Глава 6. Ответственность.

*Вы снова снились мне сегодня, профессор*

Его голос преследует меня, когда я спешу по коридору, опаздывая на собрание. Можно было бы допустить, что это пьяное признание, если бы не это слово. *Снова* - оно застряло в моем сознании. Слово растет и наводит меня на мысль о наших предыдущих разговорах о его снах, когда он непрерывно краснел и сопровождал это длинными томными взглядами. "Снова", - это заставляет обратить на себя внимание. Я все еще чувствую вкус этого слова, когда он произносит его перед моими губами в момент пьяной откровенности. "Снова" превращает обычную ситуацию – мальчик опьянел, мальчику приснился эротический сон, мальчик не может отличить сон от реальности – в потенциальную проблему.

"Снова" означает обещание.

Каждое мгновение я пытаюсь изучить ситуацию и представить все так, как будто это вина Поттера. Но, как ни крути, виноват я. Я, взрослый, разрешил мальчику напиться в своей комнате. Я, ответственный за него, позволил пьяному мальчику остаться ночевать. Я, профессор, позволил себе глазеть на мальчика, оглушенный своим возбуждением. Я, Северус Снейп, вел себя как подросток, управляемый гормонами, в момент слабости.

Я кривлюсь от отвращения. Перед тем, как войти в кабинет, я нащупываю пергамент у себя в кармане. Я вхожу, и все головы поворачиваются ко мне. На лицах легкое удивление. В течение четырнадцати лет преподавания я ни разу не опаздывал на собрания. Четырнадцать лет. Поттер случайно расстроил планы Темного Лорда, тем самым позволив мне избавиться от обязанностей шпиона и заняться преподаванием. Я усмехаюсь. Моя карьера началась и закончилась благодаря Гарри Поттеру.

— Доброе утро, Северус. Мы начали без вас, — Дамблдор улыбается и кивает на свободное место возле этой французской кривляки, преподающей Защиту. Девушка проиграла турнир четырнадцатилетнему мальчишке, и все же ее взяли работать учителем. Это только подтверждает, что моя отставка является хорошей идеей. Я снова трогаю пергамент.

— Мы говорили о 'Арри, *le pauvre*

Да, le pauvre. Бедный Гарри Поттер. Я концентрируюсь на волне горького сожаления, затопившей меня. Лучше не показывать этого. Я надеюсь, что Дамблдор сохранит в тайне причину моей отставки. Я же действительно не прикасался к мальчику. Его честь не пострадала, и это позволяет мне сохранить достоинство.

Жуткие лица в комнате начинают обсуждать, что будет лучше для мальчика. Эксперты хреновы. Я смотрю на МакГонагалл – она выглядит убийственно – львица, защищающая детеныша.

— Албус, вы же не думаете, что его исключение из квиддичной команды действительно необходимо, — Я чувствую гнев и смотрю на Дамблдора, который утомленно трясет головой. Конечно, он не может так думать. Нелепая игра – это все, что поддерживает сейчас мальчика в здравом уме. *Я чувствую себя хотя бы наполовину нормальным только когда я рядом с вами!* Его голос кричит во мне, и я съеживаюсь. Он больше не моя проблема.

Ему небезопасно быть со мной.

— Возможно, нужно пригласить профессионала из госпиталя Святого Мунго. Ему нужен кто-то, с кем он мог бы поговорить. Я обратилась к мисс Гренджер и мистеру Уизли, но они ничего не смогли от него добиться. Советник мог бы помочь ему… или сказать нам, как помочь ему, — МакГонагалл заканчивает свою речь и поджимает губы. Возгласы согласия лишь усиливают гнев, кипящий во мне. Меньше всего мальчику нужно, чтобы кто-то подтвердил, что он спятил. *Кроме вас, профессор. Вы не изменились*. Я с трудом глотаю.

— Возможно, нужно уменьшить ему нагрузку в классе, - предлагает Флитвик и ищет поддержки. Я уничтожаю его лучшим из своих взглядов. Он быстро отводит глаза. Я поворачиваюсь к Дамблдору, который сидит с задумчивым видом. Я удивляюсь, как он может сидеть и слушать этих дураков, которые играют жизнью мальчика?

— Есть средства, чтобы повлиять на депрессию. Северус, может, вы что-то знаете об этом? — Росток вопросительно глядит на меня. Это мы уже проходили. Я не буду играть в их игру.

— А вам не кажется, что все, что нужно мальчику – это чтобы вы перестали трястись над ним?

— Да, Северус. Мы все прекрасно знаем о ваших чувствах по отношению к мальчику, - бормочет МакГонагалл, и краснеет от гнева.

— Вы должны слушать внимательнее. Не случайно, что нагрузка на него в моем классе не уменьшилась. Мои ожидания на счет него не уменьшились. Жалость – это не то, что ему сейчас нужно. — Я почти кричу, и красные лица вокруг меня обещают, что собрание перерастет в обмен проклятиями. Дамблдор откашливается.

— Нет необходимости повышать голос.

— Кто-то должен положить конец этой чепухе, - доказываю я. Под взглядом Дамблдора я съеживаюсь. Мне вдруг приходит в голову, что я уже потерял свой шанс положить конец этой чепухе. По собственному желанию.

— Думаю, что мы не что мы не станем ничего решать прямо сейчас. Я рассмотрю ваши предложения. Если никто не хочет добавить… Уроки скоро начнутся. Удачного дня, — слышится скрип стульев и хор голосов. МакГонагалл встает и поворачивается к директору.

— Спать в заброшенных классах недопустимо, Албус. Мы должны сделать что-то, пока не потеряли его, — она внимательно смотрит на меня и выходит, оставляя меня наедине с Дамблдором.

Момент настал. Я хватаю письмо и открываю рот, чтобы сказать, но Дамблдор перебивает меня.

— Как он, Северус? — я смотрю на него и не вижу обычного блеска в синих глазах. Он хмурится. Как бы ни раздражало меня его мерцающее, загадочное выражение лица, я все же предпочитаю видеть его таким, а не подавленным, как сейчас. В такие моменты время накладывает свой отпечаток на его черты, и становится очевидным его возраст. Я вдруг чувствую себя очень молодым.

Я откашливаюсь и пытаюсь избавиться от чувства вины, сосредоточившись на гневе. — Что ж, если вы спрашиваете о его состоянии – ему впору отправляться в госпиталь Св. Мунго. Если вы спрашиваете меня, что делать с этим, то я скажу, что надо забыть, что он - Гарри Поттер, несчастный мальчик, который выжил, несмотря ни на что, и просто разрешить ему быть нормальным пятиклассником и вечной занозой в заднице.

Он невесело фыркает. — Полагаю, вы прояснили как-то природу ваших отношений?

Ну, да, мы перешли несколько новых границ. Нерешительность парализует мой язык. Сейчас самое время, чтобы начать речь, которую я готовил всю ночь. Но сейчас я не могу. Маленький приступ малодушия.

Он снова смотрит на меня. Как будто пытается прочитать мою душу. Я беспокойно ерзаю на стуле.

— Гарри много страдал, Северус. Если вы решите снова допустить его в свою жизнь, я настаиваю, чтобы вы учли все возможные последствия. Если позволите, я хочу, чтобы вы сделали это от всего сердца. — Он слегка улыбается. Я пытаюсь хмуриться, но это не срабатывает. Меня заполняет бесконечное чувство вины.

— Албус, как его профессор…

— Я понимаю, что существуют определенные правила относительно дистанции между профессорами и студентами. Я надеюсь, вам понятно, что в данном случае я хочу сделать исключение. Если есть хотя бы шанс помочь ему, я не могу упустить такую возможность.

Я фыркаю, сомневаясь, что он доверял бы мне так же, если бы знал, какое чудо позволило сохранить ту каплю невинности, которая осталась в мальчике.

— Я не прошу вас подружиться с Гарри. Все, чего я прошу – чтобы ваши действия соответствовали вашему решению. Я не знаю, как мальчик справится с еще одной потерей. Пожалуйста, подумайте над этим.

Он слабо улыбается, затем уходит, оставляя меня тонуть в ненависти к себе.

***

— Его не было в постели сегодня утром.

— Я слышал, что его нашли, когда он бродил возле Запретного Леса.

— Он же не настолько спятил. Правда?

— Невилл сказал, что он почти не спит.

— Он такой странный. В смысле, он же Гарри Поттер.

Разгневанный, я обнаруживаю группу Гриффиндорских четвероклассников. Урок еще не начался, но их болтовня разрушила грань между старательно сдерживаемым гневом и яростью. Сейчас я заставлю их трястись от страха… Но меня опережает девчонка Уизли. Покраснев от ярости, она направляет палочку на своих одноклассников и рычит, - Еще одно слово, и вы будете плеваться слизняками все выходные.

Я подавляю удивленную улыбку. Компания осознает мое присутствие. Уизли бледнеет, затем становится розовой от смущения. Она опускает палочку и сжимает зубы, встречая неминуемое наказание с храбростью Гриффиндора. Или глупостью Уизли. В данном случае это может быть одно и то же.

— Криви, Мулдон, Харви и Брэндон – десять баллов с каждого. Это классная комната, а не курятник. Уизли, займите свое место. — Она мигает, затем подчиняется. На ее лице удивление с намеком облегчения. Я бросаю на них свирепый взгляд и возвращаюсь к написанию задания на доске.

Маленькие ублюдки. Когда звенит звонок, я быстро даю необходимые указания, и наблюдаю, как студенты начинают работать. Я кружу по классу и не могу даже радоваться тому, как вздрагивают маленькие негодяи, когда я прохожу за их спинами. Мое и без того ужасное настроение ухудшается, когда я слышу, как те же глупости повторяют мои собственные студенты.

— Я слышал, он под действием Империус.

— Говорят, Темный Лорд наложил на него заклятие, и теперь он должен сойти с ума.

— Драко сказал, они каждую ночь отправляют его в Госпиталь Св. Мунго портключем.

Мое терпение кончается. Студенты заплатят за это. — Поскольку вы демонстрируете замечательный интерес к психическому здоровью, я награжу вас возможностью изучить эту проблему. Вы должны будете написать сочинение длиной в 5 футов о любом психическом заболевании и методах его лечения. На ваш выбор. Срок – следующая среда. Кроме того, вы потратили 30 минут учебного времени, и задержитесь после урока. Продолжайте работать.

Стоны и тяжелые вздохи пробегают по классу. Я сажусь за свой стол и беру чистый пергамент. Серьезно сомневаясь в своей вменяемости, я сочиняю осторожное письмо Дамблдору с предложением, которое должно положить конец всей этой болтовне относительно Поттера. Я и сам на грани срыва. Сейчас это не важно, важно помочь ему. Я решаю превратить "Проблему с Поттером" в "Поттер без проблем".

Я подписываю письмо со слабым чувством страха. Я вспоминаю о своем прошении об отставке, достаю его из кармана и ломаю печать.

Дорогой Альбус,

Здесь вы найдете официальное прошение об отставке, в котором в качестве причины я указываю необходимость отъезда. Но, поскольку вы всегда умели видеть меня насквозь, я дам вам честное объяснение.

Как вы уже знаете, вчера вечером я позволил мальчику прийти в мою комнату. Прекрасно зная о правилах, запрещающих студентам употреблять спиртное, я предложил ему виски. Мне казалось, что он умеет пить. Как бы то ни было, я не прошу прощения за это. Я прошу прощения за то, что оставил ему полную бутылку, занявшись бумагами. Это было неосторожно с моей стороны. Он выпил больше, чем мог. Когда он попросил разрешения остаться, я разрешил.

Только этого достаточно, чтобы представить случай на рассмотрение Совета Управляющих. Но это не причина моей отставки. Поттер, в состоянии опьянения пытался поцеловать меня. Я остановил его – но гораздо позже, чем должен был. Я хотел бы сказать, что никогда больше не допущу этого, но я не хочу, чтобы существовал шанс, что это может повториться.

Я прошу прощения, Албус. Если вы решите послать это письмо Совету вместо второго, я пойму. Я только прошу, чтобы мальчик не пострадал. Я также прошу разрешения лично сообщить ему, что уезжаю – в вашем присутствии, естественно.

Искренне Ваш,

Северус Снейп.

Когда я перечитываю это, мне приходит в голову, что я среагировал слишком сильно. Я написал это письмо утром, когда меня все еще трясло от произошедшего. Я говорю себе, что униженное извинение мальчика свидетельствует о том, что он больше не попытается. Я должен только не допустить, чтобы он напился настолько, чтобы забыться.

Я должен не забыться сам.

Абсурд. Я взрослый и знаю про ограничения. Я был потрясен поведением мальчика. *Ты был возбужден*. Я был в ужасе. *Вы снова снились мне сегодня, профессор* Он пятнадцатилетний мальчик, который утратил контроль. Я тридцатисемилетний мужчина, который должен быть осмотрительным.

Я отталкиваю дурные предчувствия. Если я уйду, они отнимут у мальчика все шансы на нормальное существование. Они уничтожат мальчика. Нет, я не хочу иметь на своей совести его самоубийство. Не говоря уже о том, что проблема с бессмертием Волдеморта может в итоге стереть мальчика в порошок между чертовски заботливыми пальцами.

Звенит звонок, означающий ленч. Глаза студентов направляются на меня, впрочем, без особой надежды на то, что я их отпущу.

— Вы затратите следующие тридцать минут на написание состава зелья, которое вы только что приготовили. Начинайте. Мисс Уизли, подойдите.

*Ты об этом пожалеешь* Не так, как пожалел бы об обратном.

— Да, профессор?

— Пожалуйста, отнесите это письмо директору. Можете взять ваши вещи с собой, — ее рот на мгновение открывается от удивления, но она быстро собирается и берет пергамент.

*Это только подхлестнет его* Я спасу его.

*А кто спасет тебя?*

Я отталкиваю эту мысль, беру свою волшебную палочку и сжигаю свое прошение об отставке в пустом котле. Я наблюдаю, как мои моральные устои превращаются в синий дымок, и вдыхаю его, пытаясь сохранить хотя бы их часть.

***
Северус,

Он прибудет в 8.15. Мы согласовали необходимое объяснение для его отсутствия. Вы найдете подходящий стол в своей комнате. После выходных у меня будет готова программа занятий для него. В конце семестра мы посмотрим результаты. Если в течение этого времени вы захотите пересмотреть условия, я готов услышать ваши предложения.

От имени Гарри и от своего я хочу выразить свою глубокую признательность.

С уважением,

Д.

Я гляжу на пергамент, как будто читаю свой смертный приговор. Кажется, я могу слышать леденящий кровь крик своего умирающего одиночества. Я вдруг вспоминаю урок, который выучил уже давно – не принимать решения под влиянием эмоций. Конечно, я предпочел бы сдаться Упивающимся Смертью, чем сказать Дамблдору, что передумал. Подозреваю, что в первом случае у меня было бы больше шансов выжить. Я смотрю на часы в своем кабинете и понимаю, что уже пять минут девятого. Не могу поверить, что секунду назад было только семь.

Время никогда не было моим лучшим другом.

Я собираю кипу сочинений четвероклассников и иду в свою комнату, прикидывая, сколько стаканов виски я смогу опрокинуть за десять минут. Но тут же отгоняю эту мысль. Мне нужна вся моя трезвость, чтобы выдержать первые минуты разговора с мальчиком. Те драгоценные секунды, за которые я должен заблокировать все его фантазии.

Когда я вхожу, я поражен уменьшившимся пространством. Новый стол стоит напротив моего. Я пытаюсь прикинуть, куда бы его переставить, но не нахожу вариантов. Я разочарованно кидаю сочинения на стол и беру книгу, с которой я мог бы счастливо забыться. Я сажусь в этот кошмар, который я не называю никак иначе, чем "это кресло".

Открыв книгу, я с трепетом ожидаю прибытия мальчика. Он тут же вываливается из камина к моим ногам. Я снова удивляюсь, как он так ловко держится на метле. Просто чудо, как он еще не разбился насмерть.

— Еще одна мягкая посадка, Поттер. Поздравляю.

***
Он поднимается на ноги и поправляет очки. Он стоит передо мной подобно преступнику перед судьей, ожидая приговора. Я чувствую то же самое, и ничего не могу с этим сделать. Стыд, написанный на его лице, лишает меня дара речи. Я вдруг чувствую острую потребность извиниться перед ним. Я подавляю это.

— Над чем вы планируете работать сегодня? — у меня захватывает дух, когда он смотрит на меня. Он милосердно отводит взгляд, и я вижу, как он пытается перестать думать о том, что сверлило его весь день, и пытается ответить на вопрос.

— Ну… У меня есть карты таро, которые нужно прочитать к понедельнику. И глава для вашего занятия. Это все. Профессор Дамблдор еще не дал мне программы занятий.

— Вот ваш стол. Советую вам внимательно отнестись к заданию по Зельеделью. Что же касается Прорицания… я не понимаю, почему вы выбрали этот нелепый предмет. Но мне кажется, что будет не так уж сложно придумать кучу ерунды, которая удовлетворила бы эту зануду.

Он смеется и смотрит на меня с оттенком прежнего доверия. На мгновение я расслабляюсь. — Ну, я так и делаю. Когда я умираю раз в неделю, она выглядит вполне счастливой, — его слова ударяют меня. Я чувствую внезапный порыв наложить Непростительное заклятие на эту женщину. Мой желудок подпрыгивает, и я пытаюсь погасить этот нелогичный импульс защитить мальчика. Это не принесет пользы ни мне, ни ему. Я напоминаю себе, что моя единственная цель – защитить его от тех, у кого слишком развит тот же чертов рефлекс.

*Но кто защитит его от тебя?*

— Работайте, Поттер, - слова с трудом слетают с моих губ. Он достает книги. Я немного удивлен, что он не жалуется на то, что приходится делать домашнее задание в пятницу вечером. А еще я чувствую облегчение. Я не смог бы сейчас его ругать– с этой свинцовой тяжестью за грудиной.

Мой разум устремляется в кабинет, где меня ждет полбутылки хорошего виски. С такой бутылки все и началось. Нет, уж лучше чувствовать вину, чем утопить себя в алкоголе. Вместо этого я вызываю чайник чая. Он не успокоит мои чувства, но, по крайней мере, увлажнит булыжник, в который превратился мой язык.

Ладно, я приму эти обязанности. *Ты сам об этом попросил*. Я горько усмехаюсь и пытаюсь найти надежду в этом выражении стыда на его лице. Это никогда не повторится. Он никогда не попробует снова, и если он не попробует, мне не придется его останавливать. Я вздыхаю, поднимаюсь и иду к нему, задержавшись на мгновение, чтобы заглянуть в его записи из-за его плеча. Похоже, он переписывает все подряд. Я ставлю перед ним чашку чая и собираюсь раскритиковать его методы, когда он вздрагивает. Я еле сдерживаю извинения. Меня ужасает, что он готов отскочить от меня, и одновременно радует, что он находит меня отталкивающим, когда не пьян. Мне приходит в голову, насколько странно находить в этом утешение. Но это делает мои новые обязанности значительно легче. Дыша свободнее, я прохожу к своему столу и сажусь.

— А как же виски? - слабо улыбается он, и я одариваю его пронзительным взглядом. Он смущен.

— Нужно ли говорить, что этого больше не произойдет?

Он опускает глаза и трясет головой. — Простите.

Я наблюдаю, как на его лице появляется виноватое выражение, и подавляю свое беспокойство. Вина – это хорошо. Вина и унижение. Если я хочу сохранить контроль над ситуацией, она должна быть как можно более болезненной для него.

— За что именно, Поттер? - усмехаюсь я.

— Сэр?

— Я хотел бы знать, за что именно вы извиняетесь.

Я вижу, как он краснеет.

— Ну… за… - я пытаюсь не улыбнуться, глядя, как он набирается смелости, чтобы сказать *за то, что пытался поцеловать вас*. Как же абсурдно пытаться делать что-то, о чем не можешь даже говорить без смущения. Унижение на его лице задевает тонкие садистские струнки моей души. Я снова начинаю чувствовать себя самим собой.

— За то, что причинил вам неудобство, сэр, — это как удар в челюсть. Совсем не то, что я ожидал услышать. Не то, что я надеялся услышать. Как осмеливается этот чертов мальчик беспокоиться о том, как его действия отразились на мне? Я бросаю на него взгляд, и он суетится. — И, э… за то, что выпил весь ваш виски?

Кто-то должен объяснить ему, что не стоит выражать извинения в форме вопроса. Они теряют свою искренность. Но сейчас меня это волнует меньше всего. Я хочу упасть и заплакать, как ребенок. Он сожалеет не о том, что сделал. Он жалеет о том, что это причинило мне неудобство. То есть он может попробовать еще раз, если ему покажется, что мне этого хочется. Это не сработало.

*Это должно сработать. У тебя нет выбора*

Я горько фыркаю и закрываю лицо руками. Я сдаюсь. Убейте меня.

— Слушайте, - начинает он, и я задерживаю дыхание. — Я прошу прощения за все… — Я вздыхаю, понимая как это близко к тому, что я бы хотел услышать. — Было глупо с моей стороны подумать… В смысле, я знал, что вы не… Я не знаю, почему… — Я начинаю мысленно завершать его предложения. Каждое его слово убивает мою надежду, что его поведение было обусловлено алкоголем. Каждое незаконченное предложение пугает меня. Он совершенно не испуган тем фактом, что пытался поцеловать меня, более того, единственное, о чем он сожалеет – что я сказал нет.

*А кто спасет тебя?*

— Поттер, заткнитесь, — пожалуйста, заткнись. Не говори больше вообще ничего. Я отчаянно пытаюсь сменить тему.

— Должен ли я сказать, что если кто-то узнает о том, что случилось, я потеряю работу?

Сейчас эта перспектива уже не кажется мне такой уж страшной. По большому счету, это мой единственный шанс на спасение. Я вижу по его лицу, что это не приходило ему в голову. — Но вы же ничего не сделали.

Я стискиваю зубы, чтобы не проклясть этого умника. Да, я ничего не сделал, но это уже проблема. Конечно, я понимаю, что говорить о профессиональной этике с пятнадцатилетним подростком – все равно, что учить змею ходить, но я все же попытаюсь.

— Хм. Позвольте мне провести краткий обзор событий. Я позволил студенту напиться в своей комнате. Вместо того, чтобы настоять на его возвращении в общежитие, я разрешил ему остаться. Я раздел пятнадцатилетнего мальчика и потом почти разрешил ему поцеловать меня.

— Все произошло не так. Вы остановили меня.

— Недостаточно быстро, - говорю я нетерпеливо.

— Слишком быстро!

Слова, которые вертелись у меня на кончике языка, вдруг падают обратно в глотку, я почти задыхаюсь. — Нет! Я имею в виду, что…, - его голова опускается на стол, и я пытаюсь вспомнить, смущался ли я так же часто, когда мне было пятнадцать лет. Впервые в жизни я благодарен, что мне почти сорок.

Я снова пытаюсь заставить его понять. В конце концов, я же учитель; мазохист по профессии. — Поттер, не так уж важно, что произошло. Это версия событий, которую увидит Совет Управляющих. Я взрослый, и я ваш профессор. Вы пятнадцатилетний мальчик. Вина лежит на мне.

— Мне так жаль, — искренность его тона поражает меня. Его голос полон вины. Вины за то, что он мог подставить меня. Что еще раз доказывает, что он не понял ни слова из того, что я сказал. Я оставляю свои попытки.

— Мне тоже, - глухо говорю я.

Он поднимает голову, и я вижу ужас на его лице. — О, боже. Вы не должны… В смысле, не надо… Может быть, мне и пятнадцать, но я знал, что я делаю. То есть, я не сделал ничего, чего бы не делал раньше… — я молча умоляю его заткнуться. Я морщусь от его слов, и он замолкает.

Я чувствую, как на меня наваливается тяжесть мигрени. Я подпираю голову рукой. Он молчит, пока я сгораю от страха и стыда. Стыда, что забылся, позволив ребенку управлять собой. Страха, что сделаю это снова.

— Я знаю, как это происходит, профессор. Вы проигрываете сцену у себя в голове и думаете о своих ошибках, — я смотрю на мальчика, на мгновение представив, что я начал думать вслух. Потом я узнаю слова. Он выглядит довольным. — Вы хотите, чтобы вы забрали бутылку с собой, послали бы меня в общежитие…

— Поттер, продолжайте работать, - я пытаюсь выглядеть суровым, но гнев смывается волной удивления. — Я продолжу. Но вы должны остановить это, Снейп. Или вы закончите, как я.

Я невольно улыбаюсь, мысленно проклиная внезапно проснувшееся остроумие мальчика. Он прав. Конечно, это мой совет, поэтому я не могу сказать, что мальчик очень уж умен.

— Посмотрим, — воздух снова становится пригодным для дыхания. Каким-то образом мальчику удалось остановить поток моего отвращения к себе. Меня заполняет чувство невероятной благодарности.

Он снова смотрит в книгу, но на его лице играет усмешка. — И десять баллов с Гриффиндора, Поттер, за дерзость.

— Десять баллов со Слитерина, профессор, за то, что я делаю домашнее задание в пятницу.

— Если ваше задание не интересует вас, мы могли бы обсудить ваши сны.

Он стонет и опускает голову на стол. Даже если в конце я буду проклят, до того времени я смогу забавляться смущением мальчика.

Дата добавления: 2015-07-07