Глава 24. Коротко говоря, я через день оказался в настоящем Багдаде

Коротко говоря, я через день оказался в настоящем Багдаде…

— А тот ваш вопросник для вашей «Шныры» у тебя есть? — спрашивает Лена.

— Тинин, что ли? Где-то, конечно, есть. Он есть и у «Шныры». В памяти. Тебе интересно?

— Ага. Мне интересно, как бы я отвечала на ваши вопросы.

— О,кей, спросим, — говорю я, — мне тоже это интересно! Я могу и без вопросника спросить тебя: — ты любима?

— Спроси у себя, — говорит Лена, — ты вообще как ко мне относишься?

— Я не отношусь к тебе, — говорю я, — я…

— Что?

— Сама знаешь…

Итак я прилетел в Багдад…

Я не мог объяснить себе ход собственных мыслей и всю логику построения самых невероятных схем поиска и все же я надеялся на свою интуицию. Она меня еще ни разу не подвела.

— Ой, ты прям… Носишься со своей интуицией…

— Лен, но это чистая правда! Лишь однажды я обманулся, доверившись женщине, безоговорочно даря ей лучшие годы… Да. Это история и урок. Теперь же нужно было только предугадать место на планете, где завтра может объявиться наша Тина. Где? Каждый день я ложился спать в надежде, что найду ответ во сне, как это часто у меня случалось, но рассвет приходил за рассветом, и я в который раз снимал свой заказ на рейс в Дакоту, Сидней или Сингапур. Ну, ты помнишь места её наиболее вероятного обитания: Дамаск, Оклахома, Краков, Луизиана, Фиджи, Питер, Гаваи и рядышком там Майями… География, надо сказать… Тут любая логика скиснет! Как можно так жить — паутина непредсказуемости (Тина бы сказала: «Империя». «Империя непредсказуемости»). «Шныра» тоже выходила вся из себя, возмущалась: «не могу я взять в толк вашу Тину!».

А кто может?!

Это случилось в четверг. Я проснулся ровно в три часа ночи. Через минуту я уже звонил в бюро заказов, и первым же рейсом (6.15) вылетел в Тегеран. Господи! как я мог до сих пор не догадываться! В Багдад мне пришлось добираться на попутном автомобиле с ксивой журналиста. Тысячи препятствий, но всегда есть возможность купить то, что тебе необходимо в данную минуту, скажем, пропуск на территорию военной базы или тайну исповеди.

Я не останавливался перед расходами и был бесконечно щедр с теми, кто не отказывался за известную плату меня подвезти. Только бы вовремя мне попасть… Я спешил, на знаю куда. Я думал о случайной возможности встретить Тину в толпе. Так бывает. Помню как-то в Москве совершенно случайно я встретил своего однокашника, которого разыскивал долгие годы и уже, казалось, напал на след и шел по этому следу целый год, но никак не мог ухватить его за рукав, и тут вдруг… Я встретил его в метро на Красносельской, мы оба куда-то спешили и одновременно впрыгнули в вагон перед закрывающейся дверью. Стояли рядом, держась за поручень, ладонь в ладонь, наконец взглянули друг на друга и приветственно улыбнулись друг другу, мол, как хорошо, что нам повезло, что мы чуть было не остались на перроне среди опоздавших, и мы уже отвернулись друг от друга, спина к спине, и потом, осознав произошедшее, разом обернулись и уставились друг на друга с выпавшими из орбит от удивления глазами: «Привет!..». Такое бывает. Я спешил, не знаю куда. Я думал о случайной возможности встретить Юру в толпе. Так бывает…

— Юру? — спрашивает Лена.

— Что, «Юру»?

— Кого встретить-то?

— Тину. А я что сказал?

— Ничего…

— Да, — продолжаю я, — так бывает. Признаюсь, я надеялся и тогда, в том кромешном аду точно так встретить и нашу Тину. Я знал, что там ад, настоящее пекло. И какого хрена её туда понесло? Земля, давшая миру архитекторов и строителей Вавилонской башни, пролившая свет разума и указавшая путь к Небу, родник и колыбель цивилизации, теперь горела под ногами. Как и на всякой войне здесь было множество жертв, кровь лилась как из лейки вода, и ни о каком интеллектуальном убийстве не могло быть и речи.

— О чём ты говоришь?

— Я перепутал — вспомнилось, как я искал здесь же и Юру.

— Они что с Тиной сговорились?

— Так бывает…

Убивали десятками, просто, выстрелами из пушек, из минометов, сотнями, стелющимися по земле, как дождевая туча, ковровыми бомбардировками, наконец выстрелами в упор… О жертвах пестрели газеты, захлебывались телекомментаторы…Мирное население, старики, дети… Убивали заложников, журналистов, без суда и следствия… Нечего сказать — война. Глупо было выискивать среди вороха смертных новостей жертву единичного интеллектуального убийства.

— При чём тут Тина?

— Не знаю. Мне казалось, что они с Юрой…

— Они вместе орудовали?

— Не думаю. Думаю, что… И они не орудовали, они…

— Война и Тина — есть какая-то связь?

— Не уверен, но её скупое «я бывала в Багдаде» привело меня к мысли…

Что заставило меня отправиться сюда, в этот ад, я не мог себе объяснить. Я готов был разбомбить нашу «Шныру»! Я вползал в это пекло, как вползает в пасть надменного гада слабый и безвольный лягушонок, безропотно и покорно, движимый инстинктом самоуничтожения. Земля и вправду горела у меня под ногами. Но остановить этот бег я был не в силах. Меня просто несло. Как пушинку.

Пришла ночь, но не принесла покоя. Небо горело. При мысли о том, что случайная пуля может легко залететь ко мне в гости, моя голова инстинктивно вжималась в плечи, вминалась, как пластилиновая. О том, чтобы немного поспать не могло быть и речи. Какого черта я сюда забрался? Не мог же Юра сидеть где-нибудь в соседнем номере в ожидании жертвы!

— Какой жертвы? Ты кого там искал Тину или Юру?

— Сперва Юру, а потом и Тину. Их свела судьба…

— Это ж разное время! Юра был там… Или не был вообще. А Тина…

— Все перепуталось… Извини… Вряд ли Юра стал рисковать собственной жизнью, принимая решение ехать сюда. Зная, что на каждом шагу тебя подстерегает опасность, он отказался бы от поездки в первую минуту.

— Ты когда был в Багдаде? Ты Тину нашёл?

— Два дня я не выходил из своего номера, стараясь понять, каким ветром меня сюда занесло. Никакая логика не спасала. Стало быть, моя интуиция меня подвела? День и ночь свистело, сверкало и грохотало. Конечно же, было страшно. Залетит какой-нибудь заблуший снаряд в мой номер, что тогда? Я успел об этом только подумать…

— Ничего не понимаю, — говорит Лена, — зачем ты мне про войну?

— Ненавижу войну!

К утру мне все-таки удалось уснуть. Я проснулся от грохота, как потом выяснилось, рассыпавшейся на куски чашки, которую Жора по неосторожности смахнул со стола. Мне было трудно понять, как он здесь оказался. Вскоре выяснилось, что весь этот военный кошмар с гоняющимися за мной пулями и снарядами мне всего лишь приснился. Слава Тебе, Господи!!! Только приснился! Приснится же такое! Но какой живой сон! Грохот, ночные высверки залпов орудий, горящая под ногами земля, крики, стоны… Надо же так разгуляться воображению! Но какие цвета: желтый, черный, огненно-красный, черный, красный, красный… Только кровь и огонь, даже дыма не видно. А однажды — золотой свет белого солнца, яркий, жаркий, палящий, цвет, от которого слепнут… Пока я отсыпался после бессонной ночи, Жора сидел в кресле, читая своего Дюрренматта и терпеливо ждал, когда же я наконец разлеплю веки.

— Который час? — спросил я, протирая глаза кулаком.

Вообще-то я птица ранняя, и встаю с первыми петухами. Ему это было известно, и он был несколько удивлен тем, что я все еще в постели. Он не будил меня.

— Читал? — спросил он, показывая мне книжку.

— Мне больше нравится Фриш.

Жора закрыл книгу и бережно положил на стол.

— Ты, значит, согласен с тем, что у Кэт достоверные факты?

Я промолчал. Мы это вчера обсудили. Похоже было, что наши клеточки стали нас слышать. Я откинулся на подушку и закрыл глаза.

— Ты будешь хохотать, — сказал я, — но мне приснилось…

— Рано или поздно, дорогой мой, — сказал Жора, — тебе придется смириться с тем, что мы не должны зависеть от Ани, Юры и Пети… От какой-то там Тины… Мы должны…

— Послушай, — сказал я, — ты только послушай!..

И стал рассказывать ему сон, как я заказывал билеты, как ждал в аэропорту, как мы приземлились в Тегеране, была ясная ночь, и потом я добирался до Багдада на каком-то очень грозном военном грузовике. Всему этому можно не верить, можно над этим смеяться, но все было как наяву… Особенно ночное небо с огромными желтыми смеющимися глазами звезд. Таких звезд я давно не видел! Глаза Тины, подумалось мне! Я воочию видел вспышки разрывов, слышал вой снарядов и гул самолетов над головой, мне было жаль погибших детей, и меня возмущала надуманная история с оружием массового поражения Хусейна. Меня потрясла трагедия этой страны, трагедия Месопотамии и Вавилона, этой святой и священной земли…

Жора снова взял книгу и открыл на нужной странице.

— Здесь человек впервые, заложив основание Вавилонской башни, — не унимался я, — попытался приблизиться к Богу. И совершенно неважно, что Бог, передернув что-то там с языками, разделил людей. Это не имеет никакого значение, что бы теперь об этом не говорили, как бы не интерпретировали Его деяния. Важно другое: люди здесь приблизились к Богу.

Жора слушал, не отрывая глаз от Дюрренматта.

— И я отказался от поисков, — сказал я. — Мне стало ясно, что Тина не может быть ни в Багдаде, ни а Афганистане, ни в Чечне, ни в Украине… Её не может быть там, где гибнут сотни людей… Хотя, знаешь, если подумать, то как раз Тина…

— Да, дурацкая это затея, — сказал Жора, — нам следовало бы рассчитывать на собственные силы и не надеяться на каких-то там Ань, Юр или Тин, а обходиться теми, кто всегда под рукой. Ты, кстати, читал «Как грек ищет гречанку», — Жора поднял раскрытый томик Дюрренматта, — забавная штука, правда?

Жору очень забавляло и то, что я стал втолковывать ему идею о бессмысленности войны в Ираке.

— Нам в этом не разобраться, — сказал он.

— Варвары, дикари, — возмущался я, — мы ведь не только разрушаем святыни лона древней цивилизации, мы надругались над духом природы человека.

Жора только хмыкал и не говорил ни слова. Он по-прежнему делал вид, что читает. Я продолжал возмущаться, хотя по всему было видно, что он не поддержит вдруг возникший во мне порыв пацифизма. Он ждал, когда я вернусь в настоящее, его волновали другие события.

— Ты прав, — наконец произнес он, — мы разрушаем святыни, поэтому мы и должны завтра же …

Теперь я не слышал его. Этот сон о чужой, казалось, далекой войне взволновал меня больше, чем поиски Тины. Я поражен был ночным, разорванным в клочья, небом Багдада, гулом и грохотом, трескотней пулеметов… И этой красной, огненно-красной, льющейся рекой, живой красной кровью… Я никогда не был в Багдаде, я никогда не видел так близко войны.

— Ты согласен? — спросил Жора.

Я кивнул: да.

— Что «да»?

— Нечего нам там делать.

— Ты не понял, — сказал он, ты меня не расслышал…

Жора подошёл ко мне вплотную, бережно взял своими большим крепкими руками моё лицо (как в тиски), и глядя мне в глаза, произнёс:

— Завтра же отправляйся в Багдад. Тебе ясно?

Я мигнул ресницами.

— Тем более, сказал Жора, — что ты только что оттуда… И почти прывык. Ты согласен?

Я мигнул ресницами ещё раз.

— Молодец, — заключил Жора, — и тиски его рук высвободили мое лицо.

— Стоп, — сказала Лена, — хватит нам войн. Ты Тину нашёл?

— А как же, — воскликнул я, — а тоооооо!..

— В Багдаде?

— Да, много раз, — говорю я, — нашёл… Таки Тину нашёл!.. Ты не поверишь!.. Много, много раз!..

Ведь она — как россыпи звёзд…

Дата добавления: 2015-08-03