Сцена IV.

Утро.В столярный цех артели инвалидов входят Даша и Митя.

Обитают в столярке бригадир Нилыч (старик, лет 65) и одноногий мужик — Андрюха.

К бревенчатой стене столярки прислонены (стоймя) три гроба разной высоты – домовины без крышек. Рядом с ними стоят Нилыч и Покупатель (мужчина неопределенного возраста). Из глубины столярного цеха слышен стук молотка и негромкое насвистывание.

НИЛЫЧ (зовет). Андрюха!

АНДРЮХА (отзывается). А!

НИЛЫЧ. Хрен на! Кончай заливаться, соловей-разбойник! И так денег ни шиша, дак ты останние высвистываешь, язви тя в корень!..

ПОКУПАТЕЛЬ. А побыстрей нельзя?

НИЛЫЧ. Ты из домкома?

ПОКУПАТЕЛЬ. Ну. А чо?

НИЛЫЧ. Куды торописся, домком? Домовин на всех хватит. А не хватит — ишшо наделаем. Ну? Говори, котору?

ПОКУПАТЕЛЬ. Вот у меня тут… размеры.

Покупатель роется в карманах, достает мятую бумажке с какими-то каракулями, подает Нилычу.

НИЛЫЧ (подслеповато щуря глаза). А набуровил-то, набуровил, как курица лапой. Ты мне пальцем кажи — котору берешь.

ПОКУПАТЕЛЬ (нерешительно указывает на один из гробов). Кажись, етот подойдет.

НИЛЫЧ (зовет). Слышь, Андрюха!

АНДРЮХА (откликается). А!

НИЛЫЧ. Хрен на! Наконец и твой «тулупчик» в дело пошёл. А то я уж загордился, что самый модный среди покойничков!

ПОКУПАТЕЛЬ. А нельзя его как-то… ну, покрасившее, что ли? Пошикарней! Все-таки уважаемый человек, из снабженцев. Я в долгу не останусь. (Лезет в карман за деньгами.)

НИЛЫЧ. Ишь ты, снабженец! Знаем мы таких! Пока нашеские мужики на фронте, они на чужих баб залазят.

ПОКУПАТЕЛЬ. Да что вы такое говорите?!

НИЛЫЧ. А то, милок, что один такой ловкач хорошему человеку жисть порушил. Тот ногу в бою потерял, вертается домой, а в его постеле уже снабженец обустроился, жену его снабжает. Тьфу!

АНДРЮХА. Нилыч! Заканчивай!

НИЛЫЧ. Да у меня сердце за тебя болит, дурья твоя башка!

АНДРЮХА. Хватит уже! Баста!

НИЛЫЧ. Хозяин — барин. (Покупателю.) Ступай, мил человек, в контору — там тебя по чести и рассчитают.

Покупатель уходит. К Нилычу идут Даша и Митя. В руке у Даши легкая тоненькая трость, которую она небрежно вскидывает перед собой при ходьбе, ставя на то место, куда собирается шагнуть. Идет Даша легко и непринужденно, будто зрячая.

Митя же с превеликим трудом передвигается на своих костылях.

ДАША (громко). Здравствуйте, товарищи артельщики!

НИЛЫЧ. Доброго здоровьичка, Дарья Ляксандровна!

ДАША. Принимайте пополнение!

НИЛЫЧ (разглядывая Митю). И откуда такой бравый?

ДАША. Только что из госпиталя. Соседки моей… жених.

НИЛЫЧ. Это какой же соседки? Уж не Полинки ли Тихомировой?

ДАША. Угадали, Федор Нилыч.

НИЛЫЧ (с еще большим интересом глядя на Митю). Ишь, ты! Жаних…

МИТЯ. Меня Дмитрием зовут. Вот мои документы. (Протягивает бумаги.)

Нилыч берет бумаги.

НИЛЫЧ. Щас, Митяй, только окуляры свои знайду.

Нилыч уходит с бумагами вглубь цеха.

МИТЯ (Даше). Вы до которого часа работаете?

ДАША. А вы для чего интересуетесь?

МИТЯ. Вместе бы домой пошли.

ДАША. Ни к чему это. Сама дойду. Привычная.

МИТЯ. Стесняетесь, что ли?

ДАША. Это пусть Полина стесняется.

МИТЯ (серьезно). У нас с ней все по-честному будет.

ДАША. Вот когда будет — тогда и поговорим. А сейчас — прощевайте.

МИТЯ. А вы разве не здесь работаете?

ДАША. Здесь — да не тут. (Показывает рукой.) Там у нас сапожный цех, чуть подале — корзины плетут. А следом уже и мы — цветочники.

МИТЯ. Выращиваете их, что ли?

ДАША. Руками делаем. На похороны ведь не только гроб покупают, но и цветы.

МИТЯ. Можно я к вам зайду?

ДАША. Мне-то что, заходите. Только у вас времени не будет. Нилыч, он из людей все соки выжимает. По нонешним временам, гробы — самый ходовой товар. Вы извините, мне работать пора. Пойду.

Даша уходит. Возвращается Нилыч. За ним — ловко, не чета Мите — идет на костылях Андрюха.

НИЛЫЧ. Ну? Рассказывай, мил человек.

МИТЯ. А чего рассказывать? Родился, живу вот… Нечего рассказывать.

НИЛЫЧ. Да мне твоя биография без надобности. Мне не роман с тебя писать. Сказывай, по столярной части обучен, али нет?

АНДРЮХА. Да что ты, Нилыч, его пытаешь? Не на парткоме! Ты ему струмент в руки дай — в раз поймем, будет ли с парня толк.

НИЛЫЧ. И то верно. Положим, гроб сколотить… Смогёшь ли?

МИТЯ. Так сразу?.. Гроб?

НИЛЫЧ. Ну, положим, не сразу. А ступенчато. И — главно дело —какчественно. Как для себя.

МИТЯ. В смысле?

НИЛЫЧ. Чтоб самому не стыдно было в такой гроб лечь. Смекаешь?

АНДРЮХА. Нилыч, ну че ты пристал к человеку со своими гробами? Ему на тот свет еще рано собираться! Пущай – вот! — ящики пока сколачивает.

НИЛЫЧ. Вот в кажной дырке ты, Андрюха… (Машет рукой.) Знакомься — это Андрюха наш. Первый мастер. Ну, опосля меня, канешна.

АНДРЮХА (протягивая Мите руку). Андрей Иваныч. Так и обращайся. Запомнил?

МИТЯ (пожимая руку). Андрей Иваныч.

АНДРЮХА. Да ладно, шутю я. Андрюхой зови!

НИЛЫЧ. Хохмогон! Только бы зубы полоскать!

АНДРЮХА. На том стоим! (Хлопает Митю по плечу.)

НИЛЫЧ. Ну, с остальными ты потом познакомишься, а сейчас пойдем к начальству — оформлять тебя будем.

Нилыч и Митя уходят. Андрюха возвращается к работе.

Темнота.

Сцена V.

Вечер. В горнице, за накрытым столом, сидят Полина и морячок в тельняшке.

Морячок теребит струны гитары.

МОРЯЧОК (поет):

Щось у горлі деренчить, деренчить!

Треба горло промочить, промочить!

А у горлі тарарам, тарарам!

Треба випить по сто грамм, по сто грамм!

А у горлі щось деренькочеться,

А нам випить дуже хочеться!

Входит Митя. Останавливается в дверях.

МОРЯЧОК. Вечер перестает быть томным. Ты кто будешь?

МИТЯ. Я — муж.

Молчание.

МОРЯЧОК. Ну заходи, муж. Садись. Выпей с нами чарку.

МИТЯ. Я не пью.

МОРЯЧОК (Полине). А он у тебя сурьезный.

МИТЯ (Полине.) Ему ты тоже сказала, что мужа нет и не предвидится?

Полина молчит.

МОРЯЧОК. Прям водевиль у нас получается, товарищи! «Сильва» какая-то!

Морячок поворачивается к Полине. Только сейчас становится видно, что половина его лица изуродована шрамами от зарубцевавшихся ожогов.

МОРЯЧОК (Полине). Как же ты?.. Нельзя так! При живом-то муже… Нельзя! Да и я, дурака кусок…

Морячок встает.

МОРЯЧОК (Мите). Ты прости, братишка, не знал я. Если б моя Галка вот эдак со мной поступила — убил бы обоих.

Морячок залпом выпивает стакан водки.

МОРЯЧОК. От винта! (Уходит.)

Молчание.

ПОЛИНА. Что молчишь? Убьешь?

МИТЯ. Я сейчас уйду.

ПОЛИНА. И куда?

МИТЯ. Россия большая.

ПОЛИНА. Не смеши… На ночь глядя…

МИТЯ. Сегодня на вокзале заночую, а завтра…

ПОЛИНА. Оставайся. Но спать будешь на сундуке. Табуретки подставим, а сверху…

МИТЯ. Ни к чему это. (Внезапно.) Зачем ты так со мной?

ПОЛИНА. Я хочу, чтобы ты понял.

МИТЯ. Я понимаю…

ПОЛИНА. И ни о чем не спрашивал.

МИТЯ. Я и не спрашиваю.

ПОЛИНА. Спрашиваешь. Постоянно. Глаза твои, губы…

МИТЯ. Я просто жду. И буду ждать, сколько понадобится. Только не гони меня!

ПОЛИНА. Гриша мой… Он ведь всегда со мной… Каждую минуточку… И нету такой смерти, чтобы разлучила нас. Ты хороший, добрый… Тебе жить и жить… А со мной и в люди-то пойти стыдно — шептаться станут, пальцем показывать… Зачем я тебе?

МИТЯ. Я за тебя жизнь отдам… Любое преступление совершу…

ПОЛИНА. Глупый, глупый… Как жить?

Молчание.

Входит Даша.

ДАША. Все ли дома?

ПОЛИНА. Все.

ДАША. А кто это выскочил? Митя, что ли?

МИТЯ. Нет.

ДАША. Тогда чего сидите, как при покойнике?

Митя и Полина молчат.

ДАША. Ну? Да чего вы молчите-то?! Случилось что?

МИТЯ. Ничего не случилось. Собирайтесь, в кино пойдем.

ПОЛИНА. Так билетов не достать.

МИТЯ. Кто сказал? Билеты куплены.

ПОЛИНА. У перекупщиков, поди?

МИТЯ. Ну… А что?

ДАША. С ума сошел! Такие деньжищи…

МИТЯ. Я три билета взял. В «Ударник». На последний сеанс.

ДАША. Что за кино-то?

МИТЯ. «Большой вальс». Я до войны его так и не посмотрел.

ДАША. А я вообще в кино сто лет не была.

ПОЛИНА (ревниво). И правильно. Что ты там забыла? Кино ведь смотреть надо!

МИТЯ. Ну зачем ты так?.. Я буду рассказывать Даше, что происходит на экране. Мне не сложно.

ДАША. Нет, Полина права, я вам буду только мешать.

ПОЛИНА. Я еще не согласилась пойти. Мне и надеть нечего!

МИТЯ. Ну тогда мы пойдем с Дашей. Не пропадать же билетам.

ПОЛИНА. Нет уж! Вы там развлекаться будете, а я дома сидеть? Выйдите, я переоденусь.

Митя и Даша выходят из комнаты.

Темнота.

Дата добавления: 2015-08-03