Читайте также:
|
Щелкнув дверным замком, Иван Кузьмич прикрыл входную дверь и нажал рукой клавишу выключателя. Яркий свет стоваттной лампы ударил в глаза. В тесной прихожей стоял старенький плательный шкаф, выполняющий функции гардероба и примащивалась к стене самодельная полка. В зеркало над полкой выглянуло усталое круглое лицо с заметной рыжеватой щетиной на припухших щеках. Потрогав руками щетину, Иван Кузьмич снял драповое осеннее пальто и аккуратно сбросил на полку коричневую ондатровую шапку. Шапку он приобрел недавно, ближе к весне и она выглядела еще довольно нарядно.
Из глубины комнаты к нему уже бежал, вытянув ручки, полуторагодовалый внучок. Схватив внучка на ручки, Иван Кузьмич трижды подкинул, радостно завизжавший комок вверх и плавно поставил на пол. Внук потянулся к шнуркам заиндевевших сапог. Вдвоем расстегнув шнурки зимней обуви, дед с внуком держась за руки прошли на кухню.
- Ну, Степка. Что нам бабушка на ужин приготовила? - весело похлопывая ладошкой по плечу внука, спросил Иван Кузьмич.
- Руки помой хотя бы! С ребенком целуешься, а руки черт знает в чем! - ворчливо заметила все более полневшая жена, накрывая на стол.
- Пойдем, Степка, ручки помоем! - и дед с внуком весело балагуря зашуршали тугой струей воды.
На полке звонко протрещал звонок телефона.
- Возьми трубку! - крикнул Иван Кузьмич, - у меня руки намылены!
Жена, прошлепав домашними тапочками, подошла к телефонному аппарату:
- Иди, это тебе с работы звонят, - сообщила она, приоткрыв дверь ванной комнаты минуту спустя.
- Чего им надо, я же только что приехал, - пробасил Иван Кузьмич, однако тревога уже закралась в его сердце. Он нервно вытер руки полотенцем и вышел к телефону. - Чего еще там случилось? - бросил он раздраженно.
- Иван Кузьмич! …Приезжайте быстрей! …Компрессор воздушный в помпаж ушел, все производство останавливается! - истошно заголосила дежурная диспетчер, - ждите автобус на улице!
Кузьмич понял, что кушать ему уже не придется. Он порадовался, что не успел до конца разоблачиться и, с хрустом бросив трубку, стал поспешно одевать еще не согревшееся пальто. Внук с непонимающим видом бестолково топтался у его ног. Виновато улыбнувшись внуку, Иван Кузьмич взглянул на ручные часы и стал набирать номер центрального пульта управления. Тревожный гудок прервался уже на втором звонке.
- Василий, что в "булите" воздуха совсем нет что ли? - спросил Кузьмич старшего, тот долго тараторил, поясняя обстановку, - а аварийная блокировка что же, не сработала что ли? - перебил он объяснения технолога и снова тот долго говорит в трубку.
- Срочно готовь к пуску резервную машину! – сурово прикрикнул Кузьмич на чересчур красноречивого подчиненного и вышел на улицу.
Мартовский еще довольно свежий ветер, обдав тугой струей теплое тело, разом взбодрил его ослабевшие мышцы. На площади уже разворачивался знакомый автобус с голубоватыми полосками. Дорога заняла не более четверти часа и, резво взбежав по лестнице в тесную операторную компрессорной, Кузьмич обратил внимание, лампочка разрешения на пуск весело мигает зеленым светом. В операторной скучилось несколько вахтовых специалистов. На душе сразу потеплело.
- Ну, что, запускаем? - игриво блеснув глазом на притихшего машиниста, спросил Кузьмич.
- Поздно, Иван Кузьмич! На очистке уже циркуляционный компрессор вывели из строя! - уныло развел руками машинист.
- Так "булит" же позволяет тридцать минут держаться! - возмутился Кузьмич, - куда воздух дели!
- Клапан блокировки не сработал, воздух весь ушел обратным ходом в систему, машинисты не смогли плавно остановиться! - доложил подчиненный.
- Эх, вы, работнички! Пускай компрессор, - расстроено взмахнул рукой Кузьмич и вышел в сторону центрального пульта.
Из операторной уже доносился громогласный голос разъяренного «Деда», налево и направо раздающего взыскания. Что сам «Дед» приедет, да еще раньше него Кузьмич не ожидал.
- А т-ты, почему долго к-копаешься? – с налета оглушил он Иван Кузьмича, - блокировка не р-работает, люди не обучены и сам добираешься как с караваном на в-верблюде! Давай с-срочно организовывай ремонт, я за вас за всех должен р-работать.
- Сейчас направлю машину за ремонтной группой, - вытаскивая из внутреннего кармана пухлый блокнот с адресами, виновато отвечал Иван Кузьмич.
- К утру чтобы установка р-работала, а завтра я с вами всеми р-разберусь! - прогромыхал директор и покинул операторную.
Иван Кузьмич подошел к столу и, прямым проводом диспетчера, продиктовал ей несколько адресов. Лишь после этого он обратил внимание на понурившегося старшего смены, до сей поры стоящего навытяжку.
- Ну, чего столбом стоишь! Освобождай систему и готовь машину в ремонт! - сказал он старшему. Тот послушно вышел в машинный зал.
Ночь пролетела незаметно, в хлопотах по разборке и сборке громоздкой машины, обеспечении ремонтников инструментом и оснасткой, подготовкой и пуском отделения. Соснуть удалось лишь самую малость, при пересменке технологов. Наутро до назначенного «Дедом» совещания, он решил раскидать и виновный в остановке воздушный компрессор, надо же выяснить причину его неполадки. На бабите опорного подшипника зияла застарелая царапина, явно искусственного происхождения.
- Вот она ваша экономия! - повернувшись к старшему механику и, разом вспомнив ненавистного Биктимирова, злобно ткнул рукой в сторону заусеницы, - я слесарям говорил ведь когда вскрывали: наплавьте подшипники!
- Кузьмич, окстись! Ведь ремонтировали-то машину еще при Биктимирове, сколько времени прошло! Я просматривал документы, ремонт он закончил почти на сутки раньше! И сдвиг нормальный был при пуске, - оправдался механик. Он пришел в цех недавно и, не подозревая об истоках причин, болезненно переживал неодобрительное отношение начальника.
- Поедем к директору, он нам выдаст всем по первое число, - потер масляную руку об станину Иван Кузьмич и направился на выход. Механик был только назначен, чего с него возьмешь!
В узком, словно коридор зале совещаний, Кузьмич и Толстяков сидели напротив и с интересом присматривались друг к другу: как-то поведет себя каждый из них. Они уже давно были знакомы, но ранее сговориться не довелось, а договариваться прилюдно было не совсем прилично. Толстяков, ведающий не сработавшей блокировкой, хотя был всего лет на пяток помлаже, видимо из-за худобы выглядел моложавее Кузьмича на целый десяток лет и одет он был немного проще. Также напротив друг друга восседали их механики. Они-то не чувствовали своей вины и бесцеремонно перебрасывались репликами. Для механиков такие разборки дело обыденное и они ждали только быстрейшего завершения совещания. «Дед» вошел точно в назначенное время и сходу стал сыпать шестизначными цифрами допущенных убытков. Закончив вступительную речь, он по очереди поднял начальников и дал возможность объяснить причины несогласованности.
Коллега Кузьмича, хотя выглядел моложе, не растерялся и свалил вину на соседа. Мол, они действовали неповоротливо, могли вручную сдержать падение давление.
Не чувствуя своей виновности, Иван Кузьмич так и объявил:
- За остановку воздушного компрессора отвечу, это дело житейское, а то, что не сработала блокировка, не моя вина. На то она и блокировка, чтобы выручать при таких ситуациях.
- К-как это вывести из строя м-машину д-дело житейское! - взвился и так разъяренный «Дед», заикаясь почти на каждом слове - да я т-тебя, я т-тебя опять с должности сниму за безответственность!
- Ну этим меня не напугаете! – как-то по-домашнему воскликнул Кузьмич, - меня только и делают – то снимают, то ставят! Ну и снимите еще раз, нужна мне эта должность! – как-то, видимо не сдержавшись, пробурчал себе под нос Кузьмич.
«Дед», однако, реплику услышал и как-то враз успокоился, его широко расставленные глаза смотрели отчужденно и пронизывающе. Он свернул совещание и отпустил присутствующих.
- Оставьте секретарю объяснительные и ждите приказа! - бросил он притихшим подчиненным и крупно прошагал в боковую дверь зала.
Они понуро по одному выходили из зала совещаний, опускаясь по широкой лестнице к выходу здания молча, и, лишь выйдя на улицу, стали приглушенно переговариваться.
- Зачем ты Кузьмич в бочку влез, он прекословия не любит! Ты знаешь, сколько ему про тебя старый главный напел? Потерпел бы немножко, привыкать он к твоей непокорности начал. Снимет сейчас не за понюх табака! Я ведь после этого не смогу вновь вытащить, - ворчливо выговаривал Кузьмичу его бывший начальник Сидорук.
Уставший и не выспавшийся Кузьмич лишь застенчиво улыбался. Он устал, и единственно чего ему страшно хотелось, так это быстрей добраться до дома и лечь на свежую постель.
Смог бы пройти Кузьмич это испытание или нет, ведает один всевышний. Но тому же всевышнему надобно было устроить ему новое еще более тяжкое испытание. Два дня спустя на второй установке произошел несчастный случай. Там готовились к ремонту и демонтировали фундамент от емкости. Фундамент был узким, но весьма высоким и сбивал его цеховой слесарь отбойным молотком. Руководил его деятельностью уже пожилой и довольно опытный начальник установки Рахманов, которого Кузьмич чрезвычайно уважал и доверял. Подписанный Кузьмичом наряд содержал меры необходимой защиты, но удосужиться посмотреть, как выглядит работа на месте, он как-то не смог. «Ну фундамент он и есть фундамент! Работа самая обыкновенная», – почему-то не особенно всерьез принял он такую, казалось бы, простейшую операцию. Взял молоток да долби – чего проще-то. А, видимо, надобно было посмотреть – работа оказалась весьма опасной.
Когда, вызванный экстренным звонком, Кузьмич пришел на установку, товарищи уже вытащили пострадавшего из под бетонной глыбы рухнувшего фундамента, и грузили его в машину «Скорой помощи». Молча пожав слабеющую руку пострадавшего, Кузьмич закрыл дверь и проводил отходящую машину долгим сумрачным взглядом. Лишь после этого он подошел к свалившейся глыбе. Картина настолько удручила его, что он явственно почувствовал сердечные перебои.
«Дед» на место не прибыл, но прикативший главный инженер получил от него вполне конкретные установки – виновен Кузьмич и он должен быть снят. Сидорук даже не пытался встать на защиту, слишком мало было временное расстояние, которое разделяло оба происшествия.
Приказ вышел в спешном порядке, уже на третий день, даже не переждав отпущенные семь дней на расследование несчастного случая по положению. За неисправную блокировку коллегу Кузьмича лишили квартальной премии, а сам Кузьмич, к тому же еще как виновник произошедшего несчастного случая освобождался от занимаемой должности и переводился начальником установки в соседний цех, к тому самому Толстякову, с которым так жестоко и совсем недавно спорил! Начальник установки разделения из цеха Толстякова пошел на место Кузьмича. «Дед» слов на ветер не бросал, он умел держать подчиненных на короткой узде. Хотя чем он мотивировал столь странную рокировку, никто не мог уразуметь.
После двухнедельных хлопот связанных с бюрократическими проволочками по переводу на новое место, Иван Кузьмич появился на установке Толстякова в должности начальника установки к середине апреля. Установка схожая по функциональным процессам, но близился капитальный ремонт и напряженная предремонтная суматоха не оставляла времени на раскачку. Тут же он лицом к лицу столкнулся с ненавистным и злорадствующим Биктимировым. Становился тот, отныне, хотя не прямым, но косвенным начальником Кузьмича.
На рыбалке
Как не отказывался Сергей, Генка Кичигин все же уговорил его поехать на рыбалку. Тащиться за тридевять земель за парочкой тощих лещей Сереге не хотелось, он бы с удовольствием провел это время в компании с Любой. Но верткий и коммуникабельный слесарь его чем-то покорил, и они сходились все ближе. Договорились махнуть на Белое озеро. Там, по словам Кичигина, лещи «сами в садок запрыгивают». К ним присоединились два разбитных слесаря, и напросился электрик из бригады Сергея - Юрка Танатаров.
На станцию, излюбленное место рыбалки Кичигина, они прибыли как «белые люди», в четырехместном купе местного поезда. По правде сказать, купе было общим, и располагались они там впятером, но отделанное светлым пластиком и зеркалами оно создавало весьма уютную обстановку. Да и ехать-то им было всего до пяти часов утра. Видимо поэтому, едва рыбаки сбросили рюкзаки, Танатаров достал из своего баула прозрачную бутылку водки и предложил тотчас же приступить к активному отдыху.
- Оторвались от дома, значить рыбалка уже началась! – так мотивировал он свою поспешность. Ребята, заядлые рыбаки, много лет именно с этого начинавшие рыболовство, дружно зашевелили свои пожитки, доставая всевозможные закуски. Раскладной стол купе быстро заполнился обильной едой.
- Ну, за удачную рыбалку! – произнес извечный тост, Кичигин.
Он, как организатор поездки, сразу взял в руки бразды правления маленьким коллективом. Поезд отходил со станции около часу после полуночи, поэтому спать им удалось лишь урывками. Пока побеседовали, поделились впечатлениями, время незаметно шло и, покувыркавшись пару часов на жестких полках, они начали собирать вещи. Сошли они спозаранок, но шла середина июня и небо, особенно половина его в восточной стороне, густо алело от лучей восходящего солнца. Оба выходных дня друзья провели на крутом, чуть поросшем ветлой и раскидистым вязом берегу необъятного озера. Место было довольно обжитым: - с выложенным из камня костровищем и несколькими древними, потертыми добела пнями, приспособленными под сиденья и стол. Сухой ветерок, постоянно тянувший с необъятного озера, высушил остатки влаги в прибрежном лесу, и недостатка в дровах они не испытывали.
…Как и предполагал Сергей, много рыбы взять не удалось. Прошла завлекательная поездка в бурном пьянстве, длящемся день и ночь и растянувшемся на весь выходной. К сожалению, взятых из дома запасов водки им не хватило и пришлось восполнять недостаток её в поселковом магазинчике.
Когда подошло время выбираться, подсчитав финансовые возможности, они поняли, что денег на обратную дорогу им явно не достает. Выход предложил Танатаров.
- Мужики! Чего вы расстраиваетесь? Гулять так гулять! Железная дорога здесь одна. На товарнике доберемся, все одно мимо нас поедет. Станция наша крупная, не проскочим.
На том и порешили. Остатки денег спустили на приобретение пары бутылок водки рассчитанных на обратный путь.
- Коротать время в товарном вагоне веселее будет! – аргументировал Юрка.
Пошатываясь от двухдневного пьянства и недосыпания, а также от тяжести рюкзаков с принадлежностями, они в пестрой толпе множества рыбаков составляющих основную массу пассажиров, особенно не выделялись. Ждать попутного товарняка пришлось недолго и вскоре группа, весело переговариваясь и подшучивая над Танатаровым, предложившим такой комфортный метод, уютно расположилась на остатках брикета.
- Вот! Видите, как раз за углем поезд идет, враз до места и без пересадки! – похвалил себя за находчивость довольный Танатаров.
По дороге опростали припасенную пару бутылок, и дружно поклевывая носами, поглядывали в светлое небо. Разговоры вились вокруг беззаботно проведенного времени, но вскоро они всем приелись. Как всегда, первым заснул Юрка Танатаров. Один за другим сморились остальные. Сергей, подстелив под бок потертую штормовку, крепился дольше других. Он и пил меньше товарищей, но и его утомило многодневное недосыпание и бесконечная суета по заготовке дров для горящего по ночам костра, перемене мест рыбалки и мотание по шумным вокзалам и гремящим поездам.
Пробудился он ни с того, ни с сего - будто его толкнул кто. Даже не представляя толком, где он находится, встал и огляделся. Когда пробудился совсем, было уже достаточно темно. Луна, которая освещала им ночи на месте отдохновения, еще не взошла и в тесном ящике товарного вагона казалось совсем сумеречно. Разыскав по карманам спички, он посветил на часы и определил время. По их расчетам, на место жительства они должны были прибыть задолго до сумерек, и Сергей встревожено стал будить мирно посапывающую компанию. Невысокий Кичигин, долго тер немытыми руками сонные глаза, затем влез по переборке на стенку вагона и, высунув за борт голову, вглядывался в быстро пробегавшую за стенкой посадку.
- Ничего не пойму! – спрыгнув, вымолвил он. – В смысле кругом темно, да сплошные посадки! Будем ждать остановки, в смысле там разберемся!
Вопреки их ожиданию, поезд, мерно постукивая колесами на стыках рельс, мчался довольно резво и без остановок. Несколько раз промелькнули огоньки каких-то полустанков, но за высокими бортами узнать их, как друзья не старались, они не смогли. Первая остановка сразу сильно обескуражила и протрезвила даже не просыхавшего все время отдыха Танатарова. Оказалось, что они не только проспали свою остановку, но проскочили в другую сторону еще почти сорок пять километров! Так неохотно принятая рыбалка закончилась для Сергея и его друзей не только многокилометровыми блужданиями, но и первым в его жизни прогулом. На работе они появились лишь на четвертые сутки. Не хватило трех суточного выходного!
Когда сконфуженные ребята появились на производстве, они с удивлением узнали, что цех остановлен. Не было бы счастья, да несчастье помогло! Оказывается, за время их отсутствия на печах случился крупный пожар, и пострадавшее оборудование уже вторые сутки восстанавливали силами ремонтников цеха и технологического персонала. Часть вахтовых рабочих, в которую попали Сергей с друзьями, вывели по дневному графику. Таким образом и прогула у них не получилось! Как штрафников совершивших проступок, их сразу же бросили на подсобные работы по ликвидации аварии, даже не разобрав поведение в воспитательных инстанциях.
Пожар в печи
Автобус внутри заводского сообщения медленно приближался к знакомой остановке. Справа по ходу движения поблескивали в лучах восходящего солнца металлическим блеском резервуары парка хранения горючих жидкостей, слева курился предутренним туманом громоздкий водооборотный узел. Сразу же за градирней открывался стройный ряд высоченных колонн. Николай с гордостью оглядел обтянутые серебрящимся алюминием колонны и направился к печам. "Не ниже других этажерка" - горделиво подумал он, заворачивая на цеховую бетонку. С недавних пор рабочий день его начинался с осмотра печей. Пройдя по ряду их и заглянув в круглые как бойницы отверстия гляделок, он определил хорошее качество сгорания топлива и розоватый оттенок труб разогретых змеевиков. Только после этого позволил себе войти в операторную, чтобы ознакомиться с записями пишущих приборов и пояснениями подчиненного персонала. И так продолжалось изо дня в день, из года в год уже почитай четыре года. «Да, сегодняшней осенью исполнится уже шесть лет как я вкалываю в этом, проклятом богом цехе», - рассуждал про себя Николай, подходя к операторной. Полтора года он трудился механиком установки, около трех лет механиком цеха и вот, уже скоро полтора года, как принял цех. На скрип широко раскрытой двери устало улыбнулась миловидная пухлая девушка, с чуть припухшими от бессонницы глазами - Люба Якушкина и встал со стула старший аппаратчик Василий Лебедьков. Он подал вошедшему Тостякову руку для приветствия и молча перешел на обратную сторону металлического стола. Встал, облокотившись руками в крышку, готовый дать любые пояснения. Люба, поздоровавшись кивком головы, продолжила путь вдоль белесого щита приборов. Одной рукой она придерживала непослушную полу распахивающейся спецовки и на ходу поправляла дергающиеся перья картограмм в открытых приборах. От щита из глубины комнаты вышел Иван Кузьмич и, подойдя вплотную к столу, подал начальнику узкую, но жесткую ладонь. Его почти круглое не по-мужски привлекательное лицо выглядело несколько озабоченным.
- Ну, как думаешь, старина, выполним план до капитального ремонта? - вместо приветствия спросил Кузьмича Толстяков, сверля его черными точками глаз.
- План то выполним, да торкрет на своде второй печи потрескался сплошь, и температура дистиллятного продукта все выше вверх тянется, - ответил Иван Кузьмич и ткнул согнутым пальцем в зажатый рукой режимный лист.
- С такой температурой мы, Кузьмич, до осени протянем, не только до ремонта, - встрял в разговор Лебедьков. Он стоял между начальниками, то и дело перекидывая взгляд с одного из них на другого.
- Нам до осени тянуть ни к чему, через две недели остановка, приказ уже подписан, - усаживаясь на стул и по-хозяйски сгребая к себе кучу потрепанных журналов, произнес Толстяков. - Как переночевали? - спросил он, обращаясь к старшему смены и извлекая из внутреннего кармана пиджака очки в серебряной оправе. Нацепив их на лоб, он сразу превратился в по-домашнему доброго дяденьку. Рука уже перебирала страницы журнала и, видимо найдя нужную, остановилась.
- Так, ничего, работали ровно, лишь торец на третьем насосе полетел, подготовил его в ремонт, - коротко доложил старший, искоса наблюдая, как палец начальника медленно пополз по строкам сменного рапорта.
- Готовь наряд Иван Кузьмич на ремонт насоса, - не прекращая чтения, коротко кивнул Толстяков, Кузьмич молча удалился.
Дверь глухо захлопала, в комнату один за другим входили аппаратчики принимающей смены. Они, скупо поздоровавшись, один за другим проходили к щиту приборов. В небольшой операторной комнате сразу стало тесно и шумно. Для вошедших рабочий день только начинался, и они спешили выговориться, будто не встречались сто лет. Николай встал, снял очки и бодрой походкой направился к выходу. Он в раскачку шагал в сторону административного корпуса, насвистывая про себя мелодию модного шлягера: "Миллион, миллион, миллион алых роз...".
Обыденная круговерть рабочего времени начальника цеха круто закрутила Толстякова во множестве привычных дел, и он как-то ненароком позабыл об утрешнем разговоре с начальником установки. Да тот и сам, несколько раз на дню забегал в кабинет, поднося на подпись различные документы, но также не вспоминал сказанного о торкрете печи. Перед самым обедом приехали подрядчики и долго утрясали объемы ремонтных работ. Шла подготовка к капитальному ремонту.
Обвалился торкрет в самый обед и, обрушившись, смял грудой бетона фланец раскаленного продуктопровода. В появившийся свищ, с силой давления в несколько атмосфер, ударил горючий продукт. Он, не успевая сгорать в печи, выбивал через форсунки, гляделки и вылетал напропалую в дымовую трубу высоким багровым пламенем, заливая округу космами густого пахучего дыма.
Толстяков поначалу услышал надрывный визг пожарных машин и лишь после этого разглядел черный куст жирного дыма, выползающий от градирни. "За градирней только мой цех!" - сразу прикинул он. Оставив недоеденный бифштекс, он бросился, перепрыгивая через две шпалы рельсовых путей, в сторону цеха. Еще издали было видно, что Иван Кузьмич, на ходу напяливая неподдающуюся противогазную маску, бежал в насосную.
- Закрывай задвижку, задвижку закрывай после клапана! - заорал Толстяков во все горло и бросился в операторную. Старший аппаратчик при наброшенном на плечо противогазе, яростно накручивал регулятор задатчика на расходе топлива.
- Хватай огнетушитель, пойдем к печи, - бросил Николай оказавшемуся поблизости аппаратчику. Он даже имя его не назвал в суматохе. Пока они выбирали огнетушители и вприпрыжку бежали к печи, пламя постепенно садилось и прыгало разбросанными кусками, только на облитых продуктом участках изоляции. Откуда-то появившиеся пожарные, развернув шланги, поливали водой парящую во все дыры печь.
Только теперь Толстяков осмотрелся, на территории цеха со стороны открытой насосной уже скопилось несколько человек, обыкновенных зевак, а от дороги к нему быстро и размашисто приближался высокий мужчина с вьющейся седой шевелюрой. Лицо его было строгим и непроницаемым.
- Ты чего это раскоптился? - строго спросил он.
- Да пока сам не знаю, разберусь, затем уж точно доложу, - срывающимся от волнения голосом ответствовал Толстяков. "Как они только узнают, не успело разгореться, все уже слетелись как воронье", - не ко времени осудил он начальников.
- Больше ничего не натворишь, можно отпускать людей? - вновь обратился главный инженер.
- Можно! - кратко ответил Николай. Длинно говорить от внезапно нахлынувшего волнения он не мог.
- Печь ремонтируй, а план чтобы выполнил! - грозно произнес главный и направился к стоящей поодаль служебной "Волге". За ним реденькой вереницей потянулись остальные. С дороги стронулось скопище пожарных машин.
Со злостью бросив ненужный теперь гремучий огнетушитель, Толстяков устало побрел в административный корпус, за ним гуськом потащились откуда-то выплывший заместитель Лайкин и начальник установки Кузьмич с невозмутимым механиком цеха. Они присели вокруг стола старшего механика. Биктимиров и Лайкин наперебой начали рассказывать, кто и как тушил скоротечный пожар. Получалось, что тушили все, хотя видел он у печи только Кузьмича и аппаратчика Смирнова, имени которого он так и не удосужился вспомнить. Толстяков слушал молча, сосредоточенно куря, он переводил взгляд с одного руководителя на другого. «На кого же ему можно положиться?» – спрашивал он себя. Дрожь в руках не проходила, а промокший костюм лишь сильнее усиливал трепет.
- Ставь заглушки Кузьмич, завтра начнем ремонт. Сами ремонтировать будем, - через силу вымолвил он и перешел в кабинет напротив. Надо доложить "Деду", иначе неприятностей вдвойне прибавится.
"Дед" к аварии отнесся философически, долго не воспитывал, удовлетворился обещанием в трое суток закончить восстановительный ремонт и не сорвать выполнение плана.
- П-план сор-рвешь, башку оторву, - заикаясь чуть больше обычного резюмировал он.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав