***
- Это одна из моих самых любимых частей, - я сказал несколько исчерченных глав спустя, придерживая страницу. – Потому что когда они пьют шампанское из детских стаканчиков, они похожи на детей, которые хотят скорее повзрослеть.
Гарри открыл маркер и, держа колпачок во рту, написал на полях «мы будто дети, которые играют, притворяясь взрослыми».
- Но, - он подул на написанное, чтобы удостовериться, что ничего не потечёт. – Тут также можно понять то, что они просто вынуждены вырасти, особенно учитывая ситуацию, в которой они находятся.
- Ты слишком умный для меня, Гарри Стайлс, - я положил голову ему на грудь, заботясь больше не о комфорте, а о том, что я хочу быть к нему настолько близко, насколько смогу.
- Ты назвал меня полным именем, я, наверное, попал, - он сказал, и я услышал нотки веселья в его голосе.
- Так и есть.
Он вставил закладку в книгу и положил её на одеяло, обнимая меня.
- Больше не будем читать? – я спросил ему в футболку, вцепляясь в его предплечье.
Он покачал головой и поцеловал меня в лоб.
- Немного устал.
- Ладно, - я выдохнул, чувствуя себя невероятно счастливым только лишь от осознания того, что я лежу вот тут с ним. Это было предельно странно, потому что у меня были парни до него, но никогда это не было так. Было такое ощущение, что чем больше я на него смотрел, тем больше я хотел это делать, будто бы я медленно становился зависимым. Я всегда был деятельным, активным, но лежать вот так с Гарри – это было самое лучшее.
Он заговорил после долгой паузы:
- Я думал, - это была одна из тех фраз, что похожа на айсберг. Только верхушка видна изначально, но мне-то хотелось заплыть глубже, узнать правду. И, к тому же, я всегда был хорош в слушании.
- Это всегда хорошо, - я сказал, желая, наконец, узнать, что же там дальше. – О чём-то конкретном?
- О том, что ты оставляешь следы в этом мире. О шрамах. Я просто думал о том, что я оставлю после себя.
- Да? – я попытался рассмотреть выражение его лица, но не смог заглянуть дальше подбородка, поэтому я снова уткнулся ему в ключицы.
- Я просто думал о том, что я сделал. И оказалось, что почти ничего. Так ведь? – я почувствовал его пальцы, которые бродили по всей моей спине. – И я подумал, в чём вообще тогда смысл, если ты всё равно покидаешь этот мир с одним только шёпотом? Я не оставил ничего хорошего. Я разве что оставлю всех этих людей, кому будет больно.
- Ты оставишь множество хороших вещей, Хаз, - я пообещал. Он был как Августус Уотерс* в том смысле, что делать что-то хорошее – это необходимо. Это было странным парадоксом, но только с Гарри я начал ценить то, что называется быть любимым, верить и чувствовать.
- Сейчас я просто не вижу смысла, - он сказал, вырисовывая что-то на моих бёдрах. - Я не вижу смысла жить только для того, чтобы умереть. В смысле… знать, что это всё равно случится. Каждый ведь умирает. Это кажется таким… конечным. Ты живёшь, а потом ты больше не живёшь. В чём тогда смысл?
- Здесь и нет смысла, я думаю, - я сказал. – Здесь только часть, тебе нужно найти свой собственный.
- Я не думаю, что у меня был такой, - он сказал не то, чтобы грустно, а как-то так, будто он заглянул внутрь себя, что-то там нашёл и вытащил наружу. – Но я думаю, ты просто должен делать то, что можешь, и, возможно, я сделал уже всё, что мог.
- Звучит, как цитата, - я повторил слова про себя и попытался вспомнить, откуда они.
Он засмеялся, низко и хрипло, а голос после этого приобрёл забытую теплоту. После того, как Гарри нырял в свою грусть, он всегда возвращался.
- Ты сказал мне это.
Я провалился в воспоминания. Жёлтый свет пекарни, кексы в наших руках, я, пытающийся сломать эту стену в Гарри, которая в данный момент была далеко позади.
- Да, может, так и было.
В следующий раз нужно прихватить кексы. Не говоря уже о том, что я обещал Найлу и Зейну.
- Я просто не хочу всех покидать. Не хочу покидать тебя. Я оставляю столько всего позади.
Что-то внутри меня зашевелилось, оставляя эгоистичную мысль о том, что ему не придётся оставлять меня позади, если я уйду первым.
- Это хорошо, я думаю. Если ты заберёшь всего себя, когда уйдёшь, тогда для меня ничего не останется.
- Я оставлю тебе немного, - он тихо заверил меня. – Ты можешь забрать меня всего, если хочешь.
Я вдохнул его запах, понимая, что как бы много времени у нас ни было, я всегда буду хотеть больше. Я всегда знал, что того, что у нас есть, недостаточно, что наша маленькая бесконечность ужасно мала, но я думаю, это была наша большая Гамартия**, наша фатальная ошибка. У нас никогда не будет достаточно времени.
- Я не жалею.
Он шумно вдохнул воздух носом, тычась мне в макушку.
- Жалеешь о чём?
- Ни о чём. Ты стоишь шрама, - я пробормотал, удивляясь, когда я стал таким чувствительным и романтичным.
Он резко выдохнул мне в ухо, крепче прижимая меня к своей груди так, что я почти не мог дышать.
- Я не хочу уходить.
- Я не хочу, чтобы ты делал это, - я ответил, понимая при этом, что уже стемнело. Я посмотрел на часы, было уже почти десять. Это то самое время, когда пора бы уже собираться. – Мне нужно домой.
Он помотал головой.
- Останься ещё на немного.
Я кивнул и закрыл глаза. Будто когда-то было по-другому.
______________________________________________________________________________
* Августус Уотерс – герой книги Джона Грина «The Fault in Our Stars».
** Гамартия — понятие из «Поэтики» Аристотеля, обозначающее трагический изъян характера главного героя, либо его роковую ошибку, которая становится источником нравственных терзаний.
Глава 19
25 марта – День шестьдесят седьмой.
Я уже начал забывать, как это – высыпаться. Было такое ощущение, что я плавал, а вода затекала мне в рот, не давая никакой возможности дышать. Это было словно погружение в зыбучие пески, кислород едва-едва проникал в мой мозг.
У меня было столько обязанностей: перед пациентами, перед Лиамом, Гарри, даже перед самим собой, но всё, чего мне хотелось – это спать, спать и спать, и не просыпаться никогда. В последний раз я видел Гарри во вторник, когда пришёл на 20 минут, но заснул и проснулся только в 3 утра, когда у парня заболела голова, и он слишком сильно сжал мои пальцы.
Я чувствовал, что меня буквально разрывает на части с каждым моим движением, голова плавала, а дыхание всё более затруднялось. Нужно было остановиться, но у меня совсем не было времени, нужно было бежать, бежать, бежать и надеяться, что я никогда не врежусь в стену.
Я пришёл к Гарри в палату около часа, снял свою одежду и бросил её на пол. Он посмотрел на меня, когда я вошёл, и улыбка растаяла. Он слез с кровати, опасно покачиваясь, но всё же подошёл ко мне ближе, и я заметил беспокойство у него в глазах. Я замер на месте, понимая, насколько ужасно выглядел со своим осунувшимся лицом и мешками под глазами. Но я просто не мог ничего с этим поделать, поэтому я стоял там и избегал взгляда Гарри.
Он поднял руку и провёл пальцами по моей щеке. Это было осторожное прикосновение, будто бы я мог просто сломаться под его ладонью.
- Лу, ты кошмарно выглядишь.
Я кивнул и прикусил нижнюю губу так сильно, что почувствовал металлический привкус у себя во рту. Я не был уверен в том, почему всё произошло так быстро. Прошло совсем не так много времени с того момента, как всё было хорошо. Да, я просыпался весь в поту по ночам и задыхался, но это было управляемым явлением. Казалось, что после химиотерапии всё стало только хуже, я падал вниз так быстро, что уже не мог вернуть себя обратно.
Гарри провёл пальцами по моему подбородку, будто бы утешая. Я открыл рот, чтобы сказать ему, что я в порядке, что не нужно обо мне беспокоиться, но понял, что голос куда-то подевался. Он смотрел на меня внимательно, ожидая, когда же я продолжу.
- Я… Я не могу… - после этих слов мне показалось, что всё, кроме основных жизненных функций – ерунда. Вдохнуть. Выдохнуть. Постараться держать себя вертикально.
Гарри смотрел за тем, как последняя крупица моей «нормальности» рухнула с обрыва, и притянул меня к себе обеими руками.
- Иди сюда, любимый. Я держу тебя.
Я прижался к нему, позволяя поддерживать меня.
- Я знаю, - я прошептал, но мой голос всё равно сломался на середине слова. А потом вдруг оказалось, что я уже плачу, уткнувшись лицом в футболку на плече Гарри. Всё моё тело тряслось из-за страха того, что я позволяю себе падать.
Отчаяние и беспорядок в моей голове вдавили меня в руки Гарри. Где-то на краю сознания я понимал, что просто не смогу встать и уйти, так же как и перестать плакать. Всё казалось безнадёжным, вся эта борьба, в которой мне никогда не победить.
Я забыл, как быть сильным, как поддерживать себя. Я понял эту вещь, когда Гарри говорил, что умирать – это как падать, но также я понял и то, что это гораздо больше. Ты не можешь сопротивляться падению. Это больше похоже на реку, в которой ты плывёшь против течения, в то время как вода толкает тебя назад и вниз.
Я потихоньку начал осознавать и чувствовать руки Гарри, которые гладили мою спину по кругу, его нежные слова и поцелуи на моей шее. Несмотря на мой жуткий страх того, что эти слёзы никогда не остановятся, я смог всё-таки выровнять дыхание и вытереть влагу со своих щёк.
Я шмыгнул носом и отвернулся от него, жутко жалея, что он увидел меня в таком состоянии. Я чувствовал себя уязвимым, раздетым до самых костей. И я ненавидел это всей душой, надеясь, что можно как-то надеть защиту обратно.
- Я в чёртовом беспорядке, - я сказал, ненавидя то, каким слабым был мой голос, и как он сломался на середине слова.
- Ты не в беспорядке, - Гарри заверил меня своим глупым мягким голосом, который проникал мне под кожу, заставляя чувствовать себя виноватым. Он взял моё лицо в ладони и заставил смотреть ему в глаза, при этом вытирая слёзы с моих щёк большими пальцами. – Ты не в беспорядке, понял?
Я попытался выбраться из его рук. Я никогда не хотел ненавидеть себя ещё больше, просто хотелось содрать с себя всю эту кожу, потому что я был полностью сломлен. Я говорил себе, что я сильный и что нужно идти дальше, но я не сдержал обещание. Я упал, а это было совершенно неприемлемо.
- Не делай так. Я был слабым. Я…
Он прервал меня своими губами, прижавшись ими к моим крепко и жёстко, толкнув меня к стене так, что весь воздух вылетел из моих лёгких. Потом он поднял на меня свои блестящие глаза.
- Ты не был жалким. Нет ничего жалкого в том, чтобы плакать.
Я вцепился пальцами в его талию, чувствуя, как ногти проникают глубже.
- Нет, это не нормально. Я не могу быть слабым, - дышать было мучительно трудно, но я смотрел на Гарри, чувствуя, какими жёсткими становятся мои слова. Но я просто не мог остановить это. – И я не буду.
Он покачал головой и использовал всю свою силу, чтобы прижать меня крепче к стене.
- Я слабый. Это проблема для тебя? Ты знаешь, сколько часов в этом году я провёл, рыдая в подушку? Ты знаешь? – в его глазах промелькнуло что-то жёсткое, он вцепился пальцами в мои бёдра так, будто бы хотел сделать мне так же больно, как и я сам себе. – И это не делает меня ни на каплю сильнее тебя, Луи. Слабость – это не антоним силы, потому что обратная сторона силы – это ничто. А я не позволю тебе чувствовать пустоту. Я просто не позволю.
- Это тупая фигня, - я прошипел, желая, чтобы каждое слово било и ранило. – Если ты плачешь, ты слабый. А ты такой слабый… Такой. Чертовски. Слабый.
Он просто смотрел на меня, а в глазах был какой-то печальный покой. Он ослабил хватку. Мне казалось, что чем больше я насмехался над ним, тем больше мне хотелось разорвать его на части.
- Я знаю. Но сейчас я буду сильным ради тебя. Ты должен позволить мне.
Я упёрся в его грудь, отталкивая от себя.
- Прекрати! Прекрати думать, что можешь что-то исправить! Ты не должен быть сильным ради меня. Ты не нужен мне!
Я видел боль в его глазах, она была такой явной и такой заметной, но он не отступил, только продолжал держать меня в своих руках. А мне нравилось это. Потому что чем больнее я делал ему, тем больнее было мне, а это именно то, что мне и нужно было.
- Ты никогда не нуждался во мне больше, Лу, - он прошептал.
- Нет. Мне нужно, чтобы ты ненавидел меня, - я прошептал в ответ, вкладывая столько яда в слова, сколько мог. – Скажи, что ты ненавидишь меня.
Он прижался губами к моему лбу и закрыл глаза. У меня было такое ощущение, будто он пытался таким образом вытащить мою боль.
- Я ненавижу тебя, - он ответил, но это были просто слова.
Я кое-как подавил злые слёзы, глаза Гарри встретились с моими блестящими, и понимание происходящего наполнило его, вызывая внутри меня огонь.
- Прекрати так на меня смотреть.
- Как, Луи? – он устало спросил.
- Будто я – то, что ты хочешь. То, что ты любишь.
Я схватил его за футболку, притягивая ниже к себе и прижимаясь к его губам, чтобы только больше не смотреть на него и не видеть жалости во взгляде. Поцелуй был жёстким, я почти изнасиловал его губы, проникая между ними языком ещё до того, как он вообще что-то успел понять. А вокруг были одни слёзы, боль и раздражение. Потом он прижал меня руками к стене сильнее и начал отвечать с такой же жестокостью, используя уже зубы.
Это было борьбой, мы оба пытались поглотить друг друга, но я до сих пор не уверен, кто победил. Я уже не знал, чего хотел больше, мои эмоции были на грани, меня вот-вот должно было разорвать от всего этого. Наверное, мне просто хотелось почувствовать себя лучше, но я уже начал думать, что этого никогда не случится.
Я снова вцепился в Гарри, мой мозг был затуманен вкусом его губ. Вдохи и выдохи стали вдруг короче. От недостатка кислорода что-то больно надавило на мою грудь, я начал почти наслаждаться тем, как онемели мои конечности, и ощущений просто не стало. Я знал, что должен вдохнуть, отступить назад и сделать чёртов вдох, но всё, что я мог сделать – это подвигать губами.
Слабость затмила мой разум, и я немного осел в руках Гарри, от чего с губ сорвался неловкий смешок, а в лёгкие попало сразу много воздуха.
Я видел сквозь опущенные ресницы, как Гарри запаниковал, и его голос стал низким и хриплым.
- Луи? Луи, скажи что-нибудь, - он сказал, пытаясь держать меня вертикально. Тёмные пятна перед глазами потихоньку начали исчезать с каждым моим вдохом. – Луи-ты-тупой-идиот, скажи что-нибудь.
Я закашлял, прижимаясь к его носу.
- Прости.
Он прижался губами к моему лбу.
- Да уж, тебе лучше, придурок, сожалеть. Я обещаю, я клянусь, если ты сделаешь так ещё раз… - он замолчал, зажмуриваясь.
Я опустил глаза к его ключицам, внутри зарождалось чувство жуткого раскаяния. Гарри не заслуживал этого, не заслуживал, чтобы с ним так обращались. И я не заслуживал его.
- Я не знал, что делал, прости, Гарри.
Он покачал головой.
- Это не так. Ты прекрасно знал, что делаешь.
Я закусил губу.
- Я боюсь.
Он вздохнул, и мне вдруг показалось, что он выглядит куда старше своих лет.
- Я знаю.
- Я просто не знаю, что теперь делать, - мне кое-как удалось наскрести эти слова где-то у себя в мозгах. – Я всегда мог держать это под контролем, даже когда было трудно. Всегда. Но теперь я совсем не уверен, что могу.
- Тогда просто не делай ничего. Если ты не можешь, это просто не стоит того. Вместо того, чтобы тащить себя через всё это дерьмо, выбери что-нибудь действительно важное. Этого будет достаточно. Ты ничего не потеряешь.
- Это просто кажется… - я замялся, пытаясь подобрать слово. – Будто я трус.
Гарри покачал головой. Он поджал губы и обхватил ладонями мои бицепсы, после чего приблизился настолько, что я мог видеть только одно его лицо.
- Окей, я не знаю, откуда ты вообще взял эту идею, но ты замечательный, Луи. Ты самый сильный, самый храбрый человек, которого я когда-либо встречал. Но это вовсе не значит, что ты должен быть таким всё время. Ты можешь плакать, ты можешь понимать, что иногда этого всего просто слишком много. Моменты слабости не делают тебя плохим, они делают тебя человеком. Значит, ты можешь чувствовать, значит, ты жив.
- Я знаю, что ты один из тех людей, которые всегда хотят быть в порядке для кого-то другого. Которые хотят, чтобы все думали, что с ними всё отлично даже тогда, когда это не так. Но ты не должен быть таким всё время! Это то, что я люблю в тебе. Твоя любовь – она как защита, будто бы ты можешь держать меня даже тогда, когда я сам не могу.
Он глубоко вдохнул, переместил руки мне на щёки, а сам прижался ближе, так, будто хотел закрыть меня собой, не позволить чему-либо прорваться ко мне.
- Я знаю, что никогда не буду таким же храбрым, как ты, но я просто хочу, чтобы ты понял, что не нужно быть таким сильным всё время. Я могу быть сильным для тебя тоже.
Я кивнул, вытирая слёзы, которые ещё скатывались по щекам.
- Я не имел в виду того, что сказал.
- Я знаю.
- Правда, - я чуть улыбнулся. – Ты не слабый. Ты один из самых сильных людей, что я видел.
Он улыбнулся в ответ, и я увидел облегчение у него в глазах. Он сумел вытащить меня.
- Так и есть. Но это также то, почему ты мне нужен.
- Ты мне тоже нужен.
И так и было, потому что Гарри заполнял пробелы, маленькие трещинки, что возникали из-за моей болезни. Он был нужен мне, его сердце, которое билось так быстро, и даже то, что он сам нуждался во мне.
Он не был идеальным. Он был эмоционально нестабилен, не всегда думал головой, но я мало заботился об этом. Да, это были его недостатки, но кому какое дело?
В конце концов, Гарри был хорошим. Он любил сильнее, чем кто-либо другой. И это было опьяняюще, хотелось взять больше, чем я мог иметь.
И когда он обнял меня, я убедился в том, о чём давно подозревал: Гарри был очень хорошим человеком. И уж точно можно сказать, что он был лучшим человеком, чем я.
Глава 20
31 марта – День семьдесят третий.
Остаток недели я провёл приводя все свои дела в порядок. Это было бесконечно долго, даже несмотря на помощь Гарри. После изматывающего вечера понедельника, когда я был таким уставшим, что сил не было совершенно ни на что, он предложил проводить меня.
Было легче. Я не знаю, связано ли это было с ним, или же это был просто факт, что с каждым повторением слова все меньше застревали у меня в глотке, и я мог говорить почти свободно. Но, тем не менее, с каждым днём я встречал всё больше и больше жалости во взглядах людей.
В воскресение мы просто лежали и смотрели на белый потолок, переплетя пальцы и слушая какую-то ненавязчивую музыку. Последняя моя встреча закончилась не больше часа назад, оставив после себя какую-то пустоту, но, в то же время, с оттенком спокойствия.
- Это так странно, - сказал я, сжимая руку Гарри в своей.
Он немного подвинулся на покрывале, чтобы повернуться ко мне лицом и оказаться ближе, сверкая своими зелёными глазами.
- Как будто ты просто лежишь, дожидаясь смерти. Я знаю.
- Вроде того. Это больше похоже на плавание. И грусть, - я ответил. – Будто весь мир вокруг меня остановился.
Он пожал плечами.
- Мне всегда кажется, что я единственный, кто остановился.
- В любом случае, такое ощущение, что ты живёшь в пузыре, да? – я спросил, пододвигаясь немного ближе к нему.
Он кивнул, тоже двигаясь ко мне. Теперь мы лежали, прижимаясь друг к другу и почти касаясь губами.
- Да, немного похоже. Но это не особенно-то плохое ощущение – быть в этом пузыре с тобой.
Я немного улыбнулся и легко поцеловал Гарри в губы.
- Конечно, - я посмотрел на часы. – Ничего, если я останусь на ночь?
Он заулыбался, а его глаза заблестели. Я подумал о том, что Гарри всё-таки очень рад этому. Это чувство оставило тёплый отпечаток у меня где-то глубоко в сердце.
- Хорошо.
Я улыбнулся, сжимая его руку.
- Мне нужно написать Лиаму.
Гарри прижался ещё ближе.
- Он знает, где ты.
Я тихо засмеялся, понимая, что он прав. На самом-то деле… Было не так уж много мест, где я мог находиться.
- Я напишу ему утром.
Гарри кивнул, легко целуя меня в шею.
- Утром.
1 апреля – День семьдесят четвёртый.
Утро наступило раньше, чем мне бы того хотелось. Голова Гарри лежала на моей груди, мои глаза были зажмурены, а челюсти сжаты. Я был весь липкий от пота, мышцы болели, одежда неприятно чувствовалась на коже, а кости ныли. Я уже подумал о том, чтобы потихоньку сбегать в душ, и даже немного подвинулся, как Гарри болезненно застонал и прижался лбом к моей груди. Пришлось остаться.
Честно говоря, я чувствовал себя отвратительно: мышцы болели, а голова кружилась, будто мозгу не хватало кислорода. Мне казалось, что мои лёгкие скоро заполнятся, и я утону, но отчего-то это мало меня волновало.
Я попытался оттолкнуть Гарри от себя как можно дальше и потянулся к красной кнопке сбоку кровати. Медсестра пришла достаточно быстро. Это была одна из тех тёмненьких девушек, что я уже раньше видел здесь.
Она быстро оценила ситуацию с порога и вышла, чтобы почти что тут же вернуться с оранжевой бутылочкой в руках. Подойдя к кровати, она отвинтила крышку и взяла меня за руку, положив мне на ладонь две таблетки.
- Они подействуют через несколько минут, - сказала она и передала мне бутылку воды с тумбочки.
Я поднялся, чтобы сесть, и приподнял Гарри над матрасом.
- Тебе нужно сесть, любимый. На минуточку.
Он тихо застонал, но позволил мне поднять его выше и устроить на подушках. В груди что-то неприятно закололо, когда я сделал это. Мне просто хотелось забрать всю его боль, потому что видеть, как он мучается, - безумие.
- Возьми это. Тебе будет лучше.
Он слепо ткнулся, я вложил в его дрожащую руку таблетки и прижал бутылку к губам. Он каким-то чудом ничего не уронил и проглотил то, что нужно, а я позволил ему свернуться клубочком на моих коленях. Каждое его движение сопровождалось тихим стоном.
Медсестра всё ещё стояла рядом, и когда я поднял взгляд на неё, её глаза наполнились какой-то непередаваемой грустью. Я слабо улыбнулся ей, и она вернула мне эту улыбку после недолгой паузы. Я задумался над тем, как много таких вот Луи и Гарри она уже повстречала, как часто ей приходилось видеть, как два человека поддерживают друг друга даже тогда, когда один из них уходит. Я задался вопросом, помнит ли она их сейчас, то, как они смотрели друг на друга и как выглядели, когда одна половинка ушла.
Было довольно приятно знать, что она, возможно, запомнит и нас. И уже когда мы оба уйдём, наши имена забудутся, она вдруг вспомнит это утро, когда увидит такую же парочку в одной из больничных палат. Она будет смотреть на них и думать о том, как сильно мы любили друг друга.
- Спасибо, - я пробормотал. За то, что помогаете ему, за то, что помните.
Она кивнула в ответ. Я буду помнить.
Она повернулась, чтобы уйти, но тяжесть грусти всё ещё оставалась в её взгляде.
***
Гарри нужно было всего минут 20, чтобы вернуться ко мне. За это время небо за окном прояснилось, а жизнь вернулась в больницу.
Не сказать, что это произошло мгновенно, но всё-таки Гарри открыл замутнённые болью глаза и посмотрел на меня.
- Прости за это, - он пробормотал низким и хрипловатым ото сна голосом.
- Всё в порядке, - я поцеловал его в лоб. Я думаю, нам стоит немного прогуляться.
Он кивнул и неохотно начал вылезать из-под одеяла.
- Но потом мы всё-таки вздремнём.
Глава 21
7 апреля – День восьмидесятый.
Мы сидели в холле больницы, наблюдая за тем, как люди вместе со своими семьями заходят и выходят из больших двойных дверей, и пили горячий шоколад, что согревал наши руки. Было тепло, особенно для Англии, солнце едва-едва прорывалось через облака, а лёгкие дуновения ветра намекали на весну. Мы говорили немного о походе в парк, но тупая боль от химиотерапии всё ещё жила в моих костях, поэтому мы остались внутри. Кроме того, я был не особенно-то уверен в том, что мы сможем добраться туда, а потом ещё и обратно в целости.
Гарри листал какие-то брошюрки, которые взял со стойки рядом. Его щёки были отчего-то румяными, серая шапочка сползла низко на лоб, а белый шарф болтался на шее.
- Ты знал, что курение – главная причина рака лёгких?
Я отхлебнул из кружки и положил ноги на кофейный столик.
- Кто-то определённо должен сказать это Зейну.
Гарри кивнул, и я увидел лёгкое раздражение на его лице.
- У этого придурка есть друг с раком мозга, а он всё ещё думает, что непобедим.
Я только улыбнулся.
- Каков подонок.
- Я всё ещё не понимаю, почему мы вообще миримся с этим, - он согласился, кинув брошюрки на столик и положив туда же свои ноги рядом с моими. – Если ты не Августус Уотерс, то я не думаю, что ты должен пихать сигарету куда-либо около своего рта.
Я кивнул.
- Сигареты только для придания эффекта, полностью согласен.
И мы снова провалились в тишину. Гарри изучал очередной буклет, а я отклонился назад, чтобы подышать свежим воздухом. Не было похоже на то, что химиотерапия помогала. Я лишь чувствовал себя отвратительно и жутко уставшим дважды в месяц.
Голос Гарри вырвал меня из моих мыслей.
- Седьмое, да?
Я посмотрел на него.
- Ммм?
Он прикусил губу.
- Сегодня седьмое?
Я достал телефон из кармана и открыл календарь.
- Ага. А что?
Он посмотрел вниз, и грустная улыбка тронула его губы.
- Осталось всего три месяца.
- Уже? – я спросил, удивляясь тому, как быстро время утекает сквозь мои пальцы. Мы прошли уже полпути, это был наш переломный момент, когда времени, что у нас осталось, стало меньше, чем времени, что у нас было.
- Уже, - он кивнул и сжал мои пальцы в своей ладони. Непонятно было, кто кого утешает.
- О, - я сказал, не найдя других слов.
Он кивнул.
- О.
10 апреля – День восемьдесят третий.
Всё, что я чувствовал, - это боль. Она затопила всё моё тело, разожгла огонь в моей груди и разрывала все внутренние органы, делая каждый мой вдох мучительным настолько, что казалось, будто я дышу в кипящей воде. Я привык к обычной боли, той, от которой постоянно ныли мои кости и мышцы, но это было гораздо хуже. Оно раздирало меня на части и заставляло забывать обо всём вокруг.
Я отчётливо чувствовал, как простыни и одежда прижимается к моей коже, но это скорее было похоже на сон, чем на реальность. В такие моменты я чувствовал себя безумно одиноким. Я был в какой-то ловушке, мир был скрыт за толстым стеклом, а вся моя жизнь казалась лишь плохим сном, который преследовал меня, словно призрак.
А позже случился огромный взрыв в моей груди, и даже я, со всем своим красноречием, не могу описать это никак иначе, чем сгусток агонии. Потом Лиам рассказывал мне, что я кричал, всё моё лицо было в слезах, а он вызвал скорую и даже поехал со мной вместе, пока врачи пытались спасти меня от моего же собственного тела, которое пыталось меня убить.
А ещё позже я сидел в руках Гарри и снова позволял ему быть сильным ради меня, пока он поддерживал жизнь, кое-как бившуюся в моей груди. Он осторожно целовал меня в лоб, гладил всё, до чего мог дотянуться, и говорил, что скоро со мной всё будет хорошо.
И я не совсем был уверен, кого он пытается убедить в этом.
13 апреля – День восемьдесят шестой.
Я проснулся, как бы иронично это ни было, в пятницу тринадцатого. Проснуться в отделении интенсивной терапии было несколько неожиданно для меня, к тому же это одно из самых неприятных впечатлений, что можно получить за жизнь. Всё спуталось окончательно, когда я почувствовал под пальцами ткань свежих простыней и увидел светло-голубые стены вокруг себя, которые должны были казаться доброжелательными, но выглядели только лишь чистыми.
Сначала я поразился тупой боли в груди. И только потом взглянул вниз, увидев кучу трубочек, отходящих от моего тела. Я попытался чуть привстать и почувствовал трубку, прижатую к моему рту и обвивающую голову. Я смутно представлял себе свою реакцию, вроде паники, но казалось совершенно нормальным лежать вот так, с двумя иголками в руках и катетерами, отходящими от них.
Я услышал тихий плач с одной стороны и попытался привстать снова, но понял, что привязан к кровати.
Голос моей матери появился откуда-то слева, а позже и её лицо возникло в моём поле видения.
- О, милый, не пытайся двигаться.
Это больше походило на просьбу, поэтому я чуть улыбнулся и едва-едва помахал рукой в приветствии.
Она прижала ладонь ко рту, а слёзы снова начали скапливаться в глазах. Это послало искры новой боли мне в грудь, мне до невозможности захотелось обнять маму. Было столько всего, о чём я хотел ей рассказать, извиниться, что давно не приезжал, сказать, что я буду в порядке, позволить ей позаботиться о себе так, как умеют только мамы.
Она протянула руку, чтобы погладить меня по голове.
- Я так испугалась, когда они позвонили, - она пробормотала с искоркой паники в глазах, будто бы это пугало её до смерти – видеть меня таким. – Я помню, что ты сказал, что всё вернулось, но я не знала…
Правда была в том, что она просто не могла знать. Я не сказал ей, насколько всё плохо, позволяя думать, что со мной всё ещё будет хорошо. Это был мой собственный способ защитить её, точно так же, как Гарри пытался защитить свою мать.
- Девочки здесь, Лиам и Даниэль забрали их пообедать пару минут назад, - она с тревогой посмотрела на дверь. – Не знаю, когда они вернутся, может, нужно им позвонить…
Я чуть-чуть покачал головой. Я очень хотел их увидеть, но это будет слишком, слишком много людей с беспокойством в глазах. Я едва мог справиться с мамой, которая постоянно меня трогала, будто я мог исчезнуть.
Я услышал скрип двери и тихие шаги.
- Луи, тут к тебе пришёл друг, если ты в состоянии принять его. Я знаю, что только семья может тебя навещать, но я подумала… - у меня заняло всего секунду узнать этот голос. Та самая темноволосая медсестра, имя которой я так и не потрудился узнать. – Он сказал, что ничего страшного, если ты не захочешь его видеть. А ещё, что он будет сильным для тебя.
Я кивнул ей так, как смог, и сжал пальцы, понимая, как хочу почувствовать его прикосновение. Тоска по нему была уже где-то на уровне костей. Скорее всего, я выглядел просто ужасно с этими тёмными кругами под глазами и бледной кожей, но это волновало меня в последнюю очередь. Одна из лучших вещей в наших с Гарри отношениях – это то, что мы оба видели друг друга в самые ужасные наши моменты. Больше нечего было скрывать.
Это, конечно, был не самый лучший момент для представления его моей маме, но я не был уверен в том, как долго ещё смогу быть в сознании, а увидеть его очень хотелось. Я уже чувствовал тяжесть в костях, которая толкала меня вниз.
- Я скажу ему, он будет в восторге, - я увидел краем глаза её улыбку и то, как она выходит из комнаты.
Я поймал взгляд мамы и посмотрел на неё в ответ, замечая улыбку на её лице.
- Я так рада, что ты в порядке, - она сказала, проведя рукой по моему лбу. - Я так сильно люблю тебя, милый.
Я тоже тебя люблю. Я сжал её пальцы, пытаясь передать, что чувствую. Она закивала со слезами в глазах, будто бы правда поняла, что я хотел сказать.
Я услышал тихий шум колёс по больничной плитке, и шаги медсестры, которая привезла Гарри. Мама подняла глаза при этом, смахивая слёзы тыльной стороной руки и размазывая макияж по лицу.
- Привет, - она попыталась улыбнуться. – Ты один из друзей Луи?
Он сначала не ответил, а я почувствовал мягкие прикосновения к своей челюсти, которые спускались ниже к шее.
- Ага, - я попытался увидеть его хотя бы краешком глаза, поймать хотя бы блеск его зелёных глаз. – Я Гарри.
- О, - я понял по голосу, что она собрала все части воедино и что-то поняла. – О, - я понял, что она оценила взглядом Гарри в коляске с его костями, выпирающими через футболку, и серой шапочкой на голове. Она знала, на что похож рак, даже несмотря на то, что я не говорил ей о том, что Гарри болен.
- Окей, - они смотрели на меня почти одинаково, с тем самым чувством под названием любовь. - Я Джей, мама Луи.
Он улыбнулся, гладя меня по голове.
- Я знаю. Очень приятно познакомиться.
Она попыталась улыбнуться, и это у неё почти вышло.
- Мне тоже очень приятно.
Я тоже улыбнулся так, как смог, учитывая мешающие трубки. Глазами я пытался поймать взгляд Гарри. Он выглядел почти так же плохо, как и я: большие тёмные мешки под глазами, потрескавшиеся губы и бледная кожа. Я неодобрительно посмотрел на него и протянул руку, чтобы погладить его по щеке. Ты вообще спал?
Он закатил глаза и убрал мою руку от своего лица, переплетая наши пальцы.
- В зале ожидания нет удобных кроватей.
То, что я не мог поругать его, было одним из самых трудных в этот момент. Я постарался выглядеть как можно более неодобрительно, но, судя по смеху, сорвавшемуся с его губ, у меня ничего не получилось.
- Сон – это не то, что я могу контролировать.
Я сжал его руку, снова понимая, насколько счастлив был от того, что он рядом. Лёжа там, находясь почти на самой грани, я чувствовал себя несколько странно, когда Гарри был с одной стороны, а мама – с другой.
- Медсестра много тебе сказала? – мама спросила, немного улыбаясь Гарри. Она подняла нашу семью на мизерную зарплату после двух разводов. Она проделала невероятную работу. Я мог слышать уязвимость в её голосе, но точно знал, что она пройдёт через всё, даже несмотря на результат.
И это было на удивление приятно. То, что она будет продолжать идти вперед, несмотря на тот конец, что у меня будет. Я не был похож на Хейзел, которая думала о том, что её мать не будет матерью после того, как она умрёт. Моя мама будет продолжать оставаться ею для моих сестёр, для Гарри, для любого, кому она понадобится. И она навсегда будет мамой для меня, даже тогда, когда я больше не буду её сыном.
Гарри пожал плечами.
- Немного. Кайла пыталась подкупить меня информацией в обмен на то, что я найду что-то более удобное для сна, чем стулья.
Мама немного засмеялась.
- Кажется, ты действительно заботишься о Луи.
Гарри кивнул, его взгляд переместился к нашим рукам, а щёки порозовели.
- Да, я… Он очень важен для меня.
- Я знаю, - она кивнула, закрывая глаза в надежде удержать так слёзы и прикусывая губу, будто бы это правда могло помочь.
Гарри перегнулся через меня, чтобы взять мою маму за руку.
- Луи сильный. Он справится.
- Я знаю. Я знаю это.
Они оба замолчали, переплетя пальцы, а я снова куда-то провалился.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |