Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Антикапитализм. Ныне от крайне правых до крайне левых нет почти никого

Читайте также:
  1. Антикапитализм

Ныне от крайне правых до крайне левых нет почти никого, кто не хвастал бы своим антикапитализмом. Так приходит мода. В наших глазах «антикапитализм» не оправдывает своего названия, если целью его является всего лишь спасение и восстановление капитализма — капитализма мудрых финансистов, проповедующих возврат от спекулятивного капитализма к капитализму бережливому; если иметь в виду данные корыстные формы, то это — бунт мелкого капитализма ремесленника, патрона, рантье, налогоплательщика против поглощающего его крупного капитализма. Существо здесь остается тем же самым, а величие цели — совсем не на стороне бунтовщиков. Простая семейная ссора.

Нечто подобное представляет собою и «антикапитализм», ставящий целью низвержение капиталистического строя и его хозяев, но не изменение его морали. В сознании этого рода бунтовщиков революция является всего лишь средством для достижения всеобщих комфорта, богатства, обеспеченности и респектабельности. Революционные движения часто обвинялись в том, что они ни на что другое не претендуют. Это явная несправедливость. Тем не менее остается верным то, что такая склонность угрожает им, в ряде случаев связывает их по рукам и ногам и приводит к краху, когда наиболее сильные из них удовлетворяют или усыпляют свои требования (= фашизм).

Наиболее бескорыстные формы известного патернализма не заслуживают таких упреков, но они недооценивают того, что рабочий мир достиг своей зрелости и что добрый папаша уже не может сердиться на своих повзрослевших детишек, а должен помогать им всеми средствами реализовать такое состояние.

Капитализм не падет от осуждения одной только техники (Маркс) или только морали (в таком случае достаточно было бы очищения); он падет при одновременном осуждении и той и другой. Там, где мораль позволяет вообразить капитализм в себе, который в строго определенных условиях уходит от ее предписаний, техника и опыт показывают, что подобный капитализм разрушается сам собой; наконец, существуют технические пороки, которые подлежат осуждению одновременно и как таковые, и по своим человеческим последствиям. С какой бы стороны ни подойти к современному капитализму, в нем, за исключением отдельных технических достижений, не найти ничего, кроме заблуждений и коррупции.

Здесь, как мы полагаем, необходимо было бы остановиться на следующих радикальных принципах. Мы считаем, что, пока критика капитализма не будет руководствоваться такими принципами, в этом плане ничего не сможет произойти.

В первую очередь мы выделяем присущий всякой системе метафизический принцип либерального оптимизма; считается, что человеческие свободы, предоставленные самим себе, спонтанным образом утвердят гармонию в обществе. В противоположность этому опыт показал, что свобода без дисциплины оставляет поле сражения во власти зла, где самые сильные обездоливают и угнетают наиболее слабых.

Таким образом, мы можем поставить в один ряд три принципа, если так можно сказать, социальной морали.

Примат производства. — Не экономика находится на службе у человека, а человек на службе у экономики.

Другими словами, экономика не строится на основе потребления, а последнее — на основе этики жизненно важных человеческих потребностей, наоборот: потребление, а через него и этика потребностей и жизни основываются на бесконечно развивающемся производстве. Экономика превратилась в замкнутую систему со своими собственными правилами игры, и человек вынужден подчинять ей не только способ, но и принцип своей жизни. Вследствие этого для него уже не существует вещей, а есть только товары, не существует потребностей, а есть только рынок, нет больше любимых ценностей, а есть только цены.

Если пойти дальше, то обнаруживаются также: Примат денег. — Не деньги находятся на службе у экономики и труда, а экономика и труд находятся на службе у денег.

Первой стороной этого отношения является примат капитала над трудом, когда речь идет о заработной плате и о распределении экономической власти; деньги в такой системе являются ключом к командным постам. «Общество капиталов» становится здесь типичной ассоциацией.

Его вторая сторона — это господство спекуляции или игры на деньгах, зло, еще более тяжелое, чем погоня за увеличением производства. Оно превращает экономику в огромную азартную игру, предвидеть экономические и человеческие последствия которой невозможно.

Примат прибыли. — Вследствие этого денежная прибыль является главной движущей силой экономической жизни.

Капиталистическая прибыль является не нормальным вознаграждением за оказанные услуги, а безнравственным барышом, и вот почему. Во-первых, она всегда связана с получением денег без применения собственного труда, которое обеспечивается посредством разнообразных способов производства самих денег. Во-вторых, она строится не на основе потребностей, а на неопределенном принципе. Наконец, когда ей случается подчиняться каким-то законам, она измеряется по меркам буржуазных капиталистических ценностей, таких, как комфорт, социальная престижность, представительность, которые безразличны к собственному благу предприятия и экономики.

Погоня за прибылью, по существу являющаяся чисто механической и лишенной человеческого содержания, исключает или постепенно вытесняет все человеческие ценности: любовь к труду и его продукту, чувство долга по отношению к обществу и человеческому сообществу, поэтический смысл мира, частную жизнь, внутреннюю жизнь, религию.

Капитализм обладает целым набором механизмов, приводящих в движение выявленные выше принципы.

Об одном из них мы уже говорили: это самовоспроизводство самих денег.

Капитализм превратил деньги из простого средства обмена в благо, способное к самопроизводству, вследствие чего богатство может произрастать из простого обмена. Таков источник капиталистической прибыли, который, собственно говоря, и образует ростовщический процент, или непланируемую прибыль. Поскольку эта прибыль достигается без приложения собственного труда, без реально оказанной услуги или материального преобразования, она может быть отнесена только на счет собственной игры денег или же (а это вторичная форма ростовщичества) на счет труда другого человека. Следовательно, это настоящий паразитизм, который, как будет видно из дальнейшего, не знает никаких границ.

Ныне ростовщичество использует разнообразные научные достижения, игры, дабы приводить в движение сами деньги, являющиеся их обособленной экономической функцией.

Назовем в этом ряду ссуду под постоянный фиксированный процент, ростовщичество на наличные деньги (шоковое ростовщичество, различные инфляции), рентное ростовщичество (в ущерб социальному капиталу посредством огромного обложения, идущего на выплату ренты), банковское ростовщичество (инфляция кредита, игра на понижение типа Донаго), биржевое ростовщичество (все формы спекуляции с помощью денег или товаров).

Аналогичные обложения труда другого человека осуществляются посредством той части денег, которая сохраняет производительную способность: изъятия, осуществляемые капиталом из наемного труда посредством низкой заработной платы, возрастающие в десятки раз в период процветания (процветание и рационализация почти целиком обращаются в прибыль капитала) и сохраняющиеся в периоды кризисов посредством дефляции; внутри капитала изъятия со стороны крупного капитала прибылей и мощностей у мелкого капитала вкладчиков: псевдодемократия анонимных компаний, всесилие меньшинства крупных держателей акций посредством контрольных пакетов акций, множественного голосования, способствующее этому безразличие мелких держателей акций и монополизация их прав и возможных доходов банками в прибылях от финансовых платежей, изъятия административных советов посредством квотирования, участия, трюков с балансами и т. п.; изъятия общественного богатства посредством инфляции и беспардонных действий посредников (торговое ростовщичество).

Таким образом, через бесконечно возрастающую силу самопроизводства денег постепенно создается огромный аппарат угнетения. Первым этапом его установления явилась монополия на экономику посредством концентрации промышленной мощи в руках немногих людей, которые бесконтрольно заняли в ней все места. Эта концентрация не является неизбежным следствием рационализации: именно концентрация способствовала развитию рационализации и руководила ею, а финансовая централизация внесла в это дело наиболее существенный вклад. Частная собственность и свобода производства оказываются уже только маской управляемой частными интересами экономики, одни издержки и никаких (или почти никаких) выгод от управления экономикой.

Затем получило свое благословение подчинение экономики финансовой силе, официально оставшейся анонимной, безответственной (что лишь усилило ее тиранию) и безразличной ко всему, кроме спекуляции и получаемой от нее прибыли. Промышленная иерархия стала уже только маской для прикрытия власти банков и биржи.

Наконец, сама эта власть подчиняет себе политический организм: представительную и публичную власть (парламентская, административная, полицейская, юридическая и т. д. коррупция); общественное мнение (скрытое управление прессой через субсидии, информационные и рекламные агентства и т. п.). Политическая демократия становится лишь маской, прикрывающей экономическую олигархию.

Результатом этого явилось окостенение социального организма, разделившегося на классы и создавшего свою иерархию, основанную на господстве денег, и формирование античеловеческих социальных типов: богач, мелкий буржуа, пролетарий. А на еще более глубоком уровне — угнетение внутренней личной жизни, подавление всех ее спонтанных проявлений, всех ценностей и всех человеческих богатств, осуществляемое расчетливым денежным мешком. Наконец, невозможность для большинства угнетенных добиться даже просто сносной человеческой жизни, а тем более развития внутренней жизни.

Некапиталистическое общество, каковы бы ни были его механизмы, должно будет исходить из принципов, диаметрально противоположных принципам нынешней экономики. Мы бы охотно назвали пять основополагающих принципов.

1) Свобода через институциональное принуждение. — Поскольку человек оказался в какой-то мере коррумпированным, всеобщая материальная свобода, когда она располагает столь мощными финансово-индустриальными средствами, с неизбежностью приводит не к гармонии, а к войне и тирании. Либерализм оказывается утопией. Реализм заключается в том, чтобы поставить эту свободу в определенные рамки, создав институты, которые предупреждали бы подобные устремления. Капитализм защищает инициативу и свободу небольшого числа людей, порабощая всех остальных. Мы стоим за всеобщее материальное принуждение, осуществляемое необходимыми для этого институтами в целях обеспечения материальной свободы всем членам общества.

2) Экономика на службе у человека. — Функцией экономики является удовлетворение материальных потребностей всех членов общества. На этом ее роль заканчивается, а всякая другая энергия должна находить иное применение, нежели искусственное раздувание этих потребностей. Следовательно, экономическая деятельность подчиняется этике потребностей. Эти последние могут быть двоякого рода: потребности потребления (или наслаждения) и потребности творчества. Потребности потребления (или наслаждения) должны быть ограничены идеалом простоты жизни, который является условием духовного подъема и ни в чем не противоречит направляемым на развитие творчества обильным затратам. Не материальный комфорт, а духовная жизнь является целью человека и его развития. Потребность в творчестве не должна знать никакого другого ограничения, кроме фундаментальных требований морали и творческих возможностей личности. Добавим, что, прежде чем думать о самоограничении в соответствии с требованиями духовной жизни, экономика должна сделать значительные усилия и подвергнуться коренной реорганизации, чтобы обеспечить всем тот минимум благосостояния и обеспеченности, который необходим в большинстве случаев для утверждения духовной жизни.

3) Примат труда над капиталом. — В человеческом обществе капитал имеет право на существование лишь постольку, поскольку он происходит из труда и действует с ним заодно; он незаконен, если возникает из той или иной формы ростовщичества или претендует на собственное бесконечное умножение, достигаемое за пределами труда. Во всяком случае он может получать вознаграждение лишь после труда, власть — лишь при подчинении ее труду.

4) Примат социального служения над прибылью. — Капиталистическая прибыль, барыш, полученный без затрат труда, должны быть объявлены вне закона. Справедливая прибыль, соответствующая затраченному труду, не может быть устранена из существующего общества. Но забота о ней должна быть с помощью воспитания и создания нужных институтов подчинена другим — в гуманистическом отношении более богатым — интересам и через это — любви к социальному служению в восстановленном сообществе.

5) Примат личности, развивающейся в органическом сообществе. — Новый строй должен положить конец анархии и тирании, которые ныне представлены капитализмом, путем создания органических сообществ, включая частную жизнь, публичную жизнь, профессию. Равновесие таких децентрализованных сообществ будет гарантировать их против возврата анархии и в то же время защитит личность — эту первичную ценность — от угнетения со стороны излишне централизованного социального аппарата.

Руководящие механизмы такого сообщества должны создаваться по образу этих новых принципов. «Планирование» социально-экономической организации очевидно вступает в силу лишь после решения множества других задач. Все специалисты в деле социальной организации имеют законное право на существование, решение задачи их распределения зависит от текущего момента, если при этом удовлетворяется ряд требований.

Прежде всего необходимо уничтожить в основе своей самовоспроизводство денег во всех его формах. Для этого требуется как минимум: постепенно устранить фиксированный постоянный ссудный процент и ренту; уничтожить спекуляцию и биржи, выполняющие посредническую роль; коллективно регламентировать распределение кредита (управляемого профессиональными организациями или потребителями, объединившимися в систему «страхование — кредит»).

Затем необходимо привести капитал, очищенный таким образом в своих первоистоках, в соответствие с трудом и ответственностью, с одной стороны, и с потребностями — с другой (по меньшей мере с большей их частью, в порядке переходного решения).

Капитал может перейти в руки работников и бывших работников предприятий, например в форме долей пожизненного личного пользования, в то время как терпимые временно нетрудящиеся элементы блокируются в той или иной форме прямо на предприятии (уничтожение анонимных акционерных компаний капиталов) или объединениями потребителей (кооперативизм Жида). В любом случае через производство капитал должен быть поставлен на службу потребностям.

Тогда появится возможность установить промышленную демократию, которая будет не количественно-парламентской, а функционально-органической, где личная ответственность всегда и на всех уровнях будет выступать в качестве противовеса власти. Нет сомнения в том, что рабочий мир не готов к этому частично по вине своих угнетателей, частично по вине своих агитаторов; поэтому вывод может быть только один: необходимо постепенно готовить и вести его к этому. И здесь опять-таки мы должны будем определить социальные механизмы, которые позволят строю с частичной коллективной ответственностью обеспечить приоритет ценностей личного обладания, инициативы и предприимчивости над силами инерции и коллективного конформизма.

Власть, как таковая, будет вырвана из рук экономических олигархий и отдана не государству, а организованным экономическим сообществам (постреволюционным корпорациям[51] и их федерациям, ассоциациям потребителей или сочетаниям тех и других, чтобы нейтрализовать продуктивизм любой ассоциации производителей). Априорным системам при условии коренного уничтожения неконтролируемой индивидуальной капиталистической собственности должна быть противопоставлена плюралистическая организация собственности, интегрирующая в себе живые формы собственности, являющиеся одновременно и личностными, и общностными, то есть те, которые уже возникли или которые еще предстоит создать.

Технические работники смогут тогда поставить управляемую экономику или экономику лучше и более гибко организованную, учитывающую законы потребностей, на место анархической производственной экономики, управляемой прибылью и частным интересом, а также устранить паразитирующих посредников, сводя их роль к минимуму, необходимому для осуществления обмена.

Все эти меры предполагают параллельное осуществление воспитания людей, чтобы вырвать из их сердец и вычеркнуть из социальных механизмов то, что создано в них под влиянием царства денег: корыстолюбие, насилие, мелочность и посредственность, до уровня которых низводится любая духовная жизнь. Это дело можно начать уже сегодня, еще до осуществления социальной реформы.

Июнь 1934 г.


Дата добавления: 2015-07-18; просмотров: 95 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Духовный реализм | Персоналистская революция | Общностная революция | Инициатива и сообщество | Ступени сообщества | Отношения личности и несовершенных сообществ | Принципы объединения | Духовные псевдоценности фашизма | Искушение в коммунизме | Деньги и частная жизнь |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Дневник Эрнеста Нуарфализа, буржуа из Арденн, касательно предшествующих соображений| Заметки о труде

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.01 сек.)