Личиною Бога прикрылись вы перед самими собой, вы,

"чистые": в личине Бога укрылся ужасный кольчатый червь ваш.

Поистине, вы обманываете, вы, "созерцающие"! Даже

Заратустра был некогда обманут божественной пленкой вашей; не

Угадал он, какими змеиными кольцами была набита она.

Душу Бога мечтал я некогда видеть играющей в ваших играх,

вы, ищущие чистого познания! О лучшем искусстве не мечтал я

никогда, чем ваши искусства!

Нечисть змеиную, и дурной запах скрывала от меня даль, и

Что хитрость ящерицы похотливо ползала здесь.

Но я подошел к вам ближе: тогда наступил для меня

День -- и теперь наступает он для вас, -- кончились похождения

месяца!

Взгляните на него! Застигнутый, бледный стоит он -- пред

утренней зарею!

Ибо оно уже близко, огненное светило, -- его любовь

приближается к земле! Невинность и жажда творца -- вот любовь

всякого солнца!

Смотрите же на него, как оно нетерпеливо подымается над

морем! Разве вы не чувствуете жадного, горячего дыхания любви

его?

Морем хочет упиться оно и впивать глубину его к себе на

Высоту -- и тысячью грудей поднимается к нему страстное море.

Ибо оно хочет, чтобы солнце целовало его и

Упивалось им; оно хочет стать воздухом, и высотою, и

стезею света, и самим светом!

Поистине, подобно солнцу, люблю я жизнь и все глубокие

Моря.

И для меня в том познание, чтобы все глубокое

поднялось -- на мою высоту! --

Так говорил Заратустра.

Об ученых

Пока я спал, овца принялась объедать венок из плюща на

моей голове, -- и, объедая, она говорила: "Заратустра не ученый

больше".

И, сказав это, она чванливо и гордо отошла в сторону.

Ребенок рассказал мне об этом.

Люблю я лежать здесь, где играют дети, вдоль развалившейся

Стены, среди чертополоха и красного мака.

Я все еще ученый для детей, а также для чертополоха и

Красного мака. Невинны они, даже в своей злобе.

Но для овец я уже перестал быть ученым: так хочет моя

судьба -- да будет она благословенна!

Ибо истина в том, что ушел я из дома ученых, и еще

Захлопнул дверь за собою.

Слишком долго сидела моя душа голодной за их столом; не

Научился я, подобно им, познанию, как щелканью орехов.

Простор люблю я и воздух над свежей землей; лучше буду

Спать я на воловьих шкурах, чем на званиях и почестях их.

Я слишком горяч и сгораю от собственных мыслей; часто

Захватывает у меня дыхание. Тогда мне нужно на простор,

Подальше от всех запыленных комнат.

Но они прохлаждаются в прохладной тени: они хотят во всем

Быть только зрителями и остерегаются сидеть там, где солнце

Жжет ступни.

Подобно тем, кто стоит на улице и глазеет на проходящих,

Так ждут и они и глазеют на мысли, продуманные другими.

Дата добавления: 2015-07-24