Глава 16. Решение отойти от принятых в мире традиций и какое-то время пожить в Пирамиде без

Решение отойти от принятых в мире традиций и какое-то время пожить в Пирамиде без лидера, без кумира, чтобы прочувствовать абсолютную независимость от кого бы то ни было, эта идея упала мне на голову как-то под Новый год, когда Жора, выжимая из своего «порше» все двести двадцать, пробурчал в раздумье:

— Мы живем без часов: никуда не нужно спешить…

Мы как раз спешили в аэропорт. Проблема лидера, принуждавшего всех жить по секундам, мучила его не меньше, чем безопасность движения. Водитель из него никудышный.

— Хорошо, — согласился я, — но кто будет управлять твоим царством?

— Никто.

Жора произнес свое «никто», как давно продуманное решение.

— Никто?!

— Ага, — сказал он, — никто… Истина в том…

И, взяв вправо, резко затормозил, чтобы я не мог противиться этому решению. Это была свежая мысль: никто не должен никем управлять. Трудно даже вообразить себе всю прелесть абсолютной анархии в жизни людей: ничего не запрещено! А что! Ведь праведность теперь правила бал, живая истинная правда возобладала над всеми чувствами горожан, и истина составляла…

— «Что есть истина?»— спросил я.

— Вот-вот: «И истина сделает вас свободными»!

Двигатель тихо урчал, а Жора какое-то время смотрел в зеркало заднего вида, видимо, следя за машиной, следовавшей за нами вот уже больше десяти минут.

— Что если взять и попробовать?! Невозможно представить себе, как каждую клеточку твоего тела наполняет дурман абсолютной свободы. «И истина сделает вас свободными»! Как это великолепно точно!..

И секунду подумав, не без грусти добавил:

— Это трудно.

И все же я не мог на это решиться! Если честно — я никогда об этом не думал.

— Ты, — сказал Жора, — как тот Буридан.

— Как его осел? — спросил я.

Я тоже заглянул в боковое зеркальце: белый джип стоял метрах в двадцати от нас.

— Ты думаешь, они за нами следят? — спросил я.

— Сомневающийся подобен волне, — сказал Жора и резко надавил на акселератор.

— Не сомневается только дурак, — сказал я, — дурак или очень уверенный в себе человек.

Жора фыркнул.

— Я — не дурак, — отрезал он. — Или ты сомневаешься?

Как я мог сомневаться?! Об этом и речи быть не могло. Мы просто спорили.

О Жоре писали газеты, он стал частым гостем многих телеканалов, кто-то превозносил его, кто-то хулил, говорилось множество глупостей, а Жора оставался Жорой. Нередко ему приходилось очень круто, но ничто не могло его изменить.

В тот день нам удалось оторваться от преследователей, но на самолет в Барселону мы так и не успели. Мы привыкли к слежке и старались не обращать на нее внимания, но это нам не всегда удавалось. Жора злился, и когда замечал за собой хвост, всегда старался оставить его с носом. Иногда (как это ему удавалось?!) он брал верх, хотя водитель из него был, ну, совсем никудышный.

В конце концов все свелось к признанию божественного правления. Пусть правит Всевышний, решили мы. Но как знать Пути Его, за какие дергать веревочки? На помощь пришли компьютеры.

— Слушай, — говорит Лена, — это ж какую вы устроили соковыжималку!

— А ты как думала!

Слышала:

Шалаши —

Раями

Взошли

Ишь!

Хороши!

— Думаешь ваши шалаши хороши? — спрашивает Лена.

— Прекрасны! Уверен! Ты только взгляни!..

Уверен?..

Я не был уверен…

Мы уже были в шаге от цели…

Да, мир признал наши усилия и устремления. Пирамиды стали расти как грибы, тут, там… Словом — повсюду… То тут, то там… Во всяком случае… Да!.. Первой признана Вена! Лучший город мира! Пирамида там возвысилась аж до небес. Согласно рейтингу консалтинговой компании Mercer. Качество жизни оценивалось… Ну да это совсем не важно… 39 факторов по десяти категориям… Почти все наши принципы были воплощены! За Веной — Цюрих и Женева. В десятку вошли Дюссельдорф, Франкфурт, Мюнхен и Берн…

— Европа — старая кляча…

— Значит-таки Вена первая, — говорит Лена.

— Вена возглавляет список на протяжении пяти лет. Все города оцениваются по системе, в которой Нью-Йорку присуждается базовая оценка в сто баллов. При этом сам Нью-Йорк занял 49-е место, после Вашингтона и Чикаго.

— А что же ваше Чикаго так подотстало?

— Вот так… Мы ведь решили начать с островов, затем перебрались на материк…

— Значит, Европа…

— Мы решили ее омолодить… Но вот пошли сбои…

— Где же мы все-таки дали маху? — вопрошал Юра.

Мне вдруг пришло в голову: это Аниных рук дело! Месть? Нет! Нет-нет-нет!.. Только не месть! Разве Аня способна на месть?

— Я же говорил, — сказал Юра, — надо было растить Гермеса, а не этих…

— Пожалуй, ты прав, — сказал Жора, — но ты же видишь, что мы не в состоянии…

— Вижу. Не слепой.

Компьютерный анализ свидетельствовал, что осечка произошла при планировании. Этот незначительный сбой впоследствии привел к существенным изменениям в росте. Отсюда такие неприглядные формы. Зато какое великолепное содержание! Наши апостолы побеждали на всех международных математических олимпиадах. В общем-то, дети как дети, только, конечно, с такими лбами… А затылки — дынями… Как у Нефертити!

— Разве ничего нельзя изменить? Можно ведь перепрограммировать эти геномы, перетасовать нуклеотиды, причесать, так сказать, и пригладить…

— Были ли просчеты, ошибки? Лучше не напоминай мне об этом. Мы не знали, как поступать с тем материалом, который не оправдывал наших надежд. Ведь там были и пятиглазые, и трехрукие, и покрытые листьями березы, и сосновыми иглами, живущие в воде и бензине, жрущие олово и асфальт. И Эйнштейны, которые пытались оспаривать значение теории всеобщего поля и Ньютоны, которые становились садовниками и собирали жуткие урожаи яблок и смокв.

— Смокв?

— Или инжира…

— Куда же вы их девали, этих ваших…

— Где-то мы все-таки просчитались. В чем? Оказывается, случается и такое: мы вдруг поняли, что те цели, которые нас окрыляли и объединили, собрали в единый кулак и даже породнили, оказались разными. Каждый из нас наши общие лозунги понимал по-своему.

Иногда меня охватывал ужас от мысли о том, что все может рухнуть из-за чьего-то недомыслия, нежелания подчиниться, неумения взглянуть на себя со стороны, заглянуть в будущее… Жуткий ужас! У нас были построены и прекрасно служили величественные сооружения, собранные со всего мира. На их строительство ушло несколько лет. И бесконечное количество тонн долларов. И султан, и шахи, и Буш, короли и королевы, Папа и даже монахини — настоятельницы многих монастырей, щедро жаловали нас всем, чем могли, когда мы рассказывали о своих планах.

— И Билл Гейтс? — спрашивает Лена.

— И Гейтс, и Карлос Слим Хел, и Баффет вместе с нашим Хосе…

— И Буш, даже Буш?

— Старший. Вместе с Картером. А младший…

— Этот глобалист. Он только и знает, что насаждать свою демократию. Силой! Как и все до него, фараоны, цари и Цезари…

— И они не требовали ничего взамен. Вера, беспримерная вера в то, что кому-то удастся сделать так, чтобы Небо сошло, наконец, упало на Землю, эта вера сминала любые сомнения, и ни о какой выгоде речь уже не шла. И весь мир затаился в надежде увидеть свое долгожданное светлое будущее. Утопия, мечта, выдумка? Нет. Нет и нет. Мы рассказывали, убеждали, демонстрировали реальность этой созидательной плоти, воплощенной мечты. Это не были очередные прожекты, нет, все подтверждалось расчетами и чертежами, бизнес-планами и конкретными сметами. И мир верил и благотворил. И боготворил! Денег не жалели. Нате, сейте зерна справедливости и добра!..

— И что же ваши бильдербергеры? — спрашивает Лена. — Вы собрали всех их в большую кучу?

— Да, деньгам стало тесно! Ох, уж эти Гобсеки и Крезы!.. Расщедрились, расшвырялись: на это — не жалко, не жалко!..

— Кто бы мог предположить!

— Ага!.. Мы просто диву давались!.. Я тебе уже, кажется, рассказывал, что каждый месяц в каком-нибудь ресторане на Уолл-Стрит собираются руководители 9 мировых банков: «Голдман Сакс», UBS, «Бэнк оф Америка», «Дойче банк» и тому подобных. Каждый месяц эти девять человек принимают решения, касающиеся шести миллиардов человек: каким будет процент безработицы в мире, сколько людей умрут от голода, сколько правительств будет свергнуто, сколько министров будет куплено и так далее. Это респектабельные преступники, но они влиятельнее любого мирового политического лидера. У них реальная власть — власть денег.

— И они…

— Ага… Жора и их подмял. Они согласились. Жора просто горел, как факел, сверкал. Не то, чтобы он был горд своей победительностью, нет. Он вдруг почувствовал реальную возможность осуществить заветную мечту! Жар-птица жгла ему руки! Не знаю уж, чем он их так приворковал, но они сдались, капитулировали. Думаю, что кому-то пообещал вылечить лысину или тик, кому-то решить проблему с потенцией, кого-то заморозить или клонировать… Они просто рухнули перед Жорой, пали ниц!..

И вот с этого затаившегося в надежде и ожидании мира мы и собирали по ниточке, по щепотке, по камешку и по капельке… По грошу! А то и по миллиарду! Мы творили и созидали. Китайцы построили нам кренящийся офис…

— Но ваша Пизанская башня…

— Наша поменьше в размерах, зато стоящая на прочном фундаменте. У нас есть и свой Галилей, и башня эта ему нужна для проведения своих опытов. Ему мало яблонь с тяжеловесными краснобокими яблоками, чтобы они падали на его лысую умную голову, вот мы и выстроили ему эту башню.

— Все, я заметила, у вас слегка лысые, немного толстые… Разве и Галилей был лысым? — спрашивает Лена.

— Этого я не знаю. Но точно знаю, что земное тяготение никто не отменял, и без него Галилей и дня не протянет.

— Это был Ньютон с яблоками, — уточняет Лена.

— И Ньютон тоже. А с ним и Галилей. Он не произнес еще и свое знаменитое «Eppur si muove!» (А все-таки она вертится! — Лат.). О том, что Земля вращается вокруг Солнца и вокруг собственной оси он прочитал в интернете, но этого ему было мало, ему нужно было все это самому доказать. Вот мы и приобрели для него телескоп. У него теперь было все, что он пожелал для изучения природы. И всегда будет все, что он пожелает. Мир ведь бесконечен, безмерен, бездонен и бескраен. В этом мире всегда будут тайны для любопытных и, разумеется, открытия. Чтобы не возникало желания отнимать и делить. И вот что интересно! Галилею нет еще и сорока по тем меркам, а он только недавно научился плавать и уже спорит с Эйнштейном о всеобщей теории поля. Эйни это веселит, но Галик уперт, как логарифм единицы.

— Слушай, — я вдруг вспомнил, о чем хотел спросить Юлию, — а куда подевался наш Дон Кихот? Я его третий день не нахожу.

— Я его просто выгнала!..

Юля вызывающе сверкнула глазами, и, втянув в себя вдруг побелевшими и расширившимися ноздрями воздух так, что казалось, грудь вот-вот разорвет ее красивую блузу, произнесла, сцепив зубы:

— Терпеть не могу недотеп!..

И вдогонку, показав свои жемчужные зубы:

— И слюнтяев!.. Этот старческий инфантилизм меня убивает.

Господи! Как же она прекрасна в гневе!..

— Ясное дело, — говорит Лена.

Конечно же, я благодарен Елене за ее умение выслушивать меня часами. Соглашаться с моими доводами, задавать вопросы. Или сидеть совсем молча. В такие минуты только глаза ее говорят о том, что она слушает, глаза и тишина, которую она не смеет нарушить, когда следовало бы, на мой взгляд, ором орать. Да что там ор, меня можно было бы за такое (я ведь с ней, как на исповеди!) пристрелить на месте!

В знак признательности я иногда только нежно прикасаюсь ладошкой к ее обнаженному плечу. В знак признательности. На это она только на миг прикрывает веки, мол, ну что ты, мол, это само собой разумеется, мол, все в порядке, мол, ты же не мог поступить иначе (как с тем выстрелом в голову тому придурку!). Я же не насилую ее своим вниманием! Не хочешь — не слушай! К тому же, все, о чем я ей тут рассказываю, весьма любопытно, полагаю я. Иначе бы она…

— Да-да, — повторяет Лена, — старческий инфантилизм — это гиблое дело… Надо постоянно принимать этот ваш даосский эликсир вечной молодости.

— Так я и принимаю, — говорю я, — а ты будешь?

— Мне-то зачем? Или ты считаешь…

— Нет-нет, что ты, что ты!.. Ты — сказка!..

Шалаши —

Раями

Взошли

Ишь!

Надо же своим «Ишь!» так точно подметить и выразить все наши шатания, оступи и хляби!

Сильное начало (Ах, как восторженно и залихватски мы начинали!) и сильный финал (Мы всё ещё живём его ожиданием!) никто не отменял!

Тинка! Заррраза!

Ишь!

Хороши ли?..

Дата добавления: 2015-08-03