ЛЕКЦИЯ -6. Торговая организация города Каниша, как пример малоазийской и ближневосточной городской торговли.

ЛЕКЦИЯ -6. Торговая организация города Каниша, как пример малоазийской и ближневосточной городской торговли.

На рубеже XX и XIX вв. до Р. Х. при малоазийском городе Канише процветало весьма влиятельное торговое объединение, державшее в своих руках торговлю Малой Азии, Северной Сирии и Северной Месопотамии, а также, торговые пути с островами Восточного Средиземноморья. Коммерческая переписка из более ста частных торговых архивов, найденных в Канише, изучение которых еще весьма далеко от завершения, дает нам пока единственный в своем роде обильный поток информации.

Опубликовано примерно 15% имеющихся текстов, но и неизданные документы и письма по отдельным вопросам, интересовавшим исследователей, просматривались видными учеными, так что частично материалы их известны. В музеях Европы и Турции, собрано около 15 тыс. глиняных табличек с клинописными текстами канишской торговой организации.

Торговцы жили компактно в поселке, называвшимся, карум-Каниш, который был окружен крепостной стеной и находился в 200 м от цитадели самого Каниша.

Во главе собственно городской общины (алум) Каниша, как и всякого другого малоазийского города того времени, стояли правитель (по-аккадски руба'ум), правительница (рубатум) и «великие» (рабиутум). Среди последних известны: начальник кузнецов (раби наппахе), начальник литейщиков бронзы (раби сипаррим ), начальник ткачей тонких тканей (раби киттатим), т. е. главы всех ведущих категорий ремесленников города; далее начальник складов (раби хуршиатим ), начальник рынка (раби махйрим), начальник телег ( раби эриккатим), начальник толмачей (раби тургумани), т. е. представлены все важнейшие должности, связанные с торговой организацией, включая также и торгового посредника (тамка-рум).

Всех этих должностных лиц, включая даже руба'ума, в коммерческой переписке иноземных купцов чаще всего упоминают без личных имен, только по должности. В тех же случаях, где их имена указаны (чаще всего в юридических документах),— это все малоазийские имена, ашшурские среди них совершенно отсутствуют. То же самое можно сказать и о главном администраторе города, контролировавшем сборы в казну Каниша (раби сиккатим), в распоряжении которого находился дворцовый эконом (раби алаххйнни).

Местной, по происхождению, была и вся служба резиденции правителя: главный стольник (раби пашшурэ), главный виночерпий (раби шакэ), главный садовник (раби нукарйби), глава охраны (раби маццартим), начальник отрядов (раби цабим), начальник арсенала (раби капке), начальник конюшен (раби сиси), начальник стойл крупного рогатого скота (раби алъпатим), начальник лесных складов ( раби эццэ), начальник пастухов (раби ре'и).

Должность «главы лестницы» (раби симмйлтим), связанная с дворцовой торговлей и с организацией суда (в котором важнейшие, видимо третейские, функции исполняли правитель и жрецы), принадлежала обычно наследнику правителя города. Все дворцовое хозяйство (экаллум) помещалось в цитадели (бйртум). Округа, тяготевшая к одному дворцовому комплексу с его администрацией, называлась «страной» (матум) данного «города» (алум).

Таких «стран» по всей территории, на которой действовала канишская торговая организация, было достаточно много. Они объединялись между собой, соблюдая субординацию по отношению к сильнейшему «Великому правителю» (рубаум рабиум), до тех пор, пока их взаимные интересы обеспечивались этим союзом.

Торговый пригород Каниша начал застраиваться с северной окраины и ашшурские торговцы появились здесь раньше прочих, по крайней мере, на одно поколение. Однако деятельность местных торговцев коренным образом отличалась от деятельности иноземцев. Переписка ашшурских и других иноземных торговцев Каниша свидетельствует об их ненадежном положении - чужаков, которых терпели только потому, что они могли субсидировать местную торговлю и способствовали увеличению доходов местных правителей.

Раскопки турецких археологов показали, что северная окраина торгового поселка, заселенная чужеземными торговцами (прежде всего ашшурцами), заметно отличается от южной части, заселенной малоазийцами.

Постройки северной окраины менее основательны, они производят впечатление временных сооружений, что, конечно, объясняется непрочным положением иноземцев в стране. Так как они были не беднее, а, напротив, намного состоятельнее своих местных компаньонов. В северной части поселка нет ни лавок, ни мастерских: ашшурские торговцы либо имели право только на посреднические операции, либо, возможно, не рисковали обзаводиться мастерскими, которые, как известно из канишской коммерческой переписки, требовали долгосрочных вкладов. Для ашшурцев характерны краткосрочные сделки с погашением в течение дней или месяцев.

Видимо, ради большей дешевизны и скорости возведения построек в конструкции домов периода расцвета поселка (II слой карума) широко применялось дерево. Изготовление кирпича для домов не было централизовано, судя по тому, что в постройке одного дома независимо от конструктивных требований использовалось до 4 различных типов кирпича.

Характерны четырехкомнатные дома, чаще двухэтажные: на деревянных устоях, встроенных в стену первого, кирпичного этажа, покоилось балочное перекрытие второго, деревянного. Наверх вела лестница, обычно приставная, но, иногда постоянная, из дерева, укрепленная на сырцовом пандусе. Фундамент стен, возведенных из сырцового кирпича, сооружался из плитняка. Уровень пола чаще всего был ниже уровня узких улочек, и в дом спускались по ступеням из плитняка.

Стены дома изнутри обмазывали слоем глины, иногда таким же образом покрывали и пол, чаще же посыпали его песком или толченой керамикой. Почти все дверные проемы имели коробки дверей и пороги, а сами двери крепились на оси, вращавшейся в каменном подпятнике; наружные двери запирались засовами. При входе в дом попадали сначала в коридор, мощенный плитняком, или в открытый двор, достигавший иногда площади 50 кв. м: здесь иноземцы хоронили своих умерших в каменных ящиках или в больших глиняных сосудах, не глубже полуметра от поверхности пола, а иногда — во внутренних комнатах, вход в которые затем замуровывали. В открытой части двора строилась большая купольная печь с дырой-дымоходом наверху. В печи разводили огонь, а затем из нее брали горящий угли для очагов-сосудов, врытых в землю или для подковообразных очагов, устанавливавшихся на невысокой платформе, где и готовили еду.

Раскопки на городище Богазкёй (древняя Хаттуса, что в последствии станет столицей Хеттского царства) и в Алишаре (южнее Хаттусы, по-видимому, древняя Амкува) открыли клинописные тексты той же канишской торговой организации. Эти артефакты датируются примерно периодом деятельности третьего поколения торговцев, обитавших в середине карума -Каниш II слоя, а также временем следующего строительного слоя — карум -Каниш I6.

Средняя часть карума -Каниш, которая была застроена позже северной, ашшурской, дает наиболее важные сведения о трансформации канишской торговой общины. Хозяева мастерских и лавок центральной части нередко состояли в свойстве с местными жителями: в торговле участвуют уже дети местных уроженок и иноземных торговцев; они же входят в состав персонала второстепенных местных храмов. И можно заметить как частная торговля, все теснее начинает переплетаться с деловыми операциями канишской цитадели. В центре канишского предместья находились дома крупнейших иноземных и местных торговцев.

В период высшего расцвета канишского торгового пригорода в самом; его центре, по соседству с крупнейшим жилым комплексом, возникла писцовая школа: у дверей одного из домов, ведущих во двор, в мусоре была обнаружена круглая школьная табличка, а в одной из комнат — литературный текст и заклинание. Здесь же были найдены и два отрывка из надписи Эришума I, сына Илушумы, правителя Ашшура. Судя по содержанию отрывков, она служила для чтения в собрании торговцев, представляя их своеобразный кодекс чести и клятву верности своей торговой организации.

Дошедший текст, видимо, был учебным, ибо начало его, содержащее титулатуру Эришума I, выполнено более опытной рукой, чем остальной текст. Дом принадлежал некоему торговцу Узуа, был не велик и ничем не отличался от обычных домов, но перед ним имелась небольшая площадь, вымощенная камнем, единственная в тесно застроенном торговом поселке. Из переписки торговцев становится очевидным, что ведущая группа их, которая насчитывала не менее 50 человек, полностью состояла из грамотных людей: во всех известных документах и письмах из Каниша нет ни одного случая указания на имя писца. Разнообразие индивидуальных почерков, в большинстве своем небрежных, подтверждает предположение о широком распространении грамотности среди торговцев.

По канишским текстам известно, что часть товаров предъявлялась во дворцы в важнейших городах, расположенных по торговому пути, ради легализации торговли и в соблюдение договора с правителями о допущении в страну иноземных торговцев. Товар поднимали в цитадель, и во дворце выбирали долю из предъявленного, как предполагалось, всего товара, хотя на самом деле это была только его оптовая часть. Правитель мог взять каждую десятую ткань, расплачиваясь тут же, или открывая кредит торговцу, иногда под залог. Отношения с властями зависели от обстановки в стране: в случае притеснений торговцы покидали край, перекочевывая в места, где торговля шла свободнее, поэтому разумные правители их не обижали.

Связи торговцев были обширны, и действовали они оперативно, вывозя свои товары путями, частью вовсе не ведомыми властям, частью им недоступными. Малейший намек на опасность приводил к мгновенному свертыванию торговли. Тем не менее, разумеется, возможностью торговать купцы чрезвычайно дорожили, а в горнорудных районах в особенности. И поэтому с властями, уступки которым иногда обходились дорого, старались как можно больше ладить, и как можно меньше сталкиваться. Относительно безопасно и быстро свернуть торговлю удавалось благодаря тому, что вместо драгоценных металлов торговцы в поездках пользовались чаще всего векселями в виде глиняных плиток с клинописью. Расписки учитывались кассирами (шамаллаум) торговых объединений (эллатум), или можно было оформить свои операции в кредит через постоянного представителя на месте (шаззузтум).

Перевозка товаров осуществлялась погонщиком (саридум), собирал их «связной» (кацирум). Заказы (тэртум) принимались на сумму не более той, что имелась на счету (либбум — букв, «сердце», а мы бы сказали «за душой») торговца. Распределение доходов шло сообразно паям (катум, буквально «рука»). Кредитные расписки оформлялись при двух и более свидетелях, а в случае продления срока ссуды, документ заделывали в глиняный конверт и снабжали печатями должностных лиц ближайшей торговой конторы (бит карум).

Всего по канишским текстам известно 11 торговых поселков (карум): в Северной Месопотамии - Нахрия (севернее истоков Хабу-ра); в Северной Сирии - Уршу и Хахху; в Малой Азии — Каниш, Хурама, также южная Цальпа; в северно-центральной области - Хаттуша, Тамния и Турхумит; и в южно-центральной - Пурушхаттум и Вахшушана. Им подчинялись 11 станов (вабартум от вабрум, или убрум,— «чужеземец, гость»), расположенных на границах Северной Сирии (Ма'ма — видимо, близ основного перевала через Тавр — «Киликийских ворот»); в Верхней Месопотамии, в излучине Евфрата, — Батна (в верховьях Бели-ха) и Ханакна — и в Малой Азии: на севере (Харахшуа, Кушшара, Ам-кува, Тухпия, Шамуха) и на юге (Уллама, Вашхания, Шалатувар).

Торговые поселения (карум) были самоуправляющимися организациями того же типа, что и городские общины управляемые народным собранием (цахер раби). Возглавлялись они канишским советом, насчитывавшим в своем составе около 50 крупнейших торговцев. Еженедельное дежурство шестерки (хамйштум) из членов этого совета (каждый из них в этом качестве назывался хамуштум) обеспечивало контроль над центральными кредитными операциями. Одному члену совета выпадала обязанность годичного эпонима-казначея (лймму[м]), и потому, он находился в центральной конторе в Канише. По его имени и по именам представителей обязательного присутствия — одного или двух — датировались ссудные расписки.

Конфликты решали с помощью поверенного (рабицум), которого для рассмотрения дела выделял совет города или правитель города, где разбирался спор, конечно, если они были заинтересованы в защите обвиняемого.

Иногда торговое общество или его главный кредитор давали защитника, если, с их точки зрения, дело того стоило. Чаще старались разобраться между собой, не прибегая к гласности и ограничиваясь составлением документа о ликвидации спора, но обязательно, в присутствии избранных самими тяжущимися авторитетных лиц. В делах местных торговцев свидетелями выступали либо сами местные торговцы, либо участники торгового дела из смешанных семей.

Перевозка товаров из Верхней Месопотамии и Сирии в Каниш производилась караванами ослов; наиболее ценились вьючные черные ослы, разводившиеся в Дамасском оазисе в Сирии. В одном караване, следовавшем в сопровождении проводника и охраны, могли быть сотни ослов, перевозивших рулоны ткани и одежду ценой от 8 г до 6 кг серебра за «штуку». Что касается меди, то как Малая Азия, так и Ашшур получали её, из копей современного Эргани, у верховьев Тигра. Медь перевозилась сотнями килограммов. Несмотря на огромные расходы в пути, чистая прибыль от торговли в случае удачи была исключительно высокой: до 200 раз выше цены товара в месте его первого приобретения.

Документы, посвященные конфликтным делам лиц, упомянутых в списке совета канишской торговой общины, раскрывают нам деловые связи крупнейших торговых семей. И, вместе с тем, позволяют характеризовать роль каждого из их членов. В списке числится среди прочих Амур-Иштар — глава торгового дома, объединившегося с домом Пушуке-на, известнейшего из торговцев Каниша, времен Саргона- ашшурского. По наблюдениям исследователя - Ю. Леви, оба дома имели если не кровные, то, во всяком случае, теснейшие деловые связи с амореями Северной Сирии. Смерть Пузур-Ашшура, брата Амур-Иштара, также отмеченного в списке совета, вызвала серию судебных процессов в Вахшушане, Пурусханде и Канише, показывающих нам организацию и размах дела этого дома.

Ремесленники, связанные с Пузур-Ашшуром, узнав о его смерти, случившейся, видимо, вне Каниша, вскрыли его сокровищницу и обнаружили в ней 12 ларцов с документами, опечатанное серебро и золото и 2 мешка меди. Все это они передали на хранение еще одному лицу, числившемуся в списке совета, а тот, в свою очередь,— Бузазу, сыну Пушукена, вернувшемуся тем временем в Каниш из Вахшушаны. Последний расплатился по обязательствам покойного как своего компаньона, а остаток — 37 мин серебра (18,05 кг) — передал на хранение доверенному лицу «для города». Город же взамен денег предъявил товары, переданные им Кулума, сыну Ашшуримитти (тоже числящегося в списке совета). Сам Ашшуримитти и два его сына, Кулума и Хуниа, названные в одном из текстов лимму, т. е. казначеями, торговой организации, составили документ о передаче опечатанного ларца поверенному одного из членов еженедельного присутствия, следовательно, также входившего в состав совета.

Народное собрание торговой общины Каниша зарегистрировало содержимое ларца. В нем оказалось четыре слитка, один вексель в конверте на 44 мины (22 кг) серебра, выданный еще одним человеком, связанным с советом, третьему лицу. Серебро ему отвесил Бузазу, сын Пушукена, а процент на эту ссуду казначеи удержали в пользу общины. Вместе с уже учтенным векселем на 20 мин серебра всего в ларце оказалось десять опечатанных документов. Они, как и прочие ценности, были возвращены в ларец «перед городом и нашим владыкой», т. е. в присутствии местных, канишских, властей.

Среди четверых свидетелей этой операции наиболее интересными фигурами являются Табцилл-Ашшур и Ашшурмалик. Последний числился в составе совета. Через его дом Амур-Иштар и Пушукен в свое время провели значительную операцию со свинцом, который они получили под печатью города и сбыли в обмен на медь; затем вследствие появления жителей Эблы, скупивших медь у некоего аморея и тем самым создавших конкуренцию дому Амур-Иштара, последний, придержал медь, купленную им по льготному тарифу, с тем, чтобы позже продать ее подороже.

В одном из документов перечисляется имущество Табцилл-Ашшура (серебро, золото, свинец, медь, рабыня, раб, одежда, шатер, утварь, бронза, долговые расписки в конвертах), а также отражены его деловые связи, которые состояли во взаимных погашениях платежей серебром и медью организациями земляков-компаньонов Табцилл-Ашшура в Турхумите и Вах-шушане. А также в участии в спорных делах, т. е., в праве востребования ценностей по суду, в «странствиях» по торговым делам, т. е., в доходах от доставки товаров заказчикам, при этом упоминаются прием ценностей от посредников и продажа тканей.

Отец Табцилл-Ашшура, Ашшуриди, в течение 30 лет состоял кассиром крупного торгового объединения, в котором участвовал и Пушукен. Кассир (шамалла'ум) являлся важной фигурой в организации торгового дела, его доля равнялась одной трети всей прибыли объединения, но практически он не имел наличных средств в своем распоряжении, поскольку они были полностью вложены в дело. Имея в деле вклад в 37 мин, Ашшуриди не смог выпросить у торгового общества даже свой годовой доход, равнявшийся 1 мине и 3 сиклям.

По ходу процесса после смерти Пузур-Ашшура его приказчик Иливедаку потребовал у Бузазу, сына Пушукена, следующие товары: 4 таланта и 40 мин (140 кг) свинца, опечатанного печатью города, «97 тонких тканей ходовых и 40 тканей тонких, очень хороших» — все это следовало отослать на счет некоего купца через доверенное лицо. Возможно, это были те самые товары, которые «город» предъявил Кулума, сыну Ашшури-митти, известного, между прочим, в качестве морехода. А это говорит и о существовании морских путей канишской торговли. На то же указывают и некоторые наблюдения над определенной группой изображений на печатях, в которую входит и печать Иливедаку. Здесь особое место занимает изображение водного божества Эйя и его атрибутов.

При передаче товаров от «города» торговцу Кулума посредником выступает некто - Цупана. Он был значительной фигурой в администрации канишской цитадели и в одном из документов он выступает в качестве мушаридума, т. е. должностного лица, спускающего товары из цитадели после предъявления их во дворец. Насколько можно судить по тексту клятвы, принесенной им в ходе одного из процессов, он был в курсе всех операций важнейшего из торговых объединений Каниша.

Имея базу в родном городе, независимо от того, был ли это Ашшур, Уршу, или какой-нибудь иной город, иноземные торговцы, как мы видим, основали свою центральную контору не в нём, а в лежащем в стороне от него Канише.

Вся их переписка — не только по поводу их частных дел, но и по вопросам сношений с местными правителями — найдена в частных архивах торгового пригорода Каниша. Всякого же рода «землячества» (бабтум), связанные с крупнейшими из торговцев, подвизавшихся в Канише, и подчинявшиеся центральной конторе, имели свои кварталы в различных второстепенных торговых пунктах, рассеянных по всей Малой Азии.

Не имея столь прямого доступа к торговле в стране, как местные купцы, иноземцы, тем не менее, благодаря концентрации в их руках всех кредитных операций практически распоряжались и местной частной торговлей. Участие в торговых операциях дворца и храма в принципе было недоступно иноземным купцам, но они, однако, были к ней причастны косвенно, кредитуя местных граждан или получая от местного официального тамкара ссуду на приобретение товаров (обычно под 30% годовых).

Такая ссуда могла обращаться в торговле, попутно обеспечивая несколько операций, в том числе и не имевших отношения к заказу первоначального кредитора. В защиту интересов кредитора льготный срок ссуды (часто беспроцентной) давался предельно краткий; если промежуточная операция того стоила, то взявший ссуду шел на выплату процента в случае задержки платежа. По этой причине крупные ссуды давали под гигантский процент (до 240% - годовых). Задержка одного платежа часто ставила под угрозу целую серию сделок и приводила к распаду даже весьма значительных торговых объединений. Участие должностных лиц и официальных торговых агентов в торговом деле было ничтожным по сравнению с деятельностью частных лиц (ведум).

Исследование М.-Т. Ларсена дает следующую картину организации торгового дела канишской общины: по договору между кредитором и организатором операции, в котором фиксировались имена ответственных лиц (кёпу), назначался посредник — «связной» (кацирум), кому следовало передать все собранные по заказу кредитора товары. Такие контракты могли касаться как одной, так и нескольких операций и включать как одного, так и нескольких ее организаторов с обеих сторон (т. е. и кредитора, и получателей средств). Переписка в дальнейшем корректировала ход операций в соответствии с желаниями кредитора или кредиторов и возможностями рынка. По завершении операции ответственное лицо (или группа лиц) предъявляло кредиторам (или их обществу) отчет обо всех расходах, включая экипировку, содержание помощников и все дорожные платежи: за переноску (ташшиатум), по оплате проводника (саридум), на «подарки» разному начальству по дороге (датум), за постои и продовольствие.

До начала операции в первом договоре фиксировалась оплата сбора центральной торговой конторы (шаддуатум) и отмечалась надбавка на оплату рыночной пошлины (нисхатум) в пользу местного правителя. Черновики всей переписки и копии всех документов, отправляемых из Каниша, хранились в архивах торговцев, очевидно, на случай нарушения связей. Такое нарушение приводило к значительным потерям, о чем известно из переписки и судебных процессов, возникавших по поводу смерти главных распорядителей того или иного дела.

Сбор средств и товаров шел по кредитным документам; наличные деньги — конечно, не в монетной форме, а в виде кусочков драгоценных металлов — высылались через надежных людей только по окончании операции, в опечатанных ларцах. Вручение товаров местным заказчикам (кроме «контрабандных» товаров) происходило в воротах города, потому, что там всегда присутствовала городская стража. В дороге большой караван делили на части и выпускали следующую партию лишь по получении вестей о благополучной доставке товаров предыдущей партией. Маршруты и места постоев обычно рассчитывались заранее, но нередко их приходилось менять. Сами торговцы бывали, как правило, вооружены, а в опасных районах их сопровождали воины (реду). Тем не менее, иногда случались ограбления, очень часто пропадали ткани.

Заказы на товары собирали заранее, и прибывшие ценности распределялись часто еще в дороге («в поле»). Если приходилось входить в город с товаром, то при передаче местному торговцу старались оценить товары как можно ниже, чтобы сбор в казну был минимален. Естественно, что в такой операции мог участвовать только надежный местный компаньон, неспособный воспользоваться вынужденной разницей цен в свою пользу, исключив из доли остальных пайщиков. Подобная система давала простор как для взаимных «утеснений», так и для «восстановления справедливости».

История развития практики канишского торгового объединения дает картину, типичную для торговли в ту эпоху вообще. Хотя эта группа торговых архивов пока уникальна, однако единичные документы такого же типа, найдены и в других городах Передней Азии, начала второго тысячелетия до Р. Х.

Дата добавления: 2015-11-04