Мне пришлось бы быть бочкой памяти, если бы хотел я

Хранить все основания своих мнений.

Уже и это слишком много для меня -- самому хранить свои

Мнения; и много птиц улетает уже.

И среди них нахожу я и залетного зверька в моей голубятне,

Он мне чужой и дрожит, когда я кладу на него свою руку.

Но что же сказал тебе однажды Заратустра? Что поэты

слишком много лгут? -- Но и Заратустра -- поэт.

Веришь ли ты, что сказал он здесь правду? Почему веришь ты

этому?"

Ученик отвечал: "Я верю в Заратустру". Но Заратустра

Покачал головой и улыбнулся.

Вера не делает меня блаженными -- сказал он, -- особенно

Вера в меня.

Но положим, что кто-нибудь совершенно серьезно сказал бы,

Что поэты слишком много лгут; он был бы прав -- мы лжем

Слишком много.

Мы знаем слишком мало и дурно учимся, поэтому и должны мы

Лгать.

И кто же из нас, поэтов, не разбавлял бы своего вина?

Многие ядовитые смеси приготовлялись в наших погребах; многое,

Чего нельзя описать, осуществлялось там.

И так как мы мало знаем, то нам от души нравятся нищие

Духом, особенно если это молодые бабенки.

И даже падки мы к тому, о чем старые бабенки рассказывают

Себе по вечерам. Это называем мы сами вечной женственностью в

Нас.

И как будто существует особый, тайный доступ к знанию,

скрытый для тех, кто чему-нибудь учится: так верим мы в

народ и "мудрость" его.

Все поэты верят, что если кто-нибудь, лежа в траве или в

Уединенной роще, навострит уши, то узнает кое-что о вещах,

Находящихся между небом и землею.

И когда находят на поэтов приливы нежности, они всегда

Думают, что сама природа влюблена в них --

И что она подкрадывается к их ушам, чтобы нашептывать им

Таинственные, влюбленные, льстивые речи, -- этим гордятся и

чванятся они перед всеми смертными!

Ах, есть так много вещей между небом и землей, мечтать о

которых позволяли себе только поэты!

И особенно выше неба: ибо все боги суть сравнения и

хитросплетения поэтов!

Поистине, нас влечет всегда вверх -- в царство облаков: на

Них сажаем мы своих пестрых баловней и называем их тогда богами

И сверхчеловеками --

Ибо достаточно легки они для этих седалищ! -- все эти боги

И сверхчеловеки.

Ах, как устал я от всего недостижимого, что непременно

хочет быть событием! Ах, как устал я от поэтов!

Пока Заратустра так говорил, сердился на него ученик его,

Но молчал. Молчал и Заратустра; но взор его обращен был внутрь,

Как будто глядел он в глубокую даль. Наконец он вздохнул и

Перевел дух.

Я -- от сегодня и от прежде, -- сказал он затем, -- но

Есть во мне нечто, что от завтра, от послезавтра и от

Когда-нибудь.

Я устал от поэтов, древних и новых: поверхностны для меня

Они все и мелководны.

Дата добавления: 2015-07-24