Название: Parole in sanscrito. Автор: Апполинария Краснянская Бета: Microsoft Word Статус: ЗАКОНЧЕНО Размер: midi/mini Категория/Жанр: Slash,AU, Romance, OOC Рейтинг: NC-17 Персонажи: Томас Адитья

Название: Parole in sanscrito.
Автор: Апполинария Краснянская
Бета: Microsoft Word
Статус: ЗАКОНЧЕНО
Размер: midi/mini
Категория/Жанр: Slash,AU, Romance, OOC
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Томас Адитья (Томас Каулитц) \ Бхаскар Каси (Вильгельм Каулитц), Саи Кинта, Шакти Джотсана, Камал Адитья и д.р.
Краткое содержание: 1892 год, Индия. Сын индийского торговца, давно уехавший из страны, приезжает к своему отцу из Италии, чтобы проведать семью. Он знакомится с молодым, очаровательным юношей, и они влюбляются друг в друга. Только вот незадача - Бхаскар - один из представителей низшей индийской касты...
От автора: Собственно, идея родилась в процессе изучения индийской культуры. Автор любит восток, что тут поделаешь.

Лучи солнца кипящим, золотистым шелком ложились на землю. Жара стояла нещадная. Для июня это было вполне привычным явлением.

В воздухе витал запах мускуса и амбры. Томас уже отвык от этого пряного аромата… Он прошел мимо тянущихся вдоль дороги палаток торговцев, продававших сладости. Пестрая разноголосица неприятно вливалась в уши. Отбившись от одного, особенно назойливого, который предлагал попробовать бурфи, юноша завернул за угол.

Этот район в Дели ничуть не изменился. Адитья приблизился к позолоченному крыльцу. Немного постоял перед дверью, и только потом постучал. Волнение одолевало его. Все-таки он целый год не появлялся в родном доме. Да что там — в доме… В родной стране.

Дверь никто не открывал – странно, неужели никого нет? Наконец, на пороге появилась девушка.

Она выглядела так, какой ее запомнил Томас с последнего визита в Индию – длинная в пол алая ленга, и такого же цвета чоли, расшитое бисером. Шакти никогда не признавала сари. Девушка считала подобную одежду чересчур закрытой.
Смуглое лицо индианки исказила гримаса недовольства, но она мгновенно «поправила» выражение, сменив его на доброжелательное.

— О, Томас! Проходи, что же ты стоишь в дверях… -всплеснула руками Шакти.

— Спасибо за приглашение. – мрачно поблагодарил юноша и зашел в дом. Любовница отца нисколько не изменилась. Желчь и презрение у нее в крови…. Томас не понимал, как отец может жить с этой алчной, жадной до денег девицей. Камал Адитья был одним из самых богатых торговцев в Дели. Шелк всегда продавался отлично.

— Как дорога? Устал ли ты? – быстро проговорила Шакти, немного нервно глядя по сторонам. Ищет кого-то? Папу?

— Замечательно, на корабле отличные условия. Пожалуй, устал. – Том вдруг понял, что ему совсем непривычно разговаривать на хинди. Ох уж этот итальянский… Глубоко вздохнув, Томас облизал пересохшие губы и взглянул в небольшое зеркало напротив себя. Черные волосы, заплетенные в тоненькие косички, уныло рассыпались по плечам. Вот он и снова в отцовском доме. Никогда он не задерживался тут надолго – корабль, который приплывал из Италии в Индию, отправлялся обратно через четыре дня. Четырех дней на то, чтобы поговорить с папой, прогуляться по родным местам, купить пряностей и возненавидеть Шакти, ему хватало. Правда, еще он безумно любил театр и почти каждый вечер ходил на спектакли.

— Томас! – голос отца вырвал Тома из раздумий. – Шакти, что же ты не нальешь гостю хотя бы воды? Посмотри, какая жара на улице. – Адитья медленно развернулся и не смог сдержать улыбки, увидев Камала. Загорелый, красивый мужчина, как говорят, в самом расцвете сил, спускался с лестницы. Приблизившись к сыну и по-отечески обняв его, он кивнул любовнице:

— Готовь завтрак. Хотя…Подожди…Где эта свинья? – внезапно поменял тон отец. Томас не удивился такой грубости. В силу своего положения он всегда обращался с прислугой, как с животными. Иногда, впрочем, Камал не ошибался в этих людях.

— Diahaval!!!!!! –повысил голос отец. Его губы сжались в узкую полоску. – Если ты….

Он не успел договорить, потому что с верхнего этажа по лестнице сбежала чья-то хрупкая фигурка. Томас даже прищурил один глаз, чтобы получше разглядеть непутевого шудру. Такого он точно не помнил… Правильно, потому что в их семье постоянно меняется прислуга.

Шудрой оказался паренек лет двадцати на вид. Он был совсем исхудалым и замотанным – и по-видимому, только что проснулся, за что и поплатился. Длинные, блестящие черные волосы струились по плечам. Смуглая кожа, пухлые, чувственные губы, отметил Томас. Очень красивые миндалевидные глаза цвета арабского кофе. Да ему бы в актеры идти, а не в слугах числиться. Но тут уж ничего не поделаешь, все зависит от того, кто его родители. Вообще он был явно смешанных кровей – ну точно не истинный индус, точно.

Адитья невольно залюбовался его стройными ножками, которые были прикрыты лишь шелковым оранжевым платком, обернутым вокруг бедер.

— Простите, джи. – склонился юноша.

— Неделю не будешь получать еды. – процедил отец. – Поспать он вздумал в то время, пока мой сын в одиночку таскает сумки на крыльцо дома!!! Ты обязан был встретить его, налить прохладного чаю и накормить! Отнести вещи в опочивальню и… -перечислял Камал, отчитывая шудру. Томасу даже стало жаль бедного паренька. В конце концов в его бедах виноват он, появившийся тут ни свет ни заря.

— Свинья. – вынес вердикт индус. – Чего стоишь? Подавай на стол.

— Я сейчас. – засуетился мальчик.

— Быстро! – рявкнул отец и обернулся.

— Нового взяли? – тихо спросил Том, внимательно наблюдая за тем, как шудра суетливо бегает по дому в поисках посуды.

— Да, совсем безрукий. – фыркнул Камал. – Уже сто раз пожалел, что взял его. Ладно, нечего тратить время на таких как он, лучше расскажи, как там поживает Европа?

*

Томас Адитья всегда любил индийскую кухню. Даже острые соусы в пасте не могли заменить ему остроты вкуснейшего карри с рисом или тхали, подаваемого с только что испеченными лепешками. За трапезой юноша рассказывал отцу, как в Неаполе развивается торговля, и как отлично продается керамика на Амальфитанском побережье.

— Святые воды Ганга. – покачал головой мужчина. – Может, переберешься обратно в Дели?

Индус задумчиво провел рукой по глади стола, прикусив губу. Конечно же, он думал об этом. Но возвращаться в бедную, зависимую от других государств страну ему не хотелось. Впрочем, отец жил тут припеваючи и нисколько не бедствовал. Вот только ничего, ровным счетов ничего не держало Томаса тут.

В восемнадцать лет Адитья перебрался в Северную Италию. Почему именно в Северную? Ее южная соседка была Томасу не по душе. Грязные макаронники неаполитанцы? Нет, увольте, юноша об этом и думать не хотел. Гораздо лучше Флоренция, поистине город -музей шедевров искусства, с ее церквями. Дворцами, капеллой Медичи, Галереей Уффици… Венеция с ее прозрачной гладью водных каналов, площадью Сан— Марко и потрясающей оперой. Именно там Томас и купил дом. Его всегда привлекал этот город – по рассказам друзей отца, которые бывали там и закупали знаменитое муранское стекло, элитный и дорогой товар. Венеция вообще была одним из крупнейших центров морской торговли. Также заинтересовавшись стеклом с восхитительного зеленого островка Мурано, Адитья купил небольшую фабрику. Дела шли успешно и по сей день.

Он покачал головой.

— Нет, не думаю.

— Дело твое. – вздохнул отец. – Тебе решать.

*

После завтрака, плавно перетекшего в обед, отец позвал шудру, который в это время старательно прибирался в гостиной. Черноволосый мгновенно подбежал к столу и замер, ожидая дальнейших указаний. Смерив юношу неодобрительным взглядом, Камал произнес:

— Убери тарелки и проводи Томаса в его комнату. Быстро! – прикрикнул он. Слуга унес посуду и вернулся.

— Пожалуйста, пройдите за мной. – хрипло сказал шудра, опустив глаза. Томас, улыбнувшись, встал и направился за ним. По дороге он хотел захватить чемодан, но слуга остановил его.

— Нет, что вы, я сам.

Глядя, как худой юноша тащит по крутой лестнице тяжелые вещи, Томас лишь посмеивался. Что ж, он этого хотел. Когда шудра наконец поставил их на пол, тяжело дыша, Адитья широко улыбнулся и перехватив ручку чемодана, повез его по коридору, оставив юношу в полном недоумении. Индус направлялся в свою комнату – уж он-то точно знал, где она находится, ведь он жил тут восемнадцать лет. Буквально спиной Томас чувствовал, что черноволосый следует за ним. Интересно, зачем?

Юноша распахнул дверь. Ничего не изменилось за тот год, что он не был в Индии. Невысокая деревянная мебель, кровать с мягкими подушками, большое количество зеркал в оправе, украшенной рубинами. Комната не была вычурной, в отличии от всех других помещений дома. На стенах висело несколько декоративных миниатюр, а в вазе на полу стояли увядшие, высохшие цветы. Повернув голову, Адитья встретился глазами с шудрой.

Тот стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Может, нужно чем-то помочь… Что-то убрать…. – промямлил он. Томас прищурился.

— Нет, не нужно, можешь идти.

— Повинуюсь. – быстро проговорил мальчик и повернувшись, направился к лестнице. Прикрыв дверь, Томас занялся своими делами – разобрал вещи, стараясь не раскладывать их особенно прилежно – все равно долго он тут не задержится.

Утром Шакти и Камал отбыли в Гуджарат. Позевывая, Томас спустился вниз. Он позавтракал сладким ласси и чапатисом, а после трапезы вышел на улицу. Вовсю палило солнце. Мимо прогуливались полные, смуглокожие женщины в расшитых золотом сари. Высокая худенькая Саи в фиолетовом чоли и черных шароварах махнула юноше рукой и улыбнулась, сверкнув жемчужными зубками. Девушка была ровесницей Адитьи и дочерью самой известной в Дели танцовщицы бхарата натьяна. Да и сама Саи Кинта танцевала божественно. Когда Томасу было шестнадцать, он пленился ее плавными движениями, тонкой талией, мягкой, неспешной, изысканно нежной музыкой, которая сопровождала ее танец. Юноша с головой окунулся в водоворот чувств. Девушка сводила его с ума и беспрестанно заставляла хотеть ее.

Томас усмехнулся, вспоминая страстные дни своей первой, юношеской любви и кивнул индианке. Танцы всегда были его слабым местом, они буквально пробуждали в нем сексуальный жар, любовный голод, который быстрее хотелось утолить. Зевнув, он пошел вдоль по тесной улочке, выходя на базар. Заглянул в пару лавочек, где продавались различные ткани. Посмотрел на шерстяные кашмирские шали, атлас и чинтц. Нет, покупать он что-либо тут было глупо, да юноше ничего и не нужно было. Побродив по району, Томас вернулся в дом.

Там на кухне уже хлопотал шудра, приготавливая еду к вечернему приходу Шакти и Камала. Выглядел он явно невыспавшимся, наверняка поднялся в пять утра, чтобы лишний раз не попрекали, подумал Томас. На слуге была одета белая атласная рубашка, подчеркивающая смуглость гладкой, красивой кожи. Подойдя ближе, Адиться облокотился на стену.

Шудра вздрогнул, заметив присутствие сына хозяина и выронил из рук тарелку. Она, ударившись о мраморный пол, разбилась на крохотные осколки. Юноша застыл на месте, беспомощно заламывая руки. Его начало мелко трясти.

— Простите, джи! – он упал на колени, чем поверг Томаса в глубочайшее изумление. – Я искуплю свою вину, я отработаю…

— Ты из-за тарелки так переживаешь?

— Да, это же китайский фарфор… Вы не сердиты? – прошептал черноволосый. Казалось, он едва сдерживал слезы.

— Нет. Поднимись, а то я неловко себя чувствую. – Томас подал шудре руку. Тот аккуратно уцепился за пальцы Адитьи и поднялся, отряхивая полы рубашки. Действительно переживает сейчас, наверное. Томас вздохнул.

— Я помогу убрать.

*

После того, как они вдвоем справились с осколками, слуга хотел было вновь приняться за приготовление пищи, но был остановлен.

— Как твое имя? – спросил Томас, мягко улыбнувшись Он привык располагать к себе людей. Ему ни к чему было видеть перед собой дрожащего от страха юношу, к тому же, он был ненамного младше самого Адитьи.

— Бхаскар Каси. – облизнул губы черноволосый и смущенно отвел взгляд.

— Красиво… — оценил юноша. – И давно ты тут?

Бхаскар заправил прядь волос за ухо и сглотнул. Стал мелко нарезать овощи.

— Нет, не очень. Месяца три, наверное.

— А у кого ты прислуживал до этого? – допытывался Томас.

— У Кхана Рихту. – ответил шудра.

— Знаю, знаю. Это тот толстый владелец чайной, да? – расплылся в широкой улыбке Адитья, накручивая на палец тонкую косичку. О, он прекрасно помнил этого человека, Рихту частенько заходил в дом к отцу, когда Томас был еще маленьким. Да они и сейчас дружат, наверное. – Не знал, что у него есть прислуга.

Бхаскар некоторое время смотрел на Томаса, а потом, будто проглотив смешинку, заливисто расхохотался, зажав рот рукой.

— Да, тот толстый. – переведя дыхание, молвил темноволосый. – Он действительно богат.

— А кто твои родители? – поинтересовался индус. То, кем были его предки, играло важнейшую роль в его судьбе. Не мог ведь сын брахмана или вайшьи стать обычным слугой. Тут Адитья заметил, что рука юноши дрогнула, а лицо болезненно скривилось. Он настолько не любит говорить об этом? Впрочем, неудивительно. Тут вовсе нечем гордиться.

— Мои родители умерли два года назад. – он повертел в руках нож. Томас мысленно обругал себя за вопрос. Да, не ожидал. Ну что такое? Вечно он прицепляется к кастовой системе.

— Прости, я…

— Нет, все нормально. Вы имеете право спрашивать. Отец был простым ремесленником, мама тоже прислуживала у богатых. – ответил Бхаскар, поведя худыми плечами.

Томас кивнул, удовлетворившись ответом, и обошел юношу сзади, склонившись над доской.

— Ты уже ел?

Каси отрицательно помотал головой, тряхнув черными, как смоль, волосами.

— Ваш отец запретил мне принимать пищу.

— Какая глупость, его же нет дома. Кушай, что угодно. – Томас подмигнул ему. Наверно, снова вспомнилось детство. Когда еще была жива его собственная мать, и они с отцом наказывали сына тем, что прятали сладости, Адитья проявлял хитрость – как только родители уезжали, он подбегал к тогдашней служанке в их доме, Амале, и начинал слезно просить ее рассказать, где хранятся вкуснейшие бурфи. Женщина таяла при одном виде плачущего ребенка и открывала ему секрет.

— Я не могу ослушаться.

— Можешь.

— Не могу.

— Можешь! – топнул ногой индус, распаляясь. Он не видел смысла в этом дурацком запрете, а уж тем более –в отношении Бхаскара к нему. Неужто он такой честный? В этой ерунде? – Поешь немедленно.

— Но Томас, так нельзя… — прижал руки к груди Каси. – Прошу, не заставляйте.

— Хотя бы чуть-чуть. – Адитья немного остыл и отломил кусочек теплой лепешки, лежащей на тарелке. Поднес к губам юноши. Почему-то сейчас он почувствовал себя ответственным за него. Он как будто бы хотел искупить вину отца перед ним. Извиниться за ту грязь, что ежедневно выливает на него Камал.

Бхаскар губами взял кусочек из пальцев Томаса. Осторожно прожевал, будто самы настоящий деликатес и проглотил. Юноша довольно потер руки.

— Вот и славно. Еще съешь, а?

Каси театрально закатил глаза и с легкой улыбкой взял лепешку. Доел ее и многозначительно посмотрел в сторону индуса.

— Молодец. – усмехнулся Адитья и вышел из кухни. Чем бы заняться сейчас? На улице такая жара, только к концу дня станет немного лучше. Он отвык от этого климата…

— Бхаскар! – окликнул юноша слугу.

— Да, джи?

— В ближайшие дни в Дели будут какие-нибудь представления? Я имею в виду театр.

— Чам проводится каждую неделю в монастыре около…

— Религиозные вещи мне не интересны.

— Лила?

— Надоело.

— Ох, ну тогда… — Бхаскар сложил нарезанные овощи в керамическую глубокую тарелку и обтерев руки полотенцем, подошел к Адитье. — Баялата сегодня! –внезапно воскликнул черноволосый юноша, сверкнув белыми зубками. Глаза загорелись, и сейчас Каси стал напоминать индусу ребенка, которому купили игрушку, о которой он давно мечтал.

— Правда, это на самой окраине. – он нахмуренно сдвинул изящные черные брови. – Но оно того стоит. Сходите, Томас, вам понравится.

— Никогда не был на подобных спектаклях. – Адитья почесал кончик носа. Идея посетить на театральное действие в рисовом поле показалась ему заманчивой.

— А я был…один раз. В детстве. – смущенно сказал Бхаскар, сцепив тонкие пальчики на руках между собой. – Очень красиво…

— Может, со мной съездишь тогда? – оживился индус. – Поможешь разобраться во всем.

Шудра в недоумении открыл рот.

— Как? Нет, я не могу. Спектакль идет целую ночь, да и не отпустят меня с вами. – он потупил взгляд.

— У тебя любимое слово – «не могу»? Я скажу отцу, он тебя отпустит.

— Вы не понимаете ни-че-го. – по слогам произнес Бхаскар. – Снова не понимаете. Мне с вами и заговаривать запрещено было, а я… — он сокрушенно покачал головой. Томас потер висок. Да тут все сложнее, нежели он предполагал.

— Избавляйся от предрассудков. Ты поедешь со мной. Это приказ. Я не собираюсь в одиночку блуждать по окраинам Дели. – отрезал Адитья и развернувшись, взбежал по лестнице в свою комнату.

Бхаскар недвижно стоял внизу и смотрел вслед юноше. На его лице появилась улыбка.

*

— Смотри, смотри! – Томас ткнул Бхаскара пальцем в плечо, отчего последний подскочил на месте и сердито покосился на юношу.

Они сидели на соломенных матрацах и с удовольствием глазели на яркое действо, разворачивающееся на сценической площадке из бамбуковых шестов, покрытых цветным узорчатым навесом. Адитья был облачен в серую рубашку и короткую черную жилетку, которая уже успела войти в моду в Европе и несомненно, шла ему. Бхаскар выглядел, как обычно – растрепанные черные волосы, белая рубашка и некое подобие черных штанов. Представление сопровождалось музыкой – несколько человек сидели у краев сцены и играли на дилрубе.

— Мрак был вначале, сокрытый мраком. – возвестил актер, воплощающий роль Солнца. На его лице был золотой грим. – Все это было неразличимой пучиной! Возникающее, прикрытое пустотой, оно было порождено силою жара…

— Это из Ригведы. – шепнул на ухо Томасу черноволосый юноша, опаляя его горячим дыханием. – Я знаю много стихов оттуда.

Адитья кивнул, не в силах оторвать глаза от зрелища. Да, индийский театр – это всегда потрясающе и грандиозно.

Спектакль закончился, когда солнце начало восходить на небо, изливая на землю свои первые лучи. Бхаскар давно спал, уронив голову на плечо Томаса, но тот этого попросту не замечал, настолько был увлечен. Только когда все стали расходиться, он обнаружил, что шудра сладко спит.

— Эй. – Индус потрепал черноволосого по плечу. – Просыпайся, все кончилось.

— Мм? – Каси вздрогнул, распахивая темно-карие глаза. – Ой…я позволил себе заснуть…Простите, джи…

Томас с улыбкой махнул рукой – мол, что тут скажешь?

— Пойдем.

*

Уже в повозке, по пути домой, шудра вновь уснул. Вот что за человек? Длинные, пушистые реснички Каси изредка трепетали. Томас чуть-чуть приобнял мальчика за плечи, чтобы он невзначай не вывалился из повозки и вдохнул сладкий аромат его шелковистых волос цвета вороного крыла. Когда они подъехали к крыльцу, Томас расплатился с извозчиком и, не желая будить спящего Бхаскара, бережно подхватил его на руки и занес в дом. Тот лишь что-то тихо пробормотал и обнял Адитью за шею. Уложив мальчика в его постель и накрыв легким одеялом, индус бесшумно вышел.

Завтракали молча. Камал изредка вздыхал, косясь на бегающего туда-сюда шудру – в отличие от Томаса, Каси прекрасно выспался. Адитья же сидел за столом буквально с закрытыми глазами. Выпив горячего чая, он пожелал вернуться в свои покои. Перед его уходом Шакти обмолвилась, что сегодня вечером состоится ужин с семейством Кинта и Рихту. Если честно, юноша не желал видеть ни тех, ни других.

Упав на мягкие подушки, индус наконец-то расслабился. Отец с любовницей уехали, Бхаскар наверняка весь день будет драить дом и готовить еду, поэтому его безмятежному сну никто не помешает.

*

Около трех часов дня в комнату Томаса постучали. С трудом распахнув янтарные глаза, юноша поднялся с постели, сбросив с себя шелковое покрывало, и, ступая босыми ногами по мраморному полу, пошел открывать дверь. В проеме стоял Бхаскар. На нем снова был алый платок, обернутый вокруг бедер, а волосы были заплетены в тугую, длинную косу, перекинутую через плечо. Адитья вопросительно посмотрел на него.

- Я … хотел спросить… -выдавил он.

- Ну так спрашивай. – недовольно потер висок индус. Сон еще не до конца отпустил его.

- Джи, вам понравился вчерашний спектакль? – спросил Каси, нервно теребя черную косу в длинных, тонких пальцах.

- Не считая того, что у меня затекла шея из-за того, что ты спал на мне – все замечательно. – усмехнулся Томас. Шудра растерянно взглянул на него.

- Но я вовсе не хотел…

- Ой, ну все. – Адитья поморщился и махнул рукой. Одернул край рубашки. Помялась… Нужно будет принять ванну перед визитом гостей.

- Да, и еще кое-что. Я бы хотел согласовать меню. – смущенно сказал Бхаскар.

- Ты еще и готовить не начинал? – поднял бровь Томас. Вот лентяй, и когда же теперь все успеть? Камал будет в ярости, если стол не накроют к семи. С ним-то ничего не станется, а этому снова попадет.

- Нет, я убирался….

- Превосходно. Потрясающе. Восхитительно! – излившись во всей красоте наречий на хинди, всплеснул руками Адитья. – Что там убирать? Весь дом и так начищен до блеска. Ладно, все с тобой ясно. Я ожидал чего-то подобного. Подожди меня, я переоденусь, и мы вместе что-нибудь придумаем.

Бхаскар издал непонятный звук и широко раскрыл глаза цвета горького шоколада.

- Сколько времени у нас в запасе? Еще четыре часа? Успеем управиться? Надо сходить на рынок. – Томас, будучи ответственным с детства, уже продумывал в голове план последующих действий. Его это даже забавляло – тем более, заниматься пока все равно нечем. Сбрызнувшись одеколоном с ароматом бергамота, Адитья кивнул Каси, стоящему в дверях.

- Я на рынок, значит. У нас есть алкоголь?

- Предостаточно.

*

- Почему в Индии не любят спагетти? – вздохнул Томас, глядя на Бхаскара, мелко нарезающего зеленый перец. Прямо-таки дежавю – еще вчера они стояли точно также, Адитья – прислонившись к стене, а черноволосый юноша – у стола, занимающийся готовкой. Тот пожал плечами. – Это решило бы столько проблем… И сэкономило бы время.

- В Италии едят только спагетти? – задал абсолютно бестактный вопрос с точки зрения индуса шудра.

- Эй, это оскорбление. – фыркнул Томас, откупоривая бутылку кьянти. Отхлебнув из горлышка, он уселся на стул и блаженно прикрыл глаза. Как хорошо, что у отца хорошие запасы алкоголя. Отличного алкоголя. В Индии вообще нет приличных напитков, все везут из-за границы. Из местного – только арак, мерзкий кокосовый самогон, фени, самогон из кешью, та еще дрянь, а также ужасное рисовое пиво. Фу.

*

Саи звонко смеялась, постоянно задевая плечом Ишу, сына Кхана. Тот с явным удовольствием улыбался, поглаживая худенькую девушку по плечу. Что-то было между ними, и Томас прекрасно это понимал. Он вовсе не был расстроен, что его юношеская любовь увлечена другим, напротив, в его сердце поселилось облегчение. До сих пор он чувствовал некую вину за то, что уехал в другую страну и не смог должным образом расстаться с Кинтой. Теперь же все изменилось.

Потянувшись, Адитья оглядел комнату. Отец, Шакти и мать Саи мирно беседовали между собой, только Кхан куда-то делся. Саи и Иша также были заняты своими делами, а точнее – друг другом. Томас чувствовал себя неуютно, и уже подумывал попрощаться с гостями и покинуть зал, так как порядком заскучал. Уже через несколько минут он поднимался по лестнице к себе. Корабль отплывает в пятницу, значит, он пробудет в Дели еще два дня. Совсем немного. Из размышлений от отъезде его вырывал тихий всхлип.

Поначалу индус не мог различить, откуда он доносится и кому принадлежит. Постепенно всхлипы переросли в настоящие рыдания. Нахмурившись, юноша пошел вдоль коридора, заглядывая во все покои, которые только находились на втором этаже. Подойдя к покоям Бхаскара, он толкнул дверь. На полу сидел Каси, закрыв ладонями лицо и покачиваясь, словно брахман, читающий мантру. Впрочем, Адитья мог бы подумать, что его слезы вызвала ругань отца, но его смутило одно странное «но» - на шудре не было одежды. Вообще. Никакой.

- Cosa suchesso? Что случилось? – Томас опустился на колени перед Бхаскаром. Тот, вопреки ожиданиям, зарыдал пуще прежнего, не переставая раскачиваться из стороны в сторону.

- Ом мани падме хум. – пробормотал индус, вздохнув. Он мягко убрал руки слуги от его лица и взглянул в опухшие от слез, но не становившиеся от этого менее красивыми шоколадные глаза.

- Что случилось? – медленно, почти по слогам повторил юноша. Каси мелко задрожал, уткнувшись носом в колени.

- Бхаскар! – Томас повысил голос и легко дернул его за темные прядки распущенных волос.

Тот поднял голову и всхлипнул, судорожно хватая ртом воздух.

- Уйдите, джи…. – справившись со слезами, прошептал он.

- Только скажи, что послужило причиной всего этого. Кто тебя обидел? Отец? – не отставал индус. Его сердце тревожно билось.

Каси тряхнул волосами.

- Нет же… - издав тихое «а-а-а», шудра вновь расплакался, как нашкодивший ребенок.

- Ну… - Томас выглядел потрясенным. Нужно его успокоить, прекратить эту истерику. Кто же его так? Сам того не осознавая, он уже был готов убить любого, кто так задел этого мальчика. Адитья погладил Бхаскара по худой спине, пощекотав выступающие лопатки. Прижав его к себе покрепче, он потерся щекой о шелковистые, мягкие волосы.

- Тихо, тихо, слышишь? Успокойся. – он чуть сжал его плечи, чтобы унять дрожь. Тот весь трясся. Дотянувшись до покрывала, аккуратно сложенного на кровати, Томас накрыл им юношу. Бхаскар тяжело дышал, уткнувшись теплым носом в шею Адитьи.

- Все хорошо? – индус вытер соленую влагу со щек шудры. – Расскажи мне, ну пожалуйста. Ты мне не доверяешь, так?

- Дарить свое страдание другим — это самое большое проявление доверия, какое только может быть. – прошептал Бхаскар. Тут послышался требовательный стук в дверь. Каси заметно напрягся и стал отползать куда-то назад. Томас непонимающе покосился на него.

- Открой мне, дрянь! – в голосе стучащего Адитья с удивлением узнал Кхана Рихту. Что ему нужно от своего бывшего слуги, интересно? Каси сдавленно пискнул. Следующие слова владельца чайной повергли Томаса в шок.

- Ты, грязная шлюха, посудомойка! Если же ты сейчас не откроешь, я сломаю дверь, и тебе мало не покажется! – кричал Рихту.

Томас решительно поднялся с пола и бросив Бхаскару короткое «сейчас», отодвинул задвижку и распахнул дверь.

- Va a cagare! - выругался он. На Томаса уставились поросячьи глазки, близко посаженные на лоснящемся от пота лице.

- Какое моральное падение, Рихту. – едко произнес Адитья. – А уж если я расскажу отцу… Конечно, вы собирались надругаться над представителем низшей касты, но это все равно не давало вам права распускать ваши грязные… руки. Камал человек справедливый, знаете ли… Уж кому мало не покажется, так это вам. Пошел отсюда! – рявкнул индус. Кхан ретировался, не произнеся ни слова. Обернувшись, юноша взглянул на Каси.

- Он успел что-то с тобой сделать?

- Только раздеть. – не своим голосом ответил Бхаскар. Он уже успел сесть на кровать. Выдохнув, Адитья устроился рядом и прислонился к деревянной спинке. Некоторое время молодые люди молчали. Тишину не разрезали даже веселые голоса гостей снизу – то ли не было слышно из-за отдаленности гостиной, то ли из-за толщины двери.

Потом черноволосый юноша боязливо коснулся прохладными подушечками пальцев руки Томаса.

- Спасибо, джи. Я и не знаю, как вас отблагодарить. – мягко сказал Бхаскар. В его голосе сквозили виноватые нотки. Томас вновь поразился, как красиво и переливисто звучит хинди из его уст.

- Брось… – покачал головой сын торговца. – Слушай… Ты индус по происхождению?

- О… а вас что-то смущает во мне? – Каси взял с небольшого деревянного столика гребешок и принялся расчесывать длинные, струящиеся по плечам волосы. Томас заворожено наблюдал за его движениями.

- Просто.. у тебя очень необычная красота. – Адитья улыбнулся. За окном уже стемнело.

Каси расплылся в улыбке вслед за собеседником. Томас смог даже разглядеть на его смуглых щеках легкий, совсем робкий румянец.

- У мамы были какие-то европейские корни, кажется. Но я и не уверен даже…

- А у меня мама – европейка. – произнес Томас, склонив голову набок.

- Разве Шакти… - Бхаскар выглядел обескураженным.

- Она не моя мать, что ты. Шакти нам с тобой в ровесники годится. – рассмеялся юноша. – Моя мать умерла еще давно.

- Как жаль…. – наверное, тот хотел сказать что-то еще, но Томас остановил его.

- На этой мажорной ноте мы закончим наш разговор, ладно? Уже ночь, а тебе завтра рано вставать. Если ты помнишь, конечно. Не проспи.

- Повинуюсь. – опустил голову Бхаскар.

POV Бхаскар

Я не верую, я никогда не был верующим. Я не знаю, кто, Аллах, Шива или сам Иисус послал в мою жизнь этого человека.
Он поистине прекрасен. Мой разум пленен его красотой. Его длинными, роскошными темно-каштановыми волосами, хитро заплетенными в тонкие косички. Глазами…. Цвета золотисто – медового янтаря. Этот пронзительный взгляд пробирает меня до глубины души, так, что по коже бегут мурашки, и хочется просто упасть в его объятия, отдаться в плен горячим рукам. Никогда, никогда я не испытывал ничего подобного за то время, что прислуживаю у богатых. Отвращение практически ко всем людям возымело во мне верх, я не хотел и не мог привязываться к ним. Но Томас – совсем другой человек, я это чувствую. Его доброта и милосердие заставляют меня трепетать перед ним. Все те мгновения, что он рядом, я стараюсь запомнить досконально. Тот поход на баялату… Это волшебно. Мне была дана возможность пробыть с ним целую ночь.

Вчера же случилось страшное. Кхан, будучи одурманенным алкогольными парами, попытался заставить меня… О, я не хочу даже об этом думать, хотя мысли так и не выходят из моей головы, цепляясь друг за друга, будто утопающий за соломинку. Он прижал меня к стене и стал рвать на мне платок, хватать за запястья, прикасаться в самых сокровенных местах. Каким-то чудом мне удалось вырваться. Уже в комнате я не смог сдержать чувств. И тут, как назло, появился Он. Томас.

Он нежно стирал слезы с моих щек, прижимал к себе, шептал на ухо успокаивающие слова, такие, каких мне никогда никто не говорил, я не помню подобного даже с детства. Тогда я впервые подумал, что возможно, небезразличен этому красавцу, но… нет. Это заблуждение, между нами столько преград. Добиваться взаимности? Я не смогу, у меня просто не хватит всяких сил на это.

Томас прогнал Рихту, пригрозив тем, что все расскажет отцу. Тот, словно трусливый кабан, сбежал. Сказать, что я был благодарен сыну моего хозяина – не сказать ничего. Зачем же он держит меня?

Отпусти, Том.

Отпусти.

*

Собирая бутылочные осколки с мраморного пола, я и не заметил, что сзади подошел Томас. Только тень, которая возвышалась рядом, натолкнула меня на мысль, что рядом кто-то стоит. Что кто-то есть в гостиной. Нужно чуть повернуть голову вправо. Слабо улыбнуться и поприветствовать вошедшего вайшью…

- Доброе утро. – проговорил я, заправляя за ухо непослушные пряди волос, которые так и норовили залезть в глаза. Одна все-таки попала туда, и глаза заслезились. Зашипев, я часто-часто заморгал. Шакти ведь постоянно завидует мне, у нее волосы совсем жидкие, некрасивые.

- Доброе, Бхаскар. – когда он называет меня по имени, я готов взлететь на небо от счастья, переполняющего меня изнутри. Называть шудру по имени – значит, проявить уважение. Но какое уважение можно проявить к шудре?!

- Быть может, прогуляемся немного?

Я не могу поверить своим ушам. Медленно распрямив спину, я встал прямо перед Томасом. Сердце стучало в груди так громко, что мне впору опасаться – он может услышать это биение. Вайшья выше меня ненамного, но все равно со стороны он кажется таким… Совсем другим.

- С радостью, джи.

POV Author

Томас разглядывал идущих мимо индианок с медными кувшинами на головах и босых ребятишек, которые с криками носились по тротуару. В воздухе смешивались пряные запахи специй, благовоний и дыма. Припекало горячее солнце. Адитье нравилось вот так, никуда не торопясь, брести по улочкам, залитым солнечным светом, серым от пыли. Рядом шел Бхаскар, одетый в голубую рубашку со стоячим воротничком, явно парадную, и черные, достаточно узкие штаны.

- Если честно, я умираю от жажды. – наконец вздохнул Томас, облизав пересохшие, потрескавшиеся губы.

- Я знаю неподалеку одну чайную. – заметив выражение лица индуса, Бхаскар поспешил оправдаться: - Нет, нет, это не чайная Рихту…

Покачав головой, юноша с косичками расплылся в улыбке.

- Верю на слово. Ну так что, идем?

- Конечно…- легко согласился шудра и свернул влево, на узкую улочку, проходящую мимо серых построек. Что ни говори, а индийские районы он знал лучше Томаса – слишком много изменилось с тех пор, как он уехал отсюда. Британцы понастроили множество красивейших домов в Дели, но каждый индус в душе считал, что их «родные» дома лучше. Адитья поплелся сзади и недовольно пробурчал:

- Вот неужели тебе не жарко?

- Я привык. – пожал плечами Каси, проходя мимо горы пустых коробок, сваленных прямо на дороге. Нырнув в темную дыру в стене, он выбрался на очередную улицу. Прямо перед молодыми людьми выросла чайная, походящая больше огромный шкаф с плитой, чем на уютное место, где можно было утолить жажду. На верхней полке стояли глиняные тарелки, чашки, чайнички, керамические миски. Томас несколько скептически осмотрел чайную – Бхаскар же, не обращая на него должного внимания, поклонился владелице-индианке в оранжевом сари и прижал сложенные ладони ко лбу.

- Чай, несколько лепешек, а также сок сахарного тростника…если можно. – выпрямившись, попросил шудра. Усевшись за стол (единственный, кстати), он слегка улыбнулся Томасу. Темноволосый индус ответил тем же и осторожно присел на деревянный стул, боясь, что тот сломается – слишком шатким выглядел.

- Расскажи мне что-нибудь. – попросил юноша, сложив руки на груди.

- Что, джи? – удивился Каси, машинально поправляя волосы. Индианка принесла на стол чайничек и две чашечки. Томас разлил по ним чай с корицей, гвоздикой, кардамоном и имбирем.

- Ну… чем ты любишь заниматься вообще?

- Мыть посуду и полы. – ответил Бхаскар.

Томас поморщился.

- Я разговариваю с тобой серьезно.

Каси сделал глоток из своей чашки, поставил ее на стол и тихо сказал:

- Я люблю танцевать…

- Что? – на этот раз настала пора Адитье удивляться. Вот этого он точно не ожидал, хотя с самого первого взгляда на шудру в день его приезда Томас понял, что тот безумно красив и артистичен. Но все же…

- Это правда, джи.

- А где ты учился? – безусловно, это индуса интересовало. Неужто англичане и школы танцев тут пооткрывали? Что вряд ли, танцуют они скверно.

- Да как-то… - на улице, в общем. – смутился слуга. Томас удовлетворенно кивнул головой.

*

Вернувшись домой, Адитья отправился принимать ванну. Бхаскар же вызвался навести порядок в его комнате, что было очень кстати – нужно было протереть пол и запыленные тумбочки. Когда Томас покончил с омовением, он обернул бедра полотенцем и поднялся на второй этаж. Капельки воды приятно охлаждали разгоряченное тело. Открыв дверь в комнату, Томас застыл в недоумении – по полу были разбросаны фотографии, сделанные им в Венеции перед самым отъездом в Индию, а на коленях стоял щудра, прижимая что-то к груди.

-Каси! – резко произнес юноша. Шудра обернулся. Из его рук выпала карточка с видом на Большой канал. Он растерянно смотрел на Адитью, вероятно, просто не находя слов в оправдание.

- Кто разрешил тебе брать мои вещи?! – закричал индус. Ему вовсе не было жалко фотографий, но сам факт того, что слуга вторгся в его личное пространство, рылся, словно ищейка, в его сумке… Внутри все кипело от злости.

Бхаскар дрожащими руками принялся собирать фотографии, ползая по полу, будто неприкасаемый. Почему-то Томас стало жутко противно при виде этого зрелища. Когда шудра встал, Адитья с размаху влепил ему оплеуху. Грубейший, унизительный удар.

Не произнеся ни слова, Каси прижал ладонь к щеке.

- Н-нет. – вымолвил он, неотрывно глядя на Томаса. В глазах Бхаскара не было ни тени упрека, ни злобы, ни ненависти. Лишь только… боль?

Томас и сам задрожал, нервно выдохнув.

- Я… это глупость… прости меня…. – судорожно зашептал он. – Прости…. – Адитья убрал его руку и прикоснулся губами к пылающей щеке. Каси сдавленно ойкнул, было больно. Заключив юношу в объятия и запустив пальцы в его шелковистые волосы, Томас чуть ли не со слезами принялся вымаливать прощения у этого человечка, у чистого, прекрасного мальчика, которого он так не хотел обидеть. Тот взмахнул веером пушистых ресниц, рассеянно обняв индуса за талию.

- Вы простите, я совершил ошибку….

- О чем ты говоришь, Бхаскар? Какая ошибка? Я просто не мог поднять на тебя руку. Не мог! – отчаянно воскликнул темноволосый, блеснув янтарем глаз.

- Но я вовсе не виню вас, все хорошо, правда, хорошо.

- Ты не держишь зла на меня? – горько спросил юноша.

- Нет, нет, нет. – повторял шудра, вжавшись в Томаса всем телом, будто боясь, что тот исчезнет.

Адитья облегченно взглянул на него. Его пухлые губы чуть дрожали. Взгляд скользнул на торчащие ключицы, потом – на коричневые родинки под ними, рассматривая которые, можно мысленно рисовать узоры из них, на впалый животик, на стройные, длинные ноги. Это безумие пронеслось в голове у индуса за долю секунды. Подушечками пальцев Каси легко поглаживал юношу по спине. Когда он поднял голову, индус одарил его нежной, ласковой улыбкой, заставляющей Томаса забыть обо всем.

На мгновение.

Уста молодых людей сплелись в страстном поцелуе.

Бхаскар целовал неумело, но горячо, торопясь, словно боясь растерять хрустальные секунды волшебства. Томас же ласкал его губы языком, проводя им по плавному, чувственному изгибу, приникая к небольшой родинке под ними. Полотенце сползло с его бедер, поэтому он стоял, прижимаясь разгоряченным телом к черноволосому. Когда же обоим не стало хватать воздуха, они отстранились друг от друга, надо заметить, с явным сожалением.

- Синяк будет. – наконец, промолвил Адитья, невесомо проводя пальцами по нежному, почти ребяческому пушку щеки Бхаскара.

- Да. – отозвался тот, накрывая руку Томаса своей.

- Лед есть?

- Откуда же? Разве что на Гималаи заберемся. – тихо рассмеялся Каси.

Томас, сглотнув, отвел взгляд. Ему было стыдно, так стыдно, что не хотелось даже смотреть на мальчика. На губах все еще оставался сладкий вкус его теплых губ, которые так доверчиво отвечали на ласку.

- Фотографии понравились, да? – спросил индус, убирая пальцы от лица щудры.

- Да, очень. Необыкновенная красота…

Адитья проклинал себя. О, Шива, он же никогда не видел фотографий, разве что слышал о них. На Востоке нет подобного, скупые англичане вряд ли завезли фотоаппараты в бедное государство. Да что говорить, их и в Европе мало… Что же он натворил?...

- Я оставлю тебе их. Все. – пообещал Адитья.

Бхаскар в свою очередь, грустно отвернулся.

- Лучше оставь мне себя. – срывающимся шепотом попросил он. В груди индуса что-то сжалось. Чувства… Их было много, и все они непонятны Томасу. Но пока он просто не мог думать спокойно – в нескольких сантиметрах от него стоял черноволосый юноша, которого просто хотелось прижать к себе – да и не отпускать никогда.

- Я же не могу, Бхаскар. – выдохнул он, закусив нижнюю губу. Осознание того, что он действительно не может остаться, пришло только сейчас. Безутешность грядущего. Что все волшебство тает на его глазах, оставляя после себя лишь воспоминания.

Хотя останутся ли они вообще?

- Том! – раздалось с первого этажа. Шудра испуганно отпрянул от сына Камала, и, кинув отчаянный взгляд на Адитью, пулей понесся в свою комнату.

*

Как Томас не старался, он не смог выбросить из головы шудру. А впрочем… Он действительно не старался. Это был конец всему: влюбленность захлестнула его, будто волна, накрыла с головой, и он захлебывался в воде, в ледяном аду, судорожно пытаясь отыскать спасение, но не мог. Сладость губ Каси была такой… лучше венецианского марципана, хмельнее всякого вина. Лучи ресниц обволакивали его черной вуалью, тонкие руки пленили, омут волос затягивал и не желал отпускать. Аромат миндаля и амбры действовал на Тома опьяняюще.

Искренность мальчика трогала Адитью так, как ничто иное. Видеть смеющиеся, счастливые глаза – равно, что познать истину. Мысли путались, будто клубок пряжи.

Уезжать? Нет, теперь Томас абсолютно точно этого не хотел. Но одновременно требовалась ясность: оставаться в Дели с Бхаскаром он попросту не мог, но возвращаться обратно…это невозможно. Без него это невозможно. Если он уплывет обратно, то следующий визит в Индию случится разве что через год. Каково это – видеть того, кем дышишь, раз в год?

Каково это – не дышать?

Выход есть, он точно найдется. Увезти Бхаскара в Италию… Том ему будет лучше, там есть университеты, там есть работа, там есть жилье. Как увезти? Отец этого не допустит. Да и есть еще кое-что. Разные варны. Он всегда будет чувствовать себя ниже, хуже, проще. Перед Томасом всплыла картинка – Каси униженно ползает перед ним на коленях, собирая фотографии. Практически невозможно отвести человека от того, к чему он привык с самого раннего детства. К бесконечным издевательствам и помыканиям со стороны вайшьий, кшатрий и брахманов.

К чему такая спешка, Томас? О чем ты думаешь? Разве значит что-либо мимолетный поцелуй? Сердце упорно твердило: «Да, значит».

*

Когда стемнело, и стрелки часов уже подходили к одиннадцати, Томас бесшумно прокрался в комнату шудры. Бхаскар еще не спал, сидя на краю постели. Он читал какой-то старинный фолиант – в комнату пробивался лунный, мерцающий свет, и Томас разглядел сию картину, подойдя поближе.

- Ригведа?

Бхаскар вздрогнул. По-видимому, он так увлекся чтением, что не заметил вошедшего.

- Да…

- Не читай ты в темноте, зрение портится. –Адитья захлопнул книгу, краем глаза успев заметить, что слова, написанные на желтоватых листах, вовсе не на хинди. Хм, интересно, что он такого нашел в отцовской библиотеке…

- Что за язык? – индус отложил фолиант и присел рядом, обняв мальчика за талию и уютно устроив голову на его плече. Косички щекотали шею Бхаскара, отчего тот улыбался и время от времени хихикал.

- Вы… ты… что ты, это же санскрит. – наконец, пояснил юноша.

Томас поднял изумленные глаза.

- Разве ты знаешь его? – санскрит практически нигде не изучался и давно считался «вымершим» языком. Его заменили хинди и другие провинциальные индийские наречия. То, что юноша мог на нем читать, казалось Тому весьма странным.

- Да. – робко ответил Каси.

- Ты меня поражаешь… - Адитья вздохнул и отстранился от Каси. – Ложись спать, уже поздно. Я хочу, чтобы ты выспался сегодня. – легкий поцелуй в макушку. Волосы мальчика все также пахли мускусом и миндалем, с примесью амбры, о которых Томас думал совсем недавно. Бхаскар с улыбкой забрался под покрывало и лег на подушку.

- Будешь охранять мой сон?

Томас тихо рассмеялся. А что, он вовсе не против, да только самому хочется спать.

- Спокойной ночи. – он поправил покрывало на юноше и погладил по щеке. Каси перехватил тонкие пальчики и прикоснулся к ним губами. Не выдержав, Томас подарил мальчику мягкий поцелуй. Бхаскар обнял его за шею и потерся своим носом о его, вдыхая терпкий аромат бергамота.

- Спи, слышишь? Спи. – индус с улыбкой сдул черные прядки с лица мальчика. Тот радостно улыбнулся и прикрыл карие глаза.

Вскоре его дыхание стало ровным и мерным.

*

Прогуливаясь с отцом по тесным улочкам дождливой Ориссы, Томас думал о Бхаскаре. Странно, но за эти полдня он уже успел соскучиться по его тихому, робкому голосу, тонкому аромату тела и нежной, ласковой улыбке, которую он дарил лишь темноволосому индусу. Тряхнув длинными, бархатистыми косичками, отгоняя наваждение, Адитья повернулся к Камалу. Тот шел, сосредоточенно глядя куда-то вверх, на бледно-серое небо, краски которого, казалось, выцвели навсегда.

Сидящая на краю дороги индианка, одетая в голубой шальвар-камиз, играла на вине, украшенной декоративным орнаментом. Адитья прислушивался к нежному, богатому разнообразными оттенками тембру музыки и мягко улыбался. Мать всегда говорила, что на этом инструменте играет богиня мудрости и покровительница искусств, прекрасная Сарасвати. Прикрыв глаза, Томас взмолился, чтобы Сарасвати даровала ему хотя бы немного этой самой мудрости – сейчас она нужна ему, как никогда ранее. Вздохнув, он обратился к Камалу:

- Отец, почему ты именно Бхаскара взял в прислуживание?

Мужчина задумчиво развел руками:

- Ты про Каси? Кхан посоветовал. И он вообще вполне подошел…. Подчиняется беспрекословно, ничего не требует. Хотя если честно, меня он не совсем устраивает. Я много раз подумывал сменить прислугу. А ты что-то сдружился с ним в последнее время… - сдвинул брови Камал. – Он умненький мальчик, безусловно. Но сам понимаешь, тебе такие знакомые ни к чему. Я закрываю глаза на то, что ты с ним переговариваешься, но представь, что бы произошло, если бы ваши разговоры услышали в приличном обществе….

- В приличном обществе? Это Рихту – приличное общество? Да он… - тут Томас осекся. Не дай бог, если он расскажет отцу – хуже будет только Бхаскару. – Вообще противный он, вот что. – сконфуженно выдохнул индус, нервно теребя подол длинной рубашки.

- Не суди тут, а? Чего ты вообще хочешь от меня, Том? – вздохнул отец.

Юноша облизнул пересохшие губы. С неба закапал мелкий дождик, чему он был несказанно рад – жара порядком утомила его.

- Отец… а если ему в Европу переехать? Ты же сам сказал, он умный… Ты понимаешь, как бы ему было хорошо там? Образование, работа, жилье…

Брови отца стремительно поползли вверх. Видимо, такого заявления от собственного сына он не ожидал.

- Шудрам запрещено иметь недвижимость. – отрезал он.

- Так то в Индии, в Европе ведь нету каст…

- Томас!!! – взорвался Камал. Прохожие пооборачивались на громкий голос. Англичанка в дорогом черном костюмчике недовольно крякнула и раскрыла внушительных размеров зонтик – дождь усиливался. Том терпеливо ждал слов, которые собирался произнести отец. – Это предначертано ему с рождения! Я не собираюсь потакать его прихотям… я не собираюсь помогать этому рабу – это слово Камал буквально выплюнул с пренебрежением. – становиться человеком. Он изменится разве что в следующей жизни, ты прекрасно это знаешь! Забудь про него! А чтобы тебе неповадно было, я его вообще из дома выкину. Давно собирался. – закончил торговец, отдышавшись.

- Нет, ты чего! – испугался Томас. – Ему же некуда идти, он…

- Выкину завтра же! Вот свинья, это он тебя подговорил, чую. Хочет уехать из Индии? Ну я ему устрою… - не успокаивался торговец.

- Да не он это, это я, отец! Не надо его выгонять… - взмолился Адитья. Сердце больно защемило. Зачем он вообще начал этот разговор? Ох, глупый, глупый ты, Томас…

Камал неодобрительно взглянул на сына и покачал головой.

- Я собирался выгнать, повторяю. Не бери в голову. Знаю, что ты у меня любитель отстаивать справедливость, но поверь, тут все честно. – он пошел впереди, сцепив руки за спиной. – Завтра его не будет в доме. Он не пропадет, поверь… Такие дряни не пропадают.

Томас аккуратно развязал шелковый мешочек, в котором лежал восхитительной красоты серебряный гребень, украшенный сапфирами. Он был куплен им в Ориссе. Достав его из мешочка, индус вложил украшение в руки Бхаскара. Тот с недоумением взглянул на Томаса.

- Это тебе. Подарок… Нравится? – тихо спросил Адитья.

- У меня никогда не было ничего такого… - прошептал Каси, прижимая гребень к груди. Казалось, он просто не мог поверить своему счастью. Глаза цвета арабского кофе блестели лучистым светом. – Это прекраснейшая вещь, Томас. Спасибо тебе. – он уткнулся головой в шею индуса. Тот же судорожно пытался найти, отыскать нужные слова. Отец не собирался сейчас ничего говорить Бхаскару, а Томас считал своим долгом предупредить мальчика о том, что его ждет… считай, по его собственной вине.

- У меня тоже есть подарок. –неожиданно сказал черноволосый. Адитья изумленно посмотрел на него.

- У тебя?

- Да… Если ты позволишь мне… я станцую? – Бхаскар поднялся с постели. Томас лишь кивнул, не в силах ответить.

Каси застыл на несколько секунд, будто задумавшись над чем-то, а потом, без музыки и вообще какого-либо другого сопровождения начал свой танец, отрешаясь от всего, что окружало его сейчас. Он не упускал ни малейшего нюанса в плавных движениях тела. Черные волосы метались по обнаженной спине, руки и ноги вырисовали сложнейшие, но такие красивые узоры… Бхаскар танцевал все быстрее, ускоряя ритм, и его энергия была готова подхватить любого, унести с собою, будто бешеный горный поток. Ему не нужна музыка, и сейчас Адитья это понимал. Ею служило прерывистое, горячее дыхание, которое Томас слушал с нескрываемым блаженным удовольствием. Оно заставляло сердце биться, срывая с души покрывала, обнажая разум перед силой удивительного и страстного танца. По чуть затуманившемуся взгляду мальчика было видно, что он значительно утомился. Судорожно расширяющиеся крылья носа свидетельствовали об этом, но Бхаскар должен был закончить, доставить Тому истинное наслаждение! Наконец он замер в кульминационной каране. Его глаза были опущены вниз, сухие губы чуть приоткрыты.

- Божественно. – прошептал Томас. Услышав эти слова, шудра обессилено упал в объятия своего любимого. Адитья прижал фигурку к себе, поцеловал во влажное плечо и улыбнулся. Бхаскар уютно устроился на коленях юноши и тихо спросил:

- Не понравилось?

- Глупый, я же сказал. Волшебно. Божественно. – индус стал перебирать черные прядки, закладывая одну за другую, заплетая в тонкую косичку – подобно собственным. Он пребывал в глубочайшем восхищении талантом мальчика. Танцы Саи просто не шли с этим ни в какое сравнение. В Бхаскаре, казалось сливались жалость и сострадание, чувственность и ласка, жизнь и смерть.

- Как съездили в Ориссу? – снова задал вопрос Бхаскар. Томас открыл рот, собираясь ответить, но…. что-то сдавило горло, не давая сказать не слова. Поэтому юноша лишь неопределенно пожал плечами, вымученно улыбнувшись.

Каси приподнялся, заглядывая в янтарные глаза.

- Ты, верно, чем-то встревожен? – осторожно осведомился шудра, ласково обнимая Адитью.

- Просто очень устал. Ходил столько времени по жаре… И дождь потом пошел… Не самое удачное сочетание. – потер висок индус.

Каси поерзал, сидя на коленях у Томаса.

- Хочешь, я сделаю тебе массаж спины? Или ног? – робко предложил он. Томас поморщился.

- Оставь при себе эти рабские замашки… - съязвил сын торговца. Нет, он вовсе не хотел обидеть мальчика, просто ему не нужны были подобного рода предложения.

- Но… Это не рабские замашки… - болезненно прошептал черноволосый шудра. – Я же… просто приятное хотел сделать. – выдохнул он, едва сдерживая рыдания, рвущиеся из груди, его невыносимо задела эта фраза. Даже пощечина не могла оскорбить настолько – но услышать от любимого человека, которого он буквально боготворит, такое… смерти подобно. Он согнулся пополам, закрыв лицо руками.

- Бхаскар, я знаю. – покачал головой Том, видя смятение мальчика. Поглаживая его по обнаженной пояснице, он поцеловал карамельно-сладкие губы, убрав руки от его лица. Шудра буквально плавился от ласк индуса, и вся обида мгновенно улетучилась, уступив место нарастающему наслаждению. Его пьянил аромат бергамота - а Томаса запах мускуса, исходящий от тела темноволосого юноши. Он с удовольствием отмечал, что все, все в нем идеально, каждая черточка… от рельефа ребер до выступающих лопаток, от стройных ног до острых ключиц, к которым так и хотелось прикоснуться языком, что он и сделал незамедлительно.

Каси прогнулся, тихо простонав. Внезапно Томас почувствовал, что мальчик весь дрожит от возбуждения. Опустив глаза, он развязал на нем алый платок, тем самым не оставляя на шудре ни малейшего предмета одежды. Погладив кончиками пальцев напрягшуюся плоть мальчика, уже упирающуюся в живот индуса, Адитья чуть сжал головку.

Щеки Бхаскара окрасил румянец – никогда еще он не чувствовал такой откровенной ласки, да и вообще – никакой ласки подобного рода. Он тяжело дышал, вцепившись в Томаса трясущимися руками. Темноволосый коснулся набухших венок на налившемся стволе, а потом перешел на поглаживания яичек. Он нежно, лишь губами, целовал грудь Бхаскара, а пальцами трогал нежную кожу плоти. Сгорая от стыда, Каси позволил себе толкнуться в руку Томаса – и чуть не расплакался. Удовольствие граничило со смущением и страхом, и он никак не мог расслабиться, как не старался. Почувствовав это, Адитья посмотрел в шоколадные глаза мальчика.

- Тебе неприятно… Ты так напряжен…

- Я-я не знаю, что со мной… - выдавил шудра. Оставив на некоторое время ласку, Томас бережно подхватил мальчика на руки и уложил на кровать. Возможно, ему действительно не удавалось расслабиться, сидя на коленях у юноши в чересчур неудобной, неловкой позе. Улыбнувшись, Адитья приник губами к истекающему смазкой органу и стал посасывать нежную головку, изучая ее сладкий вкус. Рукой он гладил тело Каси, помогаяз забыться и отдаться наслаждению полностью.

Шудра отчаянно вцепился в покрывало, ему хотелось толкнуться вновь, хотелось, чтобы Томас взял глубже, но он не смел. Сдерживаться было мучительно трудно, и он застонал, сходя с ума от безумной пытки. Словно внемля его безмолвным просьбам, Томас целиком вобрал в себя его пылающую плоть. Вскрикнув, Бхаскар все же стал толкаться во влажную теплоту рта. Адитья вновь переместился поцелуями на головку, нежно лизнул чувствительную уздечку, а потом языком дотронулся до темной дырочки. Возбуждение, так долго копившееся внизу втянувшегося животика Бхаскара, выплеснулось наружу вместе с пронзительным стоном. Юноша до капли проглотил терпкое наслаждение, после чего прилег рядом со своим любимым и поцеловал алые лепестки губ. Каси весь дрожал, впрочем, как и прежде, на лбу выступила испарина. Адитья накрыл его одеялом, обеспокоенно прижавшись щекой к его.

- Тебе плохо?

- Нет, наоборот… - тихий шепот. В сознании мальчика не укладывалось то, что сейчас сделал юноша. Он вполне мог представить себе, как грубо Томас возьмет его, причинив боль и унизив – да, этого он был достоин. Но заслужить такую ласку… Это определенно сон, но самый лучший из тех, что он когда-либо видел. Прижавшись к Томасу, Бхаскар заглянул в его глаза.

- Я люблю тебя. – вымолвил он, чувствуя, как только что остывшие щеки вновь вспыхивают. Томас задумчиво провел рукой по черному бархату волос. Он не ожидал, что мальчик скажет это первым. Одарив его нежной улыбкой, Адитья шепнул:

- Я тоже тебя люблю.

Пунцовый от волнения и стеснительности шудра выдохнул и сам потянулся к губам вайшьи. Они провалялись в постели Бхаскара до глубокой ночи, осыпая друг друга ласками и шепотом самых сокровенных слов. Бережно обняв хрупкий, почти хрустальный стан, Томас прикрыл глаза. Ему не нужен был сейчас никто – только он. И даже мысли о завтрашнем дне не омрачали счастья, окутавшего его своей тонкой вуалью. Каси доверчиво положил голову на плечо юноши. Чувствуя, как на нем засыпает его жизнь, его маленькое, любимое, прекрасное существо, о котором он недавно не мог и мечтать, Томас улыбнулся.

Наконец, сон сморил и его.

Тяжело вздохнув, юноша перевернулся на другой бок, обняв руками подушку. Темные косички разметались по ней, брови индуса были чуть нахмурены, очевидно, ему снился слишком тревожный сон. Спустя несколько минут он все-таки открыл глаза. Ночное видение еще не до конца отпустило его, поэтому Томас лихорадочно озирался вокруг, пытаясь понять где он и что с ним. Взгляд замер на одиноко лежащей подушке рядом с ним. Бхаскара не было. Задумчиво прикусив нижнюю губу, Адитья чуть наклонился и вдохнул едва уловимый мускусный аромат.

- Бхаскар… - осторожно позвал он. Никто, разумеется, не отозвался. Наверное, он рано вскочил и уже носится с тряпкой по первому этажу. Чуть улыбнувшись своим мыслям, юноша поднялся с кровати, осторожно выглянул за дверь и, не обнаружив в коридоре никого, выскользнул туда. Переодевшись у себя в опочивальне, он спустился вниз.

За столом в гостиной сидел отец, спокойно попивая чай. Что-то во всей этой обстановке не складывалось. Кусочки витража не собирались воедино. Томас не слышал ни звона тарелок, ни тихого шуршания тряпки, не чувствовал его запаха. Шудры в доме нет, отчетливо и ясно понял Адитья.

- Где он? – произнес юноша, не уточняя имя. Он медленно приближался к столу отца. Тот даже не обернулся.

- Я его не выгонял.

- А что же? Он сам ушел? – ядовито поинтересовался сын вайшьи, вперившись острым взором в спину Камала, будто надеясь проделать в ней дырку.

- Он повздорил с Шакти, и та вышвырнула его за дверь.- Камал отставил от себя чашку. – По-моему, он разбил ее любимую вазу или что-то в этом духе, но она жутко злилась.

- Ты не собираешься его возвращать? – сверкнул блестящим янтарем глаз Томас. Внутри все кипело от бешенства.

- Бегать за рабами? Уволь, уж точно нет. К тому же, возвращаясь к нашему вчерашнему разговору, я собирался его выставить… А тут все вот как складно получилось – он провинился, и… - Камал развел руками, выражая явную незаинтересованность в этом деле.

Колени Томаса задрожали. Ему было безумно страшно.

- Куда он мог пойти?

- Не имею ни малейшего понятия. – хмыкнул мужчина. – Том, тебе сегодня вечером отплывать, ты что, не помнишь об этом? Ты не собираешься искать эту свинью, верно?

- Собираюсь. – холодно прошелестел смуглый юноша, после чего ногой распахнул дверь и вышел из дома.

*

Его не было нигде. Томас обошел все узкие улочки, облазил все трущобы, где обычно собирались бедняки, изрядно запачкав одежду. Пробираясь сквозь завалы мусора и пустых коробок, сваленных посреди тротуара, а также грязного белья, он не переставал звать Бхаскара. Никто не откликался. Измученный поисками, он вернулся в свой район. Исхаживать все Дели было бессмысленно, все равно что искать иголку в стоге сена. Адитья утешал себя тем, что возможно, у Каси есть знакомые, к которым он и отправился. Или что он одумается и вернется сам, пусть это и станет для него огромным унижением. Но нет, он гордый… Слишком гордый. Немного постояв перед своим особняком, индус рассерженно качнул головой и развернувшись, направился в противоположную сторону.

- Мм…- после долгих размышлений выдала Саи, раскачиваясь на деревянном стуле. – А ты не думал, что этот твой… Бхаскар… в порт пошел?

Томас разинул рот.

- Зачем?

- Смотри.. ты отплываешь сегодня, он об этом прекрасно знал… Знал ведь? – получив утвердительный кивок, Саи продолжила: - Вот и решил идти прямиком туда, чтобы попрощаться. Рано или поздно ты бы все равно туда пришел, вы бы точно встретились, ну и…

- Это надо проверить. – вскочил с дивана Том. Как он раньше об этом не подумал? Хотя нет, ему и в голову такое бы не пришло. Женское мышление уж точно не сравнится ни с чем, с усмешкой подумал индус. Вот только права ли Кинта…

- Могу с тобой пойти, - предложила индианка, одергивая свою бледно-зеленую, элегантную тунику до колен. Черные волосы были уложены в высокую прическу, а на запястьях тихо позвякивали золотые браслеты с бубенчиками.

- Ну, если ты действительно хочешь. – усмехнулся Адитья, проходя через главную залу. Кинта следовала за ним.

- Пошли – пошли, не хочу сидеть дома весь день.

Протиснувшись через плотную толпу людей, Саи и Томас наконец-то толкнули дверь в портовую таверну. За деревянными, грубыми столами сидело несколько кшатрий, попивающих гадкую рисовую настойку из запыленных рюмок, четверо статных англичан в чопорных серых пиджаках, мирно беседующих между собой, а за крайним столиком приютился совершенно сухой старик – индус, улыбающийся самому себе и отхлебывающий чай из чашки.
Адитья растерянно оглядел помещение. Обойдя весь порт, шудру они не нашли. Таверна – последнее место, куда он мог отправиться, хотя эта идея казалась ему абсолютно абсурдной.

- Саи, его тут нет… - одними дрожащими губами произнес он, уцепляюсь об стену, чтобы не упасть. Только сейчас юноша понял, что безумно устал – уже около шести вечера, а Бхаскара они так и не нашли. Через два часа корабль отплывает корабль в Геную, куда он и должен был сесть, а потом перейти на другое судно, которое шло до Венеции. Но он просто не сможет. Не сможет без него. Опустить руки? Забыть? Перестать искать? Это не выход.

Но другого выхода просто нет.

- Вижу. – растерянно откликнулась девушка.

- Кого ищете, дети Вишну? – почтительно спросил старик, внимательно глядя на вайшьий. Саи в Дели знали практически все – точнее, знали ее мать, а девушка была безумно похожа на нее. Томас тоже выделялся на фоне других индусов, поэтому вероятно, он узнал молодых людей.

- Вы не видели юношу тут? Лет двадцати, с длинными черными волосами, худой такой. –Кинта улыбнулась пожилому человеку, также демонстрируя ему свое уважение. Адитья старался держаться спокойно, хотя руки чесались дотянуться до фарфоровой чашки, стоящей на столике слева, и со всей силы шибануть ей об пол.

- Худой… а не он ли это? – старик кивнул на какой-то темный комок, валяющийся в самом углу таверны и накрытый холщовым мешком. Ни говоря ни слова, и даже не переглянувшись, оба бросились туда. Откинув мешок, Томас сразу же узнал в грязном, сгорбленном мальчике своего Бхаскара. Из разбитой губы текла кровь, волосы спутались и напоминали более свалявшуюся шерсть, нежели гладкие, мягкие прядки. Смуглое тело покрывало бесконечное множество кровоподтеков и синяков, что придавало ему ужаснейший вид. Каси лежал без сознания. Томас отпрянул от него, буквально потеряв дар речи и беспомощно хватая Саи за руку. Сердце забилось в груди с бешеной скоростью. Как? Что? Почему? Шок, страх - все смешалось в юноше, заставляя трястись от непонимания и жгучей боли где-то внутри.

Девушка кашлянула. Половина взглядов посетителей была прикована к ним. Англичане даже повскакивали со стульев, чтобы получше видеть картину.

- Кто его так? -обратилась она к старику.

- Ох, золотая моя, потасовочка случилась тут часа три назад, – зашамкал индус. – Мальчик этот сюда зашел, а тут заезжие американцы сидели, выпивали изрядно. Один из них и посягнул на невинность – то юношескую, так и сказал, мол – не пуганый еще, так они это дело быстро поправят.

На лице Адитьи промелькнула тень отвращения. Он подхватил грязную фигурку на руки, и привычным движением сдув волосы со лба, поцеловал Бхаскара в висок, не обращая внимание на чрезвычайно любопытные взоры. Шок отходил, заменяясь тревогой за здоровье юноши – так плохо он выглядел сейчас. Губы были чуть приоткрыты, он тяжело дышал, и, похоже, начинал приходить в себя. На тонких запястьях также виднелись синяки. Стиснув зубы, Томас уткнулся носом в шею любимого мальчика и стал водить губами по ней, согревая и даря свою заботу, ласку, нежность.

- Ну и накинулись на него, раздели догола. Тот брыкаться начал, но они все рослые, крепкие… Никак не убежать ему было. Побили они его хорошенечко, чтобы не дергался… - тоном индийского сказочника декламировал старик. – А я-то смышленый, понял, что делать надо… - он ткнул себя пальцем в грудь. – Тихонько позвал я хозяина таверны, так он пришел, гадов этих отцепил от мальчика, а его самого тут положил, чтобы очухался маленько. – завершил пожилой индус.

Дослушав весьма интересный рассказ, англичане вновь повернулись к своему столу. Представление было окончено. Кшатрии, погоготав, также отвели взгляды.

- Твари. – шептал Адитья, гладя Бхаскара по плечам.- Твари…

- Пошли отсюда, чего стоишь? – недовольно зыркнула на него Кинта и кивнула старику с легкой улыбкой.

- Спасибо вам. Держите… - бросив монетку ему на стол, девушка вышла из таверны.

- Тебе спасибо, лучик светлый, солнышко восходящее, красота неописуемая! – залепетал старик вслед уходящим, блаженно прижимая к груди монетку.

*

Дата добавления: 2015-11-04