Дарья Андреевна Кузнецова 7 страница

Мне снова стало стыдно за недостойные мысли, которые приходится читать этому могущественному человеку в моей непутёвой голове, без поддержки привычных масок окончательно запутавшейся в ощущениях.

— Кроме того, приношу извинения за действия своего кузена, втянувшего тебя в эту историю, — продолжил добивать меня Его Величество, забирая из дрожащих рук подписанную бумагу.

— Ничего страшного, — неуверенно промямлила я, гипнотизируя узорчатый паркет на полу.

Передо мной. Извиняется. Царь. Я сплю, или просто сошла с ума?

Великая Инина, чем я заслужила столь пристальное твоё внимание?! Я прекрасно обошлась бы и без этих извинений, и без всей этой истории!

— Господин подполковник Зирц-ай-Реттер, надеюсь, ты согласишься со мной, что это дитя невиновно в смерти Дайрона? Да и вообще непричастно к его тёмным делишкам.

— Если даже Вы, Ваше Величество, в этом уверены, то кто я такой, чтобы спорить? — с коротким поклоном ответил Разрушитель.

— Ох уж мне эти упрямцы. Спорить не будет, а по допросам девочку затаскает, — с неожиданной ворчливой брюзгливостью ответил царь. — Оллан, тебя там не ждут на заседании генерального штаба, нет? — в той же манере обратился Его Величество к генералу. — Ты понял, что твою подопечную я не съем, и даже не покусаю. Так что можешь идти, а мы здесь подробнее обсудим дело, которое тебе не будет интересно.

— Как прикажете, Ваше Величество, — невозмутимо поклонился Берггарен и, лёгким кивком простившись с нами, вышел за дверь.

— Ну, вот. С формальностями покончено. А теперь присаживайтесь, и рассказывай, что удалось выяснить о личности и действиях неизвестного благодетеля, избавившего этот мир от моего любимого кузена.

В рассказ Разрушителя я не вслушивалась. Не то чтобы мне было неинтересно узнать, как продвигается дело, стоившее мне такого количества нервов. Просто в данный момент у меня были дела поважнее, чем интерес к пусть и важному, но единственному событию.

Внимание царя схлынуло как море во время отлива, оставляя ощущение тяжелейшей усталости и обнажённую душу со всеми корягами и кавернами, скрытыми до поры водой.

Личность любого человека представляет собой многослойный кокон. Как шелкопряды, мы окутываем себя тонкими паутинками мыслей, представлений, ощущений, привитых правил и поставленных целей. А Иллюзионисты, даже не проявленные, поначалу неосознанно, а потом совершенно сознательно укрепляют этот кокон своей магией. Мы можем сделать из себя что угодно, и это не будет иллюзией в полном смысле слова. Точно так же, как воля любого человека позволяет ему совершать какие-либо поступки, наша воля подкрепляется нашей же магией, позволяя привыкнуть, перетерпеть, не сойти с ума от постоянного перестроения собственного «я» и представлений об окружающей действительности.

А сейчас этот кокон медленно осыпался, слой за слоем, вытаскивая на поверхность то, что, казалось бы, давно и надёжно похоронено или вовсе перестало существовать.

Отчаянно цепляясь за осколки своей брони, казавшейся такой прочной и нерушимой, я всё глубже погружалась в недра того, с чем боялась или просто не хотела встречаться.

— Ладно, хватит на сегодня, — вдруг оборвал разговор Его Величество, и я поймала на себе его внимательный и заинтересованный взгляд. — Подполковник, зайди ко мне завтра в это же время, один. И вот ещё что, проводи госпожу магистра домой. Мне кажется, она плохо себя чувствует.

Как во сне я машинально попрощалась и, придерживаемая за локоть озадаченным Разрушителем, вышла из кабинета.

Это было ощущение сродни глотку воздуха для утопающего. В голове слегка зашумело, магия закружила меня пьянящим водоворотом. Судорожно, почти в отчаянии я принялась поспешно окутывать себя слоями привычной защиты. Гораздо более топорной, чем утраченная; невозможно за несколько минут восстановить то, что копилось годами. Сейчас на подобную медитацию не было ни сил, ни времени. Надо было для начала хотя бы взять себя в руки, добраться до дома, и там уже заняться своим состоянием.

Очнулась я сидящей на диванчике со стаканом воды в руке. Надо мной, аккуратно придерживая за плечо, стоял сыскарь, а рядом, сжав сухими пальцами запястье, сидел секретарь. Именно его сочувственный взгляд был первым, на чём я смогла сфокусироваться.

— Простите, я… немного ушла в себя, — смущённо проговорила я, не зная, перед кем чувствую себя более виноватой, перед Разрушителем или перед незнакомым пожилым мужчиной.

— Ничего страшного, дитя, — мягко проговорил секретарь. — С Иллюзионистами такое часто там случается, — он кивнул на дверь царского кабинета. — Но не переживайте, ещё ни один от этого не умер и не повредился рассудком, скоро всё восстановится. Уж очень надолго он вас у себя задержал. Обычно молодых Иллюзионистов старается побыстрее отпускать, — пояснил мужчина в ответ на мой удивлённый взгляд. — Выпейте воды, там лёгкое успокаивающее и укрепляющее зелье, вам сейчас нужно.

Я кивнула и послушно осушила бокал. В конце концов, глупо ожидать, что меня отравят в царской приёмной. Кому это надо?

— Спасибо, — пробормотала я. От воды ли, или от зелья, но в голове действительно стало понемногу проясняться.

— Пойдёмте? — осторожно предложил Разрушитель, галантно предлагая мне локоть. На гордость сил не было, поэтому я позволила себе маленькую слабость и с удовольствием приняла помощь, крепко уцепившись за сыскаря.

Мы двигались к выходу вполне уверенно; то ли мой спутник сумел запомнить дорогу, то ли и до этого неплохо её знал. Присутствие сильного мужчины рядом естественным образом, на инстинктивном уровне, дарило ощущение защищённости и спокойствия. Очень неожиданного, учитывая личность этого самого мужчины. Рядом с моими кровниками такие ощущения были привычны, но господин подполковник не относился к их числу. Более того, он был Разрушителем, магом самого зловещего и страшного направления. И тем более неожиданным оказалось для меня собственное доверие к практически постороннему человеку. Неужели та моя детская влюблённость не прошла даром? Или, может быть, я зря себя накручиваю, и мне было бы сейчас достаточно общества любого спокойного уверенного человека?

— Скажите, Дагор, а господин Тай-ай-Арсель был кровным родственником Его Величества? — задумчиво поинтересовалась я, когда тишина надоела. Сейчас мы двигались значительно медленнее, чем с генералом Олланом, но я бы не сказала, что меня это расстраивало. За главой рода Берггаренов приходилось почти бежать, а я не люблю так перемещаться. Зато вот скорость прихрамывающего сыскаря оказалась вполне комфортной.

— Насколько я знаю, да. А почему вас это интересует?

— Из-за странной силы Его Величества. Я не припомню за дором Керцем ничего подобного.

— Это не совсем врождённая способность, — слегка пожав плечами, ответил мужчина. — Точнее, какие-то специфические магические способности в царской семье есть, но они мало отношения имеют к тому, с чем вам пришлось столкнуться. Эти силы проявляются только у правящей четы и наследника после официальных церемоний венчания на царство. Какой-то сложный защитный механизм; на них нельзя воздействовать даже опосредованной магией и артефактами, только немного действует магия исцеления. Это создаёт определённые неудобства бытового характера, но имеет свои плюсы.

— То есть, и царица, и царевич вот так же воздействуют на окружающих?

— Значительно мягче, — качнул головой Разрушитель. — У Его Величества данное качество накладывается на характер и врождённое умение читать в душах и чувствах людей. Кажется, за столько лет он уже не просто чувства, но мысли начал видеть.

— Как ему, должно быть, одиноко и тяжело живётся, — задумчиво проговорила я.

— Кто-то с вами не согласится, — тихо хмыкнул сыскарь. — Но вы поступили мудро, отказавшись от такого наследства.

— Мне кажется, или моя мудрость вас разочаровала? — я, не удержавшись, покосилась на суровый профиль Разрушителя, но понять что-то по его вечно нахмуренным бровям не смогла. А через пару мгновений вообще поймала себя на мысли, что уже вполне откровенно и не совсем прилично любуюсь прямыми строгими чертами его лица. Что-то в нём было общее с так любимыми мной Берггаренами; надёжная монументальность, что ли? Не люди, — неприступные скалы, безразличные к ударам стихии. Да и вообще, Дагор был из тех мужчин, которых действительно украшают шрамы. Не потому, что следы старых ран могут действительно быть красивыми, а просто потому, что они уравновешивают внутреннее содержимое и внешний облик. Скала, рассечённая глубокими трещинами, смотрится естественней, чем идеально гладкий монолит.

— Скорее, в очередной раз удивила, — он едва уловимо поморщился, а я поспешила отвести взгляд. — С Иллюзионистами с непривычки тяжело общаться. Сложно соотносить факты, поведение, способности и внешний облик. Постоянно качает от одного сложившегося образа к другому.

— С непривычки? А как же Пир? — озадаченно уточнила я и только после этого сообразила, что мой вопрос довольно бестактен. — Извините, это не моё дело, — поспешила одёрнуть себя я.

— Здесь нет никакой тайны, — он пожал плечами. — Пирлан — это исключение, я знаю его с раннего детства, и мы ещё с тех пор дружим. Мне не приходилось разбираться в нём с нуля. А с Иллюзионистами кроме него я начал сталкивать только последние пару лет, и приходится теперь узнавать много нового. Например, я никогда не думал, что влияние силы Его Величества на вас столь разрушительно.

— Мы… срастаемся со своей магией, со своими сказками с самого раннего детства, — улыбка получилась довольно вымученная. — Незаметно оплетаем себя самих и окружающий мир чарами, и когда они начинают рассыпаться, рассыпается собственная личность. Это страшно, — вскользь глянув на собеседника, я неожиданно поймала прямой очень внимательный взгляд. Было в нём что-то непривычное. Понимание?

Коротко кивнув, мужчина первый отвёл глаза, отпуская меня. Почему-то его взгляд сейчас оказывал почти гипнотическое воздействие, неуловимо похожее на воздействие царской силы.

— А как он действует на вас? — освободившись от подавляющей воли Разрушителя, я встряхнулась и поспешила продолжить разговор.

— Да почти никак, — невозмутимо отозвался он. — Эта его сила очень близка роду магии и психологии Разрушителей, — сам того не заметив, подтвердил он моё смутное предположение. — Это в нашей природе, разбирать всё на наиболее мелкие составляющие. Разбивать большое целое на элементы, будь то мысли, люди, чары или даже атомы вещества. Разрушать, — задумчиво проговорил мужчина, и я малодушно не рискнула заглядывать ему сейчас в лицо. Что-то болезненно-личное почудилось мне в его словах, хотя прозвучали они невозмутимо и спокойно.

— Кажется, у нас с вами схожая проблема. Я тоже никогда раньше не сталкивалась с Разрушителями, и разобраться в вас довольно трудно, — неубедительно попыталась пошутить я, но сыскарь неожиданно поддержал моё начинание.

— Это проще. Мы как Материалисты, только наоборот, — хмыкнул он в ответ, и на душе слегка полегчало. Всё-таки, после того потрясения, каким для меня стал визит в царский кабинет, тяжёлые и серьёзные темы для разговоров ничуть не способствовали обретению душевного равновесия.

— Господин следователь, а куда мы идём? — растерянно озираясь, опомнилась я. Местность была незнакомая.

— Я же обещал проводить вас домой, — пожал плечами он. Потом вдруг лицо его приобрело растерянное выражение. — Тайр Яростный, я не сообразил, вас ведь, наверное, нужно доставить в дом к генералу Берггарену?

— Пожалуй, да, иначе Хар с Бьорном меня убьют, а Пир ещё и добавит, — мрачно вздохнула я. Конечно, домой хотелось, но не ругаться же из-за этого с кровниками. Тем более, я вынуждена была признать их правоту: мне сейчас не стоило оставаться одной в пустом доме.

— Ну, разве что пожурят немного, — не согласился со мной Разрушитель. — Сейчас экипаж поймаем, и я вас отвезу.

— Но вам же, наверное, совсем не до того, дел много, — я тут же почувствовала себя виноватой. — Может, я сама доберусь?

— Нет. Я обещал проводить, — с той мужской категоричностью, перед которой я всегда опускала руки, заявил сыскарь. В таких случаях мне было проще согласиться, чем объяснять, почему оппонент не прав. Согласиться, и в случае необходимости сделать всё по-своему. Хотя сейчас мне совершенно не хотелось идти наперекор желанию Разрушителя доставить меня под крышу дома Берггаренов собственноручно, в целости и сохранности, пусть это его желание и было продиктовано чувством долга.

Но согласиться или возразить я не успела, вообще ничего не успела. Меня вдруг накрыло волной дикого, животного ужаса, парализовавшего до кончиков пальцев. И тем страшнее было оттого, что ни одной внятной причины для такой эмоции я не видела.

Зато их явно увидел мой спутник. Мужчина грязно выругался, схватил меня повыше локтя и грубо затолкал в какую-то неглубокую декоративную арку, похожую на замурованную дверь.

А потом я увидела то, чего никогда в здравом уме видеть не желала, да и возможности такой у меня не случилось бы, не явись ко мне за три дня до зимнего солнцеворота дор Керц собственной персоной. Бой. Настоящий, насмерть, а потому короткий и совсем не зрелищный.

Вжавшись в обманчиво безопасный угол за спиной подполковника Дагора Зирц-ай-Реттера, я широко открытыми в ужасе глазами наблюдала, не в силах хоть как-то включиться в процесс. Да, впрочем, я бы и не успела; слишком быстро всё закончилось. Точнее, я потом осознала, что быстро, а тогда каждая секунда казалась бесконечной.

Упираясь обеими ногами в землю, — он не стоял, он будто отталкивал брусчатую мостовую от себя, настолько ощутимое физическое напряжение читалось в монументальной фигуре Разрушителя, — он не смотрел на нападающих, появившихся с обеих сторон улицы. Может быть, даже закрыл глаза; мне было видно только склонённую голову.

С усилием, медленно, тяжело, будто преодолевая нешуточное сопротивление, он развёл руки от плеч в стороны, упираясь в воздух широко раскрытыми ладонями, будто раздвигая невидимые стены. А потом по улице в обе стороны скользнуло зыбкое, невесомое марево, какое бывает над песками в полуденный зной. По ушам ударил жуткий многоголосый срывающийся вой. Так не может кричать живой человек…

Этим звуком меня пробрало до самого позвоночника. Осыпались куда-то все наспех возведённые в царской приёмной щиты, навалились образы и воспоминания. Те, что были глубоко похоронены под иллюзиями, и почти выбрались наружу под безжалостным взглядом Его Величества. Многоголосый предсмертный хрип оказался последней каплей, прорвавшей плотину памяти, и я захлебнулась из последних сил сдерживаемыми рыданиями.

— Лейла! — встревоженно окликнул меня, оборачиваясь, Разрушитель. Подхватил за плечи, настороженно глядя серьёзными карими глазами магографии в старой газете. И я окончательно сломалась под этим взглядом.

Судорожно вцепившись обеими руками в чёрное грубое полотно рубашки, уткнувшись лбом в широкую грудь, я рыдала отчаянно и безнадёжно, как последний раз рыдала над эпитафией этого же самого человека, в сущности, совершенно мне чужого. Пыталась что-то сказать, но сквозь слёзы не сумело протиснуться ни одно слово. Дагор же стоял, осторожно и растерянно придерживая меня за плечи, и явно не понимал, что делать дальше.

Потом, кажется, он то ли что-то вспомнил, то ли просто решился. Неловко обняв одной рукой, мужчина аккуратно прижал меня к себе. Тяжёлая ладонь со странной неуверенной осторожностью легла мне на макушку, медленно скользнула вниз к шее. Чужое, но какое-то удивительно близкое тепло большого и сильного существа окутывало, отгораживало от всех бед и страхов надёжней, чем все иллюзии, вместе взятые.

— Тихо, девочка, всё уже кончилось, — еле слышно прошептал он. — Не плачь, всё хорошо, — и снова тяжёлая ладонь бережно приглаживает мои буйные кудри; уже не так нервно, увереннее. Наверное, потому, что эта мягкая отеческая ласка оказала на меня удивительное исцеляющее воздействие. Буйная истерика с хрипами и подвыванием перешла в тихий исступлённый плач, а потом и он сошёл на нет, сменившись редкими отчаянными всхлипами.

Не знаю, почему Разрушитель не спешил меня отодвигать; наверное, боялся второй серии, и потому терпеливо ждал, пока я возьму себя в руки. А на меня после эмоционального всплеска навалилась слабость и полное безволие. Мне было настолько спокойно и уютно сейчас, что я просто не могла заставить себя отстраниться.

Сколько мы так простояли, и простояли бы ещё, пока у мужчины не кончилось бы терпение, неизвестно, но мой зыбкий островок покоя был разрушен извне.

— Оставаться на своём месте, руки держать так, чтобы… Дагор?! — незнакомый сильный мужской голос вклинился в окружающую тревожную тишину требовательной скороговоркой, но сорвался нешуточным удивлением, опознав Разрушителя. — Тайр Гневный, да что тут у тебя произошло?! — голос приблизился, а я попыталась собрать остатки силы воли и отстраниться. Получилось из рук вон плохо.

— По-моему, это очевидно, — над головой раздался полный сарказма тихий хриплый голос. — Я жестоко напал на группу мирно прогуливающихся вооружённых наёмников.

— Я скорее поверю в это, чем в то, что какой-то идиот попытался покуситься среди дня в километре от Полуденного дворца на твою жизнь, — бодро расхохотался незнакомец. — Девушку-то отпусти, ты её и так небось напугал до полусмерти, — фыркнул он, чем мгновенно вызвал во мне глубокую неприязнь. Потому что Разрушитель действительно перестал меня обнимать. Хорошо хоть не шарахнулся в сторону как от чумной! Продолжая придерживать меня за плечо, слегка отстранился, приподнимая второй рукой мою зарёванную физиономию, дабы заглянуть в лицо.

— Лейла? Как ты? — мягко спросил Дагор, внимательно меня разглядывая. Как будто что-то искал, но, не находя, очень удивлялся.

— Спасибо, — хриплым от выплаканных слёз голосом проговорила я, неуверенно и смущённо улыбаясь. Истерика прошла, и теперь мне было очень неловко перед этим мужчиной; странная тенденция, почему-то я плачу только в его присутствии. Даже при кровниках такого очень давно не случалось. Да что там, с того злополучного портрета в газете! Интересно, можно ли считать, что те слёзы были тоже пролиты рядом с ним? — Извини, я… не плакса на самом деле, честно, просто всё как-то навалилось разом, — виновато пробормотала, потупившись. Взгляд уткнулся в мятую и совершенно мокрую рубашку и мои собственные стиснутые руки. Я попыталась их разжать, но пальцы свело судорогой. — Дагор, прости я… — всхлипнула я, чувствуя себя круглой дурой. — Я руки не могу разжать, — еле слышно выдохнула, боясь поднять взгляд.

Рядом кто-то жизнерадостно захохотал, но смех внезапно оборвался по непонятной мне причине. А Разрушитель, шумно и как-то обречённо вздохнув, аккуратно, без видимого напряжения разжал мои дрожащие побелевшие пальцы. После чего, совершенно меня шокировав, не отодвинул, а с той же лёгкостью подхватил на руки.

— Ренар, ты тут один справишься? — обратился Дагор к человеку, которого я до сих пор не могла рассмотреть.

— Да, конечно. Только вот… — уже знакомым голосом ответил тот, кого я сейчас с недоумением разглядывала.

Это тоже был Разрушитель. Правда, он был значительно моложе Дагора; наверное, мой ровесник. Но два Разрушителя рядом на улицах Амариллики — это ровно на два больше, чем я встречала за свои двадцать пять лет жизни! Точнее, мельком я их, конечно, видела, но вот так, чтобы вблизи, разговаривать…

Они были чем-то неуловимо похожи. Нет, не только одеждой, — а Ренар тоже был в чёрном, — но общими повадками. Внимательный тяжёлый взгляд был у обоих, даром что у младшего Разрушителя он странным образом сочетался со вполне искренней жизнерадостной улыбкой и… оптимизмом, что ли! Мне почему-то показалось, что этот парень здорово похож на Фрея: яркая легкомысленная оболочка, скрывающая стальной характер. Разумеется, со скидкой на пугающую силу Разрушителя.

Вот только удивлённое, даже скорее шокированное выражение, появившееся на его лице при пристальном взгляде на меня, смотрелось очень странно и неуместно. Не только меня, оказывается, удивило поведение сыскаря.

— Я буду в управлении, у себя, — оборвал его Дагор.

— А…

— И госпожа тоже, — поморщившись, заверил Зирц-ай-Реттер. — Я возьму один из ваших экипажей.

— Да, конечно, — не стал спорить младший.

Дагор, а с ним и я, осторожно двинулся по улице. Я, уцепившись обеими руками за шею мужчины, повернула голову по ходу движения, пытаясь разглядеть сквозь пелену не высохших слёз какие-то странные серо-бурые пятна в конце улицы, вокруг которых суетились люди. Но сыскарь вдруг строго и как-то нервно произнёс:

— Не смотри. Не стоит это видеть, — весомо добавил он. — А лучше вообще закрой глаза.

Я хотела возразить, но вдруг вспомнила тот жуткий предсмертный вой, окончательно выбивший меня из колеи, и поняла, что спорить не буду. Более того, очень аккуратно выполню все рекомендации. Поэтому я молча зажмурилась и для надёжности ещё уткнулась лбом в шею мужчины, украдкой впитывая через это прикосновение его уверенность и силу. Мне было настолько хорошо и спокойно, что это казалось почти невозможным.

От маленьких радостей бытия отвлекло принявшееся терзать меня любопытство, подговаривающее нарушить просьбу Разрушителя и оглядеться, но в нос вдруг шибанул сильный, насыщенный запах, какой бывает в мясных рядах городского рынка к концу торгового дня. Перед глазами вновь возникли отдельные картины моей Безумной Пляски, и любопытство спряталось до лучших времён. Мне хватит собственных кошмаров, чтобы взваливать на себя ещё и чужие.

— Вот и умница, — тихо пробормотал Разрушитель через несколько секунд. — Теперь можно открывать.

Послушавшись, я обнаружила, что мы завернули за угол, и, более того, мужчина собирается усадить меня в недра совершенно обычного на первый взгляд экипажа, только раскрашенного в яркий алый цвет.

— В Управление, — сообщил он возничему и присел рядом со мной.

— Что там произошло? — спросила я, тут же вцепляясь обеими ладонями в руку сыскаря. Чем, кажется, невероятно его удивила, но мне было плевать. Да, я вела себя странно, даже в какой-то мере неприлично, но сейчас, стоило мне немного отдалиться от Разрушителя, потерять хотя бы незначительный физический контакт, и я чувствовала себя щепкой, которую затягивает водоворот уже знакомого мне страха и ещё более знакомого одиночества. Я не хотела думать, как и почему Дагор вдруг стал для меня якорем в этой жизненной ситуации. Во всяком случае, не сейчас. Сначала нужно было успокоиться и хоть немного взять себя в руки.

— Вас интересует общая ситуации, или… то, на что я просил не смотреть? — с иронией уточнил мужчина.

— Первое. А второе… если только очень-очень вкратце, — вздохнула я.

— Вас почему-то пытались убить, — огорошил меня Разрушитель, глядя со странной смесью сочувствия и лёгкой насмешки.

— Почему вы думаете, что именно меня? — недоверчиво нахмурилась я.

— Потому что если бы собирались убивать меня, подготовились бы гораздо тщательней. Ну, или покушение готовили просто клинические идиоты, — пожал плечами он.

— Но… зачем?! — потрясённо выдохнула я, пытаясь по лицу мужчины прочитать если не ответ на вопрос, то хотя бы признаки веселья. Я готова была скорее поверить, что Разрушитель издевается, чем в то, что меня действительно всерьёз собирались убить. — И почему тогда они напали, даже когда увидели рядом вас?

— Зачем — очень хороший вопрос, его-то нам и предстоит внимательно рассмотреть. А вот почему напали, может быть много вариантов. Во-первых, не думаю, что меня вообще все вокруг знают в лицо. Во-вторых, дремлющую силу мага сложно распознать до тех пор, пока она не раскроется. В-третьих, молодости свойственна самонадеянность, и они вполне могли решить, что втроём со мной справятся. Ну и, в-четвертых, вполне возможно, они предпочли самоубийственный риск докладу о провале.

— Так, может, они самонадеянно попытались убить именно вас, — верить в то, что моей жизни теперь угрожает настоящая опасность, категорически не хотелось, и я упрямо пыталась найти аргументы против.

— То есть, вы предлагаете всё-таки рассмотреть версию с клиническими идиотами? — усмехнулся господин следователь.

— Но в чём разница-то?! На вас ли покушались, или на меня, всё равно результат оказался один и тот же!

— Это просто, — пожал плечами Разрушитель. — Это явно была спланированная заранее акция. Вы же не думаете, что они вообще напали на первых попавшихся людей? — под насмешливым взглядом сыскаря я отрицательно качнула головой. — Уже хорошо. А дальше обратите внимание вот на что. Иллюзионист Разрушителю не противник. Вообще. Даже Целители, хоть в это и трудно поверить, опасней для нас, чем вы. Наша природа полностью отрицает вашу магию, разум Разрушителя невозможно запутать иллюзией, какой бы сложной и качественной она ни была. Да, даже лучшим из нас далеко до сил Его Величества, но мы всё равно видим сквозь иллюзии и способны довольно просто их уничтожать. Труднее всего здесь с иллюзиями, наложенными непосредственно на Иллюзиониста или третье лицо: мало какой Разрушитель способен сломать обманку, не повредив самому человеку, поэтому на такие вещи ведёмся даже мы. Так вот, там было трое слабых Разрушителей. Вам бы хватило и одного. Помимо них было ещё четыре человека с оружием. Если бы убивать шли меня, то уж точно не таким составом. Меня проще устранить как-нибудь незаметно, с помощью яда, например. Это тоже довольно трудно, но всё-таки проще, чем организовать на преступление пару магов моего уровня или одного более высокого. Не говоря уже о том, что все более-менее приличные Разрушители дают клятву лично Его Величеству, и просто не способны покуситься ни на собственных товарищей, ни на других мирных граждан. Только в порядке самозащиты, что я и сделал. Это были трое недоучек, понятия не имевшие о личности человека, вдруг оказавшегося рядом с их целью, и решившие рискнуть. Теперь я вас убедил? — вопросительно уставился на меня мужчина. А мне было совершенно нечего возразить.

— Я не знала, — вздохнула, качнув головой. — В смысле, многого из этого не знала. Про клятву, про разницу в силе. Вас просто очень мало, и как-то не у кого было спрашивать.

— Нас не меньше, чем магов остальных направлений, — опять озадачил меня Разрушитель. — Просто мы учимся не в столице, да и служим в большинстве своём в военных частях, где и обитаем. Знаете что, Лейла, — вдруг оборвал самого себя Дагор. — Давайте я лучше отвезу вас к кровнику, ничего нового в Управлении вы всё равно не скажете, — и он тихонько постучал по перегородке, отделявшей возничего от пассажиров. — Давай сначала к поместью Берггаренов.

— Как скажешь, — глухо донеслось в ответ, и окошко захлопнулось.

— Но вы ведь обещали этому своему знакомому, — не укоризненно, скорее растерянно напомнила я.

— Ничего, обойдётся, — поморщился Дагор. — Только, пожалуйста, пообещайте мне не выходить на улицу некоторое время, хорошо? Если только с этим вашим кровником, Хаарамом. В отличие от остальных, он сможет вас защитить.

— А Бьорн? — совершенно ничего не понимая, нахмурилась я.

— Он Материалист, насколько я помню? Тогда отпадает. В крайнем случае, если вдруг вас вызовут во дворец, попросите генерала Берггарена.

— Вы действительно думаете, что я посмею его о чём-то просить? — опешила я. — И как меня, во имя Инины, может защитить Хар? Ладно, положим, про него я многого не знаю, и допускаю наличие каких-то скрытых талантов, но как меня может защитить гар Оллан? Он же даже не маг!

— Вот и продолжайте думать, что он не маг, — хмыкнул Разрушитель, проигнорировав остальные вопросы. — Если не рискнёте обратиться к генералу, зовите меня. Или меня вы тоже стесняетесь беспокоить? — насмешливо вскинул брови он. В исполнении обычно мрачного сыскаря подобная гримаса выглядела натурально издевательской.

— Хорошо, — кивнула я, решив не вступать в препирательства и не отвечать на провокационные вопросы.

И пусть я до сих пор отчаянно, как маленький ребёнок, цепляюсь за руку мужчины! Это просто лекарство, а от той странной глупой влюблённости уже не осталось и следа!

Иллюзионисты лучше всего умеют убеждать себя в чём угодно, так ведь?

Дагор

Мой неизвестный таинственный противник окончательно и бесповоротно обнаглел, если не сказать грубее. Нападение с применением магии разрушения не просто посреди города, а практически под дверями царской резиденции! Это даже не вызов, это прямое и грубое оскорбление, причём не только меня, а всей системы правопорядка и лично Его Величества.

Не уверен, что специалистам удастся опознать то, что осталось от нападающих, но отпечатки силы пары недоделанных магов я запомнил неплохо, и непременно опознаю, если заглянуть в картотеку.

Совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилась жизнь магистра Шаль-ай-Грас. Из-за наследства? Глупость. Даже если не знают, что она от него отказалась, всё равно следующего наследника укажет Его Величество. Какие-то личные мотивы? Например, ревность к покойному дору Керцу? Тоже очень неубедительный вариант, мстящая женщина обычно избирает иные способы решения своей проблемы. Любимое женское оружие — яд, а группа наёмников с тройкой Разрушителей всё-таки говорят об участии мужчины. Но сразу сбрасывать со счетов этот вариант тоже не стоило.

Как конкурент она тоже вряд ли кому-то настолько помешала, но и об этом надо подумать. Есть ли у неё враги, никак не связанные с последним заказом? Кто-то завидовал её силе и свободе от Дома Иллюзий, а тут вдруг — приглашение от самого царя. С большой натяжкой, но такой сценарий тоже возможен.

Но самым логичным и правдоподобным казался вариант с устранением нежелательного свидетеля. Вот только свидетеля чего? Либо девушка и сама не понимает, что видела нечто важное, либо это событие попало под действие данной ей клятвы. Интересно, а не может ли Его Величество снять клятву в обход Совета Дома? Это могло бы объяснить срочность и место нападения. Но, с другой стороны, почему нападавшие уверены, что она не успела всё рассказать сразу царю? Нет, больше похоже, что место нападения — выбор конкретных исполнителей. Обрадовались, что цель вышла за пределы защищённого дома, а по дороге туда напасть не рискнули; всё-таки, в отличие от меня, генерал-лейтенант Берггарен личность широко известная. Вот и воспользовались подходящей возможностью.

Дата добавления: 2015-11-04