сохранившие веру и надежду во Христе, занимают определенное место в Церкви, уподобляясь сломанным, но не упавшим ветвям дерева. Внутри Церкви они побуждаются Духом к Покаянию, к примирению и к участию в полноте жизни. Христиане — грешники, пребывающие в лоне Церкви «телом», а не «сердцем», должны вернуться к полному включению в Церковь, чтобы иметь возможность спастись (ср. LG 14). Все вышесказанное объясняется тем, что Церковь как таинство и реальность Спасения, на самом деле, неотделима от учрежденной общины, существующей на земле. Так, в Догматическом постановлении о Церкви Lumen gentium отмечается: «Общество, обладающее иерархическими органами, и мистическое Тело Христово, зримое собрание и духовная община (...) должны рассматриваться не как две вещи, но как составляющие одну сложную реальность, состоящую из божественного и человеческого начала» (LG 8). Именно в силу этого внутреннего единства видимого с духовным, человек, который утратил состояние благодати, сверхъестественной по природе своей, неизбежно изменяет свои отношения и с Церковью как со зримым собранием. Церковь же, учитывая, что ее члены пребывают во грехе, должна предложить выход из подобной ненормальной и ложной ситуации. И Церковь делает это с помощью таинства Покаяния. Итак, Церковь, безусловно, осознает важность ее связи с грешниками и необходимость их возвращения к полному церковному общению, что достигается посредством прощения их грехов. Полное примирение с Церковью означает также согласие и мир с Богом. Таким образом, Второй Ватиканский Собор рассматривает это как события одного порядка и в принципе не допускает разделения между миром с Богом и миром с Церковью. Раскаявшийся грешник, примирившись с Церковью, примирился и с Богом; об этом так прямо и заявляется. «Приступающие к таинству Покаяния получают милосердием Божиим отпущение содеянного перед ним согрешения и в то же время примиряются с Церковью» (LG 11; ср. PO 5)¹⁵. Поэтому невозможно допустить разделения между примирением с Богом и примирением с Церковью, которое, будучи видимым и осуществляемым с помощью определенных действий, как раз и является видимой стороной возвращения к состоянию Божественной благодати. Так все, что будет разрешено на земле, то будет разрешено и на небе (ср. Мф 18,18). Нельзя приносить дар к жертвеннику Бога, не примирившись прежде с братом своим (ср. Мф 5, 23_4; 6, 14; Мк 11, 25).

Учитывая нерушимую связь христианина — грешника с Церковью, совершать какие-либо действия, чтобы получить прощение, он может лишь под водительством самой Церкви, принимая условия и порядок, установленные для достижения полного примирения с ней и с Богом.

Церковность покаяния Святая Матерь Церковь, осуществляя с самого начала отпущение грехов своих грешных детей, действовала с сознанием того, что Сын Божий пришел как Агнец, ведущий сам себя на заклание, как заступник, взявший на себя грех мира (ср. Ис 53, 7. 12; Ин 1, 29). Он получил от Отца власть судить и отпускать грехи, пришел не для того, чтобы осуждать, но чтобы мир спасся через Него. Для выполнения этой миссии Он посылает своих Апостолов: «Как Отец послал Меня, Я посылаю вас». Следовательно, миссия Иисуса продолжается людьми, которые, будучи грешными, тем не менее, остаются служителями дела Спасения. Апостолы для исполнения служения, к которому они призваны, получают Святого Духа. Он подается Апостолам, дабы они окончательно получили от самого Духа воскресшего и вознесшегося на небеса Господа свет и энергию для отпущения грехов именем Христа, Он подается Апостолам, дабы их действие имело силу и на Небесах. Об этом ярко и проницательно говорит Исаак делла Стелла: «Церковь ничего не может отпустить без Христа, а Христос ничего не хочет отпустить без Церкви. Церковь может отпустить что-либо только кающемуся, то есть тому, кого Христос коснулся благодатью Своею; Христос ничего не хочет разрешать тому, кто презирает Церковь»¹⁶. Святой Августин ранее учил: «Если человек, взяв жену, запятнал себя незаконной связью вне супружеского ложа (...) пусть покается в Церкви согласно обычаю, дабы Церковь молилась за него. Пусть никто не думает, что он может тайно общаться с Богом, поскольку его поступок был тайным, и говорить про себя: в сердце моем я раскаиваюсь то основания были бы даны ключи Церкви Божией; мы не можем делать напрасными слова Евангелия, делать напрасными слова Христа»¹⁷.

Церковный аспект покаяния определяется также сакраментальным характером примирения с Богом. Действительно, отпущение грехов Церковью через своих служителей всегда было торжественным актом, который возвращал к полноте церковной жизни и был необходим для примирения с Богом. В патристический период, например, оно совершалось посредством возложения рук и молитвы епископа. В дальнейшем церковное отпущение обозначалось культовыми действиями, которые имели явно выраженную таинственную природу. Таким образом, грешник получал прощение в Церкви волею Иисуса Христа, посредством совершения таинственного действия. Следовательно, существует путь, связанный с таинственным характером жизни Церкви, который ведет к покаянию и возвращает к жизни в Божественной благодати. Исходя из собственной истории и руководствуясь собственным разумением, Церковь определила (например, на Тридентском Соборе, как об этом уже было сказано), что отпущение грехов происходит через священнослужителя, который представляет искупительную тайну Христову действенно и явно, в определенном месте и в определенное время. В свете этого следует рассматривать природу священнодействия, посредством которого Церковь примиряет с Богом, то есть природу таинства Покаяния. Речь, прежде всего, пойдет о служителе таинства и о действиях кающегося.

Дата добавления: 2015-08-05