Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Послесловие семь тридцать два на два сорок четыре

Читайте также:
  1. Б. Лавренев. Сорок первый.
  2. В. М. Сорокин
  3. ВАЖНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
  4. Восемьсот сорок восьмая ночь
  5. Восемьсот сорок вторая ночь
  6. Восемьсот сорок девятая ночь
  7. Восемьсот сорок первая ночь

...Лекэтуш, так удобно получив мяч под убийственную свою правую, резко рванул вперед. Наша защита среагировала на его маневр с мимолетным опозданием. Секунда времени и метр пространства — вот был выигрыш румына. С места правого полусреднего выкатился он на ворота Дасаева.

В сущности, ничего еще не случилось — и расстояние до ворот было не самым коротким, и угол для их обстрела — довольно острым, и, главное, вратарь на месте — чуть сместившийся, как в таких случаях и положено, к ближней штанге. И Лекэтуш всем своим видом начал показывать, что прикладывается пробить в дальний угол — единственное незащищенное место ворот. Замах его правой был резким — защита все не поспевала, и Дасаев сделал движение к открытому углу. И тут же получил убийственный удар в другой, тот, что мгновение назад он так надежно защищал. Игра ведь — это соревнование в искусстве обманывать, и выигрывает тот, у кого это получается естественнее.

Так начался и так закончился для Рината Дасаева его третий и последний чемпионат мира.

Он ехал на него привычно первым номером сборной. Несмотря на разноречивые отзывы о его игре на Пиренеях, на безудержное желание наконец-то сказать свое слово вечного его дублера Чанова, на неподражаемую игру в первой половине сезона-90 Уварова, для всех — тренеров, болельщиков, соперников — он по-прежнему оставался первым. И для себя — тоже.

Уверен: почувствуй Ринат, что сдает, от роли второго отказался бы непременно. Он, кстати, и говорил незадолго перед чемпионатом, что она ему совершенно незнакома и он не представляет, сможет ли в этом качестве оказаться полезным команде.

И все-таки игра его перед чемпионатом внушала некоторые опасения. (Я не имею в виду те телесюжеты, которые предоставлялись нам из Испании. Ибо по ним на Дасаеве как вратаре сборной можно было ставить жирный крест уже с первого дня его пребывания в «Севилье». Я ни разу не видел, чтобы нам показали, как он что-то поймал, все только пропускал и пропускал под ироничные комментарии тележурналистов. Видимо, в ту пору на ЦТ были в моде курьезные сюжеты.) При всегдашней надежности исчезла прежняя свежесть, все делалось добротно, но чуть натужно, как бы не в радость самому себе. Оно, собственно, было и понятно: наслоение усталости. Едва закончив сезон у нас, бросился, как головой в омут, в сезон испанский — два года, считайте, без намека на отдых. И вспомните еще: Севилья ждала не просто Дасаева, она ждала лучшего вратаря мира и на меньшее была не согласна.

Все свои годы в большом футболе Ринат был чрезвычайно жаден до игры. Порой создавалось даже впечатление, что пропустить один-единственный рядовой и ничего по большому счету не решавший матч для него — трагедия. С температурой, выбитыми пальцами, перетянутыми бинтом коленями, в самом тяжелом и худшем настроении — лишь бы играть. Быть освистанным, получать новые синяки и шишки, переживать и мучиться — но играть. Сама мысль о том, чтобы отдать кому бы то ни было во временное пользование свитер с единицей на спине, была бы для него уже поражением. Поэтому он ее и не допускал.

И в Севилье не мог он не рвануть с места в карьер и, приезжая из Испании по вызову тренеров сборной, никогда никому не жаловался на усталость. Но на самой игре она все-таки не могла не сказаться.

В Новогорске, перед самой Италией, Ринат выглядел каким-то отрешенным, ушедшим в себя. Как мудрый старик, который многое знает о жизни, а сейчас вот задумался о себе. Хотя нагрузки были дай Бог и времени на размышления не оставляли. Мне казалось, он думал: сможет ли? (При взгляде со стороны Уваров выглядел предпочтительнее, да и Чанов в общем-то не уступал.) И, тысячу раз все взвесив, решил, что да, сможет.

И пропустил в первой игре мяч от Лекэтуша. Не смог, исправляя чужие ошибки, закрыть собой это громадное пространство ворот — семь тридцать два на два сорок четыре. И был объявлен виновником нашего фиаско в Италии номер один. Ну, может быть, номер два — пропустив вперед Лобановского. Вот так все рухнуло в один миг.

Когда он с досады выбивал мяч из сетки, можно, правда, было еще все исправить — уже не ему, но другим, футбол ведь — игра справедливая, в ней, выручая себя, выручают и товарищей, но в тот нежданно-негаданно оказавшийся роковым день справедливость эта была не на нашей стороне.

Впрочем, ее у нас особо и не искали: что-что, а с неудачников взыскивать у нас умеют. Наиболее ретивые «взыскатели» торопились целое футбольное поколение из жизни вычеркнуть, жестоко воздав вчерашним кумирам: Заварову, Хидиятуллину, Бессонову, Демьяненко, Дасаеву. Мы бы, мол, не проиграли, когда бы не было у нас таких игроков.

Но они вот были, как бы кто бы не пытался их скоропалительно забыть. И — есть ведь еще, в большинстве даже играют, на их счастье — за границей, иначе бы в своем отечестве озверели от напоминаний о том, кто они есть на самом деле. Любят у нас это — добивать оступившихся.

Хотя в чем они, собственно, оступились-то? В том оказавшемся неверным шаге Дасаева вправо, переписавшем вдруг всю нашу футбольную историю конца восьмидесятых — начала девяностых? Но на его ворота ведь, не из жэковской команды футболист вышел, а игрок, чей контракт с «Фиорентиной» тянет побольше, чем те деньги, что получают наши нынешние опальные, вместе взятые. Что-то я не слышал, чтобы в Италии так жестоко и изощренно казнили Дзенгу за то, что Каниджа, изловчившись, перебросил затылком мяч через него в сетку и надежды сборной Италии на «золото» после этого гола рассеялись как дым. Или Прюдома в Бельгии — за то, что не сумел уберечь свои ворота от удара Платта на 120-й минуте. Игра, в конце концов. Но мы в этой игре не намерены учиться достойно проигрывать, не можем мы признать, что в данной конкретной игре кто-то был сильнее нас.

Теперь-то задним числом легко говорить, что не стоило Лобановскому ставить Дасаева на первую игру. (Либо игрок должен был «отпроситься» у тренера, либо тот сам глубже прочувствовать ситуацию — не столь важно, это их дело.) Тем более что Уваров, стоявший два последующих матча, показал, что вполне был готов к роли первого с самого начала. Но Лобановский взял вот и доверился Дасаеву. Как доверял ему до этого бессчетное число раз. И возможно, ошибся. А может, и нет. Ну давайте предположим, что блестящего игрока Дасаева в ситуации, где нападающий, а не вратарь был хозяином положения, переиграл прекрасный игрок Лекэтуш. Боюсь, не сможем «опуститься» до объективности — не приучены.

А раз так, то и не заслуживаем мы рождения у нас своего ван Бастена — представляете, что ждало бы его после показанной в Италии игры, будь он нашим гражданином? А для голландцев вот ничего страшного как будто не случилось. Сумели они понять, что не пошла игра у человека. И нормальным к нему отношением помогли самому ван Бастену быстрее пережить неудачу. Так он сегодня забивает — не удержишь. А наши — до сих пор в депрессии.

Впрочем, для нас теперь они как бы и не наши — раз за рубежом играют. Иностранцы. И страну свою, как некоторые считают, они продали минимум дважды — когда уезжали в не наши клубы и второй раз — на итальянском чемпионате мира. Ох, не случайно, по-моему, устраивались эти телешоу с испанскими голами Дасаева. Это была своеобразная антиностальгия: уехал — получай теперь там. Позорь, позорь родину.

И в итальянском провале нашей сборной виноватых долго искать не пришлось. Ясно же — «иностранцы». Понюхали недеревянных денег — и честь флага для них уже ничто. Вместо работы отдых себе устроили. Римские каникулы.

Дасаев идеально подходил во всех этих ракурсах на роль козла отпущения — цепочка обвинений выстраивалась на редкость легко и плавно, и оставалось только ее замкнуть. Он сам это и сделал, выступив парламентером от команды к руководителям многострадального нашего футбола по поводу невыплаты игрокам сборной обещанного денежного вознаграждения за рекламную ее деятельность. Он прекрасно знал, чем грозит ему такой шаг (ярлык неудачника все-таки со временем стирается, а вот как припечатают тебе этикетку рвача — это уже навсегда). Знал — и сделал его, потому что за полтора десятка лет футбольной жизни не привык прятаться за чужими спинами. Он сам выбрал себе первую роль и играл ее до конца. Во всем.

Лидеры — они тем и хороши, что не довольствуются вторыми планами. Но и неудобны — этим же. Если такой человек раз в жизни сказал себе: «Хочу быть первым!», то он именно и будет — первым или никаким. Дасаев до Италии был безоговорочно первым. После нее его усиленно пытаются низвести до никакого. Так уж у нас принято.

Вот закончил бы он в 88-м, на мажорной серебряной ноте, тогда — да, оставайся у нас первым. А коль продолжил — извини, помнится последнее. И — не прощается.

Продолжил — изволь ловить все, что летит в эту прорву — семь тридцать два на два сорок четыре. А все-то, выясняется, поймать невозможно. Даже если в воротах стоит человек, которому этого хочется не меньше нашего. И которого мы лишили права на ошибку, для того чтобы, когда он ошибется, воскликнуть: «Ну вот, мы так и знали!» И остаться правыми, как привыкли.

Сколько он мячей поймал до злополучного удара Лекэтуша — принимали как должное. На то, дескать, и вратарь. А раз, один раз оказался обыгранным — и все хорошее вмиг было позабыто. Какое там «спасибо и прости», тут бы при заполошном визге «убирайся!» камнями в спину не начали бросать.

Вспомните, в какую ситуацию попал в 84-м году нынешний виновник провала номер один (все-таки эта «слава» принадлежит не Дасаеву) — Лобановский. Годом раньше сборная под его руководством проиграла в отборочном турнире первенства Европы один-единственный матч португальцам и лишилась путевки в финал, а заодно тут же лишилась и тренера, который затем не смог пробиться даже в группу специалистов, непосредственно наблюдавших финал. Какой он, в самом деле, специалист, если португальцам проиграл! (Те, если помните, едва не произвели фурор во Франции — лишь несчастный случай лишил их победы в матче с будущими чемпионами — французами, и никто, насколько мне известно, не посыпал за это головы проигравших пеплом у них на родине.)

И вспомните, каким веским и авторитетным звучало итальянским летом девяностого года слово Платини — тренера, не сумевшего вывести свою команду в финал чемпионата. Французские телекомпании развернули за Мишеля целую битву, чтобы иметь приоритет на привлечение его к эфиру. Для них он почему-то продолжал оставаться специалистом...

Удивительно, но, так немного одержав поистине больших футбольных побед, мы до глубины души прониклись нетерпимостью к людям, которые, по нашему разумению, все и всегда должны выигрывать. Угадывать с составом, ловить, забивать — все их действия должны быть абсолютно безошибочны и вести только к победе. Иначе пощады от нас не жди.

Дасаев должен был поймать тот удар Лекэтуша. Ну в крайнем случае — отбить. Призван. Обязан. Усталость, проблемы акклиматизации, чудовищное предстартовое напряжение, невероятная жара с высокой влажностью в придачу — это для нас не условия, а оправдания, которые нам до лампочки. Хоть зубами, но схвати. Иначе мы тут же запишем тебя в предатели, космополиты, враги народа и вычеркнем из списка вратарей. Навсегда. По нам — лучше бы вообще не было Дасаева, чем он есть, пропускающий голы в ближний угол. Оскорбил он нас очень этим поступком. А мы — обидчивые, мы такие оскорбления долго помним. Если не всю жизнь.

Но позвольте, а чем бы наша жизнь была богаче, если бы в ней не было Дасаева? Не было бы человека, который метался в этой чудовищной клетке — семь тридцать два на два сорок четыре, а мы метались вместе с ним. Да-да, хоть сегодня и не хотим себе в этом признаваться, потому как вообще не любим афишировать свои знакомства с «бывшими», а уж Рината-то мы проводили прежде, чем удачливый румынский форвард осознал, что хитрость его удалась. До свидания вот только сказать забыли, ну да до сантиментов ли тут, когда самих в лучших чувствах оскорбляют. Так вот, едва ли без него мы были бы лучше. Без человека, который столько лет на наших глазах честно и добросовестно делал свое дело. Не всегда удачно? Ну, так уж выходило. Победа — она все-таки одна и на всех не делится поровну, даже когда ее удается достичь. Потому что вклад каждого в успех не бывает одинаков.

А Дасаев почти всегда вкладывал больше, чем получал. И никогда не просил за это сочувствия. И оправданий себе тоже никогда не искал.

Он просто играл в футбол — всякий раз как умел. И мы играли вместе с ним. И если он уходит, то и какая-то частичка нас уходит тоже. Так неужели и с самими собой не жалко нам расставаться?..

Сергей МИКУЛИК


* Книга Шумахера «Свисток» вышла в издательстве «Физкультура и спорт» в 1988 году.

* Текст письма приводится дословно.


Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 52 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Нету вратаря оправдания никаким голам — ни «верным», ни «стопроцентным». | Доверие для вратаря — все! | Творить чудеса — еще одна из обязанностей вратарей. А сотворить чудо может только тот, в кого верят. | Если игра для вратаря испытание, то ожидание ее — настоящая пытка. | Требованиям и законам нашей футбольной профессии надо учить с детства. | Глава III СБОРНАЯ 1 страница | Глава III СБОРНАЯ 2 страница | Глава III СБОРНАЯ 3 страница | Глава III СБОРНАЯ 4 страница | СЕРЕБРЯНАЯ СТУПЕНЬКА |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава V БОЙ С ТЕНЬЮ| Внешняя политика. Русско-японская война

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.009 сек.)