Глава 18. Я поднимался к вершине монмартрского холма, увенчанного ослепительно белыми куполами

Я поднимался к вершине монмартрского холма, увенчанного ослепительно белыми куполами Сакре-Кер и до сих пор усеянного невзрачными одноэтажными домиками с облезлыми стенами, кажущимися беззащитно-униженными соседством со своими высотными современными собратьями. Я плелся по крутым извилистым улочкам и бесчисленным каменным лестницам, любуясь зелеными палисадниками и балконами-клумбами, пестрящими всеми красками мира цветами. Уличные художники, торговцы овощами и фруктами, звонкие и смелые цветочницы, хватающие тебя за рукав, ранние проститутки и праздно шатающиеся туристы…О революционной славе Монмартра ничего не напоминало, разве что Стена Коммунаров на кладбище Пер-Лашез и гордо развевающийся над «Отель-де-Виль» стяг красного кумача, приходящий на память из зачитанных страниц школьного учебника. Как Сизиф пер на гору свой злополучный камень, так и я тащил на вершину огнем пекущие пятки, хотя можно было спокойно взять эту, казалось, неприступную высоту на фуникулере. Иногда я садился на еще хранящую дневное тепло каменную ступеньку и безучастно рассматривал туристов, снующих в одиночку или небольшими группками в поисках достопримечательностей. И вдруг на одной из афиш я увидел Аню, да-да, улыбающуюся Аню. Ее смеющиеся глаза, ее губы... Следующий телефонный звонок поймал меня на Елисейских полях у изумительной красоты невысокого старинного здания.

— Слушай, — сказал Жора, — ты там долго еще намерен оставаться?

Я не знал, что на это ответить, потому что ответ был ясен и попугаю.

— Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Я ждал.

— Нам предлагают участие, я считаю, в совершенно безумном

проекте. Представляешь, эти неистощимые япошки дышат нам в затылок.

— А я тебе что говорил!

— Но их технология стимуляции роста клонов настолько проста и надежна, что просто диву даешься. Мы с тобой этот вариант обсуждали в Йоханнесбурге… Ты помнишь?

— Да, — сказал я.

— Ты спишь?

— С чего ты взял?

Повисла пауза.

— Алло, ты слышишь меня? Ты купил мне подарок?

— Не ори, — сказал я, — говори.

Жора еще какое-то время с восхищением рассказывал о каких-то достижениях японцев, затем спросил:

— Как думаешь, соглашаться?

— Мы ничего не теряем, — сказал я.

— Ты уговорил свою кралю? Что ты за нее уцепился? Как ты там?..

Вопросов было неожиданно много, и на один из них мне удалось ответить.

— Далась она тебе!

Я не стал ничего объяснять, и мое молчание отбило у него желание спрашивать дальше.

— Как ты там? Ты купил мне подарок?

Никогда прежде он не интересовался моим самочувствием.

— Натер ноги.

— Ноги — это ничего, — сказал Жора, хмыкнув в трубку, — лишь бы не...

Я видел, как он улыбается.

— Привет Анке, вы спите?

— Соглашайся, — сказал я, — и будь с ними поосторожней. Они могут слямзить нашу идею, сорвав ее с твоих губ…

— Это ясно. Ты мне Тинку нашёл?

— Да иди ты…

Я, скучая, сидел на скамеечке, сдернув с ног свои желтые новые туфли и рассматривал город, подернутый сизой дымкой. Надо же было как-то убить время! Мне было радостно слышать далекий веселый звонкий Жорин баритон, обеспокоенный в большей степени тем, что мы с Аней уже спим. «Мне кажется, ты гоняешься за мертвецами» — сказал он однажды, когда убедился в моем непременном желании разыскать Аню и Юру. И теперь вот ещё эту Тину. Тогда он не мог и представить себе, как они нам были нужны.

А сейчас его заботило только то, что мир не стоит на месте и, хотя мы и живем в кипящем слое научных достижений, нас могут в два счета обскакать какие-то там япошки или индусы, а то и китайцы или евреи, чьи научные разработки в области клонирования человека, мы это уже знали не понаслышке, заставляли нас торопиться.

— Хорошо, — сказал Жора, — ты когда вернешься?

— Я еще не видел Аню.

Снова повисла короткая пауза.

— Хорошо, увидимся, — сказал он, — тащи ее к нам!

— Ты там не женись на японке.

— Как получится, — рассмеялся он, — ты там поскреби по сусекам.

— Поскребу, — пробурчал я.

— Без Тинки приедешь — убью, — пошутил Жора.

А мне было не до шуток.

День умирал. На каменных плитах ворковали голуби, хотелось есть и беззаботно сидеть вот так до утра. Я закрыл глаза и прислушался: тихий шелест листьев над головой, сердитое воркование, далекие голоса туристов, иногда звонкий смех… Мысль о том, что мне нужно надеть штиблеты была для меня ненавистной. Мне хотелось швырнуть их с вершины Монмартра в сторону Эйфелевой башни или собора Парижской Богоматери, чтобы они, вращаясь пропеллерами, пролетели над Парижем, как бумеранги со сломанными лопастями, и никогда больше не возвращались ко мне.

Позвонить Ане? Вдруг мне захотелось видеть ее! Телефон лежал рядом, номер я не помнил, но не составляло никакого труда заглянуть в записную книжку, чтобы восстановить в памяти длиннющее многозначное число, за которым прятался Анин голос. Я взял трубку, набрал номер и слушал гудки до тех пор, пока не услышал такое знакомое и родное:

— Да.

— Здравствуй, Энн.

Это мое «Энн» прозвучало как-то торжественно-чуждо, хотя я и пытался вложить в него все тепло, на которое только был способен. Иногда я называл ее так в случаях, когда мне хотелось видеть ее, и это «Энн» было для нас как условный знак.

— А, привет. Где ты?

— В сотне метров от твоей «Мельницы».

— Брось.

— Правда.

— Ты в Париже?

— Где же мне быть?

— Почему не предупредил?.. Я смогу только завтра. Не

умрешь?

— Умираю.

— Ну пока. Прилетаю в Орли, в 10:40. Пока…

Я взглянул на часы: 19:37. До встречи с Аней в моем распоряжении была целая ночь, и у меня было прекрасное настроение. Мне хотелось петь, и я стал насвистывать какой-то веселый мотив. Вдруг я почувствовал жуткий голод, сунул ноги в свои желтые беспощадные кандалы и, не застегивая ремешков, позванивая пряжками, как колокольчиками, ринулся в поисках какого-нибудь кафе. Стоп! Можно ведь спуститься на фуникулере. Я так и сделал. Проплывая над крышами и головами прохожих, над затененными монмартскими переулочками и зелеными палисадниками, я думал о том, какие буду приводить аргументы в пользу Аниного переезда в Чикаго. У меня, конечно же, был разработан свой план ее, так сказать, похищения, но не было ни капли уверенности в успехе его реализации. Я снова и снова мысленно возвращался к нашему прошлому разговору, пытаясь уяснить для себя, что могло так приворожить Аню в этом огромном городе, который только с виду казался приятным и ласковым, но на самом деле был грубым, жестоким, перемалывающим все твои кости и вытягивающим из тебя все жилы жизни, кровавым Молохом. Как наша Аня, наша маленькая славная тихая и наивная девочка могла жить в этом чуждом ее мягкой и нежной душе, ужасном аду? Это не укладывалось в моей голове. Я силился разгадать эту непостижимую тайну: наша Аня — танцовщица кабаре! И еще я хотел купить что-то Жоре в подарок.

И Юле, и, конечно, Юле!..

«И Тине, и Тине!» — сверлил кто-то мне мозг!

Что «И Тине…»? Подарок? Ну, это уж… знаете ли?.. Я даже присел, словно наступил голой пяткой на кнопку.

Что?!

А что, что бы я мог привезти Тине в подарок, вдруг подумал я, да, что?.. Тине из Парижа!.. В подарок! Что?..

Этот вопрос сделал меня несчастным.

Дата добавления: 2015-08-03