Ведь на самом деле реально только то, что мы считаем жизнью. Поэтому мы сами определяем, что такое реальность. Неосознанно программируем свою жизнь. И я свой выбор сделала. Хороший выбор, между

Ведь на самом деле реально только то, что мы считаем жизнью. Поэтому мы сами определяем, что такое реальность. Неосознанно программируем свою жизнь. И я свой выбор сделала. Хороший выбор, между прочим.

Я умела черпать удовольствие в любом аспекте своего бытия, даже в коротких перебранках с Кастрой, моей старшей дочерью. Она достигла того возраста, когда быть на ножах с родителями – неотъемлемая часть подростковых отношений. Прежде мы никогда не ссорили, она во всем доверяла мне. А этим летом в одно мгновение все как будто поменялось. Уходила из дома без спроса, возвращалась за полночь. На любой вопрос отвечала грубостью. Но я знала, что голова на плечах у нее есть, ни в какие авантюры ее не втянут. Доверие – это взаимное чувство. Но, уложив младших детей спать, я ненароком задумалась над тем, где сейчас дочь и в какой компании. Думаю, если случится беда, Кастра поделится со мной переживаниями.

Во всем доме – тишина. Я выключила свет, оставив гореть единственное бра в коридоре на тот случай, если Кей-Си вернется с работы. Обычно в такие суматошные дни он ночевал прямо в офисе, а на утро я завозила ему чистую одежду. Однако завтра выходной, и у меня не получится вырваться.

Закрыв дверь в свою спальню, я, наконец, смогла спокойно вздохнуть. Еще один день остался позади…

Контрастный душ, холодная постель. Всё тело зудит от усталости. Я закрываю глаза и мгновенно проваливаюсь в сон.

- Дезра! – чувствую, как меня пытаются растормошить. – Нельзя останавливаться.

Сильные руки подхватывают меня, куда-то волокут. Не ощущаю ни боли, ни страха. Мне легко, мне комфортно рядом с НИМ.

«Бежать!» - мозг вспыхивает миллионами импульсов. Я вырываюсь из цепких объятий и пытаюсь бежать самостоятельно. Ноги подкашиваются, едва касаются земли, но меня тут же хватают за руки – и мы продолжаем бег.

Пытаюсь на ходу обернуться, разглядеть преследователей, но вижу только непроглядную мглу.

- Надо спрятаться. Нам не скрыться от нее на открытой местности, - говорит мужчина, что бежит рядом со мной. Не вижу его лица. Все размыто. Но голос кажется знакомым.

От быстрого бега дыхание учащается, в горле першит. Кашель выворачивает наизнанку.

- Я принес тебе воды, - заботливо говорит Кей-Си и протягивает полный стакан.

С наслаждением выпиваю воду, и сознание проясняется. Я в своей комнате, рядом со мной на кровати сидит супруг и нежно проводит ладонью по голове, приглаживая взъерошенные волосы.

- Опять плохой сон, - спрашивает Кей-Си.

В ответ просто киваю, не в силах что-либо ответить.

- С тех пор, как мы узнали о пополнении, - его рука опускается на мой круглый живот, - тебя постоянно мучают кошмары.

Он ждет от меня какого-то ответа, но я лишь молча смотрю на него. Сердце колотится в груди, а легкие выталкивают воздух с хрипом.

- Давай все-таки запишемся на прием к доктору Ховарду?

- Я и без того знаю, что он скажет, - наконец, произношу я.

Наверное, я просто боюсь в четвертый раз становиться матерью. Кастре скоро 15 лет, мальчишкам 9 и 7. Я была уверена, что детей у нас больше не будет: все-таки и возраст уже, и воспитать троих тоже немало сил требуется. Новость о беременности меня, конечно, повергла в легкий шок и былой радости уже не принесла. Хотя Кей-Си был счастлив, особенно, когда узнал, что родится девочка. А я просто хотела больше времени уделять живописи, а не смене подгузников.

- Я просто боюсь за тебя и малышку, - говорит муж.

- Все будет хорошо, - отвечаю ему и укутываюсь в одеяло. – Я знаю, о чем говорю: у меня большой опыт.

Слышу, как Кей-Си тихо смеется. Он ложится рядом и засыпает.

А я глаз не могу сомкнуть, сон никак не выходит из головы. Я испытываю панику, какой-то запредельный животный страх, пытаясь осознать, от кого мы убегали. И тот мужчина, он назвал меня по имени. Дезра.

- Дезра… - повторяю я снова, стоя утром перед зеркалом. – Дез-ра.

Произношу слово по слогам, пытаясь распробовать его на вкус. Казалось, оно должно что-то значить, но я совершенно ничего не чувствую.

Приведя себя в порядок, переодевшись и причесавшись, спускаюсь на кухню. Кей-Си варит кофе в турке, Кастра жарит братьям омлет.

- Вы у меня такие самостоятельные, - говорю семье и целую каждого.

- Папа предлагает съездить в горы на пикник, - дочь довольно улыбается.

- Ну, если вы хотите, я поддержу эту идею, - киваю Кастре. Мне нравится видеть ее такой улыбчивой и беззаботной.

- Хорошо! – распоряжается Кей-Си. – Завтракаем и начинаем собираться. За продуктами для пикника заедем по дороге.

Это, наверное, было самым чудесным в нашей жизни, когда всей семьей мы выбирались на природу. И, как правило, нам всегда благоволила погода. Даже сегодня небосвод чистый, без единого облачка, небеса ярко-голубые, и солнце тепло пригревает лужайку, на которой мы расстелили плед. Кей-Си жарил шашлыки на миниатюрном мангале, сыновья играли в бадминтон, Кастра в наушниках слушала музыку, уткнувшись носом в журнал. Я так сильно любила их и каждую минуту благодарила Бога за то, что он даровал мне такое счастье.

Домой мы вернулись, когда уже стемнело. Сытые, довольные, но такие уставшие. Дети сразу отправились спать. И сегодня, что неимоверно меня обрадовало, обошлось даже без перебранок с дочерью. Интересно, когда мальчишки подрастут, с ними будет так же сложно?

Я лежала в ванной, поглаживая живот. Малышка лениво ворочалась, отвечая на мои прикосновения. Такое блаженство, которое и словами не описать. Я мысленно прокручивала в памяти события прошлого дня, но в голове постоянно звучал тот незнакомый голос, который звал меня по имени: «Дезра». И вот уже всплывает образ смуглого мужчины с черными волосами и глазами цвета ночной тени. Он улыбается, но осторожно, только уголками губ, и от этой улыбки щемит сердце. Кажется, я знаю его.

- Прости, любимая, - звучит его тихий голос, заглушаемый грохотом. Вспышки света ослепляют меня, и я совершенно не понимаю, где нахожусь.

За окном темно, лишь вспышки яркого света озаряют выжженную землю и незнакомые высокие сооружения. От каждого всполоха самолет начинает трясти. А самолет ли? Что-то непохоже. Но летательный аппарат, на борту, которого я нахожусь, висит в воздухе неподвижно над одним из разрушенных сооружений. Пилот, что управляет этой махиной, весь покрыт испариной и все бормочет что-то невнятное. Я могу разобрать только «Надо сматываться отсюда».

Меня хватают за руку и куда-то ведут за собой, я вижу лица людей, что обеспокоенно смотрят на меня. Эти люди… какие-то родные моему сердцу. Одна из девушек виновато опускает глаза, вижу, что она готова расплакаться.

- Я пойду с тобой, - говорит тот мужчина, что держит меня за руку.

Я знаю его имя – Финкс, мы знакомы уже очень и очень давно. И та девушка с виноватым взглядом, она – его спутница жизни. Они вместе уже давно, лет семь или восемь. Меньше, чем мы с Хелсом. Меня пронзает разряд, и я вижу странные картинки незнакомой мне жизни. На душе становится тяжело, меня как будто разрывает изнутри. Хелс…

- Хелс!!! – кричу я в темноту.

- Он мертв, - вторит мне чужой голос. – Его больше нет.

Его больше нет… Нет… Он… не мог оставить меня. Как же так? Навсегда одна? Он же обещал быть рядом! Обещал быть моей силой, быть моей опорой. Он говорил, что ничто и никогда не разлучит нас! Хелс!!!

Открываю глаза. Я в своей ванной. Глаза слезятся от света. Чувствую, как содрогается тело, а грудь часто-часто вздымается от резких толчков вдохов, наполняя легкие маленькими глотками воздуха. Пустота. Кажется, я больше не хочу жить. Я лишилась всего, я лишилась смысла. Я могла бороться, лишь когда он был рядом. Хелс.

В ванную вбегает Кей-Си, заботливо кутает в полотенце и относит на нашу кровать. Его прикосновения мне неприятны.

- Не трогай меня! – кричу я ему. – Убирайся!

Он испуганно смотрит на меня. Я никогда не позволяла себе повышать голос, а сейчас меня всю трясет от ярости. Муж выходит из спальни, осторожно прикрывая за собой дверь, и я чувствую, что поступила с ним неправильно. Мне стыдно. Но он вдруг стал чужим мне человеком. Я понимаю, что не люблю его. Понимаю, что моя единственная любовь осталась в том непонятном сне.

Как ни пытаюсь вспомнить о нем, ничего не получается. Только чувства. Только скупые образы. Помню, что он был уникальным, совершенно непохожим на других людей. Но в чем была его уникальность – не помню. А Финкс? А вот о Финксе я знаю много. Он был главой нашего отряда, мы вместе комплектовали состав.

«Какого отряда?» - спрашиваю сама себя. Что за бред в моей голове?..

Лениво натягиваю атласный пеньюар, который еще сильнее подчеркивает мой круглый живот, и забираюсь в постель, натягивая одеяло под самый подбородок.

Как спокойно. Тепло. Комфортно. Вдыхаю всей грудью запах чистого пастельного белья. Какое наслаждение. Может, не стоит засыпать? Лучше книгу почитаю. Я точно знаю, мне опять приснится очередной беспокойный сон, что растревожит душу. В груди до сих пор пустота, как будто-то оттуда вынули что-то важное. Там теперь так холодно…

Пыталась отвлечься чтением, и книгу подобрала интересную, что и спать не захочется, пока не дочитаешь до конца. Но не тут-то было. Сама не помню, как провалилась в сон. Снова вижу Хелса, рядом стоит Финкс. Сколько времени прошло? У Хелса длинные волосы… Года два, наверное. Он лежит в какой-то капсуле, как будто медицинский аппарат.

- Надо отключить его, - кивает Финкс.

- Он не пострадает? – спрашиваю с надеждой.

- Кто? Горец? Да он всех нас переживет! – слышу в голосе друга усмешку.

Мои пальцы нажимают определенную последовательность кнопок на капсуле. Откуда-то я знаю, как ее вывести из действия. Стенки аппарата расходятся в стороны, и можем свободно подойти к спокойно лежащему телу. Финкс вкалывает Хелсу внутримышечно какой-то препарат, я даже не спрашиваю, что это, - доверяю ему безгранично.

- Ну, как ты? – спрашивает Финкс, и я понимаю, что его вопрос обращен к нашему товарищу.

- Что со мной было? – Хелс приходит в сознание практически сразу под действием укола. Он выглядит разбитым, но в нем по-прежнему чувствуется мощь.

- Ты умер, - Финкс обеспокоен. – Надо уходить, нас вот-вот хватятся.

- Зачем уходить? Мы же в медицинском отсеке.

- У нас для тебя есть новости. Наш отряд находится под ударом, двое мертвы, и их мы спасти уже не можем. Да и тебя назвать живым как-то не получается, Дезра и то меньшим отделалась.

Я стою в стороне, в разговор не вмешиваюсь, пусть мужчины сами решают свои дела. Но почему-то слова Финкса заставляют меня задуматься: чем я откупилась? И от кого?

Поднимаю глаза – Хелс смотрит на меня, но как будто не узнает. От его взгляда по телу проходит дрожь. Люблю так сильно. Почему? Почему я хочу быть здесь? Почему хочу быть с ним? Ведь в реальной жизни у меня все прекрасно: любимая работа, замечательные дети, заботливый муж. Да что со мной не так? Откуда эти волнующие сны?

- Что они со мной сделали? – доносится голос Хелса. Он снял больничную пижаму, и мы с Финксом видим то, от чего мороз у обоих проходит по коже.

Некогда красивое тело моего возлюбленного превратилось в кусок изрезанного мяса, прошитого железными прутьями, имитировавшими ребра. Правая сторона выглядела неповрежденной, зато левая рука целиком состояла из металлических деталей – ни кусочка живой плоти. На глазах у меня навернулись слезы. Это было чудовищно, так поступить с нами. Мы ведь верой и правдой служили Колониальному Союзу. За что? Я думала, что стала единственной, с кем обошлись подобным образом.

Руки сами тянутся к краю моей футболки и задирают ее наверх. Кажется, я уже знаю, что мне предстоит увидеть. Я помню…

Вместо груди у меня – металлическая пластина, а внутри – механизм, заменивший мне сердце.

- Я не понимаю, - мотает головой Финкс. – Это какая-то бредовая фантазия безумного доктора.

- Все верно, - говорит Хелс. – Они хотели сделать из нас идеальных солдат. Человеческая плоть слишком хрупка, а заменить поврежденные детали гораздо проще и быстрее, чем выращивать новые органы и ждать, пока они приживутся.

Их голоса звенят у меня в голове, но все, о чем я способна сейчас думать, - это поскорее проснуться. Не хочу больше быть здесь, не могу! Глупость какая-то! Как такое вообще может присниться? Откуда берутся эти бредовые сны?! Мы же просто живые куклы, напичканные механическими деталями. Может, по нашим венам вместо крови течет тосол или машинное масло…

- Хватит! – кричу я изо всех сил. – Хватит! Я так больше не могу!

- Милая, милая, - нашептывает Кей-Си, прижимая меня груди. – Не плачь, детка.

Чувствую, как я захлебываюсь в слезах. Но не испытываю никаких эмоций. Внутри пустота. Лед металла.

- Пойдем к доктору? Расскажешь ему о своих снах. Должно же быть какое-то решение… - продолжает твердить муж, но я уже не слышу его.

Я вырываюсь из объятий Кей-Си, разрываю пеньюар, что надела накануне, оголяя свое тело. Все на месте, чистая кожа, пополневшие из-за беременности груди. Я женщина. Живая. Настоящая. Этот факт меня немного успокаивает. Больше, чем любые слова, которые нескончаемым потоком льются в мои уши.

- Все хорошо, - говорю я. – Просто сон.

Очень реалистичный сон, хоть и похож на выдумку шизофреника.

Эти люди, что я видела в своих сновидениях, они мне родные. Я знаю каждого, знаю их историю. Раньше забывала, едва стоило пробудиться. Теперь все как будто наяву.

С долей разочарования осознаю, что уже утро. Чувствую себя разбитой, уставшей, совершенно не выспавшейся. Но все равно нахожу силы, чтобы подняться и отправиться на кухню готовить завтрак.

Еще один выходной, мы снова вместе всей семьей. После обеда Кастра отпрашивается погулять с подружками по торговому центру, и Кей-Си выделает ей деньги на покупки. Сыновья с нами до самого вечера. Как ни стараюсь отвлечься, все равно раз за разом возвращаюсь в события, произошедшие за последние ночи, пытаюсь выстроить сюжет. От кого мы убегали? Я чувствую, что это был какой-то зверь, но память отвергает любые попытки вспомнить его облик. Потом смерть Хелса. Но спустя два года мы его нашли живым, относительно живым. Что произошло за это время? Кроме того, что у меня вырезали сердце и заменили его механическим мотором, скрыв следы операции металлической пластиной. И что будет в следующем сне?

Через полчаса после ужина, я уже не помнила, какое блюдо было у нас на столе. А кто убрал и помыл посуду? Провалы в памяти меня совсем не радовали. Видимо, действительно пришла пора обратиться к психиатру.

Кей-Си, видя мое состояние, заставил меня выпить успокоительное и уложил в кровать. Грядущего сна я уже не боялась. Наоборот, хотела скорее увидеть, что будет дальше. Казалось, стоит только понять, как все встанет на свои места: и сны перестанут меня тревожить, и семейная жизнь наладится.

Первое, что я увидела, было беспокойное лицо Финкса.

- Ну что, самочувствие улучшилось? – он усмехнулся. – Сердце твое я подзарядил. Жить будешь долго.

- А что Хелс? – спрашиваю я.

- Это вы без меня решайте. Я беру Шадра и Фриз – разведаем обстановку в городе. Надеюсь, у вас будет время восстановить силы.

На его слова я отвечаю только кивком головы. Когда Финкс уходит, я делаю попытку подняться. Получается у меня это не без труда, но вовремя, как раз тогда, когда в комнату входит Хелс. Он присаживается рядом, так по-привычному знакомо. Ладонь его целой руки, живая, тепла, накрывает мою руку, но вместе с тем он избегает встречаться со мной взглядом.

- Значит, так, - начинает он. – На последней вылазке ты серьезно пострадала.

От этих слов становится страшно. Какие еще органы мне заменили?

- Тебе всадили пулю в бедро с каким-то препаратом, состав нам так и не удалось распознать. Последние четыре дня ты провалялась в коме, - Хелс слегка сжимает мою ладонь, и я распознаю в этом жесте признание «Я волновался за тебя». - Мы все обеспокоены. Отряду нужен командир. Ты… мне нужна.

Я вижу, что ему тяжело говорить. Он редко показывает свои эмоции и чувства, поэтому сейчас его слова просто неоценимы. Я всегда знала, что он любит меня, только не могла понять, за что. Чем привлек меня он, я еще помню: это была больная тема в отряде. Хелс всегда и во всем превосходил меня, единственный человек из всех кадетских корпусов. Он был сильнее, быстрее, выносливее. Мой единственный соперник. Но почему он выбрал меня? Ведь это случилось задолго до того, как меня поставили во главе отряда.

- Я не оставлю тебя, - шепчу в ответ.

- Тебе снилось что-то, пока ты была в коме? Ты выглядела такой счастливой.

- Я не помню уже. Это неважно.

Я прижимаюсь щекой к его плечу. Самое приятное чувство в мире. Когда он рядом со мной.

- Попробуй вспомнить.

- Мне снилась семья и мирное время.

- Наша семья?

Я пытаюсь вспомнить лицо Кей-Си – и не могу. Все как будто заволокло туманом. Но почему-то я отчетливо вижу Кастру: ее смуглую кожу, темные волосы и черные глаза.

- Мне снилась наша дочь, Хелс, - киваю я и чувствую, как к горлу подкатывает комок. – Она была так на тебя похожа.

Когда нас рекрутировали, все кадеты подписывали договор о военной службе: нам не полагалось иметь семей (но тут наш отряд выделился, нарушив сразу несколько пунктов устава), и мы добровольно согласились на стерилизацию. Мы неспособны к продолжению рода. Осознание этого повергает меня в отчаяние. Этот сон, он показал мне ту жизнь, о которой я мечтала.

- Я могла бы стать матерью наших детей, - произношу вслух. – Детей, которых у нас никогда не будет.

- Эти четыре дня ты жила той жизнью, которую я никогда не смогу тебе дать… Но ты предпочла вернуться в реальность. Твое тело изранено, а мы едва находим в себе силы, чтобы пережить следующий день и не подохнуть… Это твой выбор?

- Думаешь, мне было бы лучше не выходить из комы?

- Думаю, что я бы отдал все, лишь бы видеть счастливую улыбку на твоем лице.

- У меня не было выбора, Хелс, - говорю ему без намека на иронию или сарказм.

На самом деле, это не выбор. Ведь все уже было решено. Реальность, какой бы она ни была, всегда лучше иллюзорного счастья.

Истинное счастье для меня – это быть с тобой…

Я буду с тобой до последнего вздоха. Я пойду за тобой, куда бы ты ни отправился. Я стерплю все удары судьбы. У меня отняли сердце, но я люблю тебя, как и в первый день нашего свидания (ох, и влетело же нам тогда от куратора). А все потому, что ты – единственное, что я просила у жизни. Моя константа.

Дата добавления: 2015-11-04