Глава 8. Примерно двое суток спустя

Примерно двое суток спустя. Зона.

Местность юго–восточнее бывшего ПГТ Народичи

…Внезапно замерев на месте как вкопанный, Кондор приложил бинокль к глазам. Но и без него Игорь с некоторой тревогой заметил, что со стороны пустыря, пошатываясь, наперерез им бредет человек, сгибаясь как под тяжелой ношей. Кондор со вздохом упрятал бинокль в чехол.

— Солдат… точнее, бывший солдат, — сообщил он. — Можешь полюбоваться — прочищает мозги.

В прицеле «Грозы» фигура превратилась в грязного, еле двигающегося парня в сбитой набок каске с разбитым бронестеклом лицевого щитка. Заношенный камуфляж порван на коленях, армейская разгрузка залита кровью. Лицо перемазано грязью. Солдата мотало в разные стороны точно пьяного, ноги заплетались, сзади волочился автомат, ремень которого был сжат в ладони безвольно обвисшей руки.

«Надо помочь!» — промелькнуло в сознании, но следом пришло понимание — кто перед ними.

— Ствол у парня хорош — «Абакан», — вздохнув, сообщил Кондор. — Можно было бы взять…

Игорь сперва был шокирован подобной черствостью, но потом лишь пожал плечами. Наверняка его проводник и не такое повидал.

…Шли уже вторые сутки их пребывания в Зоне. Спутник Кондора уже, видать, пообтерся, не дергался от каждого шороха, хватаясь за оружие, да и вообще, похоже, был не склонен впадать в панику.

Чтобы Игорь не расслаблялся, сегодня Кондор на пару часов поставил его проверять дорогу — кидая вперед болты с привязанными тряпичными хлястиками.

Тот не спорил и после третьей или четвертой железяки уже спокойно шел к упавшей, спокойно осматриваясь, не замедляя шаг и не напрягаясь внутри.

Кондор потихоньку молился Черному Сталкеру, чтобы их поход и продолжался в том же духе.

На гравиплешь они налетели один раз, причем им здорово повезло — неловко брошенный болтик отскочил от покосившегося столбика с проржавевшей жестяной пластинкой, на которой еще можно было различить облупившийся трилистник знака радиационной опасности, и рикошетом упал чуть левее — и тут же с негромким чваканьем исчез в рыхлом грунте. Аномалия лежала не прямо по ходу, а чуть в стороне — но на памяти Кондора бывало, что такие вот близкие «плеши» втягивали и убивали случайно проходивших мимо людей, шагнувших в их сторону чуть ближе, чем следовало.

Они остановились, и Игорю был преподан наглядный урок оконтуривания аномалии и определения наилучших маршрутов прохождения опасной зоны. На это ушло пять минут и полдюжины болтов, а потом они продолжили путь. Дальше аномалий прибавилось, но они определялись без особого труда и заблаговременно обходились. По ходу дела Кондор объяснял спутнику, что, кроме детектора нужно обращать внимание и на другие признаки, заметные издали, — марево, дрожание воздуха, чуть пожелтевшую листву деревьев вблизи «жарок». «Мясорубку» можно определить по мелким разрядам статического электричества, а «трамплин» — по красным пятнам на земле.

Правда, движение сильно замедлилось — шли по сложной зигзагообразной траектории, петляя между подозрительного вида лужами. Однажды пришлось давать изрядный круг — путь между двумя высокими обрывистыми холмами перегораживала «карусель», а на вершине одного из холмов Кондору померещился «жгучий пух», и переть наугад он не решился.

Затем путь им заступил настоящий бурелом из поваленных перекрученных мачт ЛЭП, ржавых труб, смятых и покореженных корпусов автомобилей, прицепов и еще невесть какого индустриального мусора.

Эта баррикада выше человеческого роста тянулась на километр, словно кто–то сгреб сюда металлолом со всей округи. Хотя явной опасности не было, но Кондор решил не рисковать — внутри этой груды ржавчины могло затаиться что угодно, от задремавшей химеры до пары ведер «холодца» в раздавленном бензобаке.

Обогнув железную баррикаду и оставив в стороне весело журчащий ручеек, от которого подозрительно припахивало непонятной химией, они продолжили путь без происшествий.

Да, пока им и в самом деле везло. Что–то похожее на реальную опасность они встретили лишь на исходе первого дня. Как раз когда первый шок у спутника прошел, и Игорь даже явно расслабился. Мол, что–то ужасов не наблюдается.

И «ужасы», так сказать, не замелили последовать. У одного из перелесков десятка три–четыре тушканов, громко вереща, рвали кабанью тушу. Они высоко подпрыгивали, кидаясь на груду, падали и, вцепившись, принимались работать зубами и когтями. Мутанты толкались и пихались вокруг лакомой добычи, словно покупатели на дешевой распродаже; время от времени кто–то из них отлетал, получив пинок задними лапами от более удачливого товарища, при этом выражая возмущение громким визгом.

Твари буквально облепили мертвого свина, устроив настоящий галдеж — почти как на базаре.

Игорь наблюдал за этой картинкой только что не смеясь, и даже то, что Кондор вытащил гранату, на него не подействовало. Кондор с некоторой тревогой ощущал, что сейчас для напарника настал довольно угрожающий момент — напряжение первых часов дало о себе знать, и теперь человек просто не мог адекватно реагировать на внезапно появившуюся угрозу.

— А вы любите тушканов? Как закуску или как собутыльников? — щегольнул Игорь анекдотом из жизни Зоны.

— Я тоже Турбину читал! Ствол готовь, — ровным тоном распорядился сталкер. — И обойдем от греха подальше…

Сейчас его спутник совершал обычную ошибку новичков — прыгучая мелочь не вызывала на первый взгляд такого уважения, как какой–нибудь псевдопес или мутантный кабаноид. Но Кондор–то знал, что жертвой тушканов могут стать даже крупные твари — нападая со всех сторон большой стаей, они легко разорвут на части любого, кто не убежит.

Но сейчас их не очень много, да и они должны быть сыты — но, само собой, лучше обойти пиршество десятой дорогой… А, х… химеры вам в …!!

Твари заметили их, загалдели еще громче. А потом, яростно заверещав, длинными прыжками поскакали прямо к путникам.

Игорь, кажется, поняв, что шутки кончились, выпустил с дальней дистанции очередь по наглым тварям. Почти все пули ушли в никуда, но два или три уродца покатились по земле. Штук пять мутантов тут же переключились на дохлых сородичей (их не смутило, что один или два из подстреленных еще дергались в агонии). Но остальные, басовито визжа и вскрикивая, мчались на людей.

«И чего вам, е… вашу мать, не хватает, животные?! — про себя возмутился сталкер. — Кабан небось триста кило — не меньше, так на свежатину потянуло».

— Эх, ну кушайте! — рявкнул он, разряжая подствольник.

Через секунду фаната разорвалась над стелющимися по земле длинноногими силуэтами, напоминавшими карикатурных мелких кенгуру — правда, с острыми треугольными мордами и ртами, усаженными иглообразными зубами. Несколько осколков упали поблизости от людей, но куда больше посекли нападавших.

С десяток тварей бросились врассыпную, еще столько продолжили свое движение, но Кондор несколькими экономными очередями срубил их почти всех, оставшихся добил Игорь.

— Смени магазин, — ровным голосом бросил сталкер, когда все закончилось.

— Черт, — помотал журналист головой, разглядывая подергивающееся тельце тушкана, поймавшего пулю в каком–то десятке шагов от них. — Ощущение идиотское — как будто взбесившиеся зайцы напали! Смешно просто…

— Что смешно–то?! — почти заорал на него Кондор. — Смешного–то что? Вот такая стая — я сам видел — обгладывает еще живого человека до костей за шесть минут с копейками. И что самое паршивое — против них из автомата не очень–то повоюешь, нужен дробовик, а еще лучше — огнемет.

Он замолчал, вспоминая давний уже эпизод на Свалке, когда он сидел в проржавевшей кабине «Кировца» с почти пустым АПС, а снаружи доносилось довольное хрюканье тушканов, смешиваясь с заходящимся криком поедаемого, но еще живого товарища…

Еще он вспомнил, как дружно били всем баром придурка—«свободовца», притащившего в рюкзаке живого тушкана и выпустившего его в зал.

И подумал, что этот вопрос упустил — об этих хищных попрыгунчиках они с Игорем не говорили, пока сталкер натаскивал своего спутника.

А между прочим, тварь эта в чем–то опаснее даже кровососов — те по крайней мере обычно толпами не ходят, и в отличие от них пистолет против тушканов бессилен — да и автомат не очень поможет. В чем преимущество группы — можно вооружиться на все случаи жизни, а одиночному бродяге это, увы, не под силу. Были, конечно, чудаки, пытавшиеся таскать с собой целые арсеналы, не раз и не два он находил их тела — из–за перегрузки не успели дойти до убежища накануне выброса или от усталости не заметили очередную аномалию…

С тех пор Игорь стал внимательнее и оборачивался на каждый подозрительный шорох. Это ничего, это пройдет…

Вот теперь он еще более, похоже, проникся ситуацией, полюбовавшись зомби. Ничего — ему полезно.

Они миновали ржавый остов автобусной остановки на почти исчезнувшем проселке и двинулись через заросшее поле, пробираясь сквозь пижму и редкий осинник и держась подальше от кустов, где могли устроить засаду собаки. Под ногами шуршала трава самого обычного вида, рюкзаки оттягивали плечи — в общем, Игорь чувствовал себя как во время любого из своих проектов в диких краях.

Минут через пять они нашли вчерашнюю лежку кабана и изрядную часть прошли по хорошо видимому следу.

Но потом Кондор пожалел — ибо след завел их в какой–то овраг.

Здесь непонятно как образовалась дикая плантация тыкв — может, семена нанесло ветром, может, принесло талой водой или еще как. Здешние растения, судя по размерам, к тому же, видать, хватанули радиации (хотя счетчик Гейгера показывал нормальный для Зоны фон). Одним словом, рай для кабанов, регулярно тут кормившихся как в ресторане — все было усыпано разнообразными следами их трапез.

Кондор сделал еще одну ошибку, двинувшись вперед — так что скоро они оказались между почти отвесными стенами оврага, наружу хрен выберешься, особенно с грузом. Придется возвращаться. Но видя унылую физиономию спутника, скомандовал привал.

С одной стороны, если пожалуют мутанты — бежать некуда, да и двуногому врагу достаточно будет кинуть сверху фанату. С другой — место чистое и от радиации, и от аномалий. Разожгли маленький костерок и приготовились поесть. Напарник нацелился было на натовский рацион в серебристой коробочке, но Кондор решил ограничиться все той же тушенкой, пояснив, что сперва надо сожрать то, что тяжелее.

Вместо десерта к еде прилагались разговоры. Кондор не удержался, чтобы не угостить парня порцией баек, ходящих в среде сталкеров. Вроде рассказов про непонятные авто, водители которых предлагают подвезти бродягу, а уж что потом делается с теми, кто сел к ним в кабину, — разве что Черный Сталкер знает. Или про Торговца с Севера — непонятное существо, маскирующееся под человека, которое подсаживается в барах к пьяным сталкерам, выбирая самых «загрузившихся», и предлагает продать душу за вечный фарт, богатство и долгую жизнь — а иногда и за выпивку. Еще говорят, что является он попавшим в безвыходную ситуацию людям Зоны, которых вот–вот сожрут мутанты или, к примеру, затянуло в зыбь, и тоже предлагает жизнь в обмен на душу.

И, мол, висит у него на поясе коробочка, выточенная из «крови камня», с уже купленными душами сталкеров, а как соберет он сколько нужно — тут–то и начнется!

Само собой, не обошлось без рассказа о Зверином Докторе, Семецком и прочих условно живых достопримечательностях Зоны — в общем, весь тот набор, который обожают «старики» вешать на уши молодым «отмычкам». Причем как бы ни была фантастична выдумка, в нее рано или поздно начинают верить и сами рассказчики, так что уже не отличишь ложь от правды. Тем более правда о Зоне куда невероятнее любых фантазий. Например, не так давно, со скуки пролистав «Науку и жизнь», он узнал, что происходящее здесь с магнитным полем Земли уже прикончило два раздела общей теории относительности, казавшийся перспективным раздел квантовой механики и Целую кучу научных карьер и репутаций…

— Ну а вот скажи, деньги тут почему старые советские еще ходят — вот чего не пойму? — вдруг спросил Игорь.

Кондор улыбнулся — раньше молодые обожали задавать этот вопрос, а вот последние год–два вроде перестали народ, что ли, нелюбопытный пошел?

— Видишь ли, брат, какое дело, — начал он. — Я сам этого не застал, а вот старики, в смысле, те, кто всю эту байду начинал, говорили так. Когда первые сталкеры после Второго Взрыва только нарисовались, они тут за Периметром сидели почти невылазно — хотя и рубежи были не оборудованы, считай, одни окопы да мины кое–как набросанные, но войск нагнали до черта: тогда армия у Украины побольше была, да и стреляли они во все, что шевелится, — боялись очень… А народу в Зоне было прилично — и местные, кто не ушел — не успел и не захотел. Еще и зэки, которых на расчистку бросили в самые первые дни, и дезертиры — ну опять же всякий лихой народ набежал и просто дураки, приключений на свое дупло ищущие. Ну потом, кого отловили, запихнули скопом во Второй Карантинный — слышал небось про бунт там? Кино даже сняли — «Прорыв к надежде». Ну кое–как они там организовались, наладили обмен первых артефактов и всякого барахла из брошенных городов — через интендантов да гражданских. А внутри–то торговать как–то нужно… И вот нашли они случайно старое советское хранилище на случай ядерной войны — ладно бы с чем полезным, а то с деньгами бумажными.

— На случай ядерной войны? — недоуменно уставился на него Игорь. — А зачем… эээ… деньги?

— Ну видишь, — пожал плечами сталкер, — такое время было, уж и не знаю, чего там гражданская оборона намудрила… Вроде считалось, что, мол, война не война, а деньги все равно нужны — а печатать их не будут по–любому. Вот для этого и сделали запас, а потом забыли про него — или хранилище это как раз Первой Аварией и накрыло. Вот так и стали ими пользоваться. С тех пор они и ходят. Так на самом деле или еще как — не знаю, но это я от людей слышал…

— Да, — улыбнулся Игорь, — а вдруг какой мошенник с чемоданом старых денег заявится да скупит все? Хотя, конечно, где их теперь достать — через столько лет?

— Знаешь, разное случалось, — кивнул Кондор, — фальшивками расплачиваться пробовали, ну и все такое. А вот еще помню, было это как раз в тот год, когда я за хабаром ходить стал. Приехали, понимаешь, гости… ну, скажем так, с юга России — с тех самых мест, где и сейчас без бронежилета по горам не очень погуляешь. — Он многозначительно подмигнул. — Уж не знаю, где они там их нашли — вроде балакали, выкопали из–под развалин каких–то тайник времен тамошней первой войны. Ну и решили, что тут дураки, три баула этих бумажек притащили. Да только наша местная контрразведка живо просекла…

— И что дальше?

— Ну что, — пожал плечами Кондор. — Не любят у нас мошенников и надувал — а в Зоне всякое случиться может… Ну, передохнул? — осведомился он. — Давай пошли, что ли…

Пройдя овраг в обратном порядке, они вскоре вышли к старой железной дороге, перемахнув ржавые рельсы. Сейчас им предстояло вновь пройти через лес — что требовало немалой сноровки и внимания. Ибо аномалии запросто могут прятаться в лесу, где их не увидишь издали, остается лишь полагаться на чутье и на детекторы.

— А нет ли тут другого маршрута? — спросил явно встревоженный Игорь.

— Есть, можно пройти вдоль насыпи, — сообщил Кондор. — Но туда мы не пойдем.

И рассказал Игорю, что там, в районе рухнувшего моста, среди груд обломков и остовов машин в последнее время военные полюбили устраивать засады — этакий выносной блокпост. В отдалении от зорких глаз и длинных рук начальства фантазию вояк не сдерживает ничего — могут поймать замеченного сталкера и сдать его для отчетности в комендатуру, могут отпустить за взятку, а могут просто пристрелить…

Еще, не доходя с километр до моста, имеется тоннель бывшего путепровода — но туда тоже лучше не соваться: непонятно почему там часто возникают аномалии, и в этом месте погиб уже не один сталкер. Военные, кстати, пытались его перекрыть, было дело, но после того как усиленные наряды дважды сгинули неизвестно куда, плюнули и отступились…

— А пройти по прямой? — осведомился Игорь, не забыв посмотреть в ПДА.

— Там полно цезиевых пятен. К тому же, если слишком сильно уклониться, то можно тоже налететь на военный патруль — они прочесывают время от времени дальние подступы к Периметру. И хотя они ходят нерегулярно, но нарваться на них — хуже не придумаешь. Ибо тут зона ответственности российского контингента, и в патрулирование обычно посылают молодых, запуганных «дедами» и Зоной солдатиков — и те сперва давят на спуск, а потом думают. Впрочем, и старослужащие на выносных постах не лучше, пострелять для развлечения по живым людям для них обычное дело. Так что, — с невеселой усмешкой закончил Кондор, — вот тебе типичный путь к цели в Зоне — дорог много, да только одна другой хуже…

Против ожидания путь через лес прошел спокойно — лишь единожды они натолкнулись на висевшую на крошечной полянке «электру», а метров через сто — на гравиплешь, которую опознали по влезшей туда псевдособаке — вернее, тому, что нее осталось.

Еще наткнулись на старую гарь, усыпанную обугленными стволами и заросшую высокой травой, из которой торчал сгоревший корпус транспортного вертолета, глубоко ушедший в землю, — кажется, древнего Ми–17.

Через час, когда уже начали подступать сумерки, они вышли из леса, оказавшись на окраине какого–то маленького села, само собой — бывшего села, дома которого, некогда добротные и основательные, ныне давно развалились.

Они перелезли через еле живую оградку, протащились через заросшие огороды и окончательно покинули лес. Уходя, Кондор вдруг задержал Игоря, указав ему назад, на пустырь с руинами завалившегося нежилого дома. Рядом с ним стояла банька — вполне обычная, черная от времени, какой вроде уже недолго стоять, хотя она вот стоит, а кирпичный добротный дом рухнул, как будто прошло не сорок лет, а все четыреста.

— Смотри внимательнее, — приказал он Игорю. — На баню смотри.

Игорь неуверенно потянул с плеча «Грозу».

— Угу, — согласился Кондор, пряча улыбку, — можешь в прицел глянуть…

Игорь всмотрелся, оружия, однако, не выпуская…

Обычная баня, таких не счесть, если не считать того, что труба была не кирпичная или шиферная, а металлическая, проходившая сквозь черный тес кровли… Самая обычная раскаленная почти докрасна металлическая труба, самой обычной ба…

Игорь инстинктивно отшатнулся — дымок из трубы, чуть светившейся в ранних сумерках, как стержень в атомном реакторе, ему не мерещился.

Он перевел взгляд на Кондора, тот был внешне спокоен, хотя что у него на душе — Игорю было неведомо. Затем вновь посмотрел на ирреальное строение.

Он был готов ко многому — мутанты, миражи, аномалии, нагло попирающие законы физики. Но вот такое — обыденно выглядящее и от этого еще более жуткое… Он помотал головой, зажмурился, чувствуя себя при этом идиотом, и вновь посмотрел. Ничего не изменилось — дымок, раскаленная труба, банька на фоне руин…

— Пошли, — бросил Кондор, — нам еще место для ночевки выбирать.

— Что это? — осведомился Игорь, когда они отошли уже примерно на километр.

— Откуда ж мне знать? Мой знакомый бродяга Фукс как–то рассказал, что видел, как в той баньке парились — причем, судя по тому, что он разглядел, не только мужики, но и женщины, выбегая голыми на морозец…

— Может, показалось?

— Скорее всего, — согласился Кондор.

— Послушай, — спросил Игорь немного погодя, — а неужели, ну, когда ты видел этот дым, тебе не хотелось посмотреть и узнать…

— Нет. Представь себе, нет, — скучным голосом ответил Кондор. — Мне еще жить, знаешь, не надоело. Потому как никто еще не рассказал, что там такое дымит. Про саму баньку говорили, а вот про это — ни–ни… А ходят тут сталкеры нередко. Вот и думай сам… Ладно, тут недалеко Народичи, но что–то меня туда не тянет. Сейчас пройдем еще с пару километров, до бывшей свинофермы, там есть неплохой подвал. В нем и заночуем.

…Вертолеты вынырнули из–за дальнего леса на пределе зрения — не предупредив о себе обычным стрекотом.

— Лечь! Ну, живо! — заорал Шторм, срывая глотку.

Лежа на земле и лихорадочно натягивая маскировочные плащи, бандиты со страхом смотрели на приближающиеся тощие длинные «еврокоптеры» с многолопастными малошумными винтами — самая новейшая техника, окрашенная вопреки традициям не в камуфляж, а в густо–черный цвет.

Такая в последнее время мода пошла у натовцев — то ли во исполнение легенды о пресловутых «черных вертолетах», то ли просто цвет смерти был выбран для наведения лишнего страху на людишек, что будут с земли наблюдать грозные машины. Говорили, впрочем, еще что, просто черная авиакраска дешевле, а камуфляж войскам, контролирующим Зону, не нужен. Зато камуфляж был весьма нужен тем, на кого они охотились, — и Шторм, возясь в грязи, лишний раз возблагодарил судьбу, что не пожалел денег и прикупил у штатовского капрала из службы снабжения ту маскировочную ткань — тонкую, легкую, с компьютерно рассчитанным рисунком камуфляжных пятен и с зашитым изнутри теплоотражающим слоем.

Ее хватило на десяток плащей… Правда, содрал с него тот флоридский негр порядочно — поиздержался, видать, на аппетитных хохлушек да на дешевое пойло. Но дело, похоже, того стоило — перевалив через вершины леска, два вестника смерти прошли стороной. Видать, чудо–плащи обманули инфрадатчики, а может, пилоты просто не включили аппаратуру слежения — да и зачем тратить боеприпасы на кабанов или кровососов, если их можно продать тем же сталкерам?

…Повезло в очередной раз — словно Зона взяла с них плату авансом в виде жизни Ключа.

Можно даже сказать, поход уже был с прибытком. Километрах в семи от места приземления в овражке среди чахлых кустов они наткнулись на труп сталкера. Неестественно вывернутые конечности и изломанное тело говорили, что парень скорее всего влез в «трамплин». Обшарпанная помповуха и молодость в сочетании с сильно же потрепанной сталкерской курткой, неумело подогнанной под размер, выдавали в нем новичка.

Из рюкзака мертвеца они извлекли полдюжины помятых, но целых банок тушенки (почему–то румынской), аптечку с индпакетом и дешевый флэш–плеер, который Валет, грубо хохотнув, раздавил каблуком — мол, только идиот будет слушать музыку в Зоне. Даже ПДА при «отмычке» не нашлось!

Правда, в карманах бродяги–неудачника нашлось ни много ни мало восемнадцать тысяч старых советских рублей — валюта Зоны. То ли новичку жутко повезло и он нагреб артефактов — и на радостях потерял бдительность, то ли, возможно, взялся эти деньги кому–то отнести. Но так или иначе они стали законной добычей команды Шторма. Причем сам он от своей доли отказался в пользу коллектива. И вот, похоже, новая удача: патруль не засек их.

Они выждали минут десять, не вернутся ли геликоптеры; иногда натовцы проделывали такой финт — проверяя уже пройденный маршрут, чтобы разделаться с потерявшими бдительность людишками. Но летуны, видать, не были озабочены соблюдением режима отчуждения, а лишь «отрабатывали номер». Прошли по азимуту, достигли контрольной точки, доложили, что все нормально, и, получив добро на возвращение, ушли на базу, что километрах в десяти от Овруча. Чтобы там спокойно пить пиво, считать «боевые» и веселиться с местными девчатами, пребывающими в мечтах, что очередной Джон или Ганс увезет их в свою Америку или Ойропу, казавшиеся юным провинциалочкам чем–то вроде рая земного.

Бандиты осторожно поднялись, отряхиваясь и ругаясь вполголоса. Затем направились к видневшимся уже недалеко домам — вернее, уже бывшим домам поселка городского типа Народичи.

Они устроились на склоне холма метрах в трехстах от первых руин — не забыв выделить охранение. Барс аккуратно прилег за кустиком справа, чуть высунув из зарослей дуло СБУ, а Ротор пристроился слева с «валом», в то время как прочие бандиты предались отдыху.

Когда все устроились, Шторм извлек спецсканер, изучая ползущую на экране карту. Прибор быстро настроился на частоту ПДА преследуемых.

Вот они, красавчики, в трех камэ от силы — две неподвижные синие фигурки… Хорошие яркие метки — прибор работает как часы.

Шторм еще раз посмотрел на сканер. Занятно все же, черт возьми, за такую технику он бы не пожалел… да никаких денег не пожалел. А вот Сурок взял и принес совершенно даром. При этом стараясь для какого–то неизвестного чужого дяди–заказчика. Определенно, если бы дело касалось самого Сурка, тот бы включил стоимость агрегата в оплату услуг.

Но вот интересно, откуда такая штука взялась? Из арсеналов спецслужб? Исключено — все, что есть у СБУ или ФСБ, да хоть у БНД или поляков, — очень быстро становится известным сталкерам. А потом и попадает к ним в руки.

Кроме того, Шторм как человек, достигший определенного уровня среди здешнего народа, знал одну истину, неизвестную основной массе радиоактивного мяса. А именно, подразделения разных рыцарей плаща и кинжала, Зону курирующие, — по сути, нищие.

Уже давно ни для кого не является приоритетом отслеживание путей, какими артефакты уплывают за разнообразные границы, а уж тем более — разборки местных банд и группировок.

Штаты и ассигнования урезаются регулярно, соответствующие отделы практически стали отстойником для кадровых неудачников или потерпевших поражение в служебных интригах…

Да что говорить, даже части ООН и то финансируются хронически недостаточно — в прошлом году на целый месяц почти прекратилось воздушное патрулирование — потому как составлявшие на тот момент три четверти ВВС Периметра хорваты досрочно выбрали лимит горючего, выделенный Загребом.

Кстати, если уж копать глубоко, то международные силы тут вообще уже давно, по большому счету, не охраняют внешний мир от порождений огромной аномалии и даже не ловят сталкеров, а просто не дают украинцам с русскими и белорусами наложить лапу на Зону и все ее богатства.

А ведь могло бы все повернуться по–другому — если бы в определенный момент Москва и Киев в очередной раз не посрались. И разрабатывали бы совместно здешние чудеса, вели бы нормальные исследования — куда этому Институту! Технику бы, глядишь, на артефактах за кордон гнали за бешеные деньги — те же гаусс–пушки…

Но не сложилось. Правда, подумал Шторм, в таком случае уж он бы точно не попал сюда. Так что… может, оно и к лучшему?

Убедившись, что «клиенты» на месте, бандит включил «левый» ПДА, и, как оказалось, не зря — тот тут же разразился писклявой трелью срочного сообщения.

Какой–то Шершень, ему не знакомый, неподалеку от города угодил в крупные неприятности и оповещал об этом всю сталкерскую сеть.

«Ёврот, да откуда тут столько снорков? Эти сволочи загнали меня на железнодорожный переход, сами ходят внизу, рычат. И до хренища их! Патроны почти закончились, спускаться боюсь… Буду сидеть, пока не выручат».

Пару мгновений спустя появился ответ от Гороха. («И этого не знаю», — отметил Шторм, то ли в порядке издевательства, то ли всерьез.)

«А ты гранатку, гранатку кинь! Снорки этого дела не любят!»

«Кончились гранаты. Отстреливался. Вроде двоих завалил… Еще штук пять где–то бегают рядом. Сижу на балке, не знаю, что делать, хоть болтами в них кидайся!»

— Ну что там? — заглянул ему через плечо Тягач. — О, опять кто–то в дерьмо влип! — с садистской радостью отметил бандит. — «Паатсаны, я туут ма–аслину паай–мал!» — ухмыляясь, прогнусавил он, цитируя «Старика Хабарыча».

Правда, он тут же нахмурился, вполголоса выругавшись.

На призыв о помощи ответили болтавшиеся километрах в десяти к востоку Турок и Бугай из клана «Менял» (так они и подписались) и предложили помощь — за каких–то две тысячи рублей.

Получив сдобренное матом согласие, а в довесок штук пять нелестных мнений о них и о всех без исключения «менялах» от разных сталкеров, они сообщили, что выдвигаются. Аналогичное мнение вслух высказал и Тягач — даром что сам из них. Шторм вырубил аппарат Вольфа — не хватало в этой начавшейся суете привлечь к себе внимание. Но вся история навела его на мысль — что нужно бы повнимательнее отнестись к месту предстоящего ночлега.

— Валет, Базука — на проверку того дома и ближайших окрестностей, — распорядился он. — Здесь заночуем как–никак. И повнимательнее там…

Базука обреченно шагнул вперед, Валет, напротив, довольно отряхнулся, повел плечами. Внимательно осматривая почву перед собой, Валет и Базука двинулись к домам.

Остальные устроились на полянке, держа оружие плод рукой, но несколько расслабившись.

И Тягач уже начал что–то втолковывать Блохе — видать, делился опытом. Хотя нет — похоже, травил очередную байку из своей жизни.

— …Вот слушай, что было… Было это в мой последний поход в Лиманск, с этими п…сами — «менялами». Мы там на месте драки оказались, в общем, встретились пара каких–то отморозков с двумя друзьями из «Свободы» — и друг друга положили. Само собой, оружие мы собрали, мешки тряхнули. И нашли мы ПДА один целый — все остальные пулями побило. Включили — смотрим, что за хрень: на карте города один дом коричневым высвечивается. Главное — почти рядом! Ну, само собой, старший, Дрон, и решил, что не худо бы слетать туда и проверить.

Двинулись мы, нашли дом — Тролль и Карман наверх, я в подвал. А подвал там глубокий — четыре лестничных марша. Спустился вниз — дверь там старье фанерное, парой пинков снес. И вижу — внутри не просто подвалец обычный, а зал как в лучших домах, с колоннами. Не пойму, танцы там, что ли, устраивали. Посредине какие–то ящики лежат, из досок сбитые, все в пыли. И еще одна дверь, кирпичом замурованная. Гляжу — а дверь–то не простая, кирпич там для виду, а на самом деле просто сдвижная тайная дверь. И главное — приоткрыта. Заглядываю я туда и вижу…

— Сам Боров с бюрером любовью занимаются! — монотонно произнес Ротор.

Бандиты дружно грохотнули басовитым смехом.

— Да иди ты! — Тягач явно обиделся. — У тебя в башке что–то, кроме е…ли, есть? Нет, тут тоньше дело: стоит там хреновина какая–то, вроде весов старых или консоли управления. Но явно не артефакт — руками людскими машинка деланная. Я дверь дернул — как влитая стоит. И хочется, и колется — не стали бы что ни попадя прятать за потайной дверью. Для интересу ткнул в щель детектором — как раз «Велес» у меня был, Желудь за то, что помогли выйти, отдал. Так он мне такие значения показал, чего быть не может, и, что называется, рехнулся с концами. Это «Велес»-то — который и выброс любой переживет! Я от греха подальше из подвала выскакиваю, Дрону бубню — мол, так и так, непонятная штука. А он орет — давай, мол, уходим, не до всяких загадок, дело делать надо. Так с тех пор там и не побывал.

Добродушный басок Тягача навевал легкую дремоту, и Шторм даже позволил себе прикрыть глаза — может же он чуть злоупотребить служебным положением?

…Когда в руинах началась стрельба, главарь буквально подпрыгнул на месте.

Его подчиненные, наоборот, замерли, ошалело вертя головами.

Эхо доносило до них раскатистую канонаду, и не сразу чуткое ухо смогло выделить в ней соло автомата среди прыгающего эха, к которому потом присоединился еще один ствол.

Но первое впечатление было, что там разряжает оружие в неведомого врага полное стрелковое отделение миротворцев или два–три долговских квада.

Но секунд через пять Шторм уже различал, когда короткими очередями молотит «Вал» Базуки, а когда коротко рявкает «Калашников» Валета. Вот ударил взрыв чего–то не слабее Ф–1.

Тем временем Ротор и Блоха, один подхватив «галил», а второй — МП–5, уже приготовились бежать на выручку к товарищам.

— Назад, бибизяны! — рявкнул Шторм, поднимая «Штайр». — Команды не было сдохнуть!

— Шеф, но там… — растерянно пробормотал Блоха.

— Там стреляют, мудилы! — подержал Шторма Барс. — Сунетесь вслепую — и срежут вас нах…

Несколько долгих мучительных секунд Шторм боролся с желанием достать ПДА и связаться с Базукой, но это бы означало почти наверняка засветиться перед Кондором — тот, услышав стрельбу, наверняка залезет в сталкерскую сеть посмотреть, в чем дело…

К тому же вряд ли сильно удобно ведущему бой чело–зеку еще и смотреть на ПДА — ненароком можно оказать медвежью услугу, как выражались предки…

И теперь по доносящимся звукам главарь лихорадочно пытался восстановить картину происходящего.

Что, Семецкий их всех дери, там происходит? Что такое засело в этих пустых руинах, чтобы два разведчика приняли бой почти одновременно, при этом находясь в разных местах? Или они со страху начали палить друг в друга, не разобравшись, — такое тоже бывало на его памяти…

Так, отстраненно констатировал Шторм, Валет стрелять перестал — видать, отстрелялся с концами…

Однако Базука продолжал бить экономными очередями — значит все же там есть вполне реальная угроза. Но почему не было слышно ответного огня? Напали мутанты? Впрочем, опять же не обязательно: мало ли стволов с глушителем гуляет по Зоне — от «свободовских» самоделок до бесшумных автоматов американских «зеленых беретов»?

Но что могло атаковать его разведчиков? Контролер, подчинивший обоих, Темные, зачем–то припершиеся в город, огромное стадо крыс с крысиными волками или сводящая с ума аномалия вроде Радара? В любом случае соваться туда наобум было бы глупостью. Нормальные сталкеры, конечно, кинулись бы спасать товарищей — ну и полегли на месте: он сам раза три–четыре устраивал такие ловушки. Так, а не попались ли его люди в подобную же?! Это было бы хреново во всех смыслах — потому как неизвестная банда не только лишила его как минимум одной боевой единицы, так еще могла запросто добраться до его драгоценных подопечных.

Дерьмо! Ну и дерьмо! Но что же делать?!

И в этот момент все стихло…

* * *

— Ну, — бросил Базука, — я справа, ты слева… Останавливаемся на перекрестках, фиксируем друг друга и идем дальше…

И они двинулись. Разделяться было небезопасно, но тут вступал в силу жесткий закон, ибо двое успеют осмотреть больше, если будут работать поодиночке, и значит, меньше вероятность того, что они пропустят ловушку, угрожающую их товарищам. Кроме того, не так уж много в Зоне опасностей, которые убьют подготовленного и вооруженного бойца сразу, а значит, есть надежда, что помощь успеет прийти… Ну а то, что способно прихлопнуть одного вольного бродягу быстро и качественно, и с двумя тоже справится без труда, а значит, в худшем случае потеряна будет лишь одна боевая единица, а не две.

…Стараясь ступать как можно тише, Валет прошел вдоль западной стены дома и выглянул за угол. Думал он сейчас главным образом о том, что надо побыстрее пройти маршрут и валить отсюда. Валить по–хорошему.

Улицы Народичей производили унылое впечатление — трава, лезущая сквозь растресканный асфальт, слепые окна, то скалящиеся осколками, то бельмами покрытого грязью стекла, разбитые витрины магазинов — мародеры или фауна. Рекламные щиты, почти выгоревшие — с так нелепо выглядящей сейчас рекламой банковских услуг, мобильников и поездок в Анталью. И мертвая тишина. Да, а мертвых тут должно быть немало — Второй Взрыв по этим местам нехило ударил. Так что, реклама, выходит, что для мертвецов? — подумал он и мрачно одернул себя. И в самом деле — вот восстанут мертвяки наши православные, а мобильника не купить, непорядок выйдет! Тьфу, еще накаркаешь! Местечко для таких мыслей самое подходящее. Сейчас он ощущал неподдельный страх — и на то были существенные причины.

Развалины эти не считались особо безопасными никогда. И главным образом потому что тут, по странному капризу Зоны, пролегал один из основных маршрутов, каким двигались к Периметру зомби.

Существа эти (назвать их людьми уже было невозможно) хотя и не кидались на живых с целью немедленно сожрать, но все равно часто были весьма агрессивны и к тому же, случалось, не забывали того, как надо пользоваться оружием. Толпа зомби представляла угрозу, сравнимую со стаей псов — а в толпу они сбиваться любили. Впрочем, не только в зомби было дело. С некоторых пор в Народичи повадились бандиты — не из солидных команд вроде той, к какой он принадлежал, а мелкие и безмозглые. Своим куцым умишком они полагали, что тут в случае чего будет легче спрятаться. Конечно, время от времени «Долг» и вояки чистили Народичи, оставляя трупы бандюганов на поживу крысам и воронам, но дурная слава заставляла многих сталкеров держаться от городка подальше. Так что нужно быть готовым ко всему — есть вероятность налететь на засаду ребят Воронина или на пару–тройку каких–нибудь отморозков.

Он огляделся вокруг — обглоданные временем и выбросами дома, скелеты автомобилей, останки киосков и магазинчиков. Полуразрушенный остов пятиэтажного здания — больница или гостиница.

Держась подальше от канализационных люков — неизвестно еще что может вылезти из здешних подземелий, — он продвигался вперед, поминутно останавливаясь. Хотя вроде все уже привычно — равномерный шаг, автомат наизготовку, движение ближе к стенам, напряженный холодок перед каждым поворотом, смутное ожидание внезапной атаки. Слышал он, что твари Зоны как–то приспособились за прошедшие годы к человеческой тактике, научившись «подрезать» людей именно на повороте из–за угла. Поэтому Валет часто замирал, затаив дыхание: не донесется ли негромкое монотонное бормотание — зомби часто бубнят себе под нос что–то начисто лишенное смысла. Но все было тихо — ни жутковатого речитатива мертвых голосов, ни тяжелого шарканья. Однако все равно страх не отпускал — ибо мало чего этот головорез боялся так же, как зомби. Чувство это было больше иррациональным, подобно тому, как иные люди боятся пауков или, скажем, женщины — мышей. Какой–нибудь психолог, наверное, докопался бы, что в основе страха перед бродячими трупами лежит боязнь самому стать таким же, и даже, возможно, назначил бы лечение в виде просмотра «черных комедий» на тему оживших покойников. Но Валет в подобные тонкости не влезал, он просто боялся. Впрочем, возможно, дело было в другом — за неполный год в Зоне, перед тем как попасть к Шторму, он перепробовал самые разные занятия. И в самом начале по ошибке вступил в маленькую шайку, занятую выслеживанием зомби и продажей того барахла, что с них удавалось снять. Он сбежал оттуда через три недели — нервы спецназера–уголовника не выдержали общения с нежитью, и он еще долго просыпался ночами от жуткой бессмыслицы, изрекаемой бродячим трупом, или прикосновений гниющих рук, тянущихся к его горлу.

…Базука осторожно вышел из прохода… Ему тоже было страшно — и даже то, что он сжимал в руках верный «Вал», почти не прибавляло храбрости. Ибо страх его был иной природы, нежели обычный страх человека в Зоне — перед аномалиями, хищными мутантами или военными. Нет — ужас у него порождала сама Зона, и если в компании других людей это чувство не то чтобы исчезало, но как–то утихало, то стоило ему остаться в одиночестве, как окружающий потусторонний выморочный мир начинал почти физически давить на него — так ребенок до дрожи боится ночного мрака. Дело в том, что Базука был крайне суеверным человеком, почитавшим Зону воистину порождением Тьмы.

Не то чтобы он верил в то, что обе аварии и все прочее устроил лично Дьявол, как говорили всякие полубезумные проповедники. Он, кстати сказать, и в Бога, и в черта не очень верил. Но он зато свято верил, если можно так сказать, в темные иномировые силы, что породили и саму Зону и все ее противоестественные кошмары. Он был человек не шибко грамотный — читать и писать еле научился к восемнадцати годам, — ибо детство и юность его пришлись на конец прошлого века и прошли в глухих карпатских лесах в нищей деревне. Конечно, с тех пор он сильно продвинулся: пять лет гастарбайтером в Москве и Польше плюс четыре года в российских миротворцах — как раз тогда оскудевшая призывниками страна стала вновь набирать контрактников из жителей эфемерного СНГ (вдобавок к малообразованности Базука обладал железным здоровьем). Ну и общение с таким неглупым народом, как сталкеры, тоже что–то значит. Но все равно, по сути, он остался тем же темным мужиком из медвежьего угла.

И вера в Тьму у него была своя, специфическая. Он полагал, что оба чернобыльских взрыва — дело неких очень древних злых сил, пришедших из времен совсем давних, может быть, Гипербореи и Атлантиды (представления о которых он почерпнул, надо отметить, в основном из фентезийных блокбастеров вроде «Рыжей Сони»), Тех могучих и потусторонних, которые всегда были, есть и будут; тех, что когда–то правили миром и хотят править снова, которые ждут вне наших пространства и времени, незримые и бессмертные. Тех, что давали о себе знать легендами о вампирах и демонах, тех, что дремали десятки веков, ожидая своего часа, и наконец дождавшихся. Иными словами, он был уверен, что эти земли облюбовала нечистая сила, причем не классические черти с рогами и хвостом, а гораздо более странные и страшные существа.

Он не был знаком с терминами вроде «хтонические чудовища», «аннуаки», «Первожители», «Старейшие» или «Великие Древние», которыми оперировали всякие продвинутые оккультисты, рассуждая о происхождении Зоны. Но, пожалуй, в нем они нашли бы самого благодарного слушателя.

Да и как могло обойтись тут без Тьмы Вечной, когда такое творится? Пусть умники болтают про всякие радиации и флуктуации (тьфу, и не выговоришь!). Но достаточно побродить по Зоне, когда там происходит вообще невесть что — например, непонятное жуткое зарево колышется над землей, и, наполняя сердце ужасом, в нем движутся жуткие тени; или вдруг ни с того ни с сего начинает бешено биться сердце, и дышать становится нечем. Когда после ночлега в тихом месте твой товарищ превращается в седого трясущегося безумца, в то время как все остальные ничего не чувствуют.

Когда бьют в небо синие лучи над глухими урочищами, что лежат за Болотом, или ходят сполохи по поверхности Янтарного озера… Когда пляшут над просторами зимней Зоны в небесах огни, совсем не похожие на виденное Базукой в Мурманске во время службы полярное сияние, отражаясь в глазах мертвых мутантов.

А еще старые опытные сталкеры, выпив для храбрости, рассказывают, что иногда видят в Зоне миражи — и города там непонятные видятся… С небоскребами, куполами да летающими машинами, или наоборот — сожженные да развалившиеся, но всегда незнакомые… И о местах, где иногда слышатся странные звуки — голоса людей и даже не людей, беседующих на незнакомых языках, — и о прочей чертовщине.

Кто после этого будет говорить о «естественных причинах»? Только ученые дураки, чьи мозги окончательно закисли еще в аудиториях разных университетов и академий.

…Собравшись наконец с духом, Базука осторожно сделал шаг за угол пятиэтажки — и услышал собачий лай откуда–то с восточной стороны; многоголосье слепых псов, то сливающееся в одно протяжное «грраууй», то звучащее вразнобой.

— Соба–ачки! — почти с нежностью произнес Базука, поудобнее перехватывая автомат. — Хоро–ошие собачки, — продолжил он, делая шаг назад. Самые обычные слепыши. Это ничего, это твари почти привычные, и Тьмы в них немного… Он сделал еще пару шагов и увидел нескольких псов около приземистого строения с чудом уцелевшей надписью «Гастроном». Собаки не торопились бросаться в бой, они рычали, лаяли, но не атаковали. Между ними и бандитом было метров сто, и они словно чуяли, что нападать бесполезно. Вместо этого они завыли и залаяли.

И совсем рядом им ответили голоса других сородичей.

И вот уже непонятно откуда вылетела чернобыльская собака, некстати заходя сбоку.

Пес коротко взрыкивал, переступая толстыми лапами. В холке зверь не достигал и метра (молодой еще — рано ему водить своих слепых сородичей), и Базука полагал, что, если тот решит попробовать его на зуб, прикончить хищную скотинку труда не составит. Но в эту секунду «чернобылец» как–то по–особому заворчал и, словно размазавшись по окружающему пейзажу, прыгнул — оказавшись совсем в другом месте, чем ожидал мародер. Базука выругался — теперь со зверем их разделяло не более пяти–семи метров усеянного мусором асфальта. Проклятый псионик!

А от гастронома уже мчалась, весело подвывая, стая слыпышей — и еще за домом слышалась собачья перекличка.

Слишком поздно Базука понял, что его просто загоняют — и тварь всего лишь должна его задержать. И что хуже — среди поджарых тел слепых псов мелькнули три или четыре крупных черных силуэта. Пожалуй, худший вариант ему выпал — слепыши во главе с псевдопсами.

Короткая очередь — мимо. Базука снова выстрелил. Фонтанчики бетонной крошки от расколотого бордюра поднялись недалеко от юркой твари. Та отбежала подальше, но не уходила, а лай приближался, причем уже и со спины.

Базука было запаниковал, но потом быстро кинулся к окну низкого первого этажа, на котором решетки то ли не было, то ли ржавчина и время ее уничтожили.

Он едва успел перевалить через подоконник, как из прохода между домами выбежали псы.

Здоровенный кобель кинулся прямо к окну и щелкнул зубами в полуметре от лица Базуки, обдав зловонным дыханием. Бандит взвыл, отпрыгивая назад. Голова и передние лапы пса были уже в окне — но ствол автомата изрыгнул свинец. Голова пса брызнула кровавым фаршем. Бандит принялся отступать, держа окно на прицеле. В полутьме он не видел остальных и решил включить тактический фонарь — в его свете взору Базуки предстали ободранные стены и дырявый пол. А дикое рычание псов не прекращалось.

Он выбежал из квартиры в подъезд и замер — одна из собак, проявив неподобающую жадность, стремительно влетела в выбитые двери. И тут же была наказана — возникший ниоткуда вихрь подхватил тело пса и раскрутил с бешеной скоростью. Короткий вой, нет, крик разрываемой заживо «каруселью» твари — и мельчайшие кусочки кровавого мяса брызнули во все стороны, пятная стены, потолок и кафель пола. Лишнее напоминание о том, что устраивать забеги в этих местах — верный путь к быстрой смерти. Это временно обезопасило Базуку со стороны подъезда, но оставались еще и окна, через которые мутантное зверье ворвалось в дом.

Не медля, Базука рванулся вверх по ступенькам, перепрыгивая кучи всякого хлама. Пару раз пришлось перескочить через груды костей: он предпочел не думать чьих. Но путь ему преградил рухнувший пролет — путь наверх, на крышу, был отрезан.

А сзади уже цокотали когти слепышей. Пришлось повернуться и принять бой.

Грохот автомата смешивался с визгом собак. Запрещенные кучей конвенций (и от того заметно более дорого обходившиеся) шариковые и экспансивные пули с хрустом вонзались в плоть зверья, круша кости и разрывая внутренности. Но даже для них создания были довольно живучими. Три патрона ушло на бурую лысую собаку, возможно, вожака — одна в брюхо, другая в шею, третья в голову. Но из пролома в стене вырвался лающий и воющий комок — и длинная очередь собрала немалую жатву, перебивая лапы, вспарывая тела и вонзаясь в оскаленные пасти.

«Одной в голову… черт! Не попал… Шустрая, сволочь! О свалил… А, х…й — не вышло!.. Готов!»

На время атака остановилась, что дало ему возможность сменить магазин.

Наилучшим вариантом было бежать — что он и сделал. Базука кинулся по коридору. Но вдруг из темноты на него выскочил еще один пес, за ним — другой, третий. Самую шуструю псину Базука отбросил сильным ударом приклада по морде, на вторую наставил дуло и спустил курок. Пули вгрызлись в нее, и та рухнула, не добежав шагов пяти до Базуки. Третья, самая удачливая, попыталась было вонзить зубы ему в бедро, но бандит, наотмашь пнув нахалку окованным сталью мыском ботинка, выбежал прочь.

А потом до ушей Базуки донеслась автоматная очередь. Стреляли неподалеку — Валет тоже принял бой. Но вот с кем?

Валет осторожно вышагивал по растрескавшемуся, искрошившемуся асфальту. Он уже пару раз собирался повернуть обратно, и вовсе не чувство долга, а страх, что, если что будет не так, Шторм спуску не даст, заставлял его продолжать осмотр. Но руины казались и впрямь вымершими. Вот он дойдет до перекрестка, удостоверится, что опасности нет, и спокойно вернется.

— Вот ты и попал! — донеслось вдруг из–за угла. — Влип!

Эти слова заставили Валета отпрянуть. Он замер, невольно холодея. Ладони, сжимавшие оружие, враз стали липкими… Проклятые зомби тут как тут! Ну как же без них — не могла чертова Зона не подкинуть Валету такой «сюрпрайз»!

Он замер, прислушиваясь, но тяжелых неуклюжих шагов слышно не было. Может, показалось? — мелькнула слабенькая надежда.

— Туйтыухадаллл! — тут же послышалось с той стороны.

Он едва не бросился наутек — и удержало его не вдругпоявившееся мужество, а тот же страх: что, если зомби там много и они кинутся за ним всей толпой? Зомби иногда могут бегать быстро — редко, но, говорят, и такое бывает.

Он постоял с пару минут, принюхиваясь… Как будто припахивало тухлятиной. Вот вроде какой–то звук, будто по асфальту проволокли металл. Этого только не хватало — похоже, у него или у них имеется оружие!

Здравый смысл подсказывал, что самое разумное, тихо пятясь задом, отойти подальше и как можно быстрее возвращаться к своим, сообщив им о толкущихся в развалинах зомби. Но с другой стороны — что, если Шторм решит проверить или явится Базука, а там всего один гнилой кадавр без оружия? К тому же некий извращенный инстинкт толкал Валета навстречу его главному страху — подобно тому как людей против воли манит заглянуть в бездонную пропасть.

В конце концов, зомби обычно медлительны, и если он быстро выскочит и полоснет по ним очередью…

Он осторожно, стараясь не издавать ни звука, начал сдвигать предохранитель.

— Не трошш! Не трошш этту пхфуйнью, иди–от! — тут же отреагировала тварь за углом.

Валет затрясся мелкой дрожью, ощущая, как шевелятся волосы на затылке.

Он вспомнил рассказы бывалых бродяг Зоны про то, что не все зомби сразу и полностью теряют разум… И что, мол, некоторые кланы Темных научились как–то возвращать часть рассудка бывшим людям и даже дрессировать для всяких нужд, например, собирать артефакты или таскать мешки — такой вид зомби иногда называли «живо–трупами»… И эти «животрупы» обретают не только подобие сознания, но даже способность угадывать мысли врага…

Что, если там стоит в ожидании именно такое вот чудовище, созданное извращенным умом и магией нелюдей?

Секунды томительно тянулись, а Валет все не мог приять решения.

— Жратть хоччу! Идди сюдда! — сообщил зомби. И человек ни секунды не усомнился, что оба высказывания прямо и недвусмысленно относятся именно к нему, мародеру Валету неполных двадцати четырех лет…

Это окончательно сорвало пружину внутри боевика.

В конце концов, он человек, живой и разумный, с горячей кровью, а против него — всего лишь трупаки, сколько бы их там ни было! Сейчас он рванет вперед и покончит с ними.

Вскинув автомат к плечу, чтобы первой очередью на уровне головы разнести говорящим покойникам черепа, он вылетел из–за угла, надавив на спуск.

Трататататата!!!

Бум! Бабах — в какой–то безумной ярости он разрядил еще и подствольник. Метрах в пятидесяти приказал долго жить в облаке термобарического огня древний рекламный щит.

А Валет с недоумением обнаружил, что никаких зомби тут не имеется, под впечатлением этого факта так и замерев на месте.

— Урра! Жртвааа!!! — проскрежетал невнятный голос.

И Валет ощутил, как ухнуло до самого желудка сердце.

Чуть не возле его ног на асфальте распласталась средних размеров особь псевдоплоти. Зациклившись на зомби, он и забыл, что в Зоне имеется еще одно создание, имеющее привычку к членораздельной речи… Тварь хотя и не самая сильная, но чертовски хитрая и ловкая и особенно опасная для одиночного бродяги.

Он уже начал опускать ствол, лихорадочно соображая, не высадил ли он все патроны, когда плоть упруго подскочила на своих смертоносных руконогах и ринулась в схватку. Жуткое создание, напоминающее придуманную художником–наркоманом насекомоподобную свинью, явно собиралось им отобедать.

Валету не удалось уйти от стремительной атаки, и хитиновое лезвие ударило его в грудь — бессильно скользнув по бронежилету. От удара Валет отлетел сразу шагов на пять, поэтому от следующей атаки успел уклониться, хотя потеряв равновесие, не успел прицелиться, и «калаш» даром выпустил очередь в мостовую. А через миг был выбит из его руки молниеносным ударом крючкообразной конечности.

Следующим номером стала коронная атака этой разновидности мутантов — удар с обеих сторон в почки, — и вновь бронежилет спас Валета.

Видать, что–то перемкнуло в тупых мозгах хищной свиньи, и она не попыталась атаковать вновь, а крепко вцепившись в бронежилет, принялась что есть силы давить Валета — как силач пытается раздавить орех в ладонях.

Боль нарастала, дышать почти не было возможности — чудище обладало воистину медвежьей силой. Перед самым лицом Валет видел морщинистую морду чудовища, напоминавшую мерзкую карикатуру на человеческое лицо, и вспомнил рассказанную его приятелем Лапой байку, что плоти были специально выведены Хозяевами Зоны именно такими — чтобы поглумиться над жалкими людишками.

Ноздри обжигал смрад усыпанного гноящимися язвами тела, неумолимая сила давила как два домкрата, так что хрустели ребра, руки, прижатые ногами–клещами к телу, бессильно пытались дотянуться до кобуры…

Затем плоть опрокинула его на асфальт. Уродливая шишковатая башка чудовища оказалась в каком–то полуметре от его лица, широкая пасть распахнулась, демонстрируя зубы, какими эта тварь может настругать жертву не хуже бритвенных лезвий. Дергаясь и истошно матерясь, он рвался прочь, ощущая, как темнеет в глазах от боли, — она только хрюкала, видать, недовольная тем, что добыча не желает спокойно дать себя сожрать.

Потом тварь вдруг отпустила его, отскакивая назад. Он даже успел ухватить рукоять «Гюрзы», когда та опять ринулась на него, — и зазубренная хитиновая лапа ударила вновь, на этот раз попав туда, где тело не прикрывали титановые пластины. Твердый хитин рассек плоть, глубоко уходя в тело.

Антрацитовая вспышка заполнила взор Валета, и мир для него перестал существовать…

…Выскочив на балкон, Базука метнулся к пожарной лестнице и тяжело выматерился, помянув классическую «бога–душу–мать» в компании с Четвертым реактором, задницей Черного Сталкера и действиями, которые тот вряд ли мог совершить, несмотря на все свое могущество… Лестница держалась на честном слове, буквально источенная кислотными дождями, — не спуститься и не подняться.

Правда, спускаться и некуда — внизу уже бесновались слепые псы и еще штук пять как минимум были в доме.

Базука был, как уже говорилось, личностью довольно серой — но не в том, что касается выживания (особенно собственного). И сейчас благодарил судьбу, что у него есть средство разделаться с псами–телепатами.

Он сделал движение к парапету и наполовину перевалился через него, словно прикидывая, как будет прыгать вниз, — помирать, так хоть не от клыков мутировавших шавок.

Те дружно взвыли и рванулись в стороны, ибо вниз полетел небольшой цилиндрик оранжевого цвета, а собаки уже научились бояться бросаемых двуногими предметов.

Но взрыва не последовало — и собаки метнулись обратно — и тут же слились в завывающий, бьющийся клубок. Твари катались по земле, хрипели, рвали морды когтями, раздирая их до крови, бились в судорогах…

Даже сюда, на третий этаж, донесся, коснувшись ноздрей Базуки, жгучий дух невероятно едкой химии…

Мародер мысленно благословил демонов–хранителей Зоны, что надоумили его купить эту штуку. Ибо против псов он применил не что–нибудь, а газовый баллончик–гранату, специально созданную для отражения нападений волчьих, а больше — расплодившихся одичавших собачьих стай. Внутрь этого изделия украинской промышленности, вошедшего в моду в последние годы у туристов, была закачана под давлением смесь слезоточивого газа и концентрированной перечной эссенции. Девайс можно было использовать и как баллончик, и как газовую бомбу. Дьявольский коктейль быстро запретили — ибо, как выяснилось, он мог использоваться и против двуногих, при этом напрочь сжигая глаза и дыхалку и гарантируя очень неприятную смерть… Но, видимо, запасы еще остались — и ушлые торговцы оттащили некоторое количество их за Периметр.

Отшатнувшийся Базука больно стукнулся затылком о бетон подоконника, а по ушам ударила взрывная волна, умноженная эхом. Но он тут же вскочил и, вылетев из квартиры, понесся вниз по темной лестнице — внизу завывали отравленные мутанты и бешено гавкали уцелевшие. Не обращая на них внимания, он сбежал на этаж ниже, выскочил в квартиру, выходящую на другую сторону дома… Прихожая с чьими–то косточками в углу, комната с уцелевшими клочками линолеумного пола, балкон… Перемахнув через бордюр, Базука, используя автомат вместо якоря, повис на ремне, нащупал ногами парапет…

Затем, опираясь одной рукой о стену и не глядя вниз, ухитрился вытащить автомат. Два или три пса брехали на этаже, но Базука повторил трюк — уже без автомата — и спрыгнул со второго этажа, моля неведомых демонов Зоны, чтобы нога не подвернулась.

Судьба была к нему милостива — он приземлился, правильно сгруппировавшись, почти как когда–то на тренировках в «учебке».

Приземление вышло, правда, жестковатым, удар вышиб из легких воздух, но в несколько секунд он пришел в себя. Нужно было торопиться. В отличие от обычных собак слепые мутанты не особо боялись высоты и тоже умели прыгать. И Базука стремительно понесся прочь от чуть не ставшего ловушкой дома.

Псам, похоже, стало не до него — видать, они трапезничали на трупах и, судя по звукам, добивали раненных.

Шухов–Праведник, за весь люд Зоны муку принявший! А ведь раньше он не помнит, чтобы псы так охотились! Кстати, как там Валет? С кем он там воюет? Или отвоевался?

Базука проскочил две улицы и замер как вкопанный — метрах в пятидесяти от него псевдоплоть рвала какого–то бродягу — и никем, кроме Валета, он скорее всего быть не мог.

И вновь Базука поступил, что называется, по уму — отступив, сменил магазин «Вала» и только потом пустил короткую очередь в сторону готовящего пожрать мутанта.

Если пули и задели плоть, то не сильно — заверещав, та резво ускакала. И лишь тогда он двинулся на выручку.

Еще издали он понял, что вряд ли чем–то поможет подельнику.

Тело в зеленом комбезе лежало в быстро увеличивающейся луже крови…

— Эхей… — неопределенно вздохнул он, и в тот же момент «покойник» зашевелился и даже попробовал ползти…

Когда Базука подбежал (не забывая следить за направлением, куда усвистала псевдоплоть), на него уставились с окровавленного лица невидящие глаза.

Тварь Зоны успела поработать с Валетом на славу.

Мало того что острые копыта–ножи пробили тело в нескольких местах, так еще ему сильно грызанули лицо и шею. Со щеки свисали клочья мяса и кожи, обнажая сизые Десны, нос чудом держался на обрывке сухожилий, одного глаза не было, второй уцелел чудом… Он пытался встать — но малейшее движение давалось ему с явным трудом. Валет еле–еле держался в сознании. Наконец он обессилел и, распластавшись на асфальте, вполне осмысленно прошептал:

— Кто… ты?

«Монстр мутантский — кто ж еще?!» — зло бросил про себя Базука, думая, избавить его от мучений или нет.

Валет дернулся…

— Где я?

Тело мелко задрожало, от чего по кровавой луже пошла рябь.

— Зачем? — вдруг спросил он, и голос было не узнать.

— Шо — зачем? — переспросил товарища Базука слегка огорошенный.

— Зачем… все? — И вытянулся, затрепетав в судороге. Через минуту его широко открытые глаза уставились в небо.

Базука почти равнодушно бормотнул что–то вроде «упокой–душу–хрешного–раба–твово» и принялся стаскивать с еще теплого Валета амуницию. Жаль, сейчас нельзя забрать его куртку и даже «броник» — мало того что вывожены в крови, так еще и не потащишь это на себе всю дорогу. Но боеприпасы, жратва, аптечка…

Мысли его были сейчас далеки от сожаления, а тем более от скорби. Это был не первый труп в его жизни и уж явно не первый труп в Зоне, какой он видел. И больше всего он мечтал, чтобы при неудачливом соратнике нашелся бы какой–нибудь ценный, таскаемый в качестве сувенира артефакт или пачка денег — хотя бы жалких гривен.

— Командир… — нарушил тишину Барс, — думаю, надо бы…

— Ждем еще пятнадцать минут и уходим, — резко оборвал его Шторм. — Впрочем, кому нечего делать — тот может сбегать туда… Только ждать не будем!

Он обернулся на подчиненных и обвел взглядом всех четверых. Желающих явно не наблюдалось.

— Шеф, идут! — выкрикнул Ротор. — Идет, вернее…

От крайнего дома в сторону лежки двигался Базука, за спиной которого болтался второй автомат…

Шторм зло сплюнул, без слов поняв, что Валета ждать смысла нет. Ну и черт с ним — в конце концов, не самый ценный кадр был… Что бы там ни случилось, сейчас не время вести разговоры, нужно искать ночлег. И похоже, придется переночевать в другом месте. Но, как бы то ни было, завтра они продолжат путь по следам Кондора и его спутника…

Дата добавления: 2015-07-08