Запятнанный рыцарь 4 страница

– Если капитан в своем уме, мы не станем подходить так близко. Вокруг Скагоса много непредсказуемых течений и рифов. Они разобьют корабль как скорлупку. Только не говори это при Джилли. Она и так напугана.

– И ее визжащее отродье тоже. Не знаю, кто из них плачет сильнее. Она прекращает реветь только когда сует ему сиську в рот, а потом снова принимается за старое.

Сэм тоже это заметил. – Может ребенок причиняет ей боль. – Неуверенно произнес он. – Если у него режутся зубы...

Дареон дернул пальцем струну на лютне, вызвав саркастический звук. – Я слыхал, что дикие куда смелее.

– Она смелая. – Настаивал на своем Сэм, хотя даже ему пришлось признать, что до этого он не видел Джилли в столь плачевном состоянии. Хотя она старалась прятать лицо и сохранять в каюте темноту, он видел, что ее глаза почти всегда красные, а щеки мокрые от слез. Когда он спрашивал ее, что с ней не так, она лишь качала головой, оставляя его вопросы без ответа.

– Ее пугает море, только и всего. – Сказал он Дареону. – Перед тем как попасть на Стену, все, что она видела в жизни – это замок Крастера и лес вокруг. Не думаю, что она отходила от места, где родилась, дальше, чем на пол лиги. Она видела ручьи и реку, но ни разу не встречала озер, пока мы не наткнулись на одно в лесу, а уж море... а море – жуткая вещь.

– Мы ни разу не выходили за пределы видимости берега.

– Но скоро уйдем. – Для него самого эта новость не была столь уж радостной.

– Уверен, немножко воды не может напугать Смертоносного.

– Нет. – Солгал Сэм. – Я не боюсь. А вот Джилли... может быть, если сыграть им несколько колыбельных, это успокоит и усыпит младенца.

Губы Дареона скривились от отвращения:

– Только если она чем-то заткнет ему задницу. Не могу вынести этот запах.

На следующий день начался дождь, и волнение на море усилилось.

– Лучше спуститься вниз. Там суше. – Сказал Сэм мейстеру Эйемону, но старик улыбнулся в ответ и произнес: – Мне приятно чувствовать дождь на лице, Сэм. Он похож на слезы. Разреши мне побыть здесь еще немного, умоляю. Я не плакал уже много лет.

Раз старый и дряхлый мейстер решил остаться на палубе, Сэму не оставалось ничего иного, как остаться с ним. Он простоял рядом со стариком, кутаясь в плащ, почти час, пока мягкий не успокаивающийся дождь не промочил его до нитки. Эйемон не подавал вида, что что-то чувствует. Он вздохнул и закрыл глаза. Сэм встал поближе, чтобы прикрыть от ветра. – «Скоро он попросит меня отвести его в каюту». – Успокаивал он себя. – «Должен попросить». – Но он не проронил ни слова, и тут где-то вдалеке на востоке зазвучал гром. – Нам нужно спуститься вниз. – Поежившись, сказал Сэм. Мейстер Эйемон не ответил. Только сейчас Сэм понял, что старик уснул. – Мейстер! – позвал он, мягко тряся старика за плечо. – Мейстер Эйемон, проснитесь!

Слепые глаза Эйемона открылись.

– Эгг? – Позвал он. Дождь стекал по его щекам. – Эгг, мне снилось, что я стал стариком.

Сэм не знал, что делать. Он встал на колено, подхватил старика на руки, и потащил его вниз. Никто не мог бы назвать его сильным, да еще дождь намочил одежду мейстера, отчего она стала в два раза тяжелее, но все равно он весил не больше ребенка.

Когда он вошел внутрь с Эйемоном на руках, то обнаружил, что Джилли не уследила за свечами и дала им потухнуть. Ребенок спал, а она свернулась калачиком в углу, закутавшись в черный плащ, подаренный Сэмом, превратившись в мягкую бесформенную кучу.

– Помоги мне, – встревожено попросил он. – Нужно его обсушить и согреть.

Она сразу вскочила, и они вместе освободили мейстера от его мокрой одежды, и завернули его в шкуру. Его кожа была влажной и холодной, однако липкой на ощупь.

– Тебе придется лечь с ним. – Сказал Сэм Джилли. – Обними его и согрей своим телом. – Она не возразив, но, продолжая всхлипывать, выполнила его просьбу. – А где Дареон? – спросил Сэм. – Будет теплее, если мы будем спать вместе. Он тоже нужен. – Он уже был на полпути обратно чтобы отыскать певца, когда палуба поднялась ему навстречу, затем выскользнула из под ног. Джилли пискнула, а Сэм тяжело стукнулся и упал. Ребенок проснулся и завопил.

Следующий скачок корабль предпринял как раз, когда Сэм пытался подняться на ноги. Джилли бросило ему в объятья, и девушка ударилась об него с такой силой, что Сэм едва смог вздохнуть.

– Не бойся. – Прошептал он. – Это просто приключение. Когда-нибудь ты расскажешь сыну эту историю. – От этих слов она только сильнее впилась ногтями в его руку. Ее трясло, все ее тело сотрясалось от сильных рыданий. – «Что бы я ни говорил, становится только хуже». – Он сильно прижал ее к себе, поняв, что ее грудь неудобно впилась в его тело. При всем страхе, этого каким-то образом было достаточно, чтобы он почувствовал напряжение. – «Она чувствует это». – Подумал он, смутившись, но даже если она и почувствовала, она не подала вида, только вцепилась в него сильнее.

Следующие дни пролетели один за другим. Они ни разу не видели солнце. Днем было серо, ночью – темно, кроме редких вспышек молний над вершинами Скагоса. Они отощали, так как никто не мог есть. Капитан выдавал гребцам ведро горячего вина. Сэм попробовал выпить кружку, и едва смог вздохнуть, когда сотни огненных змей вползли в его горло и дальше внутрь в желудок. Дареону тоже понравилось питье, и после этого его редко можно было видеть трезвым.

Паруса поднимали, опускали. Один парус сорвало с мачты, и он улетел прочь словно огромная серая птица. Когда Черная Птица огибала южный мыс Скагоса, они заметили сидящую на рифах галеру. Часть команды вынесло на берег, и птицы с крабами отдавали им последнюю дань уважения.

– Проклятье, слишком близко. – Прохрипел Старые Соленые Лохмотья, увидев эту картину. – Один хороший порыв ветра, и мы окажемся рядом с ними. – Несмотря на истощение, гребцы снова налегли на весла, и корабль, проплыв южнее, смог выйти в Узкое море, пока Скагос не остался позади, превратившись в темную фигуру на горизонте, похожую и на грозовую тучу, и на темные горные вершины, или то и другое вместе. После этого у них было восемь дне и семь ночей спокойного плавания.

Потом на них накинулись шторма сильнее предыдущего.

Был это один шторм, прерываемый краткими мгновениями затишья, или три, слившиеся воедино? Сэм не знал, хотя отчаянно пытался разобрать.

– Да какая разница? – Крикнул ему как-то Дареон, когда все они забились в каюту.

«Никакой», – хотел ответить Сэм, – «Но пока я размышляю над этим, я стараюсь не думать о тошноте, боязни утонуть и лихорадке мейстера Эйемона».

– Никакой, – получилось у него выдавить из себя, но близкий гром заглушил остальное, а палуба вывернулась и ударила его в бок. Джилли заплакала. Ребенок заорал. А сверху было слышно, как Старые Соленые Лохмотья рычит на команду – оборванный капитан, который почти все время молчит.

«Ненавижу море», – думал Сэм. – «Я не-на-ви-жу море. Я ненавижу море. Я ненавижу море». – Следующая молния ярко осветила каюту сквозь щели в обшивке наверху. – «Это хороший, отличный корабль. Хороший корабль, добрый корабль». – Твердил он себе. – «Я не боюсь. Я не утону».

Во время одного из перерывов между штормами, когда Сэм отчаянно вцепившись в леер пытался опорожнить желудок, он услышал, как кто-то из команды бурчит, что все беды оттого, что они взяли на борт женщину, к тому же дикую. – Ее трахал собственный отец. – Услышал Сэм, как говорит один из них, как раз, когда снова налетел порыв ветра. – А это хуже, чем потаскуха. Хуже всего остального. Если не избавимся от нее и от ее выродка, все потонем.

Сэм не стал с ними связываться. Они были старше, крепче и сильнее. Их руки и плечи долгие годы укреплялись работой с веслами. Но он удостоверился, что его нож при нем и остер, и постарался следовать за Джилли всякий раз, когда она выходила из каюты освежиться.

Даже Дареон не мог найти ни единого слова для дикой. Однажды, по настоянию Сэма, он сыграл колыбельную чтобы успокоить ребенка, но едва он начал петь первый куплет, как Джилли безутешно разревелась. – Семь проклятых дверей ада, – выругался Дареон. – Ты что, не можешь не реветь, пока я допою?

– Просто играй. – Предложил Сэм. – И пой песню.

– Да, не нужна ей песня. – Возразил Дареон. – Ее нужно хорошенько побить или оттрахать. Уйди с дороги, Смертоносный. – Он оттолкнул Сэма и выскочил из каюты, искать утешение в вине и среди своих суровых друзей-гребцов.

Терпение Сэма было почти на исходе. Он уже притерпелся к запаху, но из-за штормов и рыданий Джилли он почти не мог спать.

– Не могли бы вы ей что-нибудь дать? – очень тихо спросил он мейстера Эйемона, когда заметил, что старик проснулся. – Какую-нибудь траву или зелье, чтобы она боялась не так сильно?

– Дело не в страхе. – Объяснил ему старик. – Это печаль, а от нее не придумано зелий. Пусть слезы текут, Сэм. Тебе не унять их поток.

Сэм ничего не понял.

– Она же плывет в безопасное место. В теплое место. С чего ей печалиться?

– Сэм. – Прошептал старик. – У тебя два здоровых глаза, а ты не видишь. Она мать, скорбящая о своем ребенке.

– У нее морская болезнь, вот и все. У всех у нас морская болезнь. Когда мы доберемся до порта Браавоса…

– … ребенок по-прежнему останется сыном Даллы, а не плотью от ее плоти.

Услышав подобное предположение из уст мейстера, Сэм застыл с разинутым ртом: – Этого не мож… она бы не… конечно он ее. Джилли никогда бы не уехала без своего сына. Она его любит.

– Она нянчила обоих и любит обоих, – ответил Эйемон. – Но по разному. Матери любят детей по-разному, даже Небесная Мать. Я уверен, Джилли не по своей воле оставила ребенка. Я могу только предполагать, какие угрозы или обещания предложил ей лорд командующий… но и обещания и угрозы безусловно имели место.

– Нет. Нет. Это какая-то ошибка. Джон бы никогда…

– Джон никогда. А лорд Сноу сделал. Иногда у нас просто нет хорошего выбора, Сэм, только меньшее из зол.

– «Нет хорошего выбора». – Сэм вспомнил обо всех опасностях, которые им вместе пришлось пережить, и замок Крастера и гибель Старого Медведя, снег и лед, и пронизывающий ветер, дни и дни, и дни похода, ворон на белом дереве и Хладнорукого, Стена, Стена, Стена и подземные Черные Ворота. И ради чего? – «Ни хорошего выбора, ни счастливого конца».

Ему захотелось кричать. Ему хотелось плакать, рыдать, биться, свернуться клубочком и захныкать. – «Он подменил детей». – Сказал он про себя. – «Он подменил детей, чтобы защитить малютку принца, чтобы сберечь его от костра леди Мелисандры, от ее красного бога. Кто станет переживать, если она сожжет мальчика Джилли? Никто кроме Джилли. Он всего лишь ублюдок Крастера, отродье от инцеста, а не сын Короля за Стеной. Он не годится для заложника, не годится для жертвоприношения, ни для чего не годится, у него даже имени нет».

Молча, Сэм выбрался на палубу с желанием опорожнить желудок, но живот был уже пуст. Над ними спустилась ночь, странная тихая ночь, какой они не видели много дней. Море было как черное стекло. Гребцы и весла отдыхали. Один или двое заснули прямо на своих скамьях. Ветер раздувал паруса, и на севере Сэм мог даже видеть россыпь звезд, и красного странника, которого свободный народ прозвал Вором. – «Это могла быть моя звезда». – Вяло подумал Сэм. – «Я помог сделать Джона лордом Командующим, и я сам привел к нему Джилли и ее ребенка. И у истории нет счастливого конца».

«Смертоносный». – Позади возник Дареон, не обративший внимания на страдания Сэма. – Наконец-то, прекрасная ночь. Погляди-ка, какие звезды. Может нам повезет и увидим кусок луны. Возможно, худшее уже позади.

– Нет. – Сэм вытер нос и показал пальцем на юг, туда, где собиралась непроглядная тьма. – Вон там. – Сказал он. Едва он это произнес сверкнула молния, и внезапно, беззвучно и ослепляющее ярко. Далекие облака на полмгновения осветились – горы, напирающие на горы, фиолетовые, красные, желтые и огромные, больше окружающего мира. – Худшее еще не закончилось. Худшее только начинается, и у истории нет счастливого конца.

– Боги милостивы. – Рассмеявшись ответил Дареон. – Смертоносный, ты жуткий трус.

Джейме

Лорд Тайвин Ланнистер въехал в город на жеребце в сверкающих отполированных алых латах, украшенных драгоценными камнями и золотой отделкой. А покидал в высоком фургоне, задрапированном алыми знаменами в сопровождении шести Молчаливых сестер.

Траурная процессия выдвинулась из города через Божественные Врата Королевской гавани, которые были шире и роскошнее Львиных. Джейме этот выбор казался неправильным. Его отец был настоящим львом, этого никто не мог отрицать, а вот богом лорд Тайвин не мнил себя никогда.

Почетный караул из пятидесяти рыцарей окружал фургон с телом лорда. На их копьях развивались алые флажки. Следом за ними двигались лорды западных земель. Ветер играл их штандартами, заставляя плясать и извиваться их гербы. Пробираясь в голову колонны, Джейме проехал мимо кабанов, барсуков, жуков, зеленых стрел, красных быков, скрещенных алебард и копий, дикой кошки, земляники, рукава, и четырех разных изображений солнца.

Лорд Бракс был одет в светло зеленый дублет с косой серебристой полосой. На против сердца у него красовался аметистовый единорог. На лорде Ясте были вороненые доспехи с тремя золотыми львиными головами на нагруднике. Весть о его смерти, если внимательно к нему присмотреться, была не так уж неверна. Раны и заточение в плену оставили от него только тень былого человека. Лорд Бенфорт лучше перенес лишения и выглядел готовым снова вернуться на войну. Плюмм был в фиолетовом, Престер в горностае, Морленд в коричневом с зеленью, но на каждом был алый плащ в честь человека, прах которого они сопровождали домой.

За лордами следовала сотня арбалетчиков и три сотни пехотинцев в алых плащах. Двигаясь этой красной реке в белом плаще и чешуйчатом панцире Джейме чувствовал себя не в своей тарелке.

Его дядя не прибавил ему настроения:

– Лорд командующий. – Поприветствовал его сир Киван, когда Джейме пристроился рядом с ним в голове колонны. – Нет ли у Ее Величества для меня каких-либо последних указаний?

– Я здесь не ради Серсеи. – За его спиной медленно начал отбивать траурный ритм барабан. Казалось он твердил: «Мертв, мертв, мертв».

– Я пришел сюда с ним проститься. Он был моим отцом.

– Ее тоже.

– Я не Серсея. У меня есть борода, а у нее грудь. Если ты все еще нас путаешь, дядя, то сосчитай руки. У Серсеи их две.

– Но вам обоим нравится насмехаться над остальными. – Ответил его дядя. – Избавьте меня от своих шуток, сир. Мне они не нравятся.

– Как хочешь. – «Все не так, как я рассчитывал».

– Серсея возможно и рада была бы с тобой попрощаться, но у нее много дел.

Сир Киван фыркнул.

– Как и у всех нас. Как поживает ваш король? – В его голосе чувствовался упрек.

– Спасибо, ничего. – Извиняющимся тоном ответил Джейме. – Утром с ним Бэлон Сванн. Он добрый и отважный рыцарь.

– Когда-то это было понятно и так, когда речь заходила о ком-то в подобном твоему плаще.

«Никто не выбирает себе братьев», – подумал Джейме. – «Дозвольте мне самому выбирать себе людей и Королевская гвардия вновь станет великой».

Но говорить подобное открыто было бы неуместно – пустое сотрясение воздуха человеком, которого прозвали Цареубийцей. – «Человеком, у которого дерьмо вместо чести», – поэтому Джейме оставил это без комментариев. Он явился не для того, чтобы ссориться с дядей.

– Сир, – вместо этого сказал он. – Вам нужно помириться с Серсеей.

– Разве мы враждуем? Никто меня не предупредил.

Джейме и это оставил без внимания.

– Ссора среди Ланнистеров на руку только врагам нашего рода.

– Если и случилась ссора, то только не по моей вине. Серсея хочет править. Отлично и здорово. Королевство теперь ее. Все, чего я прошу – оставить меня в покое. Мое место в Дарри рядом с сыном. Замок требует ремонта, земли нужно пахать и защищать. – Он горько усмехнулся. – А твоя сестра нашла еще, чем занять мое время. Мне нужно женить Ланселя. Его невеста с нетерпением ждет нас в Дарри.

«Эта вдова из Близнецов». – Его кузен Лансель ехал в десяти ярдах позади. Из-за погасшего взора и побелевших волос, он выглядел старше лорда Яста. При одном взгляде на него у Джейме начинала чесаться отрубленная кисть руки… – «спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может и с Лунатиком, почем мне знать…» – Он несчетное число раз пытался с ним поговорить, но никак не мог застать его одного. Если с ним нет его отца, значит с ним септон. – «Может он и сын Кивана, но в его венах молоко. Тирион солгал. Он хотел причинить мне боль».

Джейме выкинул кузена из головы и повернулся к дяде.

– Ты останешься в Дарри после свадьбы?

– Может, какое-то время. Похоже Сандор Клиган объявился у Трезубца. Твоя сестра требует его голову. Может он присоединился к Дондарриону.

Джейме уже слышал о Солеварнях. Уже полкоролевства была в курсе. Набег был чудовищным по своей жестокости. Женщин насиловали и калечили, детей убивали на руках у матерей, половина города предана огню.

– Рэндилл Тарли сидит в Девичьем Пруду. Пусть он разбирается с разбойниками. Я бы скорее попросил тебя отправиться в Риверран.

– Там командует сир Давен. Защитник Запада. Я ему не нужен. А Ланселю – наоборот.

– Как скажешь, дядя. – В голове Джейме стучал еще один барабан в такт настоящему. – «Мертв, мертв, мертв».

– Тебе лучше держать своих рыцарей поближе к себе.

Его дядя холодно посмотрел в ответ:

– Это угроза, сир?

«Угроза?»

От упоминания подобного предположения он отшатнулся.

– Предостережение. Я всего лишь имел в виду… Сандор опасен.

– Я уже вешал разбойников и грабителей-рыцарей, когда ты еще пачкал пеленки. Я не собираюсь выезжать в поле, чтобы лично сразиться с Клиганом или Дондаррионом, сир, если вы этого опасаетесь. Не все Ланнистеры повернуты на славе.

«За что, дядя? Мне кажется ты говоришь обо мне».

– С разбойниками не хуже тебя мог бы расправиться Аддам Марбранд. Или Бракс, Бейнфорт, Плюмм, да любой из них. Но никто из них не стал бы хорошей Десницей.

– Твоей сестре известны мои условия. Они не изменились. Передай ей, когда в следующий раз окажешься в ее спальне. – Сир Киван дал шпоры своему коню и прогалопировал вперед, оборвав их неудачную беседу.

Джейме позволил ему уйти. Утраченная рука дергалась. Он вопреки здравому смыслу надеялся, что Серсея ошиблась, но очевидно, что ошибался он. – «Он знает о нас. О Томмене и Мирцелле тоже. И Серсея знает, что он знает». – Сир Киван был Ланнистером с Бобрового Утеса. Он не верил, что она может причинить ему вред, но… – «Я ошибся в Тирионе, могу ошибаться и в Серсее». – Когда сыновья убивают отцов, кто удержит племянницу от приказа убить дядю? – «Непокорного дядю, который слишком много знает». – Хотя, Серсея, видимо, полагает, что Пес выполнит это вместо нее. Если Сандор Клиган зарубит сира Кивана, ей не придется пачкать свои ручки в крови. – «А он так и сделает, если им суждено встретиться». – Киван Ланнистер когда-то был хорошим фехтовальщиком, но он уже не молод, а Пес…

Колонна его догнала. Когда кузен проезжал мимо рядом с двумя септонами, Джейме его окликнул:

– Лансель. Брат. Я хотел поздравить тебя с невестой. Жаль только, что долг не позволяет мне присутствовать на торжестве.

– Его Величество нужно охранять.

– Конечно. И все равно, жаль пропускать твою брачную ночь. Я понимаю, у тебя это первая свадьба, а у нее вторая. Я уверен, миледи покажет тебе, что к чему.

Похабное замечание вызвало смех у нескольких лордов, и неодобрительную мину одного из септонов Ланселя. Его кузен неловко поерзал в седле:

– Я знаю достаточно, чтобы справиться с супружеским долгом, сир.

– Именно этого и хочет молодая в первую брачную ночь. – Заявил Джейме. – Мужа, который знает, как справляться с супружеским долгом.

Щеки Ланселя залил румянец:

– Я помолюсь о тебе, кузен. И за Ее Величество королеву. Пусть Старица придаст ей мудрости, а Воин защитит.

– Зачем Серсее Воин? У нее есть я. – Джейме развернул лошадь, белый плащ хлопнул на ветру. – «Бес солгал. Серсея скорее стала бы трахаться с трупом Роберта, чем с набожным придурком, вроде Ланселя. Тирион, ты мерзкий ублюдок, о других ты, похоже, тоже солгал». – Он поскакал мимо траурной процессии в город, держась от нее на расстоянии.

Джейме Ланнистер держал свой путь к Красному Замку на Высокий холм Эйегона. Улицы Королевской гавани казались вымершими. Солдаты, которые раньше наводняли кабаки и игровые притоны, в основной массе покинули город. Гарлан Галантный увел половину сил Тиреллов обратно в Хайгарден, забрав с собой свою леди-мать и бабушку. Вторая часть войска направлялась на юг с Мейсом Тиреллом и Матисом Рованом к Штормовому Пределу.

Что до армии Ланнистеров, то две тысячи ветеранов остались в лагере за городской стеной, ожидая прибытия флота Пакстера Редвина, чтобы переправиться через Черноводный залив на Драконий Камень. Лорд Станнис, отправившись на север, оставил лишь небольшой гарнизон, поэтому Серсея рассудила, что двух тысяч должно быть достаточно.

Остальная часть западников была распущена по домам к женам с детишками, чтобы восстанавливать хозяйство, пахать землю и собирать оставшийся урожай. Перед их роспуском Серсея провела по их лагерю Томмена, чтобы они могли поприветствовать своего короля. Еще никогда прежде она не была такой прекрасной как в тот день, с улыбкой на полных губах в свете осеннего солнца, который подсвечивал ее золотистые волосы. Из всего того, что можно было сказать о сестре, одно было верно – она знала, как заставить мужчин ее полюбить, если приложит к этому достаточно сил.

Проезжая через ворота замка, Джейме наткнулся на две дюжины рыцарей, упражнявшихся во внешнем дворе с квентиной – мишенью, укрепленной на поворотном столбе. – «Еще одно занятие, которого я теперь лишен», – подумал он. Копья были тяжелее и более громоздкими, чем меч, и даже упражнения с мечом были тяжелым испытанием. Он думал, что мог бы попытаться держать копье левой рукой, но это означало бы переместить щит на правую руку. Но во время сшибки враги обычно находятся слева. Поэтому щит справа окажется столь же бесполезен как соски на нагруднике. – «Да. Дни моей турнирной славы миновали». – Размышлял он, спешиваясь... но все равно он задержался, чтобы полюбоваться происходящим.

Сир Таллад Высокий выпал из седла, когда развернувшаяся квентина огрела его мешком с песком по голове. Стронгбор ударил в щит с такой силой, что расколол его. Кеннос из Кайси разбил его окончательно. Для сира Дермонта из Рейнвуда вывесили новый щит. Ламберт Торнберри нанес только скользящий удар, а Безбородый Джон Биттли, Хамфри Свифт и Элин Стакспир все нанесли добрые удары. Рыжий Роннет Коннингтон чисто обломил свое копье. После чего в седло сел Рыцарь Цветов и посрамил их всех.

Джейме верил, что турнирный поединок на три четверти зависит от мастерства наездника. Сир Лорас держался в седле великолепно и владел копьем так, словно с ним родился… что несомненно бы доставляло его матери интересные ощущения. – «Он ударил точно туда, куда целил. И у него, похоже, чувство равновесия как у кошки. Возможно это вовсе никакая не случайность, что он меня вышиб из седла». – Какой стыд, что ему больше не представится шанс помериться с мальчишкой силой. Он повернулся и ушел, оставив их заниматься своим спортом.

Серсея была в своих покоях в башне Мейегора с Томменом и темноволосой мирийкой – женой лорда Мерривезера. Все трое смеялись над грандмейстером Пицеллем.

– Я пропустил какую-то забавную шутку? – Спросил Джейме, входя внутрь.

– О, взгляните-ка, Ваше Величество. – Фыркнула леди Мерривезер. – Вернулся ваш храбрый братец.

– Большая его часть. – Джейме заметил, что у королевы в руках был кубок. В последнее время у Серсеи, похоже, всегда под рукой была бутылка вина, и это она упрекала Роберта Баратеона в пьянстве. Ему это не нравилось, но в последнее время, кажется, ему не нравилось решительно все, что делала его сестра. – Грандмейстер, если вам не трудно, – Сказала она. – Поделитесь своими новостями с лордом командующим.

Пицель выглядел не в своей тарелке.

– Прилетела птица, – Ответил он. – От Стокворта. Леди Танда прислала весточку, что ее дочь Лоллис разрешилась сильным, здоровым мальчиком.

– И ты ни за что не догадаешься, как назвали маленького ублюдка, братец.

– Насколько я помню, они собирались его назвать Тайвином.

– Да, но я запретила. Я сказала Фалис, что я не позволю назвать благородным именем моего отца какого-то выродка грязного хряка и слабоумной свиньи.

– Леди Строкворт настаивает, что это имя не было ее выбором. – Вставил Грандмейстер Пицель. На его морщинистом лбу выступил пот. – Она пишет, что это был выбор мужа Лоллис. Этот Бронн, он… похоже, он…

– Тирион. – Предположил Джейме. – Он назвал ребенка Тирионом.

Старик неуверенно кивнул, вытерев лоб рукавом своего наряда.

Джейме заставил себя улыбнуться.

– Вот видишь, милая сестричка. Ты повсюду разыскиваешь Тириона, а он все это время прятался в животе у Лоллис.

– Шут. Вы с Бронном – оба шуты. Без сомнения, этот наемник в восторге от своей дерзости, наблюдая, как этот ублюдок сосет грудь Безмозглой Лоллис.

– Возможно, этот ребенок унаследовал что-нибудь от внешности вашего брата. – Предположила леди Мерривезер. – Может он родился уродом или без носа. – Она засмеялась низким смехом.

– Нам нужно обязательно отправить милому мальчику подарок. – Заявила королева. – Не так ли, Томмен?

– Мы можем подарить ему котенка.

– Лучше львенка. – Добавила леди Мерривезер. Ее улыбка как бы договаривала: – «чтобы разорвать ему глотку».

– Мне пришел на ум другой подарочек. – Сказала Серсея.

«Возможно, новый отчим». – Джейме знал, что значит подобное выражение ее глаз. Он уже видел нечто подобное, и совсем недавно в день свадьбы Томмена, когда она сожгла башню Десницы. Зеленый отсвет пламени дикого огня омывал лица зрителей, так что все они были похожи на ожившие трупы, группу ликующих мертвяков, но некоторые трупы выглядели симпатичнее прочих. Даже при столь жутковатом освещении Серсея оставалась красавицей. Она стояла, приоткрыв губы и сверкая зелеными глазами, положив руку на грудь. – «Она плачет». – Понял Джейме, но не сумел понять – от печали или от восторга.

Это обеспокоило его, напомнив о Эйерисе Таргариене и его помешанности на пожарах. У короля не было секретов от его Королевской гвардии. Отношения между Эйерисом и его королевой в последние годы правления были натянутыми. Они спали раздельно и всячески избегали друг друга днем. Но всякий раз, когда Эйерис предавал кого-нибудь огню, той же ночью королеву Раэллу навещал гость. В тот день, когда Эйерис сжег своего Десницу палицы-и-кинжала, Джейме вместе с Джоном Дарри стояли на часах у спальни, в которой король получал удовлетворение. Они слышали, как из-за дубовой двери раздавался плач Раэллы:

– Ты делаешь мне больно. Ты делаешь мне больно.

В какой-то степени, это было даже хуже, чем вопли лорда Челстеда.

– Мы поклялись ее защищать. – Наконец выдавил Джейме.

– Как и все мы. – Согласился Дарри. – Но только не от него.

Джейме мельком увидел Раэллу только наутро, когда она уезжала на Драконий Камень. Забираясь в королевскую карету, которая направлялась прочь с Высокого холма Эйегона к ожидавшему кораблю, королева была закутана с ног до головы в плащ с капюшоном, но он услышал краем уха, как после ее отъезда шептались ее служанки. Они говорили, что королева выглядела так, будто на нее напало какое-то чудовище, расцарапав ее бедра и искусав всю грудь. Но Джейме знал, что это было «Его королевское чудовище».

К концу жизни Безумный Король стал настолько пуглив, что никому не разрешал приносить с собой никаких лезвий, кроме мечей своей верной Королевской гвардии. Его борода была нечесана и немыта, его серебристые волосы спутанной копной спускались до талии, ногти выросли в желтые когти девяти дюймов длиной. Но все же кое-каких лезвий он так и не мог избежать. Лезвий, которые постоянно его ранили. Лезвий Железного трона. Его руки и ноги всегда были покрыты болячками и полузажившими порезами.

«Да будет он королем обгорелых костей и поджаренной плоти», – глядя на улыбку Серсеи, вспоминал Джейме. – «Да будет он королем пепла».

– Ваше Величество. – Произнес он. – Можно вас на пару слов наедине?

– Как пожелаешь. Томмен, пора идти на урок. Отправляйся с грандмейстером.

– Да, матушка. Мы проходим Бэйлора Благословенного.

Леди Мерривезер тоже вышла, поцеловав на прощанье королеву в обе щеки.

– Мне вернуться на ужин, Ваше Величество?

– Я очень обижусь, если тебя не будет.

Джейме не мог не отметить, как двигаются бедра мирийки, когда она идет. – «Каждый шаг – соблазнение». – Когда дверь за ней закрылась, он прочистил горло и сказал:

– Сперва эти Кеттлблэки, потом Квиберн, а теперь она. Странный зверинец ты собрала, милая сестричка.

– Мне все больше нравится леди Тайена. Она меня забавляет.

– Она одна из подружек Маргери Тирелл. – Напомнил Джейме. – Она обо всем доносит нашей маленькой королеве.

– Конечно. – Серсея подошла к буфету и наполнила свой кубок. – Маргери разволновалась, когда я захотела взять Тайену к себе. Тебе нужно было ее слышать: «Она станет вам настоящей сестрой, какой была мне. Конечно же, берите. У меня останутся мои кузины и другие дамы». Наша малышка не желает оставлять меня в одиночестве.

– Если ты знаешь, что она шпионка, почему ты ее еще держишь при себе?

Дата добавления: 2015-10-30