Отец Флинн почти слышал эти голоса вокруг себя. Зовущие, просящие и молящие из года в год. Он услышал собственный голос, творящий небольшую молитву:
«Пожалуйста, позволь мне услышать голоса, обращенные к тебе, и узнать, кто эти люди. Если я направлен делать добро, позволь мне узнать, о чем они просят, как мы можем откликнуться и что мы можем сделать для них…»
Глава 2. ОСТРЕЙШИЙ ИЗ НОЖЕЙ
. Недди
Я слышал, люди обо мне говорят: «А, Недди Нолан! Ну, про него не скажешь, что он острейший из ножей[1]…»
Но, знаете, я никогда и не хотел быть таким человеком. А что касается ножей, то несколько лет назад у нас был на кухне очень острый нож, и все говорили о нем с ужасом. «Положи острый нож на полку, пока кто-то из детей не отрезал себе руки», — говорила моя мама. А папа говорил: «Лезвие острого ножа должно быть обращено к стене, чтобы кто-то не порезался». Родители жили в страхе, что может случиться что-то ужасное и вся кухня будет залита кровью.
Сказать по правде, острый нож здесь ни при чем. Он не был предназначен пугать людей, хотя и способен на это. Но я не стану рассказывать людям об этом, иначе меня опять назовут неженкой.
Неженка Недди — так меня многие зовут.
Да, потому что я не мог слышать писк маленькой мыши, попавшей в мышеловку, и страдал, когда конные охотники, преследующие лису, приближались к нашему дому. Я видел глаза лисы, спасающейся бегством, и гнал ее в Боярышниковый лес. Парни думают, что я веду себя как неженка, но, на мой взгляд, мышь вовсе не мечтала попасть в мышеловку, она хотела мирно жить в поле и стать старой доброй мышью. А очаровательная рыжая лиса совершенно точно не сделала ничего такого, что могло так досадить всем этим гончим, лошадям и людям, одетым в красное, что они с такой яростью преследовали ее.
Но другим людям я не мог быстро и внятно объяснить подобные вещи, да никто и не ожидал от меня слишком многого, так что меня более или менее оставили в покое.
Я думал, что, когда я вырасту, все будет по-другому. Взрослые не ведут себя глупо, а если и ведут, то не жалеют об этом. Я был уверен, что со мной произойдет то же. Но, похоже, мое взросление длилось слишком долго.
Когда мне было семнадцать, наша компания — я, мой брат Кит и его друг — поехали в фургоне на танцы аж за несколько миль от Россмора за озера, и там была эта девушка. Она выглядела совсем не так, как другие; те носили платья с бретельками на плечах, а на ней был джемпер с высоким воротом и юбка, у нее были очки и вьющиеся волосы, и, похоже, никто не собирался приглашать ее на танец.
Итак, я пригласил ее, а когда танец закончился, она пожала плечами и сказала:
— Ладно, хоть на один танец меня пригласили.
Я пригласил ее еще и еще раз, и, когда все танцы закончились, я сказал:
— Ты была приглашена четырнадцать раз, Нора.
А она сказала:
— Я думаю, ты хочешь проводить меня.
— Проводить? — спросил я.
— Мы бы погуляли, — сказала Нора вялым покорным голосом. Это была плата за то, что ее пригласили на танец четырнадцать раз.
Я объяснил, что мы с другой стороны озер, из-под Россмора, и мы все поедем домой вместе. В фургоне.
Мне было жаль оставлять ее огорченной и разочарованной, но пришлось уехать вместе со всеми.
Они насмехались надо мной всю дорогу.
— Недди влюбился! — распевали они во все горло.
Совсем не до песен стало четыре месяца спустя, когда Нора со своим папочкой появилась у нас и сказала, что я являюсь отцом ее будущего ребенка.
Я был потрясен до глубины души.
Нора не смотрела на меня, она уставилась в пол. Я мог видеть только ее макушку. Ее темные вьющиеся волосы. Меня охватила волна жалости к ней. Особенно когда Кит и другие мои братья накинулись на Нору и ее отца.
Совершенно исключено, сказали они, чтобы их Недди провел хоть десять секунд наедине с Норой. Тому есть сотня свидетелей. Они собираются пригласить каноника Кэссиди как главного свидетеля. Раскрасневшись, они заявили Нориному папаше, что готовы присягнуть, что я даже не поцеловал ее на прощание, когда они затаскивали меня в машину. И что это самое крупное жульничество, с каким они столкнулись.
— Я никогда ни с кем не занимался любовью, — сказал я Нориному отцу. — Но если вы считаете, что я этим занимался и результатом стало зачатие ребенка, я, конечно, несу ответственность и буду иметь честь жениться на вашей дочери, но, вы знаете… так вообще-то не бывает.
И по какой-то причине все поверили мне. Все до единого. И ситуация разрешилась.
А бедная Нора подняла свое красное заплаканное лицо и посмотрела на меня сквозь свои толстые очки.
— Извини, Недди, — сказала она.
Я никогда больше не слышал о ней.
Однажды кто-то сказал, что во всем виноват ее дед, потому что всеми деньгами семьи владел он и ничего не делалось без его ведома. Я так и не узнал, родила ли она ребенка и воспитала ли его. Ее семья жила так далеко от Россмора, что спросить было не у кого. А моя семья не советовала мне наводить справки.
Они очень зло высмеяли меня.
— Самоуверенный сопляк, — сказала мама.
— Наш Недди возьмет под свое крыло еще чьего-нибудь байстрюка, — добавил дед.
— Пожалуй, даже Неженка Недди не способен на такую глупость, — произнес папа.
А у меня был комок в горле при мыслях о бедной молодой женщине, которая так гордо сказала, что согласится еще на один танец, и так ужасно отблагодарила меня за удовольствие, полученное от четырнадцати танцев.
Все это было очень печально.
Вскоре я покинул Россмор и поехал в Англию, в Лондон, работать на стройках с моим старшим братом Китом. Он подыскал квартиру над магазином; их там уже было трое, а я стал четвертым. Там было не очень чисто и аккуратно, но она располагалась рядом со станцией метро, а в Лондоне это самое главное.
Сначала я только заваривал чай и носил все на стройплощадку, а они так стучали старыми кружками, что те кололись, так что, когда я получил первые деньги, я пошел в магазин и купил дюжину новых больших кружек. И все были слегка удивлены тем, что я чисто мыл кружки и завел кувшин для молока и вазочку для сахара.
— Наш Недди — настоящий джентльмен, — сказали они обо мне.
Я никогда не был уверен, хвалили они меня или порицали. Но это совсем не важно.
Во время работы на стройке они проделывали кое-какие дела, например, каждый шестой контейнер для мусора наполняли вовсе не мусором — там были мешки с цементом, кирпичи и попадались даже запасные инструменты. Очевидно, здесь была своя система или договоренность, но мне никто этого не объяснил, поэтому, естественно, я обратил внимание мастера на то, что хорошие материалы выбрасываются, и думал, что все окажутся довольны.
Но они не были довольны.
Не тут-то было.
Кит был раздосадован больше всех. Мне было приказано оставаться на следующий день дома.
— Но меня же уволят, если я не пойду на работу, — возразил я.
— Если ты пойдешь, парни спустят с тебя шкуру, — сказал Кит сквозь зубы. Лучше было не спорить с ним.
— Что же мне делать весь день? — спросил я.
Кит всегда знал, что кому нужно делать. Но не в этот раз.
— Господи, Недди, я не знаю, делай что-нибудь, провались оно все, приберись тут, в конце концов. Что угодно, только не подходи к стройке.
Остальные вообще не разговаривали со мной, из чего я понял, насколько важен был этот полный контейнер для мусора. Я сел подумать. Все было не так просто.
Я рассчитывал скопить в Лондоне кучу денег. Тогда я устроил бы маме отпуск и подарил бы папе красивое кожаное пальто. А теперь мне было приказано не ходить на работу.
Приберись здесь, было сказано. Но чем? У нас не нашлось ничего для этого: ни отбеливающих средств для раковины или ванны, ни стирального порошка. Нечем было полировать мебель. А у меня осталось только девять английских фунтов.
У меня возникла идея, и я спустился в магазин Патела, который работал круглосуточно.
Я набрал моющих средств и взял банку белой краски, в общей сложности на десять фунтов, и сложил все в коробку. Затем я спросил мистера Патела:
— Предположим, я прибрался в вашем дворе, подмел его, аккуратно уложил все ваши ящики и коробки. Отдадите ли вы мне все это в качестве платы?
Он задумчиво посмотрел на меня, как бы прикидывая цену и количество работы, которую мне предстоит сделать.
— А окна магазина ты тоже помыл? — решил он поторговаться.
— Разумеется, мистер Пател, — ответил я, широко улыбнувшись.
И мистер Пател тоже улыбнулся в ответ.
Затем я пошел в прачечную и спросил, могу ли я покрасить их дверь, которая выглядела не лучшим образом.
— Сколько ты хочешь? — Миссис Прайс, хозяйка этого заведения, которая, говорят, имела много друзей-джентльменов, была умудрена опытом.
— Я хочу две коробки стирального порошка, — сказал я.
Дело было сделано.
Когда Кит и другие парни вернулись со стройки, они не поверили своим глазам.
Постели были застланы чистым бельем, старый линолеум на полу блестел, стальная раковина сверкала. Я выкрасил шкафчики на кухне и в ванной.
Я сказал, что могу на следующий день еще поработать у Патела и мне дадут средство для восстановления эмали в ванне. А в прачечной тоже есть что покрасить, так что мы можем постирать кучу вещей — рубашки, джинсы, все, что угодно, — я уже набил сумки тем, в чем нельзя уже было ходить на стройку или еще куда-нибудь.
Поскольку они, похоже, успокоились и были очень довольны уютной, обновленной и чистой квартирой, я решился спросить о другом. Мастер кого-нибудь прищучил?
— Ну, возможно, — сказал Кит. — Он не мог поверить, что ты меня мог заложить, своего родного брата! Я внушил ему, что никто не мог этого сделать, никто из парней, живущих со мной. Так что он решил, что ему нужно всюду искать воров. И теперь он повсюду и высматривает их.
— Ты что, думаешь, он найдет их? — спросил я удивленно.
Можно было подумать, что мы — персонажи триллера.
Все смущенно посмотрели друг на друга. Наступило молчание.
— Наверное, нет, — сказал Кит через некоторое время.
— А я смогу пойти на работу на следующей неделе?
Снова тишина.
— Ты знаешь, ты так здорово поработал здесь, Недди, превратил это в отличное жилье для нас, может быть, этим ты и будешь заниматься?
Я был обескуражен. Я думал, что буду ходить с ними на работу каждый день как напарник.
— Но где же я возьму деньги на жилье и для дома, если у меня не будет никакой работы? — тихо спросил я.
Кит наклонился ко мне и заговорил как мужчина с мужчиной.
— Я думаю, мы можем считать себя компанией, Недди, а ты можешь быть нашим управляющим.
— Управляющим? — переспросил я, потрясенный.
— Ну да, представь, что ты будешь готовить завтрак и даже упаковывать для нас ленч, а это место содержать в полном порядке. И, конечно, контролировать наши финансы, относить наши деньги на почту за нас. Так ты облегчишь жизнь нам, а мы все скинемся на оплату твоего труда. Что вы об этом думаете, парни? Хорошее чистое жилье, мы даже сможем приглашать сюда гостей, раз Недди гарантирует нам качество.
Они все сказали, что это классная идея, а Кит побежал в магазин и купил рыбы и картошки[2] для всех, чтобы отметить день моего назначения управляющим.
Работы было много, но значительно более простой, чем работа на стройке, потому что все было заранее оговорено, и я точно знал, что должен делать. Я написал обо всем этом в своем еженедельном письме домой и думал, что мама и папа будут рады. Но они в своих письмах выражали опасение, не используют ли меня Кит и прочие как дешевую рабочую силу и не перегружают ли работой.
«Ты такой скромный, воспитанный мальчик, — писала моя мама, — ты должен позаботиться о себе в этой жизни. Ты обещаешь мне это?»
Но на самом деле это оказалось нетрудно, потому что все были добры ко мне, и я все успевал. После приготовления горячего завтрака для парней я вел детей Патела в школу. Затем я открывал прачечную, потому что миссис Прайс, имевшая много друзей-мужчин, ранним утром бывала не в форме.
После этого я возвращался к семейству Патела и помогал им расставлять товары на полках и относить мусор на свалку. Затем нужно было наводить порядок в квартире, делать уборку, и каждый день я старался сделать что-то новое, вроде сооружения новой полки или приобретения подержанного телевизора, который мне дали в обмен на уборку в мастерской по ремонту телевизоров. Потом Кит нашел видеомагнитофон, который упал с грузовика, но не разбился, так что у нас было как бы собственное кино в столовой.
Я приводил из школы детей Патела и делал покупки для Кристины, старой дамы-гречанки, которая сшила нам занавески.
И каждый год я приобретал билеты обратно в Ирландию. Мы с Китом возвращались домой на маленькую ферму под Россмором, чтобы повидать родителей.
Каждый раз что-то было по-новому, город очень быстро рос и расширялся. Теперь был даже автобус, который ходил до поворота к нам. Я никогда не слышал ничего о бедной Норе и ее жизни. Кит сказал, что не у кого спросить.
Когда мы приезжали домой на эти две недели, я всегда делал какую-то работу по хозяйству. Ну, Кит обычно пропадал на танцах и не замечал ничего такого, а жилье ветшало, и требовалось то что-то подкрасить, то что-то починить. Папа занимался скотом, и у него не оставалось времени или сил для этого.
Я предложил Киту купить им хороший телевизор или даже стиральную машину, но Кит сказал, что у нас не хватит денег и не надо, чтобы нас считали миллионерами, потому что это не вызовет у наших соседей ничего, кроме зависти.
Меня беспокоило мамино здоровье. Она всегда была болезненна, но она говорила, что святая Анна дала ей эти дополнительные годы, для того чтобы она могла увидеть, как растет ее семья, и что за это она очень ей благодарна. Как-то летом мне показалось, что она очень плохо выглядит, но она сказала, чтобы я не беспокоился за нее, что все хорошо, и сейчас им стало жить легче, потому что папа продал одно поле и часть скота, и теперь он чаще бывает дома и может приготовить для нее чашку чаю. Ее ничто не беспокоит, за исключением того, как будет жить папа, когда ее не станет.
А потом мы с Китом приехали на мамины похороны.
И все наши друзья в Лондоне прислали цветы, потому что я рассказывал им о маме. Говорили, что к Киту очень хорошо относятся в Лондоне, раз у него столько друзей. На самом деле это были мои друзья, но это не имело никакого значения.
Бедный папа выглядел как тяжелораненый. Его лицо было полно печали, когда он прощался с нами.
— Теперь тебе предстоит присматривать за Недди, — наставлял он Кита на станции железной дороги. Как показало дальнейшее, все потом случилось совсем не так.
— Как ты думаешь, он не заплатит за нас? — проворчал Кит. Но деньги у меня были, и я мог заплатить за нас…
А потом, поскольку я привел в порядок все наружные помещения мистера Патела, когда он расширил площадь складов, он предоставил нам еще одну отдельную комнату за ту же плату, и один из наших парней перешел туда и завел девушку для серьезных отношений, так что теперь нас было только трое в квартире, и у каждого было по комнате.
У остальных тоже бывали девушки, вполне приятные девушки, они завтракали и были очень милы со мной.
Все были очень заняты, и время летело незаметно, и вот мне исполнилось тридцать семь, но я почти двадцать лет копил деньги, так что мне повезло с этой стройкой. В самом деле, если вы откладываете двадцать фунтов в неделю сначала, а потом больше, от тридцати до пятидесяти, все это складывается в весомую сумму.
Каждый год мне приходилось уговаривать Кита поехать со мной домой. Он говорил, что чувствует себя в Россморе заживо погребенным. А в один из наших приездов оказалось, что с папой не все в порядке. Он не отремонтировал загон для птицы, и лисица съела всех кур. Он не мог больше ходить в магазин и полагался на людей, заходящих к нему и предлагающих продать скот, отчего ему становилось еще хуже.
Он сильно постарел и совсем не ухаживал за домом. Я сказал Киту, что папа больше не может жить один. Кит ответил, что мысль о доме призрения вызывает у него ярость. Как будто бы я хотел отправить нашего папу в дом призрения!
— Нет, — сказал я, — я буду ухаживать за ним. Постараюсь работать за него.
— И получить все наследство? — с ужасом спросил Кит.
— О нет, Кит, я попрошу кого-нибудь оценить все, может быть, Майлса Бэрри, адвоката из города, а затем дать тебе и остальным вашу долю. Это будет по-честному, разве нет?
— Ты будешь жить здесь с отцом? — Кит смотрел на меня, открыв рот.
— Кому-то нужно это делать, — объяснил я, — и потом, я скоро женюсь, если смогу найти хорошую девушку.
— Купить этот дом? Выдать нам нашу долю? Что за мечты? — Кит рассмеялся.
Но я мог купить его, и я сделал это прямо на следующий день, и папа был очень рад, но Киту это совсем не понравилось.
Он сказал, что у него нет сбережений, и я, который в своей жизни ни одного дня не работал, не буду ли так любезен залезть в свой карман и дать ему на приобретение маленькой фермы или хорошей квартиры, пригодной для джентльмена. Это был очень странный поворот дела.
— Но почему ты считаешь, что я в своей жизни ни одного дня не работал, я же был вашим управляющим? — закричал я, чрезвычайно расстроенный этим нелепым обвинением.
Он, похоже, не был согласен с моим объяснением.
— Я был вашим управляющим, — настойчиво повторил я. Потому что я действительно им был. Я устроил хорошую квартиру, в которой они жили. Я мог бы еженедельно откладывать их деньги так же, как откладывал свои, если бы они мне их давали. Нужно было пойти на почту и завести счет, и аккуратно его пополнять. Но я не мог по пятницам выцарапать из них деньги, если они пропадали в клубах или тратили их на девушек, или покупали модную одежду.
Причина, по которой я смог накопить денег, состояла в том, что я не пил. Покупал одежду по низким ценам в «Оксфаме»[3], был занят на работе с утра до вечера, и у меня просто не было времени куда-то ходить и тратить деньги — вот я и накопил на дом.
Я все это спокойно сказал Киту и объяснил ему так подробно, что он не мог не понять. Я наблюдал за его лицом и увидел, что он перестал злиться. Его лицо смягчилось и стало приятным, как в тот вечер, когда он сделал меня управляющим. В тот вечер, когда он бегал за рыбой с картошкой. Он положил свою широкую ладонь на мою руку:
— Извини, Недди, я был не прав. Конечно, ты был нашим управляющим, и очень хорошим управляющим. И я не знаю, как мы обойдемся без тебя, если ты не останешься с нами здесь. Но главное, что папа будет под присмотром, и это станет утешением для нас.
Я облегченно улыбнулся. Все опять налаживалось.
— Ты знаешь, быть женатым трудное дело, Недди. Не расстраивайся, если это окажется для тебя не так легко, как все остальное. Женщин очень трудно понять. Тяжелая работа. Ты славный парень, но ты не острейший из ножей, и ты не знаешь, что нужно женщине в наше время.
Он был доброжелателен, поэтому я поблагодарил его, как всегда благодарю за советы, независимо от того, принимаю я их или нет. А я занялся поисками девушки, чтобы на ней жениться.
Это заняло семь месяцев. А потом я встретил Клэр.
Она была школьной учительницей. Я встретил ее, когда она возвращалась из нашей приходской церкви под Россмором с похорон своего отца. Она показалась мне очень хорошенькой.
— Она слишком яркая для тебя, — говорили все.
Ну, папа такого не говорил, потому что ему нравилось жить со мной, и он не хотел говорить ничего такого, что огорчило бы меня. Я варил ему овсянку каждое утро и нанял человека, чтобы он следил за нашими несколькими коровами. Я занимался курами и утками. Мы ходили гулять в лес, чтобы его ноги сохраняли подвижность. Иногда он ходил к источнику поблагодарить святую Анну за все эти годы, которые он прожил с моей мамой. И я каждый день доставлял его в паб повидаться с друзьями, выпить пинту пива и съесть горячий обед.
Папа часто говорил обо мне:
— Недди совсем не такой неженка, как вы все думаете…
Папа решил, что Клэр вполне мне подходит. Он сказал мне, чтобы я потратился на покупку нескольких красивых рубашек и на аккуратную стрижку в салоне в Россморе. Вообразить только, папа знал слово «салон».
Клэр была честолюбива, она сказала мне об этом в самом начале. Она собиралась продолжать учительствовать и, может быть, когда-нибудь стать директором школы, и я сказал, что это хорошо, потому что, на мой взгляд, я мог бы заниматься домом и делать все к ее приходу. А если предположить (только предположить!), что у нас появится ребенок, я мог бы присматривать за ним, пока Клэр находится на работе. К моей радости, она сказала, что все это звучит очень приятно и успокаивающе и она будет счастлива стать моей женой.
Кит не мог приехать на свадьбу, потому что сидел в тюрьме в Англии по какому-то недоразумению. Настоящие преступники были пока не найдены.
Папа заметно окреп и выглядел лучше. Плохо было то, что он страдал от одиночества и впал в депрессию, ведущую к безразличию ко всему на свете.
Мы пригласили хорошего плотника, и он сделал прекрасную работу, разделив дом с учетом пожеланий Клэр, так что, когда она пришла сюда жить после нашей свадьбы, у нас с ней была своя отдельная часть дома. Этот вариант всех устраивал.
Я пригласил папиных друзей приходить к нему по вечерам. Я купил ему большой телевизор, потому что все они любили спортивные передачи.
День нашей свадьбы в Россморе был прекрасен.
Основную церемонию провел каноник Кэссиди, но новый викарий отец Флинн тоже был при деле. И у нас была вечеринка в отеле, где люди говорили речи.
Папа сказал, что его возлюбленная жена, исцеленная святой Анной, тоже присутствует, чтобы поздравить нас, и что я лучший сын в мире и буду лучшим мужем, а когда подойдет время, то, конечно, и отцом.
Я в своей короткой речи сказал, что хотя я никогда не был острейшим из ножей, — и я понимаю, почему люди так говорят, — но я всегда был счастливым человеком. Я достиг всего, чего хотел в жизни, и больше ничего не прошу.
А Клэр сказала, что тоже хочет выступить. Она знает, не принято, чтобы новобрачная говорила, но есть кое-что, о чем она непременно хочет сказать.
Я понятия не имел, что сейчас произойдет.
Она встала в своем красивом платье и сказала всем в зале, что знает: семейное счастье может омрачаться острыми конфликтами, и это похоже на то, как в кухне во время приготовления еды можно пораниться острыми ножами. Но когда она встретила меня, вся ее жизнь перевернулась. А я смотрел в зале на людей и видел, что у всех на глаза навернулись слезы, все они хлопали и одобрительно кричали. И это был счастливейший день в моей жизни…
. Золотая звезда Клэр
Когда я училась в школе Святой Иты в Россморе, я обычно получала золотую звездочку каждую неделю.
Однажды, когда я болела гриппом, другая девочка, моя подруга Гарриет Линч, получила ее, но все равно она была почти моя.
Я обычно снимала ее с моей школьной блузки в понедельник утром и клала ее обратно на стол директора, а часом позже, когда в классах зачитывали списки награжденных, мне вручали ее снова.
Эта награда присуждалась совокупно за хорошие оценки, хорошее поведение и за поддержание престижа школы. Ее нельзя было получить только за усердные занятия. Нет, школа стремилась готовить разносторонне развитых людей.
Я любила ходить в школу. Я приходила рано и уходила поздно. В школе все видели и понимали, что мое присутствие поддерживает ее авторитет. Но я думаю, что любая девочка на моем месте предпочла бы как можно больше находиться в школе, чтобы как можно меньше оставаться дома.
Дело было не только в ошибке моей матери. Не только в ней.
Семейный быт заставляет женщину соблюдать традиции, что в силу конкретных обстоятельств может привести к неприятным или даже опасным последствиям. Считается, что быть замужем в любом случае лучше, чем быть незамужней, что лучше терпеть унижения, чем оказаться брошенной мужем. Женщины идут к источнику Святой Анны молиться, чтобы жизнь их наладилась, вместо того чтобы постараться изменить ее самим.
Я была не единственным ребенком в школе, у кого дома имелись подобные проблемы. Была такая бедняжка, некая Нора. Слегка глуповатая. В ее случае это оказался дедушка, который донимал ее. Она забеременела и сказала, что виноват парень, которого она встретила на танцах, но парень привел своего брата и других свидетелей, и они подтвердили, что он не оставался с ней наедине. И бедная Нора родила своего ребенка и отдала его монахиням на воспитание, а дедушка как ни в чем не бывало продолжал жить в своем доме. Все они знали об этом. В течение всего времени. И не сказали ни слова.
Точно так же в нашем доме все знали о моем дяде Нейле. И тоже все молчали.
Я поставила замок на двери в спальню, и никто не спросил почему. Они прекрасно знали, что брат моего отца пристает ко мне. Но он владел большей частью хозяйства, и что они могли сделать?
Я часто молила Бога, чтобы Он защитил меня от сексуальных поползновений дяди Нейла. Но Бог был слишком занят кучей других дел. Тяжелее всего было то, что все они понимали это, но ничего не могли предпринять. Они знали, что я делаю домашние задания в школе, остерегаясь встретиться с ним в пустом доме, и не возвращаюсь домой до тех пор, пока не бываю уверена, что моя мать вернулась с маслобойни, а отец — с поля, что в доме есть кто-то, кто может защитить меня.
Хождение в школу помогало мне избегать грязных притязаний моего дяди, и я не чувствовала стыда за своих родителей, которые ничего не предпринимали, чтобы помочь мне и облегчить мое положение в семье.
Я думаю, это заставило меня быстро повзрослеть. И когда я сдала выпускные экзамены, я твердо заявила, что буду поступать в университет далеко отсюда.
Я выслушала недовольное ворчанье по этому поводу. Где они возьмут деньги, чтобы оплачивать это, поинтересовался отец. Он волновался по поводу денег всю свою жизнь, это была его величайшая беда.
Почему я не могу остаться дома, пойти на курсы секретарей и присматривать за сестрой, спросила мать.
Моя сестра Джеральдина не нуждалась в присмотре, я ее научила, как ей следует вести себя в семье, и предупредила об опасности. Не случится ли со мной в большом городе чего-то плохого, спросил дядя Нейл, хотя я знала, и мои родители знали, что плохое могло случиться здесь, и гораздо быстрее, если бы я не поставила замок на дверь спальни.
Но я была гораздо тверже, чем все они думали.
Я действительно была достаточно взрослой для своих лет.
Я проживу, сказала я им. Буду работать, чтобы платить за жилье и обучение. Я девочка с золотой звездой. Я всесторонне развита. Я способна заняться чем угодно.
И я это сделала. Я приехала в Дублин за две недели до начала семестра и устроилась на квартиру, где жили еще три девочки. Я стала работать в кафе, где продавали ранние утренние завтраки, и это было очень удобно. Я успевала сделать всю дневную работу и подать горячий завтрак до того, как мне нужно было к десяти часам ехать на лекции. А потом я работала в пабе, от шести до десяти каждый вечер, и весь день у меня был свободен для учебы.
Из-за отвращения к дяде Нейлу и всему, связанному с этим, я не интересовалась парнями, в отличие от своих соседок, поэтому могла целиком посвятить себя занятиям. И к концу первого года я оказалась в числе лучшей пятерки из всей группы, что было успехом.
Я ничего этого не рассказывала, когда вернулась в Россмор. Никому, кроме моей сестры Джеральдины, потому что хотела убедить ее, что мы можем сами что-то сделать, если захотим.
Джеральдина, на мой взгляд, выглядела прекрасно, и она рассказала мне, что теперь вполне способна справиться с дядей Нейлом, громко, восклицая: «О, вы здесь, дядя Нейл, что я могу для вас сделать?», после чего он тут же ускользал. А однажды она сообщила всем, что навесила огромный замок на дверь своей комнаты.
А потом, в середине второго года моего пребывания в университете, случилось много плохого. У моей матери обнаружили рак, и оперировать было уже поздно. Отец в результате стал много пить и пил в одиночку каждый вечер.
Моя сестра ушла жить к младшей сестре моей подруги Гарриет Линч, чтобы спокойно учиться и быть подальше от дяди Нейла.
В это же время в Дублине сильно повысили плату за жилье. И тогда же я познакомилась с Кено, у которого был ночной клуб на узкой, мощенной булыжником улице, и он предложил мне танцевать в клубе. Я сказала, что это глупости, я не умею танцевать, но он ответил, что это не имеет значения. Я высказала опасение, что это может быть опасно — выставлять себя людям напоказ, а потом не позволять себя трогать.
Но у Кено для подобных случаев имелись вышибалы.
А потом умерла мама.
Да, это было ужасно, и я горевала, но никогда не могла забыть, что она была не очень внимательна к нам с Джеральдиной и оставила нас на произвол судьбы. Вскоре после похорон дядя Нейл, не спрашивая согласия отца, продал ферму, а Джеральдина была в таком отчаянии, что не смогла ходить в школу. Я подумала, что, если соглашусь на эти проклятые танцы, это будет означать, что у меня появится своя квартира в Дублине, я закончу университет, а Джеральдину помещу в одну из этих шестилетних школ, дающих аттестат об образовании, и смогу присматривать за ней. Поэтому я ответила Кено согласием и в чисто условных трусиках танцевала вокруг шеста каждый вечер.
Это было глупо. И тоскливо.
И музыка временами ужасно надоедала.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |