Каскеты

Это был действительно Каскетский маяк.

В девятнадцатом столетии маяк - это высокое конусообразное; каменное

сооружение, вверху которого находится осветительный аппарат, устроенный по

всем правилам науки. В частности, Каскетский маяк в настоящее время

представляет собою тройную башню с тремя вращающимися огнями. Световые

приборы, приводимые в движение при помощи часовых механизмов, совершают

оборот вокруг своей оси с такой точностью, что вахтенный, наблюдающий их

огни в открытом море, успевает сделать десять шагов по палубе во время

проблеска и двадцать пять во время затмения. Вся система построена на

строжайшем расчете как фокусных расстояний, так и вращающегося

восьмигранного барабана, образованного восемью ступенчатыми

плоско-выпуклыми стеклами, сверху и снизу которых помещаются диоптрические

зеркала; эта тончайшая аппаратура защищена от напора ветра и от прибоя

волн литыми миллиметровыми стеклами; однако даже такие стекла иногда

разбивают своим клювом морские орлы, налетающие, как огромные ночные

мотыльки, на исполинские фонари маяков. Здание, заключающее в себе этот

механизм и служащее ему как бы оправой, отличается не меньшей

математической точностью устройства. Все в нем просто, соразмерно,

целесообразно, строго, стройно. Маяк - это цифра.

В семнадцатом веке маяк был, так сказать, пышным украшением земли на

берегу моря. Башня маяка привлекала к себе внимание вычурным великолепием

своей архитектуры. Она была перегружена множеством балконов, балюстрад,

башенок, ниш, беседок, флюгеров. Сверху донизу ее усеивали лепные

украшения в виде голов, статуи, решетки, завитки, рельефы, фигурки,

дощечки с надписями. Pax in bello [мир во время войны (лат.)] - гласил

Эддистоунский маяк. Заметим мимоходом, что это провозглашение мира не

всегда обезоруживало океан. Уинстенлей воспроизвел эту надпись на маяке,

сооруженном им на свои средства в дикой местности близ Плимута. По

окончании постройки он поселился в башне, желая лично проверить, как

выдержит она бурю. Но буря налетела и унесла в море и маяк и Уинстенлея.

Эти чрезмерно затейливые сооружения, со всех сторон открытые ветрам,

навлекали на себя ярость ураганов, подобно тому как генералы в цветных,

расшитых золотом мундирах оказываются во время битвы наиболее уязвимой

целью. Помимо украшений из камня, на маяках были украшения из железа,

меди, дерева; металлические части изобиловали рельефами, деревянные -

всякого рода выступами. По наружным стенам маяка, вделанные среди

арабесок, лепились всевозможные снаряды, годные и непригодные к

употреблению: лебедки, тали, блоки, багры, лестницы, грузоподъемные краны,

дреки. На самой вершине башни, вокруг фонаря, на кованых, искусной работы

кронштейнах были утверждены огромные железные подсвечники, в которые

вставлялись куски просмоленного каната, - этих факелов не мог погасить

самый сильный ветер. Вся башня сверху донизу была убрана морскими флагами,

вымпелами, флюгарками, знаменами, султанами, наметами, укрепленными на

флагштоках и поднимающимися от яруса к ярусу до самого фонаря; эта пестрая

смесь разноцветных флагов, гербов различной формы и сигналов во время бури

живописной массой лоскутьев весело развевалась вокруг пылавшего пламени.

Дерзкий огонь на краю пучины походил на вызов и пробуждал отвагу у

мореплавателей, терпевших бедствие в море. Но Каскетский маяк совсем не

был похож на эти маяки.

В ту пору это был простой старинный, самого примитивного устройства

маяк, воздвигнутый по приказанию Генриха I после гибели "Бланш-Нефа": на

вершине утеса в железной клетке горел костер - высокая груда углей,

обнесенная решеткой, и ветер раздувал языки пламени.

Единственным усовершенствованием, сделанным в этом маяке со времени его

сооружения в двенадцатом веке, были кузнечные мехи, приводимые в движение

зубчатым колесом с каменной гирей; их присоединили к железной клетке в

1610 году.

Для морских птиц эти старинные маяки представляли несравненно большую

опасность, чем нынешние. Привлеченные ярким светом, птицы слетались на

огонь и попадали прямо в костер; там они прыгали, как адские духи, корчась

в предсмертных судорогах; иногда они вырывались из раскаленной клетки и

падали на скалу, обугленные, искалеченные, ослепленные, как падает ночная

мошкара, обгоревшая в пламени лампы.

Вполне оснащенному судну, повинующемуся воле кормчего, Каскетский маяк

нередко оказывает услугу. Он кричит ему: "Берегись!" Он предупреждает его

о близости рифа. Но для судна, потерявшего и такелаж и руль, он только

страшен. Оголенный остов корабля, беспомощный, бессильный в борьбе с

бешеным натиском волн, беззащитный против шторма, - рыба без плавников,

бескрылая птица, - он может плыть лишь туда, куда его гонит ветром. Маяк

указывает ему роковое место, где его ждет неминуемая гибель, освещает его

могилу. Маяк для него - погребальный факел.

Озарять путь к неотвратимому, предупреждать о неизбежном - какая

трагическая насмешка!

Дата добавления: 2015-07-08