Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 25 страница

отношения с В.Ходасевичем, с которым его познакомил в марте 1922 в

Петрограде поэт и переводчик Ю.Верховский. <С 1925 года до его смерти

я постоянно виделся с ним в Париже... Лучшего друга у меня не

было...> В. принадлежит книга <Поэзия Ходасевича> - первое

монографическое исследование о поэте (Париж, 1928; 100 экз. за

подписью В.В.В.), выросшее из статьи в <Современных записках> (1928,

№ 34). В. считал Ходасевича (который в письмах Н.Берберовой называл

В. <Вейдличкой>) одним из самых больших русских поэтов нашего времени

и одновременно мастером русской прозы: <В стихотворстве своем

Ходасевич защитился от символизма Пушкиным, а также... интимностью

тона, простотой реквизита и отказом от превыспреннего словаря>. В.

защищал Ходасевича от нападок Д.Мирского, Г.Иванова. В 1969 и 1970В.

навещал Н.Берберову в Принстоне.

В. - критик-эрудит, владевший четырьмя европейскими языками,

начитанный в новейшей литературе, тонко разбиравшийся в искусстве

Запада XVIII-XX вв. (эссе о Пуссене, английской живописи XIX в.,

христианском искусстве Испании, итальянской культуре). Был лично

знаком с П.Клоделем, П.Валери, Ш. Дю Босом, Т.С.Элиотом, Э.Курциусом,

Э.Ауэрбахом, Х.Зедльмайром. Отчасти развивал тип критики,

предложенный высоко ценимым им П.Муратовым. По мнению Г.Струве, В.

явился <самым ценным приобретением зарубежной литературной критики

после 1925 г.>.

В. был непримирим к коммунистической власти: <И точно также, пять ли

букв или четыре наклеить на живую плоть, это значит не имя ей дать,

это значит украсть у ней имя. Нет, Россия не то самое, что зовется

СССР. Так зовется лишь мундир, или тюрьма России>, Для В. (<Задачи

России>. Нью-Йорк, 1956) всемирноисторическое значение России связано

с Петербургом, Петербургская Россия завершила единство Европы,

подвела итог развитию Запада из одного <южного> корня. Культурным

следствием этого стало рождение гибкого литературного языка и

стихосложения, а также появление Державина - первого русского поэта

общеевропейского масштаба. По мере знакомства с Западом Россия не

европеизировалась, а становилась самобытнее, проявляя заложенный еще

в ее византийско-киевско-московский фундамент смысл. Источник

русского своеобразия - гуманизм, основанный на милосердии, которое

вытекает из христианского чувства греха, из духовного понимания

красоты страдания. Напротив, европейский гуманизм под влиянием Руссо

и протестантизма проникся идеей <лже-сострадательности> (основанной

на рассудочной утопической мысли о социальном уничтожении страдания),

<излом> которой может быть преодолен в обращении Запада к еще не

осознанному им богатству российской духовности. Большевики, прервав

греко-христианскую преемственность, заставили Россию обратиться к

Европе <своею азиатской рожей>, Исторически задача российского

будущего, в которое В. не переставал верить, определялось тем, что

Россия должна заново осознать себя и Россией и Европой, <это будет

для всех русских, где бы они ни жили, где бы ни умерли они,

возвращением на родину>. Концепция литературы русского зарубежья

изложена В. в статье <Традиционное и новое в русской литературе XX

века>, где проводилась идея об общих истоках всего лучшего, что было

написано на русском языке до и после 1917: <...не было двух

литератур, была одна русская литература двадцатого столетия>.

Как поэту и литературному критику В, наиболее близки

поэты-<петер6уржцы> Гумилев, Мандельштам, Ахматова и др. (эссе

<Петербургская поэтика>, 1968; <О стиходеланьи>, 1960, 1970),

творчество которых в начале 1910-х привело ко <второму цветенью>

символизма, характеризовалось классической <простотой>, преобладанием

предметного значения слов над их обобщающим смыслом.В. принимал

участие в многотомных изданиях О.Мандельштама, Н.Гумилева. Поэзию

2-го поколения эмиграции В. ценил не очень высоко, известен его

резкий отзыв о И.Елагине. Среди прозаиков русского зарубежья выделял

М.Алданова, романы которого сравнивал с произведениями P.M. дю Гара,

О.Хаксли, а также И.Бунина и В.Набокова. По мнению В., высшее

достижение Бунина роман <Жизнь Арсеньева>, в котором осуществлено

слияние поэзии и прозы, а лирическое начало выражено сильнее, чем в

стихах. Среди критиков предпочитал Г.Адамовича, К.Мочульс^ого,

Ю.Иваско.

Одна из главных тем творчества В. - судьбы искусства. Лучшее из

написанного им на эту тему - культурологическое исследование

<Умирание искусства: Размышления о судьбе литературного и

художественного творчества> (Париж, 1937; на франц. яз.: <Les

abeilles d'Aristee> (Пчелы Аристея), 1936; 2-е перераб. изд. 1954).

Всякое искусство, считал В., обусловлено верой в бытие творимого,

<Живые лица> в высоком искусстве - это не <типы>, <собирательные

гомункулы>, не <техника>, а постепенное проявление иррационально

явившегося хужожнику образа, Замена <лица> на <тип> в культуре Х1Х-ХХ

вв. превращало роман в социологический трактат, более удаленный от

реальности, чем самая условная елизаветинская трагедия; человек

начинал изображаться <не таким, как он есть, а лишь таким, как он

является рассказчику>. Крайнее проявление подмены духовного реализма

<сознанием> - <Улисс> Джойса.

Замена видения самосозерцанием - показатель нарушения равновесия

между <поэзией> и <правдой> (в гётевском смысле): отрицается

органическая целостность художественного произведения (всегда

предшествующая его частям), творческое внимание направлено не на

результат, а на самый состав творческого акта, что является знаком

гордого безразличия к миру, нарциссического <идолопоклонства>.

Подавление творчества личностью художника рождает самоубийственное

чувство покинутости в <чуждой> для автора <косности> мира.

Современный художник - Гамлет - актер в трагедии, ключ к пониманию

которой утрачен.

Общий пафос книги был поддержан Ходасевичем, который еще в эссе

<Кризис в поэзии> (1934) высоко отозвался о статье В. <Чистая

поэзия>; <Верен и прогноз Вейдле, прямо заявляющего, что европейская,

в том числе русская, литература обречена гибели, если в ней, как во

всей европейской культуре, не воссияет вновь свет религиозного

возрождения>. Отстаиванию <звукосмысла> и полемике с тезисом

структурализма о том, что искусство не только дает информацию о

фактах, но и не имеет отношения к смыслу, посвящена книга

<Эмбриология поэзии> (Париж, 1980).

Соч.: Мерите, Гоголь, Пушкин // Возрождение, 1931, 20 авг., № 2270;

Пушкин и Европа // СЗ, 1937, № 63; Вечерний день: Отклики и очерки на

западные темы. Нью-Йорк, 1952; О религиозном корне русского искусства

// НЖ, 1953, № 33, 35; Les icones byzantines et russes. Milan, 1962;

Рим-Париж, 1967; Зимнее солнце: Из ранних воспоминаний. Вашингтон,

1976; Статьи о русской поэзии и культуре // Вопр. лит-ры, 1990, № 7;

Критические заметки: Об истолковании стихотворений, по преимуществу

касающиеся трудов Р.О.Якобсона, Ю.М.Лотмана, К.Ф.Тарановского // Там

же, 1992, № 1.

Лит,: Фельзен Ю. Умирание искусства // Круг. Париж, 1937, кн. 2;

о.А.Шмеман. Памяти Вейдле // Вест. РСХД, 1979, № 129; Иваск

Ю.В.В.Вейдле // НЖ, 1979, № 136.

В. Толмачев

\ВЕНГЕРОВА Зинаида Афанасьевна (6.4.1867, Свеаборг, Финляндия -

30.6.1941, Нью-Йорк) - литературный и театральный критик, переводчик.

Отец, А.Венгеров - общественный деятель и управляющий банком, мать,

П.Венгерова - из купеческой семьи, автор книги <Мемуары бабушки>

(Берлин, 1908-10, на нем. яз.), дед по матери, И.Эпштейн, написал

комментарии к Талмуду, старший брат - историк русской литературы и

библиограф С.Венгеров. Детство провела в Петербурге и Минске, где в

1881 окончила гимназию. В 1882-84 жила в Вене, изучая

западноевропейскую литературу. В 1884-93 снова за границей. В Париже

прослушала курс по литературе в Сорбонне, познакомилась с П.Лавровым

и у него в доме с П. и Л.Лафаргами. В Лондоне занималась <вне всяких

университетских программ> в библиотеке Британского музея, сблизилась

с С.Кравчинским (Степняком), который ввел В. в круг английской

либеральной интеллигенции. Путешествовала по Италии и Швейцарии. В

1889 опубликовала в журнале <Вестник Европы> первую статью <Джон Ките

и его поэзия>. Печаталась также в журналах <Мир Божий>, <Северный

вестник>, <Образование> и др. журналах и газетах. Вела в <Вестнике

Европы> хронику <Новости иностранной литературы> (18931909).

Статьи 90-х - начала 900-х посвящены Р.Браунингу.Р.Шеридану,

Д.Мередиту, Г.Ибсену, А.Додэ и др. западноевропейским писателям. По

отзыву Б.Глинского (1896), они были написаны с большим знанием дела,

вполне литературно и простым, ясным языком. По возвращении в Россию

В. продолжала общение с Н.Минским (впервые встретилась с ним в 80-х,

впоследствии муж В.). Вошла в кружок писателей-символистов,

группировавшихся вокруг <Северного вестника> {З.Гиппиус,

Д.Мережковский, К.Бальмонт и др.). Для журнала Гиппиус <Новый путь>

написала статьи о Э.Верхарне и А. де Ренье (1904). Статьи В"

собранные в книгах <Литературные характеристики> (T.I. СПб., 1897;

т.2. СПб., 1905; т.З. СПб., 1912) и <Английские писатели> (СПб.,

1913), имели просветительную направленность и принесли ей широкую

известность среди интеллигенции; вместе с тем, анализируя западную

литературу, В. выражала философию символизма, о котором она писала:

<Символизм мне казался и продолжает казаться основой модернизма, и в

таком смысле я старалась истолковывать его во всех моих работах...

Под знаком символизма я воспринимаю всё лучшее, что создавало и

создает искусство и в минувшем и в настоящем>. По мнению В., это

лучшее - не в описании социальной действительности, а в изображении

невидимого, независимо от <официальной> принадлежности писателя к

символизму. <Символизм, - писала она, - это всё, что относится к

сущему, как знаку невоплотимого. Символист - это тот, кто не

сливается с переживаемым моментом, не утопает в нем, а воспринимает

его, как искание цели, как путь>.

Писала также о русской литературе и о духе русского модернизма на

французском, английском и немецком языках. Во Франции сотрудничала в

<Mercure de France>, была ответственной за хронику, посвященную

русской литературе (<Lettres russes>); написала статьи о Гиппиус,

Сологубе, Чехове, Достоевском и др. русских писателях. В Англии

сотрудничала в <Saturday Review> (1902-03), где также вела рубрику о

новых явлениях русской литературы, В 1910 опубликовала в <Fortnightly

Review> статью <The Life and Death of Tolstoy> (<Жизнь и смерть

Толстого>), в которой пыталась доказать принадлежность его творчества

к модернистской школе. В немецком журнале <Magazin fur die Literatur

des Auslands> писала о <молодой> литературе России. Автор статьи

<Русский роман во Франции> (Вест. Европы, 1899).

С 1897 переводила пьесы западных драматургов; писала о русском и

зарубежном театре, о театральных новинках; философский характер

носила статья В. <Об отвлеченном в театре> (Заветы, 1914). Была

близка с актрисой Л.Яворской-Барятинской, создательницей

<петербургского театра> и с ее мужем, журналистом и драматургом,

князем В.Барятинским; была также знакома с К.Станиславским, о котором

написала статью в 1897 для энциклопедии Брокгауза и Ефрона,

В.Качаловым.И.Москвиным, О.Книппер, В.Комиссаржевской и

Т.Щепкиной-Куперник. Две статьи В. посвятила женщине и ее месту в

современном обществе: <La femme russe> (<Русская женщина>) (Revue

Mondiale, 1897) и <Феминизм и женская свобода> (Образование, 1898).

В сентябре 1921 эмигрировала, в 1921-23 жила в Берлине, в семье

переводчика Луизы Флакс. О своем участии в жизни литературного

Берлина писала в октябре 1921: <Я здесь уже в таком водовороте

работы, точно не выезжала из Петербурга старого времени. Издается

новый журнал <Вестник Западной Литературы> для России - и я очень

занята, чтобы его интересно наладить>. Журнал, вероятно, издавался

Научно-техническим отделом издательства <Скифы>; В. написала для

этого журнала статью об основателе антропософии Р.Штейнере и о

немецком театре. В Берлине В. активно занималась редакторской и

переводческой работой; была связана с издательствами <Аргонавты> и

<Скифы>, с советским издательством <Всемирная литература>, основанным

М.Горьким; редактировала газету <Голос России>. Вместе с А.Белым,

Н.Минским и др. писателями основала центр русской культуры - <Дом

Искусств>.

В 1923 с помощью английского писателя Хью Вальполя переехала в

Англию, О своей работе в Англии она писала: <Моя печаль в том, что

необходимость <жить> заставляет меня отдавать значительную часть

времени... на работу очень прозаическую и далекую от моих дум, т.е.,

пользуясь знанием языков и литературным опытом, редактировать

экономические статьи, переводить с английского и на английский разный

объективно экономический, осведомительный материал в здешних

изданиях... А в свободные от этой работы часы я работаю <для себя> -

приготовила литературные лекции о новой русской литературе, читала

несколько лекций, в дальнейшем предстоят лекции в Шотландии... Уже

после Рождества лекция для здешнего Шекспировского общества при

университете. Тема моя <Hamlet in the mankind of Russia> (<Гамлет в

русском восприятии>)>. В конце 20-х В. переселилась в Париж.

Написанные там две работы были опубликованы в СССР: <Парижский архив

князя Урусова> (Лит. наследство, 1939, № 3) - разностороннее

исследование, посвященное князю Урусову и его коллекции материалов,

собранных для несостоявшейся книги о Флобере, и воспоминания о

встречах с младшей доченью Карла Маркса, Элеонорой Эвелинг, с которой

познакомил В. в Лондоне Кравчинский.

В 1937, после смерти Минского, она переехала в Нью-Йорк, к любимой

сестре Изабелле Венгеровой, где и жила до своей кончины.

Лит.: Bayer Thomas R. The House of the Arts and the Writers' Club.

Berlin. 1921-1923 / Russian Berlin Publishers and Writers. Kratz G.,

Verner Z. Berlin, 1987; Rozenthal Charlotta. Modernism and Women's

Liberation // Slav. Studies, 1987, № 8; Neginsky R. Zinaida

Vengerova: The Aesthetik of the Incarnation of the Unincarnated

(дисс.). Ann Arbor, 1991; Нежинская Poзина. Зинаида Венгерова и

русский символизм // Revue des Etudes Slaves, 1995, Jan.

Арх.: РГАЛИ, ф.39.

P. Нежинская

\ВЕНГЕРОВА Изабелла Афанасьевна (17.2,1877, Минск - 7.2.1956,

Нью-Йорк) пианистка, педагог, младшая сестра З.Венгеровой.

Музыкальное образование получила в Венской консерватории у Й.Даха.

После окончания курса в 1895 В. на протяжении двух лет

совершенствовалась под руководством Т.Лешетицкого, а затем, уже в

Петербурге, занималась с А.Есиповой, одной из самых выдающихся

пианисток, вышедших из его класса. В 1904 В. экстерном закончила

Петербургскую консерваторию, а спустя три года стала ее

преподавателем (в 1913-21 - профессором).

Как исполнитель она выступала нечасто, главным образом в ансамблях, в

том числе со скрипачом И.Налбандяном. Рецензенты особенно отмечали

прекрасное туше пианистки, <ласкающую интимную мягкость> и

<проникновенную строгость> ее игры. <Звук ее был подобен бархату>, -

вспоминала одна из учениц. Сравнительно скромные масштабы

исполнительской деятельности В. объяснялись, вероятно, размахом ее

педагогической работы. <Музыка занимает у меня 1 1 часов в день, и

иногда я чувствую себя совсем уставшей, - сообщала она в одном из

ранних писем. - У меня 45 учеников, 20 консерваторских и 25 частных>.

Покинув Петербург в 1921, В. некоторое время гастролировала в России

и Европе, пока в 1924 не перебралась из Вены в США. Ее американский

дебют состоялся 8.2,1925 с Детройтским симфоническим оркестром:

пианистка исполнила Концерт Шумана. Вскоре она снова обратилась к

преподаванию. Вместе с И.Гофманом приняла участие в организации

Музыкального института Кертиса в Филадельфии, ставшего вскоре одним

из лучших музыкальных учебных заведений Америки. В нем В. до конца

жизни вела фортепианный класс, приезжая 1-2 раза в неделю из

Нью-Йорка, где жила постоянно. В 1950 она была удостоена звания

почетного доктора: одновременно В. преподавала фортепиано в

нью-йоркском Маннес-колледже (с 1933), занималась с частными

учениками.

С самого начала деятельность В.-педагога пользовалась в США

высочайшим авторитетом. Пианистку можно назвать в ряду

основоположников американской фортепианно-педагогической школь1. В

20-е - 30-е она одной из первых привнесла в фортепианное обучение дух

высочайшей требовательности и профессионализма, характерный для ее

великих учителей, Лешетицкого и Есиповой. В работе она по-своему

развивала их педагогические принципы. Так, ставя ученикам руки, В.

добивалась того, чтобы локти держались в стороне от корпуса, запястья

были абсолютно свободны, а пальцы сохраняли полукруглое положение,

что должно было придать им силу и точность. Много внимания уделяла

она пальцевой технике. При этом после нажатия клавиши палец должен

был мгновенно сниматься и переноситься в положение над следующей

клавишей, той, которую необходимо ему взять. Движения пальцев и

предплечья координировались между собой. Таким образом удавалось

добиться разнообразия и богатства фортепианного звучания. Ученик В.,

известный американский пианист Дж.Латейнер, так сформулировал ее

основные требования: певучий звук и красивое легато; рука, следующая

за рисунком пассажа; погружение пальцев глубоко в клавиши: гибкость

запястья. В начале обучения каждый ученик В. проходил курс

интенсивной технической тренировки. Вот как характеризовала своего

профессора одна из учениц: <Ее знание необъятной фортепианной

литературы было поразительным, ее настойчивость в дотошном внимании к

каждой детали - невероятным. Каждая нота, фраза, палец, звук, нюанс,

педаль должны были быть совершенством. Такое строгое отношение к

мелочам не затемняло однако целого. По натуре она была подлинным

романтиком. Она придавала большое значение виртуозности и крупному

сочному звуку, словно <льющемуся> из фортепиано. Ее подход к темпам

был полон молодой свежести и горячности. У нее был прекрасный вкус и

живое воображение>. Ученики вспоминают В. как чрезвычайно властного и

строгого человека - слово похвалы от нее было величайшей редкостью.

Но эта строгость, как и у многих других преставителей русской

фортепианной педагогики, обуславливалась творческой

бескомпромиссностью, стремлением к совершенству, к передаче всей

глубины и красоты, заложенных в музыке.

За более чем 30 лет работы в Америке В. воспитала огромное число

музыкантов, среди которых известнейшие композиторы и пианисты

С.Барбер, Л.Бернстайн, Л.фосс, Г.Графман, Л.Пеннарио. Многие ее

ученики, став педагогами, и сейчас продолжают за рубежом русскую

пианистическую традицию.

Лит.: Flisser Е. The Venerable Vengerova: Magician of Pianoforte //

Music Journal, 1965, № 3; Resitz J. Lessons with Vengerova // Piano

teacher, 1965, № 2; Gerig R. Famous Pianists and their Technique.

Washington, 1974; Schick R.D. The Vengerova System of Piano Playing.

University Park, Pennsylvania, 1982.

С. Грохотов

\ВЕРНАДСКИЙ Георгий (Джордж) Владимирович (20.8.1887, Петербург -

12.6.1973, Нью-Йорк) - историк. Родился в семье потомственного

дворянина, будущего академика и члена ЦК кадетской партии Владимира

Ивановича В. Отец и мать В. (урожд. Наталья Егоровна Старицкая) были

самыми близкими его друзьями и советчиками. В 1905 по окончании 5-й

московской гимназии В. поступил в Московский университет на отделение

истории историко-филологического факультета. Учился у В.Ключевского,

Ю.Готье, М.Богословского, А.Кизеветтера, Р.Виппера, М.Любавского. В

1906 слушал лекции во Фрайбургском университете (Германия), был

увлечен взглядами философа-неокантианца Г.Риккерта. Входил в

Московском университете в студенческую секцию кадетской партии.

Впоследствии оценивал свою политическую деятельность как <едва ли

заслуживающую упоминания>, однако усвоенные в юности идеи либерализма

во многом сформировали В.-историка. В 1908 женился на своей

троюродной сестре Нине Владимировне Ильинской, с которой, будучи

студентом, ежегодно путешествовал в Западную Европу, Присутствовал на

международном студенческом конгрессе славистов в Праге, где

познакомился с Т.Масариком, будущим первым президентом Чехословакии.

В 1910 окончил университет с дипломом 1 -и степени за написанное под

руководством М.Богословского сочинение <Общественная программа

дворянских наказов в Екатерининскую комиссию 1767 г.>.

Темой магистерской диссертации В. избрал историю колонизации Сибири в

XVI-XVII вв. Статьи по этой проблеме 1913-14 стали основополагающими

в его интеллектуальной эволюции, определив направление дальнейших

исследований.В. сформулировал закон соотношения исторического времени

и пространства: <Социальное явление для данной местности изменяется

во времени. Для данного момента времени социальное явление различно

при перемене пространства..., 1000 верст на север или восток от

социального центра могут иметь для исследователя такое же значение

как 100 лет вглубь времен>. В действии этого закона В. видел одну из

важнейших причин своеобразия истории России - <общества, занявшего

огромное пространство>, и в этом <философия всей русской истории>.

В 1913В, переехал в Петербург и был принял в число приват-доцентов

Петербургского университета. Изменив тему магистерской диссертации,

подготовил работу <Русское масонство в царствование Екатерины II>,

изданную в 1917. В университете общался с А.Корниловым,

М.Приселковым, С.Рождественским, познакомился с американскими

историками Ф.Голдером и Р.Лордом; другом его стал М.Карпович.

Занимался и общественной деятельностью: в 1911-14 член уездного

земского собрания в Моршанске Тамбовской губернии: в 1915-16 служил в

департаменте помощи беженцам Петроградского Союза городов, после

Февральской революции В. в течение трех месяцев редактировал

официальный орган министерства внутренних дел <Сельский вестник>.

Тогда же написал популярную биографию П.Милюкова. Весной 1917 В.

принял кафедру русской истории в Пермском университете, опубликовал

там биографию Н.Новикова, был инициатором создания <Общества

исторических, философских и социальных знаний>.

Принадлежность В. к кадетам и контакты с иерархами церкви привлекли к

нему внимание ЧК. После того, как войска Колчака оставили Пермь, он

был вынужден переехать в Симферополь во вновь открывшийся Таврический

университет. Наряду с преподаванием, обрабатывал материалы архива

графа Потемкина и на их основе опубликовал ряд статей в <Известиях>

университета. Занимал пост начальника отдела печати в администрации

Врангеля, поражение которого заставило В. эмигрировать. 1.11.1920 он

отплыл в Константинополь, через 3 месяца переехал в Афины, где изучал

источники и литературу по византиноведению в библиотеке Греческой

археологической ассоциации, В феврале 1922 был приглашен в

Чехословакию. В качестве профессора Русского юридического института в

Праге читал курс по истории права Российской империи, выпустил

учебник <Очерк истории права Русского государства XVIII-XIX вв.>

(1925). Участвовал в работе семинара (впоследствии Института)

Н.Кондакова, публиковал статьи в его <Трудах>, а в 1925 возглавил

институт. Воспринял выводы Кондакова о взаимосвязи степной,

византийской и славянской культур; в сочетании с интересом В. к

проблеме колонизации русскими Сибири это привело его к основанному

П.Савицким и Н.Трубецким движению евразийцев. Не присоединяясь к

этому движению политически, В. заимствовал евразийский словарь и

своими работами подвел исторический фундамент под евразийскую

доктрину: книги <Начертание русской истории> (Прага, 1927), <Опыт

истории Евразии> (Берлин, 1934), <Звенья русской культуры> (Берлин,

1938). В основу концепции В. легло изучение взаимодействия природных

и социальных факторов в ходе русской истории, он предложил

оригинальную ее периодизацию, основанную на <соотношении леса и

степи>, употребляя эти понятия <не в почвенно-ботаническом их

значении, а в совокупности их природного и историко-культурного

значения>. Достижение русским народом психического и физического

единства с окружающей этнической и географической средой явилось, по

мнению В., логическим завершением многочисленных попыток создания на

территории Евразии единого государства. Унаследовав традиции

монгольской государственности и византийского православного

христианства, Россия превратилась в евразийскую империю.В. выдвинул

идею периодической ритмичности государствообразующего процесса на

территории Евразии - чередования государственности и политической

раздробленности, начиная со <Скифской державы> и кончая созданием

СССР.

С 1927 В. жил и работал в США, куда его пригласил по рекомендации

М.Ростовцева и Ф.Голдера Йельский университет. К моменту переезда В.

еще не знал английского языка и не мог вести занятий со студентами.

Однако в первый год пребывания в США он получил заказ на написание

однотомной <Истории России>, впервые изданной в 1929. Эта работа

стала своего рода визитной карточкой В. <История> несколько раз

переиздавалась, причем В. дополнял главу по истории современного

Советского Союза. Последнее издание вышло в 1969. Книга была

переведена на европейские и японский языки. Рецензент 1-го издания

Р.Кернер отметил объективность В.-эмигранта по отношению к советской

истории и согласился с Ростовцевым в том, что автор <не злоупотребил

своей евразийской точкой зрения>.

С 1931 В. преподавал в Йельском университете, в дальнейшем также в

Гарвардском, Колумбийском и Чикагском университетах, Участвовал во

многих международных научных конференциях в США и в Европе. Для

съезда Американской исторической ассоциации в 1933 подготовил доклад

<Русская история: управление экономикой при киевских князьях, царях и

Советах>; выступил на международном конгрессе в Цюрихе (1938) с

докладом <феодализм в России>, на 20-м международном конгрессе

востоковедов в том же году - с докладом о Ясе Чингисхана. Пользовался

исключительной популярностью среди коллег, библиотекарей и архивистов

как знаток исторических источников. Был обладателем коллекции русских

грамот XVI-XVIII вв.; изучил, расшифровал и описал около 300

рукописей из семейных архивов Тамбовской и Пензенской губерний,

предполагал опубликовать сборник документов о провинциальной жизни и

Дата добавления: 2015-08-05