В голове Пака опять что-то щелкает. Кирпич! Все дело в кирпиче.
— А отпечатки на кирпиче были? — спрашивает он.
— Не было.
— У меня идея, — заявляет Чанёль. — Игроки высшей лиги упорно тренируются, поэтому у них часто на руках есть мозоли. Если не было отпечатков, то значит, убийца работал в перчатках, но мозолистые руки должны были пострадать. Бекхён, покажи руки, пожалуйста.
Бён с глубоко оскорбленным видом кладет руки ладонями на стол. Идеальная, практически девственно чистая кожа, ни царапинки. Детектив Ким ухмыляется и чуть ли не ржет над Паком, который вытаращился на чудо природы.
— А мозоли? — растеряно спрашивает он.
— Мои руки застрахованы на полмиллиона долларов. Я просто не могу позволить себе мозоли, — с сарказмом говорит Бекхён.
Пак дважды щелкает ручкой. Вот это ошибка. Весь вид Чанёля показывает «я пытался тебе помочь», на что Бекхён отвечает «ну извини».
— Ладно, тогда как Бён мог убить Чону?
— Крипичом, — фыркает детектив.
— Вы вообще видели игру Чон Сону? У него был неплохой удар, просто так убить не получилось бы. К тому же с его массой нужен кто-то покрупнее Бёна, чтобы проломить ему череп.
— Ты вообще кто? Судмедэксперт?! — взрывается Ким.
— Нет, я тот, кто разбирается в спорте и в бейсболе в частности. Ты вообще знаешь, что это такое?
— Не люблю, не знаю, не смотрю, так что твои слова не аргумент.
Пак морщится и корчит рожи, пока Ким отворачивается к папке с делом. Бекхён что-то шепчет адвокату. Чанёль прислушивается, но не может уловить ни звука. Бён резко на него поворачивается и кивает на детектива, а потом на дверь. Сначала Пак не догадывается, что все это значит, но сопоставив со знаками, до него доходит.
— А! Детектив Ким, а можно мне воды? — просит Чанёль.
— Я тебе кто, официант что ли? — возмущается Ким.
— Ну, — тянет Пак.
Он потряхивает блокнотом и крутит ручку между пальцев.
— Зараза, — ругается детектив. — Только без меня ни слова, ясно?
Ким выходит в коридор, а за ним встает адвокат.
— Если не получится, я за тебя не отвечаю, — говорит Кан и выходит.
Бекхён ложится на стол и притягивает к себе Чанёля за лацканы пальто.
— Вытащи меня отсюда! — истерично молит Бён.
Заметка третья.
Бекхён ложится на стол и притягивает к себе Чанёля за лацканы пальто.
— Вытащи меня отсюда! — истерично молит Бён.
Чанёль наклоняется к Бекхёну и быстро говорит:
— Им нужен твой мотив, хотя и без него могут посадить. Но ты же не убивал, да?
— Конечно нет, я же не идиот.
Бён отпускает Пака и откидывается на спинку кресла. От его хладнокровного вида не остается и следа. Он нервно оглядывается на дверь вздрагивая от каждого шороха.
— Ну, и как все было на самом деле? У тебя есть алиби? — спрашивает Чанёль, втихаря проверяя, работает ли его диктофон.
— Если я все расскажу, моя карьера полетит к чертям. Давай остановимся на том, что я никого не убивал, — предлагает Бекхён, потирая запястья под наручниками.
— И как мне прикажешь тебя вытаскивать, — хмурится Пак, закрывая блокнот и откладывая ручку. Хотя эта выходка как раз в стиле Бёна — переложить на других свои проблемы, ничего не объяснив. Во время предыдущих скандалов происходило то же самое.
— Я читал твои статьи обо мне. Знаешь, просто журналист так не напишет. — Бён опускает руки на стол и наклоняется вперед. — В них есть мощный посыл, который меня вдохновляет. Ты мой фанат, я прав? Ты же специально пришел, чтобы помочь мне?
Смотря в глаза Бекхёна, покрытые красной сеточкой капилляров, Чанёль не знает, как держать оборону.
— Если тебя посадят, твоя карьера и так рухнет, — разводит руками Пак. — Что ты такого натворил, раз молчишь и не пытаешься себя оправдать?
Взгляд Бёна бегает по столу. Его пальцы сцеплены в замок и заметно напряжены. Чанёль видит божественные руки так близко, что не сдерживается и накрывает их своей большой ладонью.
— Я буду молчать, — говорит Пак и как бы случайно задевает брошь, чтобы выключить гаджет.
Они смотрят друг другу в глаза, и на несколько секунд Чанёль полностью глохнет. Для него сейчас не существует никого, кроме человека, за которого он переживает уже в течение пяти лет. Или все-таки семи? Когда он впервые увидел Бекхёна? Не каждая влюбленная пара выдержит столько времени.
— Я балуюсь травой, — тихо говорит Бён, что звучит как гром среди ясного неба.
— Что? — переспрашивает Пак, решив, что плохо расслышал.
— Травку покуриваю иногда.
— Стоп, подожди, как? — удивляется Чанёль. — А всякие медосмотры на допинг и так далее?
— Марихуану нужно специально искать, на другие тесты она не реагирует, — поясняет Бекхён. — В общем, если рассказывать все честно, то мы с Сону оба баловались. Он для меня доставал косяки, и мы курили в том клубе в VIP комнатах.
— Знаешь, это шикарный мотив для детектива Кима, — говорит Пак, все еще смотря недоверчиво. — Значит, вчера вы тоже развлекались?
— Да, но я из-за этого почти не помню вечер, — стонет Бён.
— Рассказывай то, что помнишь.
— Мы встретились как обычно на входе, — начинает Бекхён, потирая предплечье. — Знакомый официант как обычно принял наш заказ. Ничего странного не было. Кажется, Сону открыл окно, потому что мы начали задыхаться. Ну не реально задыхаться, по крайней мере мне точно это казалось. Потом… Потом он куда-то исчез, и я получил смс. Пока расплатился за нас двоих, пока пытался укуренный незаметно выбраться через черный вход, немного пришел в себя и вышел почти бодрый. Сону уже лежал там в крови. Первая моя мысль была о том, что никому нельзя знать, что я курил, поэтому сбежал. Уже потом я сообразил, что вляпался в его кровь и пытался отмыть.
Чанёль вздыхает и запускает пальцы в волосы, ставя локти на стол. Это он не готов был услышать. Новый факт биографии выбивает из колеи, но Пак напоминает, что бывает и хуже. Бён хотя бы выглядит адекватным.
— Как часто ты принимаешь?
— Раз в несколько месяцев, — пожимает он плечами. — Мой наркотик — это тренировки, с этой зависимости слезть нельзя.
Бекхён неуверенно смеется и криво улыбается.
— Ты ведь не передумал? — беспокоится он, пытаясь обнять себя руками, но наручники не дают.
Бён кладет руки на колени и пытается изобразить приличного мальчика.
— Разве труп Чона не проверяли разными тестами? Тебя же тогда тоже должны были проверить? — спрашивает Пак, прокручивая в голове допрос и не вспоминая ни слова о наркотиках.
— Да, нашли, детектив в прошлый раз спрашивал. Но я поэтому и вызвал Кана, чтобы он меня прикрыл, — вздыхает Бекхён.
Бён выразительно смотрит на Чанёля. И без слов понятно, что результаты анализов подтасованы.
— Э, давай разберемся с остальным, — возвращается к главной теме Пак. — Самый главный вопрос: кто и почему убил Чона. Есть идеи?
— Откуда мне знать. Мы просто вместе курили, — машет головой Бекхён.
— Я слышал, что у него были какие-то проблемы, из-за которых он стал хуже играть.
— Он в это время начал употреблять, но причину, почему начал, я не знаю. Я присоединился уже позже и баловался гораздо реже.
Чанёль снова раскрывает блокнот и щелкает ручкой.
— Смотри, его могли убить из-за травки или же тех проблем, про которые ты не знал, — подводит он итог, помечая версии. — А может, тебя хотели подставить?
Бекхён фыркает.
— Я, конечно, заноза в заднице, но не думаю, что насолил кому-то до такой степени.
— Безумный фанат проигравшей из-за тебя команды? — предполагает Пак.
Бекхён не успевает ответить, потому что дверь в допросную открывается и влетает Ким. Чанёль еле успевает отдернуть ручку от бумаги и сделать вид, что он ничего не записывал. Детектив швыряет в него бутылку воды и возвращается на место. За ним степенно входит адвокат и с чувством собственного достоинства садится рядом с Бёном.
— О чем говорили, а? — допытывается Ким.
— О бейсболе, — находится Чанёль. — Обсуждали вчерашнюю игру против Doosan Bears. Мы пришли к выводу, что со стороны Медведей было несколько нарушений, но с судьями априори спорить нельзя, так что…
— Заткнись, я понял, — обрывает его детектив. — На чем мы остановились?
— На том, что господин Пак пытался доказать, что мой клиент не мог убить жертву в силу своих параметров, — подсказывает Кан.
— Да, — поддакивает Пак.
Ким просматривает документы, думая, что бы еще спросить.
— Пак, вот ты влез, а я уже закончил с допросом, но из-за тебя носился с этой водой, — ворчит он и открывает дверь. — Проводите Бён Бекхёна в камеру.
Детектив хватает Чанёля за шиворот и тащит в кабинет за свой стол. Пак усиленно думает, что ему говорить, как оправдываться, если Ким догадался, что они там не о бейсболе болтали. В конце концов, он радуется, что догадался отключить диктофон. Чанёля усаживают на стул и молниеносно приносят кофе.
— А теперь, говори, — приказывает детектив, потирая руки.
Глаза Кима блестят, хотя пару минут назад он был готов метать молнии в нерадивого журналиста. Точно догадался.
— Что? — уточняет на всякий случай Чанёль.
— Что тебе сказал Бён?
— Рассказал, как они с О тренировались вместе, чтобы отработать крученый с заворотом.
— Врешь, по глазам вижу.
— А что с ними?
— Левый глаз дергается как при нервном тике.
Пак напрягает лицо, пытаясь взять мышцы под контроль и делает глоток кофе. Он оказывается таким гадким на вкус, что только врожденная вежливость не позволяет ему выплюнуть кофе в лицо детективу, поэтому Чанёль медленно возвращает жидкость в кружку.
— Может, у меня психическое расстройство и это норма? — невозмутимо отвечает он, игнорируя недовольное лицо Кима.
Детектив поднимает глаза к потолку и садится в свое кресло.
— За препятствие расследованию вообще-то полагается статья, — напоминает Ким.
— А ты не докажешь, что он что-то говорил, — показывает язык Пак.
— Да? А ты про свой диктофон не забыл. Дай сюда.
После короткой борьбы, в которой коротышка детектив выходит победителем, он отнимает брошь и прослушивает запись. Ким сощуривает на журналиста глаза и раздражающе стучит пальцам по столу.
— О бейсболе, значит?
Чанёль сидит тихий и внимательный, ожидая любой реакции, которая выдаст его дальнейшую учесть. Но на то он и журналист, чтобы не бояться подобных ситуаций и пытаться извлечь из них выгоду.
— Что тебя заставляет думать, что он убийца? — нападает в ответ Пак.
— Его адвокат. Стал бы невиновный человек его требовать, а потом играть в молчанку? Он что-то скрывает.
— Ну да, но это скорее похоже на его алиби, чем на мотив, — бормочет Чанёль.
— Что ты там сказал? — настораживается детектив.
— Бекхён не виновен, — отвечает Пак.
— Чем докажешь? — интересуется Ким.
— Пока ничем, — тушуется Чанёль, пытаясь сообразить, что ему делать. — Но если ты дашь мне два дня, я добуду доказательства.
Предложение вырывается само собой, Пак даже не думает, что говорит. Почему два дня? Почему именно он ищет доказательства, а не дает наводку детективу? Чанёль хочет побиться головой обо что-нибудь, но уже поздно что-либо делать.
Ким усмехается, его губы расплываются в кошачьей ухмылке. С хитрым прищуром он осматривает Пака с головы до ног.
— Зачем мне ждать два дня, когда я смогу доказать его вину уже завтра?
— Ты уверен, что адвокат не подгадит? — прет напролом Чанёль. — Сам подумай, тебе прокурор не скажется спасибо, если ты передашь дело без четкого мотива, а потом Кан воспользуется этим, и Бён улизнет на суде?
— Ты его фанат, я не могу тебе верить, — разводит руками детектив.
— А еще журналист, который может написать любую статью. Я либо пишу про Бекхёна, какой он хороший и замечательный, и тогда полицию будут критиковать, или же я вспомню о его сложном характере, и тогда общественность будет против него.
— То есть ты мне сейчас угрожаешь? — хмыкает Ким. — Уже не просто завуалированной клеветой на участок. Ну знаешь, ты опять статью нарушаешь.
— Нет, мы всего лишь ищем компромисс, — улыбается во весь рот Чанёль. — Так что, дашь мне время на сбор обличающего материала?
Детектив переводит взгляд на папку с делом. Он сверлит бумаги взглядом, и Пак не может различить на его лице какие мысли бродят в его кудрявой голове. Ким натягивает ворот свитера по самый нос и раскрывает папку. Он перелистывает страницу за страницей, нервируя Чанёля. Пак теребит в руках ручку, нервничая и дожидаясь решения, что даже начинает непрерывно ей щелкать.
— Не знаю, чему ты веришь, — задумчиво говорит Ким, рассматривая дело, — но этот парень явно не чист. Такому журналюге как ты я бы доверять не стал. Но ты же знаешь о спортсменах все, да?
— Чисто теоретически да, — соглашается Чанёль.
— Тогда дай свидетельские показания о Чоне? — просит детектив.
— А у вас там разве не опрошена команда или что-то в этом духе? — удивляется Пак.
Ким морщится и щелкает мышкой, пробуждая спящий компьютер.
— Я взял Бёна по горячим следам. Просто не успел опросить других, разбираясь с ним. Только приходил тренер команды, рассказывал за всех сразу.
— Ли Джиук? Черт, хорошо, что не застал, а то бы морду набил, — признается Чанёль. — Он убрал лучшего кэтчера в запас команды, так же никто не делает.
Детектив иронично смотрит и что-то печатает. Увидеть что — невозможно, потому что они сидят лицом друг к другу.
— Эй, я пошутил, все нормально. Что говорить-то?
Пак рассказывает то, что обычно писал в заметках. Про хорошую игру, про неожиданный переход в хвост команды. Ким все тщательно записывает, и будто ждет чего-то. Чанёль подозревает, что ему нужно подтверждение того, что Чон был наркоманом, но официально-то Пак не знает об этом. Чанёлю легко избегать эту тему, даже под наводящими вопросами. Об их взаимоотношении с Бекхёном он честно отвечает, что услышал про их знакомство в первый раз, и знать не знает подробностей.
Выйдя из участка, Пак опять закуривает. Нехорошая ситуация складывается. Бекхён подозревается, потому что не желает объяснять происхождение улик. И как Чанёлю доказывать его невиновность, не раскрывая карты? Подсказать ему мог только один человек.
Перед кафе Минсока, Пак останавливается и выкуривает еще одну лишнюю сигарету. Собираясь с духом, он заходит.
— Я сам уже тебе кофе приготовил, пока ты там стоял. — Ким кивает и ставит на столик кружку.
Чанёль взлохмачивает волосы и виновато смотрит на друга.
— Сонбэ, можно попросить совета?
— Ох, что-то серьезное?
— И ко всему прочему для меня сложное.
Минсок кивает и отводит его в свой кабинет. Плеснув в кофе виски из бара, он садится за директорский стол и складывает пальцы домиком.
— Рассказывай, мой нерадивый донсен.
Заметка четвертая.
— Рассказывай, мой нерадивый донсен.
Чанёль снимает пальто, вешает на крючок и падает на стул.
— Ты же был репортером, так? Ты не раскрывал своих источников, но как тебе удавалось рассказать все так, что никто не догадывался, от кого ты получил информацию? — спрашивает Пак, отпивая кофе.
— Источник — это источник, у него нет имени, пола и места жительства, — отвечает Минсок. — Даже если есть догадки, кто тебе слил информацию, никто ничего не докажет.
— А если полиция спросит?
— Смотря для чего, — размышляет Ким. — Если это репортаж о коррупции, то я бы не стал сдавать, потому что обиженных и наделенных властью людей достаточно. Но свидетеля преступления сам бы отправился давать показания.
— Нет, это мне не подходит, — вздыхает Чанёль.
— Подожди, ты же не хочешь сказать, что влез в дело Бён Бекхёна? — неожиданно спрашивает Минсок.
На недоуменный взгляд Пака он открывает ноутбук и находит новостной портал.
— А точно, это же сейчас везде, — вспоминает Чанёль. — Ну, как тебе сказать. Я случайно ляпнул, что принесу детективу доказательства невиновности Бекхёна, но у меня есть только его слова, и я пообещал, что эта информация останется между нами.
Ким присвистывает.
— Не буду спрашивать, почему ты уверен в своем кумире. Но это полицейское расследование, тебе не стоило лезть.
— Как думаешь, Кенсу меня сразу убьет или для начала помучает?
— Не разводи панику раньше времени. Проверь ту информацию, которую тебе дал Бён, чтобы ты мог ее передать не с его слов, а с чужих. Тогда он будет не причем, а у полиции появится зацепка.
— Легче сказать, чем сделать.
— Просто начни с начала, дальше сам поймешь, куда двигаться.
Чанёль допивает кофе и откидывается на спинку стула. В голове появляется шум, и он прикрывает глаза. Ему нужно еще полчаса, чтобы перестал чувствоваться алкоголь.
— Если не Бекхён убийца, то кто? — спрашивает Минсок.
— Понятия не имею. Надеюсь, полиция это выяснит.
— А разве не ты его ловишь?
— Я нахожу доказательства, что Бён невиновен, и все, — отвечает Пак, и левое веко дергается. Даже с закрытыми глазами свет лампы доставляет дискомфорт.
— Иногда это одно и то же, — возражает Ким. — Судя по новостям, могу сказать, что убийство было свершено в состоянии аффекта, потому что кирпич легко может попасться под руку в пылу разборок.
— Намекаешь, что Бекхён это сделал? — Чанёль приоткрывает один глаз, но силуэт Минсока расплывается.
— Пытаюсь строить версии. Ты спи дальше, но слушай.
В голове Пака звучит убаюкивающий голос сонбэ. Почти как в студенческие годы, когда он спал перед экзаменами под записанные Кимом на диктофон лекции. Память по привычке услужливо включается, и в его голове всплывают строчки.
Но меня смущает то, почему все застопорилось. Есть несостыковки? Хорошо продуманная защита? Если бы я искал материал для репортажа, я бы прошелся путем полиции, то есть опросил свидетелей.
Шестеренки в голове Чанёля щелкают, и он начинает лихорадочно вспоминать, говорил ли детектив Ким о каком-нибудь конкретном свидетеле. Но ничего вспомнить не удается. Его чутье подсказывает, что Бён относится именно к свидетелям, правда не очень полезным.
С такой шумихой вокруг убийства Чона, быстрым задержанием Бёна и скрытием от журналистов подробностей, напрашивается версия, что Бекхёна подставили. Тогда бы я начал рыть в его прошлом, пытаясь найти причины, из-за которых можно убить человека, чтобы свалить вину на другого.
Эта мысль нравится Чанёлю больше. Он сам раздумывал, пока вел машину, что у кого-то Бён мог встать поперек горла. Это может быть психически неуравновешенный фанат, кто-то из персонала чужой команды, или даже своей. А что, вспыльчивость Бекхёна является чуть ли не главной пугалкой для новичков. Из-за своего характера он часто ссорился с другими членами своей команды. И профессиональных игроков нельзя списывать со счетов.
Голос Минсока переходит в сопровождающий шум, а мысли Пака начинают раскручиваться. После первой жеребьевки Орлы играли как раз со львами. Тогда на Бёна наехал бэттер Юк, утверждающий, что мяч полетел ниже колен, поэтому ему нельзя засчитывать страйк. Бекхён утверждал, что он сам виноват, что не отбил правильный мяч. В итоге судья удалил Юка с поля, не дав заработать очки. Львы проиграли в этом матче, и сейчас их переход в другую группу зависел от очков другой команды, что было в первые за всю историю «вечно вторых». После игры Юк дождался Бёна и устроил разборки. Драться они не стали, но кричали друг на друга очень сильно. Одна загвоздка — зачем игроку Львов убивать своего товарища? Или проблемы Чона были известны Юку, который решил и Бёна подставить, и убрать наркомана из команды?
Здравый смысл утверждает, что это немного нереально. Если бы Чанёль был в команде, что само по себе вызывает улыбку, то никогда бы не стал этого делать, потому что на него может упасть подозрение. Вспоминая еще спорные случаи, но находя их слишком мелкими или старыми, Пак находит еще одно происшествие, которое быстро замяли, а у него не получилось найти достоверную информацию. Две недели назад всплыли фотографии папарацци, на которых был О, бьющий Бекхёну в челюсть, накануне игры с Тиграми. На том матче Бёна волновала шея, но он сыграл. Ходили слухи, что лучший капл Орлов что-то не поделил, поэтому О взбесился. О Сехун спокойный, тихий малый, за которым не было замечено ничего подозрительного, но, как известно, чем тише человек, тем непонятнее его внутренний мир. Вдруг он скрытый маньяк-убийца. Хотя скрытый убийца — это До Кенсу с его разящими наповал взглядами и тяжелой рукой. Но вдруг О затаил обиду? Заодно соперника убрал.
Тоже нереальная версия. Хотя отсутствие отпечатков на кирпиче тоже нереально. Кто-то их потом стер? Но должны были остаться образцы ДНК хотя бы того же кожного жира. Если только кто-то специально все не подготовил. Значит, убийца находится среди круга Чона. Эта мысль приводит Чанёля к тому, что уже говорил Минсок — он будет искать настоящего убийцу.
Пак открывает глаза и с удивлением замечает, что в кабинете темно, только в окно светит уличный фонарь. Этого света хватает, чтобы увидеть, что время на настенных часах. Чанёль спохватывается, что так и не звонил редактору, от которого пришла тонна гневных сообщений и столько же пропущенных, и быстро расправляется с кофейными делами. Минсок заботливо предлагает двойной эспрессо, не забыв за Пака расплатиться его же кредиткой.
Уже в машине, нацепив темные очки, чтобы не слепила глаза вечерняя подсветка, Пак набирает До и включает громкую связь.
— Йя, где тебя носит?! — чуть ли не верещит Кенсу. — Почему не отвечаешь? У тебя есть материал по Бёну?
— Прости, Кенсу-я, у меня еще есть время написать статью? — спрашивает Чанёль, выруливая на развязку к своему району.
— Газета печать идет в три утра, ты же знаешь.
— Отлично, я пришлю текст в два. — Пак набирает воздух в легкие и выпаливает: — Мне нужна твоя помощь.
— Что тебе, — ворчит До, и Чанёль слышит что-то сильно похожее на сдерживаемый зевок.
— Узнай расписание тренировок Львов, где они, как к ним сейчас пробраться и, если что, то добудь пропуск, — требует Пак.
— Я твой редактор, а не фея крёстная, — офигевает от услышанного До. — Зачем тебе это?
— Интервью у скорбящей команды взять, — отвечает Чанёль, мысленно молясь всем богам, чтобы Кенсу потом простил за вранье. — Наверняка прессу не пускают к ним, и тут я такой молодец с эксклюзивным интервью.
— И кто с тобой будет говорить, эксклюзивный ты наш, — ворчит редактор. — Опять затеял ерунду, а я помогать должен.
— Ну, Кенсу, ну в последний раз, — канючит Пак. — Я уже два месяца был примерным мальчиком.
— Я после того, как ты забрался в раздевалку Медведей, две недели успокоительное пил, ожидая повестки из суда, папарацци хренов. Ладно, если закончишь статью вовремя, я все сделаю.
Чанёль радостно прощается и газует. Квартира встречает его мраком занавешенных окон, и он включает торшер для приглушенного света. Работа идет легко, вранье выходит красивым, а главное, верибельным. Это слова про хорошего человека Чон Сону, который рано покинул мир спорта, хотя мог добиться больших высот. На его нескромный взгляд статья получилась замечательной.
Тогда, в кабинете Минсока, Пак решил, что первым делом поспрашивает у Львов. Мало ли, вдруг реальной окажется версия, где Бёна подставил Юк.
Отправив статью, Чанёль удовлетворенно потягивается. Через несколько минут ему приходит ответ от Кенсу, где он просит заехать в издательство перед тем, как наносить визит Львам. У них должна была быть игра, поэтому команда находится в Сеуле. Хотя большинство игроков с приобретением статуса приобретают жилье в столице и в свободное время живут в Сеуле. Просмотрев присланное расписание, Пак стонет в голос. Ему нужно успеть на стадион к девяти утра. На сон остается не так много времени, что для Чанёля, привыкшего дрыхнуть по восемь-десять часов смерти подобно.
Приложив адские усилия к быстрой подготовке ко сну, он ворочается в кровати, пытаясь выкинуть из головы все мысли, важные или не очень. Дрема забирает к себе, окуная в тугую вязкую темноту. Пак видит лишь черный экран и очень благодарен подсознанию, что не видит сны с картинками. Звук будильника врывается в сон и плавно застревает в подсознании. Чанёлю снится, что через него перелезает Бекхён и выключает телефон. Он нежится в кровати и пытается схватить в объятия пустое место. В этот момент до него доходит, что звук все еще идет, а обнимает он скомканное одеяло. Еле разлепив глаза Пак поднимает тяжелую голову и тут же падает обратно. В голове медленно просыпается механизм, отвечающий за осознание реальности, и Чанёль осознает, что видел сон с Бекхёном. То ли подсознание под впечатлениями прошлого дня, то ли нужно вызывать дух старины Фрейда.
С трудом собравшись, Пак едет в издательство. Солнце уже взошло, поэтому на нем, как обычно, очки. В издательстве он бывает не часто, только на очень важных летучках, или когда выдают черные премии наличными. Он подавляет зевок и натягивает улыбку, чтобы выглядеть не такой сонной мухой.
Чанёль подходит к открытому кабинету своего редактора. Кроме До в комнате еще пять столов, но на рабочем месте только он. Пак стучит о косяк, чтобы привлечь внимание.
— Кенсу-я, привет.
— Привет, в жопу ужаленный гомосек, — сразу ругается До. — Иди сюда, не обижу.
Чанёль с опаской приближается. В прошлый раз ему чуть не проломили череп пресс-папье по какой-то незначительной причине.
— Держи. — Кенсу раскапывает на столе конверт и протягивает Паку. — Здесь пропуск на стадион через служебный вход, еле достал.
— Ты самый лучший, — по-настоящему улыбается Чанёль, забирая конверт.
— Будешь должен, — буркает До и потирает глаза.
Синяки под ними выглядят как самые настоящие фингалы, на голове воронье гнездо, а в мусорке около стола валяются куча упаковок из-под рамена.
— Ты опять ночами не спишь? — спрашивает Пак.
— Почему, сплю, — вяло обижается Кенсу, кивая себе за спину.
Чанёль замечает свернутый матрас с подушкой в углу. Опять редактор спит на работе и о себе не думает.
— И давно у вас завал?
— Неделю-две примерно. — До закрывает лицо ладонями. — Ты иди уже, я сейчас лягу перед новым днем отдохну.
Пак слушается и возвращается в машину. Мысленно пообещав вытащить Кенсу из редакции и вывести отдохнуть, когда все закончится, Чанёль мчит к стадиону, на котором временно тренируются Львы.
Уже через час он паркует машину около входа. Недалеко он замечает фургоны телекомпаний и прогуливающихся папарацци. Достав ручку с блокнотом, Пак записывает вопросы, которые нужно спросить и не вызвать подозрения. Чанёль волнуется, боясь, что кто-то поймет, что он хочет доказать невиновность Бёна. Львы наверняка считают виновным Орла и не будут откровенничать, если будут хотя бы малейшие подозрения в причастности Пака к расследованию.
Собравшись с духом, Пак выходит из машины и уверено идет к служебному входу. Улыбнувшись охране, он как ни в чем не бывало прикладывает добытый пропуск к турникету и проходит. Парни в форме на него косятся, но раз есть карта, то, значит, свой. Выдохнув, Чанёль идет по темному коридору к выходу на поле. Попав на трибуны, он сначала садится на лавку и проверяет работоспособность диктофона. Команда в полном составе отрабатывает пасы друг другу. По привычке Пак черкает несколько строк о том, что видит, но его окликают.
— Молодой человек! Покиньте поле, посторонним здесь не место!
К нему приближается небезызвестный тренер Ли. Чанёль прикрывает глаза, снимает очки и с наглой мордой идет навстречу.
— Здравствуйте, Пак Чанёль из Sports Seoul. Хотел бы взять у команды интервью.
На показанную пресс-карту Ли реагирует более чем бурно, обзывая прессу беспринципными стервятниками. Чанёль мягко намекает, что он не такой, но тренер становится похож на человека только после тирады. Он проверяет заново пресс-карту, находит их газету в куче других, проверяет написанное и неохотно извиняется. Как успевает заметить Пак, другие ежедневные издания либо поскупились на эпитафию, либо написали нелицеприятную ересь.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |