Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Приказ № 00229 от 18 июня 1941 г.

Читайте также:
  1. Аллах слышал, что сказал тебе твой народ и как он отве­тил тебе. Поэтому Он послал к тебе ангела гор, и ты можешь приказать ему, что пожелаешь.
  2. Внезапно раздались выстрелы, резкие выкрики и автобус встал. Затем чей-то голос снаружи приказал всем вылезать вон.
  3. Выписка из приказа № 43 по Большесосновскому районному отделу народного образования о снятии с работы учительницы В.В. Ивохиной в связи с арестом ее мужа органами НКВД
  4. Выписка из проекта ПРИКАЗА
  5. Глава 7. Всевышний приказал нам понимать Коран и Сунну так, как их понимали сподвижники.
  6. Дан приказ...
  7. Задание №1. Отредактируйте текст и оформите приказ по основной деятельности в соответствии с правилами, которые даны в ГОСТ Р 6.30 – 2003.

«С целью быстрейшего приведения в боевую готовность те­атра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу 19 июня 1941 г. привести в полную боевую готовность всю про­тивовоздушную оборону округа, для чего:

а) организовать круглосуточное дежурство на всех постах воздушного наблюдения, оповещения и связи и обеспечить их не­прерывной связью;

б) изготовить всю зенитную артиллерию и прожекторные батареи, назначив круглосуточное дежурство на батареях, организовав бесперебойную связь их с постами...

2. Начальнику связи округа привести в полную готовность все средства связи на территории округа, для чего:

а) не позднее утра 20.6.41 г. на фронтовой и армейские ко­мандные пункты выбросить команды с необходимым имущест­вом для организации на них узлов связи... Систематически про­изводить проверку связи с командными пунктами, иметь на уз­лах связи ответственных командиров... организовать и систематически проверять работу радиостанций согласно утвержденному мною графику... сводки о результатах провер­ки радиосетей докладывать начальнику штаба округа еже­дневно к 9, 13 и 21 часу...»

Еще раз напомним, что все эти приказы отдавались в ПрибОВО. В том самом округе, по поводу которого замести­тель начальника 3-го Управления НКО(«Особый отдел») то­варищ Тутушкин докладывал 8 июля 1941 г. товарищу Стали­ну следующее:

«...Вследствие неготовности частей ВВС ПрибОВО к воен­ным действиям... около 50% самолетов было уничтожено про­тивником при налетах на аэродромы... Зенитные средства обороны аэродромов отсутствовали, а на тех аэродромах, где средства были, не было артснарядов... связь с авиачастями с начала военных действий почти отсутствовала...»

Где же легендарный «твердый порядок», который якобы «был при Сталине» и при наведении которого так активно стреляли соотечественников коллеги товарища Тутушкина...

Теперь обратимся к положению дел в соседнем, Запад­ном ОВО.

Автор не может процитировать приказы о приведении войск, авиации и ПВО ЗапОВО в повышенную боеготов­ность, аналогичные приказам, отданным 15—18 июня в ПрибОВО. Но это не потому, что их (приказов) не было — просто «Сборник боевых документов № 35» начинается с документов 21—22 июня. Так вот, в ночь с 20 на 21 июня (точнее в 2 ч 40 мин. 21 июня) в Генштаб РККА было отправ­лено донесение о том, что «проволочные заграждении вдоль границы у дороги Августов, Сейны, бывшие еще днем, к вечеру сняты» (10, стр. 12). Разведывательная сводка штаба ЗапОВО от 21 июня 1941 г. заканчивается такими выводами: «основная часть немецкой армии в полосе против Западного особого воен­ного округа заняла исходное положение. На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к грани­це...» (10, стр.15). Так что же было «неожиданного» в том, что, «заняв исходное положение», части вермахта сняли проволочные заграждения и перешли границу? В ночь с 21 на 22 июня командование ЗапОВО приняло решение, впол­не адекватное выводам разведки и (прежде всего) поступив­шей из Москвы директивы наркома обороны, а именно:

«...около часа ночи 22 июня из Москвы была поучена шиф­ровка с приказанием о немедленном приведении войск в боевую готовность на случай ожидающегося с утра нападения Герма­нии.

Примерно в 2 часа — 2 часа 30 минут аналогичное приказа­ние было сделано шифром армиям, частям укрепленных районов предписывалось немедленно занять укрепленные районы. По сигналу «Гроза» вводился в действие «Красный пакет», содер­жащий в себе план прикрытия госграницы...» (10, стр. 8).

Можно ли было успеть что-то изменить, исправить за ос­тавшееся до начала войны время? Вопрос резонный, и отве­тить на него очень просто — достаточно внимательно пере­читать уставные нормы:

«В Военно-воздушных силах на летний период для полков ис­требительной авиации устанавливались сроки полной готовносmu от 25 до 30 мин., бомбардировочной до 1 ч 30 мин. Сроки боевой готовности дежурных подразделений ПВО составляли 5—10 мин., части в целом — 2—4 часа» (3).

Стоит, наверное, пояснить и то, что означает постоянно встречающееся в докладах и приказах выражение «дежурное звено»:

«При дежурстве на аэродромах для истребителей-было ус­тановлено три степени боевой готовности: № 1, 2 и 3.

Они обеспечивали взлет истребителей:

из готовности № 1— немедленно;

из готовности № 2—летом через 2—3 мин., зимой через 4— 6 мин.;

из готовности № 3 — летом и зимой через 15—20 мин.».

Впрочем, весь этот «хронометраж» по часам и минутам никакого отношения к реальной истории не имеет. Ни ма­лейшего. Приказы о приведении частей ВВС в боевую готов­ность были отданы значительно раньше. Так, командир 10-й САД полковник Белов пишет:

«...20 июня я получил телеграмму с приказом командующего ВВС округа: привести части в боевую готовность (подчеркну­то автором), отпуска командному составу запретить, нахо­дящихся в отпусках — отозвать в части... командиры полков получили и мой приказ: самолеты рассредоточить за границы аэродрома, личный состав из расположения лагеря не отпус­кать...» (44).

Подполковник П.И. Цупко, в то время — командир эки­пажа в 13-й БАП (9-я САД):

«...с рассвета дотемна эскадрильи замаскированных само­летов с подвешенными бомбами и вооружением, с экипажами стояли наготове. Это было очень утомительно, но иного выхо­да не было. В полку было пять эскадрилий по двенадцать экипа­жей в каждой. Дежурили обычно три из них, остальные учи­лись, летали. Через сутки эскадрильи сменялись...» (64).

Подполковник В.П. Рулин, в начале войны — комиссар 129-го ИАП (9-я САД):

«... среди старшего командного состава росла настороженность. Оперативно-разведывательные сводки штаба Западного особого военного округа становились все тревожнее... По все­му чувствовалось, что немцы что-то замышляют. Неожидан­но 21 июня в Белосток (в штаб 9-й САД) вызвали все руковод­ство полка. В связи с началом учения в приграничных военных округах предлагалось рассредоточить до наступления темно­ты всю имеющуюся в полку материальную часть, обеспечить ее маскировку. Когда в конце дня,.е совещания в лагерь вернулся командир полка, работа закипела. Все самолеты на аэродроме рассредоточили и замаскировали...» (132).

Еще раз напомним, что и 10-я, и 9-я авиадивизии, вхо­дившие в состав ВВС Западного ОВО (Западного фронта), были разгромлены ровно за два дня.

Авиационные части 43-й ИАД, 13-й БАД и, тем более, 3-го дальнебомбардировочного корпуса, дислоцированные в районе Смоленска и Бобруйска, находились на расстоянии в сотни километров от границы и стать объектом первого «внезапного» удара не могли (и не стали таковыми в дейст­вительности). Тем не менее и там шла напряженная подго­товка к действиям по боевой тревоге. Ни эти дивизии, ни их командиры «мирноспящими» не были...

Генерал-майор Захаров, командир 43-й ИАД:

«...небо над аэродромом дрожало от гула моторов. Каза­лось, гул этот не успевал стихать с вечера. Кроме трех полков И-16 и полка «Чаек» в дивизии, которой мне доверили командо­вать, было немало учебных самолетов, самолетов связи — всего свыше трехсот машин. И все это гудело, взлетало, стреляло, садилось с утра до вечера каждый день. Мне же казалось, что режим нашей работы недостаточно плотный, и я поторапли­вал офицеров штаба и командиров полков. Нам говорили: «У вас хорошая техника, прекрасно оборудованный аэродромный узел, вам дано право отбирать лучших выпускников летных школ, на вас не экономят горючее...» .... в середине июня все отпускники были отозваны и вернулись в части, увольнения в субботу и вос­кресенье я отменил, было увеличено число дежурных звеньев и эскадрилий...» (55).

Генерал-майор Ф.П. Полынин, командир 13-й БАД:

«...большинство экипажей успешно освоили такой сложный вид боевой подготовки, каким являются полеты и бомбомета­ние ночью. Полеты в темное время суток часто совершались на полный радиус. Экипажи учились бомбить цели не только на своих, но и на незнакомых полигонах... На посадку отводилось минимальное время. Сразу после приземления самолеты рассре­доточивались и маскировались. Экипажи приучались действо­вать так, как необходимо на войне... Большое внимание уделя­лось отработке взлета и посадки с незнакомых грунтовых аэро­дромов. Здесь опять-таки пригодился опыт, полученный в Ки­тае. Делалось это чаще всего внезапно: поднимаясь в воздух, мы не знали, что из себя представляет аэродром, на котором при­дется садиться. Зато экипажи приобрели богатейшую прак­тику перебазирования по тревоге... Вполках довольно часто объявлялась тревога, как правило, среди ночи...» (49).

Маршал авиации Н.С. Скрипко, командир 3-го ДБАК:

«...боевая подготовка экипажей продвигалась успешно. Эс­кадрильи летали почти ежедневно... Наряду с напряженной летной работой настойчиво отрабатывались действия по бое­вой тревоге. На каждом аэродроме были оборудованы укрытия простейшего типа для личного состава, подготовлены места стоянок самолетов в зоне рассредоточения авиационной тех­ники... Люди боролись за быстроту, четкость, организован­ность действий по тревоге. Учеба приближалась к реальным требованиям войны...» (50).

Даже по «общепринятым» данным, ВВС Киевского ОВО (Юго-Западного фронта) понесли минимальные (ме­нее 15% от общего числа самолетов, а на самом деле — и того меньше) потери от «внезапного нападения». Тем не менее и там были некоторые части, потерявшие в первые дни войны почти все свои самолеты. Одна из таких частей — 17-й ИАП (14-я САД), развернутый в украинском Полесье, в районе г. Ковель. Именно в этом полку начинал свою воинскую службу знаменитый летчик-истребитель (467 боевых вылетов, 30 лично сбитых самолетов противника), Герой Советского Союза Ф.Ф. Архипенко. Вот что он пишет в своих мемуарах:

«Наш полк был четырехэскадрильного состава, вооружен­ный «Чайками» И-153. Командовал полком майор Дервянов, кавалер ордена Красного Знамени, его замом был майор Семе­нов, награжденный орденом Ленина... Полк наш был настолько хорошо подготовлен, что взлетал даже ночью строем в соста­ве эскадрильи. Я сам позднее летал ночью, но такого в жизни не приходилось видеть, чтобы эскадрилья взлетала строем ночью, как днем... Были ребята, считавшиеся лучшими летчиками и во всем Киевском ОБО. В стрельбах по конусу они делали по 5— 15 отметин(из 60 пуль)... Перед войной мы летали очень мно­го, занимаясь всеми видами боевой подготовки... За день до войны пришла шифровка, разрешающая сбивать немецкие са­молеты-разведчики (совершенно уникальное свидетельст­во. — М.С.). Кроме того, за 10—12 дней до войны нам приказа­ли самолеты рассредоточить по границе аэродрома. А то они плоскость в плоскость стояли. Мы также вырыли капониры и щели для укрытия личного состава...» (59).

И вот наступил роковой день (точнее — ночь) 22 июня 1941 года. Из показаний командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова следует, что в 2 часа ночи «Копец и его замести­тель Таюрский доложили мне, что авиация приведена в боевую готовность полностью и рассредоточена на аэродромах в со­ответствии с приказом наркома обороны...» (67).

Этот доклад полностью подтверждается и воспомина­ниями командира 10-й САД Белова:

«...около 2 часов ночи 22 июня даю сигнал «Боевая тревога». Он передается по телефону, дублируется по радио. Через не­сколько минут получено подтверждение от трех полков о полу­чении сигнала и его исполнении. Из 74-го ШАЛ подтверждения получения этого сигнала не было (ага! вот они — диверсанты!). Полковник Бондаренко вылетел в 74-й ШАП на самолете По-2 (как можно «лишить связи» авиадивизию, самолеты которой сами по себе являются прекрасным средством связи!) в 3 ча­са ночи и по прибытии объявил боевую тревогу...»

Не после, а до первых выстрелов на границе была подня­та по тревоге и 13-я БАД. Командир дивизии, Герой Совет­ского Союза генерал-майор Ф.П. Полынин свидетельствует:

«...В субботу, 21 июня 1941 года, к нам, в авиагарнизон из Минска прибыла бригада артистов. Не так часто нас баловали своим вниманием деятели театрального искусства, поэтому Дом Красной Армии был переполнен (пусть и в скобках, но от­метим, что вечером 21 июня 1941 г. командиры самых разных рангов оказались в театрах и концертных залах. Как по ко­манде. Или — по команде. Это еще одна странная деталь со­бытий кануна войны, которой мы просто не станем касать­ся). Концерт затянулся. Было уже за полночь, когда мы, сер­дечно поблагодарив дорогих гостей, отправили их обратно в Минск. Только пришел домой и лег спать (скорее всего, это бы­ло как раз в 2—3 часа ночи. — М.С.), как раздался продолжи­тельный телефонный звонок.

Боевая тревога!— слышу взволнованный голос дежурного по штабу.

— Откуда сообщили?

— Из Минска.

Дежурный тут же вручил мне телефонограмму из штаба ВВС округа. Читаю: «Вскрыть пакет, действовать, как пред­писано». Снимаю трубку, связываюсь с командирами полков.

Те уже готовы (т.е. в ночь с 21 на 22 июня на «мирно спя­щих аэродромах» 13-й БАД никто не спал), ждут боевого приказа. Разговор шифром предельно краток. Цели такие-то (кратким такой разговор мог быть только при том условии, что цели были заранее разведаны, изучены, маршруты пер­вых ударов нанесены на карты), встреча с истребителями там-то...» (49).

Никто не спал в ту роковую ночь и в понесшей самые большие потери 9-й САД, что подтверждается уникальными свидетельствами очевидца. В.И. Олимпиев, 1922 года рож­дения, один из очень немногих призывников 1940 года, кому посчастливилось дожить до Победы. В Белостоке сержант Олимпиев служил командиром отделения телефонистов штаба 9-й САД. Вот почему, несмотря на столь скромное звание, видел и знал Всеволод Иванович довольно много. Его мемуары, размещенные на интернет-сайте «Я помню», как и все свидетельства, относящиеся к загадочному исчез­новению 9-й САД, заслуживают особого внимания:

«...вернувшись с дежурства в казарму поздно вечером 21 июня 1941 г. с увольнительной на воскресенье в кармане, я уже за­дремал, когда сквозь сон услышал громкую команду«в ру­жье». Взглянул на часы — около двух ночи. Боевая тревога нас не удивила, так как ожидались очередные войсковые учения... Почти рассвело, когда наш спецгрузовик, предназначенный для размотки и намотки кабеля, достиг военного аэродрома на ок­раине города. Все было тихо. Бросались в глаза замаскирован­ные в капонирах вдоль летного поля 37-мм зенитные орудия (а сколько было причитаний по поводу отсутствия зениток на аэродромах ЗапОВО!), вооруженные карабинами расчеты ко­торых были в касках...» (125).

Командующий ВВС Киевского ОВО Е.С. Птухин лично совершил облет оперативных аэродромов, проверив их маски­ровку и боевую готовность (56). Впрочем, именно этого от него требовал приказ наркома обороны от 19 июня («проведенную маскировку проверить с воздуха наблюдением и фотосъемками»).

И в Прибалтийском ОВО боевая тревога была объявлена в то же самое время, между 2 и 3 часами ночи 22 июня. Сви­детельствует Н.И. Петров, летчик-истребитель 31-й ИАП:

«...Перелетели мы с аэродрома Каунас на аэродром Карме-лава, это уже было за 3 дня до 22 июня 1941 г. Перед перелетом с аэродрома Каунас до нас было доведено, что будут прохо­дить окружные учения ВВС Прибалтийского ВО. По прибы­тии на аэродром Кармелава все было по возможности приве­дено в боевую готовность, для боевых действий (условных). 20-го21-го проводились учения. Нам довелось вести воз­душный бой с истребителями И-16, атаковать бомбардиров­щики СБ...

...21-го в субботу я заступил дежурным по части. В треть­ем часу утра 22 июня звонит начальник штаба САД, в которую мы входили (8-я САД), и приказал мне объявить боевую трево­гу, начальнику штаба полка, по прибытии на командный пункт, позвонить в штаб дивизии... Я подумал — война. Не­медленно я передал начальнику штаба полка капитану Сергееву и объявил тревогу по полку. По прибытии летно-технического состава к самолетам вскоре через считаные минуты в воздух взвились зеленые ракеты с командного пункта полка. Последнее время часто были боевые тревоги (учебные), поэтому бы­ло все отработано, проиграно, кто, когда, что делает... Полу­чив сигнал на взлет, стали взлетать звеньями, собрались на прямой после взлета в составе девяти самолетов. С левым раз­воротом взяли курс на Каунас...» (125).

Итак, боевая подготовка кипит, полеты идут днем и но­чью. Все приказы о рассредоточении и маскировке отданы. Действия по боевой тревоге многократно отработаны. Но­чью 22 июня 1941 г. тревога объявлена ДО появления первых немецких самолетов. Все, как в песне:

«И если к нам нагрянет враг матерый, он будет битпо­всюду и везде...»

 


Дата добавления: 2015-07-08; просмотров: 320 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: С эксплуатацией двигателей проблемы были? | Глава 14 БОЛЬШИЕ ГОНКИ | Глава 15 БЫСТРЕЕ ВСЕХ | Глава 16 ДАЛЬШЕ ВСЕХ | Глава 17 ТРУДЫ РОКОВЫЕ... | Глава 19 ПРАВО НА ЖИЗНЬ | Глава 20 НА РУБЕЖЕ | Глава 21 САМОЛЕТЫ И ЛЮДИ | Истребители | Глава 22 УДАР ПО АЭРОДРОМАМ -ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Три из двадцати пяти| Прибалтийский ОВО

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)