Министерство образования и науки Российской Федерации

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Чувашский государственный

педагогический университет имени И. Я. Яковлева»

Кафедра

Контрольная работа по истории Древней Греции и Рима

Аннотации к монографиям:

Древняя Греция-Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство М.-Л.,1949

Древний Рим-Немировский А.И. Этруски.М.,1983

Выполнил студент

1 курса ИФ з/о

Моисеев О.А.

Научный руководитель

кандидат ист.наук, доцент

Комлев И.Г.

Чебоксары 2013

Аннотация к монографии Гайдукевича В.Ф. Боспорское царство М.-Л.,1949

Введение.

Виктор Францевич Гайдукевич (12 ноября 1904, Санкт-Петербург — 9 октября 1966, Керчь) — русский советский учëный, археолог, специалист в области античной археологии. Доктор исторических наук (с 1950). Профессор (1953) Ленинградского университета.

Родился в семье Франца Иосифовича Гайдукевича, происходившего из бывшей Виленской губернии, и Марии Ивановны Гайдукевич (Сапоровской) — из бывшей Ковенской губернии. Корни учëного уходят в Польшу и Литву. В Санкт-Петербург отец переехал в конце XIX в., трудился врачом, в советское время — в Выборгской районной поликлинике г. Ленинграда.

Закончив школу в 1923 г., В. Ф. Гайдукевич сразу поступил в Ленинградский государственный университет на археологическое отделение Факультета общественных наук. Одновременно с учëбой работал в экскурсионно — лекторской Базе Ленинградского Губполитпросвета, водил экскурсии по Эрмитажу, Шереметьевскому и Аничкову дворцам, а также по другим памятным местам города. Летом 1926 г. во время студенческой практики В. Ф. Гайдукевич познакомился с археологическими памятниками Боспора Киммерийского, а в 1926—1927 гг. принял участие в своих первых археологических экспедициях в Херсонесе и Керчи.

В 1928 году после окончания университета был приглашëн на работу в Керченский историко-археологический музей, где стал трудиться в должности научного сотрудника I разряда и хранителя музея.

в 1930 г. был зачислен в аспирантуру Ленинградского историко-лингвистического института. С 1932 до своей смерти в 1966 году трудился в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР вначале старшим научным сотрудником, с 1946 — заведующим сектором античной археологии. Одновременно преподавал в Ленинградском университете.

В годы Великой Отечественной войны работал на строительстве оборонительных сооружений под Новгородом, Гатчиной, на Пороховых, состоял в команде ПВО при Институте. Из блокированного города по постановлению правительства В. Ф. Гайдукевич вместе с женой и сыном 19 декабря 1941 г. был эвакуирован на самолете. Сначала был направлен в Казань, а затем — в Ташкент, где была создана Ташкентская группа ИИМК АН СССР. Здесь впервые в своей жизни Виктор Францевич был назначен вр.и. о. заведующего Сектором Северного Причерноморья. С 1942 г. он работал по теме «Агрикультура Средней Азии в древности», а кроме того был назначен начальником археологической экспедиции в районе строительства Фархадской ГЭС.

С 1930 до 1966 (с небольшими перерывами) — руководил работами Боспорской археологической экспедиции ИИМК (затем ЛОИА) АН СССР по исследованию античных памятников на Крымском полуострове, в частности полисов и поселений, входивших в состав Боспорского царства — Мирмекий, Тиритака, Илурат, Порфмий, Фанагория, разведки Парфения, раскопки сельских усадеб Боспора, курганов и некрополей. Проводил раскопки на территории Керчи (в частности, на знаменитом Царском кургане). Огромный объëм полученного материала обобщëн им в 1949 году в монографии «Боспорское царство», впоследствии переизданной на немецком языке с существенными дополнениями.

Наиболее авторитетный специалист по археологии Боспорского царства 1950-х — 1960-х годов. Важным достижением профессора В. Ф. Гайдукевича являются работы по истории Боспорского царства, особенно его экономики и культуры, а также полное описание характеристики знаний и быта населения сельскохозяйственного округа древнегреческого полиса — хоры. До настоящего времени результаты работ экспедиций В.Ф. Гайдукевича активно изучаются, а многие положения его работ не потеряли своей актуальности до настоящего времени.

Воспитал целое поколение исследователей Северного Причерноморья, среди которых Н.Л. Грач, И.Г. Шургая, Н.З. Кунина.

Был членом редколлегий археологических изданий СССР.

Скончался 9 октября 1966 г. в результате сердечного приступа. Тело Гайдукевича В.Ф. было доставлено самолетом из Керчи в Ленинград, где он был похоронен на 10-м участке Серафимовского кладбища Ленинграда.

Материалы к библиографии Виктора Францевича Гайдукевича.

Античные керамические обжигательные печи. По раскопкам в Керчи и Фанагории 1929- 1931 гг. // ИГАИМК. 80.

Строительные керамические материалы Боспора. // ИГАИМК, 104.

Боспорские города Тиритака и Мирмекий на Керченском полуострове: по раскопкам 1932 - 1936 гг. // Вестник древней истории, 1937 г., № 1, с. 216 - 239.

Итоги последних раскопок древней Тиритаки. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, 1940 г., т. 4, с. 54-58.

Памятники раннего средневековья в Тиритаке // Советская археология. 1940. Вып. 6. С. 190-204

Находка античного бронзового штампа в Тиритаке. // Советская археология, 1940 г., т. 6, с. 298-301.

Раскопки Мирмекия и Тиритаки, археологические разведки на Керченском полуострове в 1937 - 1939 гг. // Вестник древней истории, № 3-4, с. 300-317.

Археологическое изучение Мирмекия // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 4: 96-109

Керченский район // Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. // М.-Л.: АН СССР, 1941.

О местоположении древней Тиритаки. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 4, с. 85 - 92

Академик Сергей Александрович Жебелев как исследователь Северного Причерноморья // Советская археология, VII.

Укрепленная Villa Rustica на Темир-горе. // Советская археология, VII.

Некоторые новые данные о боспорских черепичных эргастериях времен Спартокидов. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, XVII.

Некоторые итоги раскопок Тиритаки и Мирмекия. // Вестник древней истории, № 3, с. 187 - 204.

Раскопки Тиритаки и Мирмекия. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, т. 21, с. 89 - 91.

Работы Фархадской археологической экспедиции в Узбекистане в 1943-1944 гг. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1947. 14. С. 92-109.

К истории древнего земледелия в Средней Азии. // "Вестник древней истории". № 3, с. 193-204

Боспорское царство. // М.; Л. (см. главу Боспорские некрополи. Стр.262-267).

Керамическая обжигательная печь Мунчак Тепе // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1949. 28. С. 77-82.

В. Ф. Гайдукевич. И. М. Дьяконов. рецензия на: Н. М. Никольский, Частное землевладение и землепользование в древнем Двуречье // ВДИ. № 1.

Рецензия на: Г. Д. Белов, "Херсонес Таврический". // Вестник древней истории, № 3.

Боспорский город Илурат. // Советская археология, т. 13, с. 173-204.

К вопросу о местных элементах в культуре античных городов Северного Причерноморья. // Советская археология, XV. (соавтор Капошина С. П.)

Новые исследования Илурата. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, т. 37, с. 196 - 211.

[Рецензия на:] К. Маjewski. Importy rzymskie na ziemiach slowianskich // ВДИ. 1951. 2.

Боспорские города в свете археологических исследований последних двух десятилетий // "Археология и история Боспора", вып. I. Симферополь, сс. 19-42.

Могильник близ Ширин-Сая в Узбекистане // "Советская археология", вып. 16.

К вопросу о ткацком ремесле в боспорских поселениях. // Материалы и исследования по археологии СССР, 25.

Раскопки Мирмекия в 1935-1938 гг. // Материалы и исследования по археологии СССР, 25.

Раскопки Тиритаки в 1935 - 1940 гг. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 25, с. 15 - 134.

Раскопки Илурата, Тиритаки и Мирмекия. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры, 1952 г., т. 45, с. 97-113.

Материалы по археологии Северного Причерноморья в античную эпоху // ВДИ. 1953. 1.

История античных городов Северного Причерноморья. // Античные города Северного Причерноморья. M.; Л.,

Античные города Северного Причерноморья. // Очерки истории и культуры. (Сборник статей. Отв. ред.: В. Ф. Гайдукевич и М. И. Максимова.) Т. 1. М.-Л.,

Виноделие на Боспоре. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 85.

Илурат: итоги археологических исследований 1948-1953 гг. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 85, с. 9 - 148.

Новые эпиграфические данные о боспорских черепичных эргастериях. // Советская археология, XXVIII.

Раскопки Тиритаки и Мирмекия в 1946 - 1952 гг. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 85, с. 149 - 218.

Мирмекий. // Варшава, II.

Некрополи некоторых боспорских городов. // Материалы и исследования по археологии СССР, т. 69.

Боспор и скифы // Проблемы истории Причерноморья в античную эпоху., М.

Боспор и Аркадия. // Записки Одесского археологического общества, I (34).

Мирмекий в свете советско-польских исследований 1956-1958 гг. // Исследования по археологии СССР: 127-138. Ленинград

Еще раз о восстании Савмака. // Вестник древней истории, 1.

Из истории Боспора во II в. н.э. // "Древний мир: сборник статей в честь академика В.В. Струве". М.: Издательство восточной литературы, 1962 г. С. 485-489.

Керамический комплекс II в. н. э. из Мирмекия // Краткие сообщения Института археологии, вып. 95, 1963. - С. 25-30.

Раскопки Мирмекия (1956-1961). // Сообщения государственного Эрмитажа, XXIV.

Мирмекийские зольники-эсхары // Краткие сообщения Института археологии 103: 28-37

Вотив Герея из Мирмекия. // КАМ.

Некоторые вопросы экономической истории Боспора. // Вестник древней истории, 1.

Новые данные по боспорской керамической эпиграфике. // Краткие сообщения Института археологии, 109.

О скифском восстании на Боспоре в конце II в. до н.э. // "Античное общество" (Труды конференции по изучению античности). М., Изд-во "Наука", 1967. С. 17-22. Международная конференция, посвященная изучению проблем античности. Ленинград, 9-14 апреля 1964 г.

К дискуссии о восстании Савмака // АИКСП. Л.,

О путях прохождения древнегреческих кораблей в Понте Эвксинском // Краткие сообщения Института археологии. 1969. 116.

Боспорские города. Л., 1981

Боспорские погребальные склепы V-IV вв. до н.э. с уступчатым покрытием. С. 6-54.

Илурат (раскопки 1954-60 гг.). с. 76-136.

Уступчатые склепы. Эллинистическая усадьба Илурат. // Л.

Античные города Боспора. Мирмекий. // Ленинград: Наука (соавтор - Михайловский К.)

Рецензии на работы В.Ф. Гайдукевича

B. Д. Блаватский и О. В. Кудрявцев, рецензия на: В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство // ВДИ. 1949. 4.

Книга данного автора была выпущена первым изданием.

Основная часть.

Боспорское царство принадлежит к тем древним государственным образованиям, которые возникли в северном Причерноморье в античную эпоху в связи с греческой колонизацией черноморского побережья.

Из всех рабовладельческих греческих городов, основанных в течение VI—V вв. до н. э. в северном Причерноморье, наиболее благоприятные условия для развития оказались у городов-колоний (Пантикапей, Фанагория и ряд других),"/ которые были расположены на берегах Боспора Киммерийского (теперь Керченский пролив). Объединившись вскоре После своего основания, города эти образовали обширное Боспорское государство, в состав которого вошли восточный Крым, Таманский полуостров, Прикубанье, восточное Приазовье и район нижнего Дона. Жившие на указанной территории местные племена (скифы, сарматы, синды, меоты и др.) были включены в Боспорское государство.

(античный греко-римский рабовладельческий мир, благодаря городам, бывшим на северном побережье Черного моря, оказался связанным в течение целого тысячелетия (VI в. до н. э. — IV в. н. э.) экономическими и культурными отношениями с причерноморскими «варварами», т. е. не-греческими и стоявшими в преобладающем большинстве на высших стадиях первобытно-общинного строя, племенами — непосредственными предшественниками славян на территории нашей страны.

Античные города северного побережья Черного моря связывали коренное местное население,) т. е. скифо-сарматские племена с античной культурой Средиземноморья. Необходимо однако подчеркнуть, что местные, как оседлые, так и кочевые, племена, населявшие европейскую часть юга СССР в античную эпоху, сами находились уже на достаточно высоком уровне общественно-экономического развития и обладали собственной очень яркой и зрелой культурой. Все это давало им возможность не быть пассивным окружением греческих городов. Местное население в определенной своей части активно и непосредственно участвовало в жизни этих городов, оказывая со твоей стороны значительное влияние па формирование их внутреннего строя жизни и культуры.

Под указанным углом зрения Боспорское царство представляет исключительно большой интерес, поскольку оно в процессе своего развития очень рано приняло характер этнически смешанного греко-варварского рабовладельческого государства, и котором с особенной яркостью нашло свое проявление взаимодействие античных греческих и местных элементов как в социально-экономической, так и в культурной жизни.

Больше внимание, уделяемою нашей наукой истории и культуре античных государственных образований северного Причерноморья, объясняется прежде всего тем, что с ними была длительно и очень тесно связаны скифо-сарматские племена и их культура, в которую уходит отчасти своими корнями и культура древних славянских племен.

Вместе с тем следует помнить, что античные города-колонии Северного Причерноморья в широком плане общеевропейской история представляли собой известную часть греко-римского рабовладельческого мира и его цивилизации. Важное значение последней для развития европейской культуры неоднократно подчеркивали основоположники марксизма-ленинизма. Вспомним слова Энгельса: «А без того фундамента, который был заложен Грецией и Римом, не было бы п современной Европы». Не менее выразительно охарактеризовал Энгельс общее, историческое значение античной цивилизации попутно с выяснением частного вопроса о достижениях древнегреческой философии.

Указанные соображения также обязывают нас к внимательному изучению остатков античных культурных центров северного Причерноморья. Но знакомство с причерноморскими древними городами-государствами вводит нас в античный мир со стороны той его северо-восточной части, где античная культура подверглась значительному переоформлению и приобрела здесь много своеобразных местных черт, обусловленных тесными экономическими взаимосвязями и интенсивным культурным взаимодействием с коренным населением Скифии — Сарматии.

Широко развернувшийся торговый обмен между местными племенами и греческими городами северного Причерноморья явился важным фактором в развитии хозяйственной и социальной жизни коренного населения. Торговля сильно влияла на темпы внутреннего социального расслоения этих племен, что значительно ускоряло образование у них классов, а вместо с тем это вело к окончательному разложению первобытнообщинного строя. В результате довольно скоро бок-о-бок с античными греческими городами возникло сильное скифское государство, вполне оформившееся в III—II вв. до н. э. на территории Крыма и ставшее тогда же грозным соперником гpeческих городов. Сами эти города под воздействием местного коренного населения с течением времени все более приобретали характерный, только им присущий «северно-причерноморский» облик, обусловленный культурной ассимиляцией с негре- ческими, варварскими племенами Причерноморья.

Правда, элементы местной скифо-сарматской культуры, проникавшие в античные рабовладельческие города северного Причерноморья, в частности в города Боспорского царства, но сразу привели к коренному изменению греческих основ уклада их жизни, но важно, что процесс культурного взаимопроникновения, как показывают новейшие исследования, начался с первых же этапов жизни городов, наибольшей же своей интенсивности он достиг в первые века нашей эры..

Изучением истории и культуры Боспорского царства русская наука систематически занимается с начала XIX в. С того времени, как в 1816 г. были впервые произведены археологические раскопки в Керчи, ежегодно вплоть до 1944 г., т. е. до начала первой мировой войны, на Керченском и Таманском полуостровах велись широко организованные исследования, которые привели к открытию замечательных памятников бос порской архитектуры и живописи, а также к накоплению поразительно богатого и обильного археологического, а вместе с тем и эпиграфического материала, ярко освещающего пути исторического развития Боспорского царства и его очень интересной своеобразной греко-варварской культуры.

Усилиями нескольких поколений русских исследователей и прежде всего археологов были созданы ценнейшие, пользующиеся мировой известностью, музейные собрания «древностей Боспора Киммерийского» — в Эрмитаже, Историческом музее, а также в музеях Керчи, Одессы и др.

На основе этого богатейшего археологического (включая сюда и эпиграфические памятники) материала, используемого в тесной связи с данными литературных (греческих и латинских) источников, русские ученые прошлого и текущего сто- лети я смогли разработать многие очень важные вопросы политической и культурной истории Боспорского царства.

В советский период исследования античной культуры северного Причерноморья, в частности Боспорского царства, не только не сократились, но, напротив, приобрели гораздо более широкий размах и большую планомерность, чем это было в дореволюционное время, а главное — эти исследования стали значительно полноценнее в научно-методологическом отношении, поскольку они ведутся теперь на основе един етвенно правильной, подлинно научной марксистско-ленинской теории о законах исторического развития.-

Советскими археологами-античниками сделано немало интереснейших открытий, добыто много нового, разнообразного и очень важного археологического материала, раскрывающего часто те стороны истории и культуры Боспорского царства, которые раньше или совсем были не выяснены, или были освещены крайне слабо, недостаточно. Наиболее ценный вклад внесен этими исследованиями в изучение городов Боспорского царства, их экономической п социальной жизни.

Особенно много сделала в указанном направлении Боспорская археологическая экспедиция Института Истории Материальной Культуры им. Н. Я. Марра Академии Наук СССР, настойчиво и планомерно проводящая уже свыше пятнадцати лет совместно с Керченским музеем изучение ряда боспорских городов, остатки которых сохранились в восточном Крыму. Немало существенного, принципиально нового в освещении исторических судеб нашего Причерноморья в античную эпоху и специально Боспора дали в своих трудах советские историки, прежде всего покойный академик С. А. Жебелев.

Все это позволяет сейчас уже подойти к разрешению задачи обобщающего построения истории Боспорского царства, с охватом всех сторон его жизни, начиная с самой главной — социально-экономической.

Предлагаемая вниманию читателя работа имеет своей целью дать последовательный, по очерченный лишь основными линиями, ход развития истории и истории культуры Боспора с учетом всех тех новых фактических материалов, которыми обогатилась наша наука за последние три десятилетия.

Пользуюсь случаем, чтобы выразить глубокую благодарность научному коллективу Боспорской экспедиции за его многолетнюю, большую и плодотворную работу, результаты которой легли в основу настоящего исследования.

Заключение.

Основополагающий труд по истории античного Боспора, обобщающий все знания в этой сфере, которые были накоплены к середине XX века. Однако большинство выводов автора не устарели и на сегодняшний день. Качество этого исследования было оценено и на Западе, в результате чего в 1960-х годах вышел немецкий перевод этой книги с дополнениями автора. Именно на него до сих пор ссылаются многие современные антиковеды, занимающиеся боспорской проблематикой. Отчасти благодаря этой книге В.Ф. Гайдукевич заслужил статус одного из ведущих отечественных историков-античников советской эпохи. При всей своей научной ценности книга написана доступным языком, специальные термины поясняются, а текст дополнен иллюстрациями. Поэтому данная книга будет интересна не только для специалистов, но и для всех интересующихся древней историей.

Аннотация к монографии Немировского А.И. Этруски. М.,1983

Введение.

Алекса́ндр Ио́сифович Немиро́вский (также Александр Осипович; 8 ноября 1919, Тирасполь Херсонской губернии — 8 февраля 2007, Москва) — российский историк Древнего Рима и этрусской культуры, педагог, поэт, прозаик и переводчик. Автор более пятидесяти книг поэзии, исторических романов, учебных пособий и научных монографий. Доктор исторических наук. Основатель (и первый заведующий) кафедры истории древнего мира и древних языков Воронежского государственного университета. Первым среди российских учёных исследовал нурагическую культуру Сардинии и её связь с этрусками (его исследования в этой сфере продолжила Т. П. Кац).

Александр Немировский родился в Тирасполе в 1919 году, но вскоре после его рождения, спасаясь от прокатившейся по Украине волны еврейских погромов, семья вернулась в уже румынскую Бессарабию. В 1926 году вся семья нелегально пересекла Днестр, по которому проходила тогда граница с СССР и поселилась в Москве. Здесь Немировский окончил школу и в 1937 году поступил на исторический факультет Московского государственного университета. В том же году его родителей арестовали, но Немировскому удалось продолжить учёбу, а в 1938 году поступить в Литературный институт.

В 1941 году ушёл добровольцем на фронт, сначала служил в трудовом батальоне, а после окончания томского военного училища — в действующей армии в рядах 996-го стрелкового полка на Волховском, Ленинградском и 1-м Украинском фронтах вплоть до ранения в боях под силезским городком Нерсе за Одером 1 апреля 1945 года. 9 мая 1945 года награждён орденом Красного Знамени.

В послевоенные годы окончил аспирантуру при историческом факультете МГУ, защитил кандидатскую (а впоследствии и докторскую) диссертацию. Работал в Пензе, с 1959 года — в Воронежском государственном университете, где основал кафедру истории древнего мира и древних языков и стал её первым заведующим. С 1977 года — в Москве. Похоронен в Москве на Миусском кладбище.

Творчество.

Стихи начал писать в школьные годы, первые публикации — в газете «Московский университет» (1938—1941). Автор сборников стихов: «Стихи» (Пенза, 1953), «Лирика» (Пенза, 1955), «Свиток» (Воронеж, 1992), «Стихи и переводы» (Москва, 1992), «Избранное» (Москва, 2000), «Образы и раздумья» (Москва, 2002), «От костра, исходившего искрами» (Москва, 2002), «Военная память» (Москва, 2002), «Погружение» (Москва, 2003), «Год стиха» (Москва, 2005), «Зеркало Клио» (Воронеж, 2005). Переводил поэзию Германа Гессе, Иоганнеса Бехера, античных поэтов Вергилия («Энеиды»), Катулла, Овидия, Марциала, Горация, ассирийский «Эпос о Гильгамеше», «Песнь песней» царя Соломона, современного греческого поэта Й. Сефериса. Впервые опубликовал стихотворения своего друга Николая Майорова (1919—1942) и репрессированного поэта Бориса Зубакина (1894—1938). Первый в советское время переводчик Р.-М. Рильке (Воронеж, 1958).

Немировский — автор множества научных статей и книг, среди которых как научные монографии, так и исторические романы: «Слоны Ганнибала», «За столбами Мелькарта», «Тиберий Гракх», «Пурпур и яд», «Этрусское зеркало», «Нить Ариадны», «Карфаген должен быть разрушен», «Пифагор». Общий тираж его художественных книг превысил 6 миллионов экземпляров.

Материалы к библиографии Немировского А.И.

Научные работы

К вопросу о составе судебных комиссий по закону Ацилия о вымогательстве // Вестник древней истории. 1951. 2.

[Рецензия] L. Ross Taylor. Party Politics in the age of Caesar // Вестник древней истории. 1951. 3.

[Рецензия] E. Kornemann, Weltgeschichte des Mittelmeerraumes von Philipp II von Makedonien bis Muhammed // Вестник древней истории. 1952. 4.

[Рецензия] H. Scullard, Roman Politics // Вестник древней истории. 1953. 2.

[Рецензия] H. Bengtson. Einführung in die alte Geschichte // Вестник древней истории. 1953. 3.

Всадническое сословие в политической борьбе 90-80-х гг. 1 в. до н. э. // Уч. зап. Пензенского педагогического ин-та, 1953, в. 1.

[Рецензия] Н. Scullard, А history of the Roman World // Вестник древней истории. 1954. 2.

Вопросы истории древнего Рима в западногерманской историографии // Вопросы истории. 1954. № 12.

Обзор статей по древней истории в Ученых записках университетов и пединститутов // Вестник древней истории, 1955, № 1.

А. И. Немировский (Пенза) и А. М. Ременников (Казань) — [рецензия на] F. Altheim, Niedergang der Alten Welt // Вестник древней истории, 1955, № 2.

[Рецензия] E. Sereni, Comunità rurali nell'Italia antica // Вестник древней истории. 1956. 3.

Племена Италии во II тысячелетии до нашей ары // Вестник древней истории, 1957, № 1.

Проф. С.И. Ковалев (Ленинград) и А. И.Немировский (Москва) — [рецензия на] «Historia Mundi. Ein Handbuch der Weltgeschichte in zehn Bandern» IV. «Romisches Weltreich und Christentum» // Вестник древней истории. № 4, 1957 г.

К вопросу о времени и значении центуриатной реформы Сервия Туллия // Вестник древней истории, 1959, №2

Немировский А. И. К вопросу о рабстве в раннем Риме // Научные доклады высшей школы. Серия исторических наук. № 4, 1960 г.

Проблемы ранней римской истории в современной зарубежной историографии // Вестник древней истории. 1961. № 1.

История раннего Рима и Италии, Воронеж, 1962.

Рецензия: Л.А.Ельницкий // Вестник древней истории. 1964. № 2.

Идеология и культура раннего Рима, Воронеж, 1964

Детская энциклопедия, том 8: Из истории человеческого общества. Статьи: Дорога в океан, Патриции и плебеи, Борьба за землю в древнем Риме.

Изучение истории древнего мира в Воронежском университете // Вестник древней истории. 1967 г., № 3.

[Рецензия] А. Г. Бокщанин, Парфия и Рим, ч. I, М., 1960; ч. II, М., 1966 // Вестник древней истории. 1968. 2.

[Рецензия] Е. Т. Salmon, Samnium and the Saranites, Cambr., 1967 // Вестник древней истории. 1968. 4.

Немировский А.И., Харсекин А.И., Этруски, Воронеж, 1969

[Рецензия] С. Nicolet, L'ordre equestre a l'epoque Republicaine (312—43 ay. J. C.), P., 1956 // Вестник древней истории. 1969. 2.

[Рецензия] H. Mühlestein, Die Etrusker im Spigel ihrcr Kunst, В., 1969 // Вестник древней истории. 1971. 2.

Немировский А.И., Слонимский М.М. Проблемы истории древнейших раннеклассовых обществ европейского Средиземноморья // Норция. Проблемы истории древнейших классовых обществ европейского Средиземноморья. В. 1. Воронеж, 1971.

Царская власть у этрусков // Норция. Проблемы истории древнейших классовых обществ европейского Средиземноморья. В. 1. Воронеж, 1971. Стр. 15-27.

[рецензия на] J. Heurgon. Rome et la Mediterranee occidentale jusqu'aux guerres Puniques. P., 1969 // Вестник древней истории. 1972. № 2.

[Рецензия на:] О. Makkоnea, Ancient Forestry, Part I II, Helsinki, 1967—1969 // Вестник древней истории, 1973 г., № 2.

Изучение истории древнего Рима царской и республиканской эпох в послевоенной итальянской историографии // Вестник древней истории. 1974. 1.

Полибий как историк // Вопросы истории. № 6, 1974 г.

Этруски в греческой литературе и историографии // Вестник древней истории, 1976, № 3.

Исторический труд Л. Аннея Флора. // Луций Анней Флор – историк древнего Рима / Немировский А.И., Дашкова М.Ф. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1977.

Социально-политические и философско-религиозные взгляды Тита Ливия // Вопросы истории. № 7, 1977 г.

Каталог этрусских кораблей в «Энеиде» // Вестник древней истории. 1978. 1.

Античный миф о человеке-лебеде и его древнеславянские параллели // Норция. Вып. 2. Воронеж, 1978 г.

Две "Атлантиды" // Вопросы истории. № 3, 1978 г.

Историография античной истории (под ред. В.И. Кузищина). Москва, "Высшая школа", 1980.

Глава 1. Историография античности в период Возрождения (XIV в. — середина XVII в.). Гуманистическая историография

§ 3. Итальянская историография Возрождения (А. И Немировский)

§ 4. Гуманистическое движение в других странах Европы (А. И. Немировский)

Глава 8. Современная зарубежная историческая наука об античности (1945 — конец 70-х годов)

§ 4. Послевоенная итальянская историография античности (И. Л. Маяк, А. И. Немировский)

§ 6. Историография античности в других странах Европы (1917 — 1979 гг.) (Г. А. Кошеленко, В. И. Кузищин, И. Л. Маяк, А. И. Немировский)

Глава 10. Изучение античности в европейских странах социализма (Г. А. Кошеленко, В. И. Кузищин, И. Л. Маяк. А. И. Немировский, А. С. Шофман)

Понтийское царство и Колхида // Кавказ и Средиземноморье. Издательство Тбилисского университета, 1980 г.

У истоков исторической мысли. Издательство Воронежского Университета, 1979 (2-е изд. под названием Рождение Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986).

Возникновение Олимпийских игр // Вопросы истории. № 6, 1980 г.

Греческий эмпорий в этрусском порту // Вестник древней истории, № 1, 1982.

Этрусская мифология// Мифы народов мира. Энциклопедия. (В 2 томах). Гл. ред. С.А. Токарев.— М.: «Советская энциклопедия», 1982. Т. II, с. 672—674.

Теоретические аспекты античной историографии // Вопросы истории. № 2, 1982 г.

[Рецензия на:] Н. Ю. Ломоури. К истории Понтийского царства. Ч. I // Вопросы истории. № 4, 1982 г.

Этруски. От мифа к истории. М., 1983.

Рецензии: Молчанов А. А., Цимбурский В. Л. // Вестник древней истории, 1986 г., № 3; Цыбенко О.П. // Вопросы истории. 1984. № 10.

Надпись из Сатрика — опорный пункт раннеримской истории // Вестник древней истории. 1983. 1.

Веллей Патеркул и его исторический труд // Вестник древней истории. 1983. 4.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга I. Перевод и комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1983. 4.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга I (окончание). Перевод и комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1984. 1.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга II. М. Ф. Дашковой (Воронеж) и А. И. Немировского (Москва). Комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1984. 2.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга II (продолжение). М. Ф. Дашковой (Воронеж) и А. И. Немировского (Москва). Комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1984. 3.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга II (продолжение). М. Ф. Дашковой (Воронеж) и А. И. Немировского (Москва). Комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1984. 4.

Немировский А. И., Цымбурский В. Л. (Москва) — Ф. Энгельс о римском роде и некоторые проблемы современной этрускологии // Вестник древней истории. 1984. № 3.

Этрусская загадка // Вопросы истории. 1984. № 3.

Веллей Патеркул. Римская история. Книга II (окончание). М. Ф. Дашковой (Воронеж) и А. И. Немировского (Москва). Комментарии А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории. 1985. 1.

Веллей Патеркул. Римская история // Немировский А.И., Дашкова М.Ф. «Римская история» Веллея Патеркула. Воронеж, 1985.

(рецензия Межерицкого Я. Ю. // Вопросы истории. № 7, 1987 г.)

Новое об этрусках. // Наука и жизнь. 1985. №10. С. 104-106

Рождение Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1986.

Бронзовая модель печени из Пьяченцы как календарная система // Вестник древней истории, 1986 г., № 4.

Основы античной хронографии // Вопросы истории. № 5, 1987 г.

[рецензия на:] D. Briguel. Les Pelasges en Italie. Recherches sur l'histoire de la legende. Roma, 1984 // Вестник древней истории, 1988 г., № 2.

Александр Дмитриевич Чертков (Опыт научной биографии) // Вопросы истории. № 10, 1988 г.

Нить Ариадны (из истории классической археологии). 2-е изд., перераб. и доп. Воронеж, 1989

Античный цикл В. Яна // послесловие к первому тому собрания сочинений В. Яна в четырех томах, М.: Правда, 1989; том I, стр. 546-555

Луций Ампелий. Памятная книжица. Перевод с латинского и вступительная статья А. И. Немировского (Москва) // Вестник древней истории, 1989, № 1, 2.

Евангельский Иисус как человек и проповедник // Вопросы истории. № 4, 1990 г.

Вилла папирусов в Геркулануме и ее библиотека (Обзор) // Вестник древней истории. 1991. 4.

Библиотеки Древнего Рима // Вопросы истории. № 11, 1991 г.

Археологические музеи Тосканы // Вестник древней истории. 1992. 1.

Материалы для изучения этрусской цивилизации // Вестник древней истории, № 1, 1993 г.

Иоанн Креститель // Вопросы истории. 1993. N 9. С. 59-72

А.И. Немировский, Л.С. Ильинская, В.И. Уколова. Античность: история и культура: Пособие для учащихся ст. классов общеобразов. учреждений: В 2 т. Т. 1. — М.: АО "Аспект Пресс", 1994. — 448 с.: ил.

Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звезд или последний русский розенкрейцер. М., 1994.

Каталог народов в «Этимологиях» Исидора Севильского (IX.1.1.-2.135) // Вестник древней истории. 1994, № 4.

Западные владения Касситской Вавилонии в XV-XIV вв. до н.э. и арамейское (ахламейское) переселение // Вестник древней истории. 1999. 1.

Научная конференция «Мир и человек в литературах древних цивилизаций» (Отчет подготовлен Т.Б. Гвоздевой и А.И. Немировским) // Вестник МГУ. История. 1999 г., № 6.

Луций Ампелий. Памятная книжица. Подготовил А.И. Немировский. СПб., 2002.

А. Н. Акиньшин, А. И. Немировский. Михаил Никитич Крашенинников- историк литературы и педагог // Вестник Воронежского Университета. 2003. 1. С. 33-47.

Аппиан. Римская история. Первые книги. / Пер. и комм. А. И. Немировского. (Серия «Античная библиотека»). СПб.: Алетейя, 2004.

Как писать историю: уроки античности // Историк и художник. №1 (1) 2004 г.

Когда же ты родишься, «Илиада»? // Историк и художник. № 2 (4) 2005 г.

Проблема этрусской колонизации Италии // Кентавр / Centaurus. Studia classica et mediaevalia № 3. М.: РГГУ, 2006. 415 с.

Алксентре // Историк и художник. № 3 (9) 2006 г.

Открытие древности. Археологическая поэма // Историк и художник. № 4 (10) 2006 г.

Археологическая поэма: Греческий храм // Историк и художник. № 1 (11) 2007 г.

Загадки этрусских надписей // Вопросы эпиграфики. Вып. 2. М., 2008.

Художественные произведения

Слоны Ганнибала.

Мифы Древней Эллады. - М., 1992.

Об Орфее и Эвридике

Рождение музыки

Легенды ранней Италии и Рима. М. Просвещение. Уч. лит-ра. 1996

Мифы древности. Индия. М.: Лабиринт, 2001

Книга данного автора вышла в первом издании.

Основная часть.

В Средней Италии, между реками Арно и Тибром, в древности простиралась страна, именуемая Этрурией. Власть ее обитателей, этрусков, известных грекам как тиррены, распространялась к югу и северу от этих рек, а также на восток, до Адриатического моря.

Этруски создали оригинальные труды религиозного и исторического характера, которые, к сожалению, не сохранились. Не дошли и некоторые латинские переложения этой литературы, относящиеся к I в. до н. э.— I в. н. э. Утрачена и «История этрусков» в 20 книгах, написанная в 40-х годах I в. до н. э. римским императором Клавдием. И все же в трудах античных поэтов, историков, философов сохранилось немало сведений о различных сторонах жизни и истории этрусков. Если эти работы объединить, они составили бы обширный труд.

На протяжении средневековья никто не обращался к этому материалу, и этруски были в полной мере «забытым народом». Сохранившиеся в Риме и в других местах Италии памятники этрусского искусства не привлекали внимания. Все непонятные надписи в Италии тогда считались этрусскими, и сложилась поговорка «Этрусское не читается».

В XIV—XVI вв. область между реками Арно и Тибром стала колыбелью культуры Возрождения. Вместе с интересом к грекам и римлянам пробуждается интерес и к этрускам как древнейшим обитателям Тосканы. Сведения об Этрурии итальянские гуманисты черпали не только из произведений Ливия, Плиния Старшего, Дионисия Галикарнасского, но и знакомились с ней по этрусским памятникам, на которые ранее никто не обращал внимания. В муниципальных архивах городов Тосканы сохранились зарисовки фортификационных сооружений этрусского времени, сделанные в XV—XVI вв., и тщательно скопированные надписи, покрывавшие их стены. Нередко в ходе полевых или строительных работ удавалось обнаружить бронзовые этрусские статуи с надписями.

Более всего возбуждали воображение этрусские гробницы. Одной из них гуманист Луцио. Вителлий посвятил восторженное стихотворение. В конце XV в. многие увлекались раскопками гробниц, извлекая мраморные колонны и статуи. Чтобы предотвратить уничтожение древних сооружений, папское пра- вительство издало своего рода постановление об охране памятников и запрещении самовольных раскопок. Но они продолжались.

Среди рисунков Микеланджело имеется изображение человека в головном уборе в виде волчьего скальпа. Это копия одной из этрусских фресок со сценой подземного царства. Видимо, этрусские фрески вдохновляли и величайшего поэта Италии Данте при описании им картины ада. В частности, образ Ха-рона у Данте соответствует этрусскому демону Хару, а не перевозчику душ мертвых в греческой мифологии:

Недвижим стал шерстистый лик ужасный У лодочника сумрачной реки,

И вкруг очей змеился пламень красный [17, III, 97].

В конце XV в. во Флоренции появился ряд трактатов об этрусках, написанных уроженцами Тосканы, представителями католической церкви. Кардинал Эгидио из Витербо характеризует Этрурию не только как очаг древнейшей в Италии культуры, но и как «вечную покровительницу и хранительницу религий». Таким образом, христианский писатель не ощущал разницы между Этрурией языческой и Тосканой своего времени» В этом можно видеть не столько неосведомленность, сколько стремление возвысить Этрурию и этрусков. Еще дальше пошел францисканский монах Мариано из Флоренции, связавший в своем трактате «О происхождении, благородстве и великолепии Тусции» древнейшее прошлое Этрурии с мифами книги Бытия. Согласно его мнению, после потопа сыновья Ноя расселились по всему миру, и один из них, Гомер, обосновался в Этрурии. Его потомки первыми приветствовали учение Христа, оказав гостеприимство прибывшему в Рим апостолу Павлу. А монах Аннио из Вйтербо доказывал, что этруски говорили на древнееврейском языке (транскрибируя этрусские надписи еврейским алфавитом).

Таким образом, к XVI в. сложились совершенно фантастические представления об этрусках, которые можно назвать «этрусским мифом». Его распространению способствовал Ф. Демпстер, написавший в 1619 г. обширный труд «Царская Этрурия», основанный на некритически воспринятых свидетельствах античных авторов. Ф. Демпстер относился к этрускам как к одному из самых культурных народов древности. Он считал, что они ввели в Италии законы, были первыми философами, геометрами, жрецами, строителями городов, храмов, изобретателями военных машин, врачами, художниками, скульпторами, агрономами. У Ф. Демпстера, видимо, даже не возникал вопрос, что же осталось на долю греков и римлян в области техники и культуры. Например, приоритет этрусков в философии и геометрии он обосновывал ссылкой на древнего автора, считавшего Пифагора «тирреном», хотя речь шла о принадлежности Пифагора к тирренскому населению Самоса, а не Этрурии!

Желая представить этрусских царей властителями всей Италии, Ф. Демпстер отнес к этрускам многие племена, надписи которых в то время были непонятны. Этрусками, например, у него стали умбры, поскольку их письмена были также нечитаемы.

Труд Ф. Демпстера был издан лишь в 1723 г., через сто с лишним лет после его написания, совпав по времени с новой вспышкой интереса к этрусскому. В это время на территории древней Этрурии хозяйничали австрийцы. Изучение «славной истории этрусков», которых жители Тосканы считали своими предками, давало моральное удовлетворение и выход патриотическому чувству.

В 1726 г. была открыта «Этрусская академия», членами которой стали благородные синьоры Кортоны и других городов Тосканы; руководил ею торжественно избираемый президент, носивший этрусский титул «лукумон». Ночные заседания («ночи Кортоны» — так назывались эти этрусские бдения) воссоздавали атмосферу загадочности, которой тогда были окружены этруски. В докладах и сообщениях, лишенных серьезной научной основы, утверждалось, что не только в Италии, но и в Испании и Анатолии почти все следы художественной деятельности принадлежали этрускам, музей «Этрусской академии», насчитывавший в 1750 г. 81 экспонат, на три четверти состоял из подделок и из произведений античного искусства.

Первые серьезные работы по этрускологии появились в конце XVIII — начале XIX в. Они свидетельствовали о первой победе истории над «этрусским мифом». Однако было бы ошибкой думать, что последний был окончательно развеян. Путь от мифа к подлинной истории этрусков благодаря все расширяющемуся кругу источников и их правильной интерпретации нельзя назвать простым и прямолинейным. Многие исследователи XIX — первой половины XX в. предлагали, как мы теперь понимаем, ошибочное чтение этрусских надписей, послужившее основой ошибочных исторических концепций.

Однако огромной заслугой ученых века нынешнего и века минувшего явились- систематизация и издание этрусских памятников и текстов. В соответствии с афоризмом «тот, кто видит один памятник, ничего не видит, тот, кто видит сто, видит целое» издания этрусских зеркал, рельефов, рисунков на вазах, фресок позволили создать цельную картину этрусского искусства. Эти же памятники легли в основу изучения таких реалий этрусской жизни, которые почти не освещены в литературных источниках, как одежда, мебель, жилище, вооружение, зрелища, религиозный культ.

В конце XIX в. итальянский поэт Габриэле д’Аннунцио в книге «Мертвый город» выдвинул концепцию, согласно которой всю жизнь этрусков пронизывала безнадежность. Трагичным было их видение мира и отношение к нему. Полвека спустя на основании тех же этрусских фресок из погребений известный английский романист Д. Лоуренс пришел к убеждению, что жизнь этрусков была, проникнута чувственной радостью, а их взгляд на мир был полон оптимизма [249]. Несомненно, каждый из этих авторов перенес на этрусков свое мироощущение!

К сожалению, этот субъективизм присущ не только художественным, но и научным трудам, отличающимся противоречивостью суждений и оценок. Достаточно ознакомиться с переводами некоторых этрусских надписей разными исследователями, чтобы возник вопрос, одним ли текстом они пользовались.

Все это в какой-то мере оправдывает сложившуюся в науке прошлого века репутацию этрусков как «загадочного» народа. Однако этруски не только загадка, но и парадокс: исключительное богатство Этрурии памятниками изобразительного искусства, но невозможность их надежной интерпретации; значительное (свыше 11 тысяч) количество надписей, чтение которых теперь уже не вызывает трудностей, но неумение ответить на некоторые элементарные вопросы языковой принадлежности; многочисленные уже в древности суждения о происхождении этрусков, но невозможность отдать предпочтение одному из них.

Народ, уже 300 лет «допрашиваемый» самыми различными приемами, до сих пор не сказал о себе самого существенного, если не считать того, что в трудах с претенциозными названиями он «заговорил не своим голосом».

«Загадочность» этрусков, с одной стороны, придает работам о них налет сенсационности, вызывая у читателей жажду приобщиться к раскрытию вековой тайны, с другой — накладывает на авторов обязательства, выполнение которых оказывается им не под силу. История этрускологии, знавшая немало попыток дать окончательное решение этрусской «загадки», говорит, что продвижение вперед чаще всего идет очень медленно, едва заметно. Но все-таки наука не стоит на месте. Свидетельством этому служат обстоятельные изложения тех сторон Жизни этрусков, которые ранее оставались в тени, словарь из 100 слов с твердо установленным значением и даже грамматика этрусского языка.

Этрускология в качестве научной дисциплины является синтезом таких наук, как классическая филология, лингвистика, эпиграфика, этнография, искусствоведение, нумизматика. Благодаря этим наукам и поныне этрускология обогащается новыми идеями, а ее познавательный потенциал расширяется с помощью исторических, лингвистических, искусствоведческих параллелей. Однако для этрускологии наступает время отдавать долги родственным дисциплинам. Теперь уже трудно себе представить изучение общественных отношений Рима без более древнего и массового материала этрусских надписей, исследование языкового состояния эгейско-анатолийского региона без этрусских лингвистических данных, понимания религий народов Средиземноморья без этрусской иконографии и теонимики.

В книге исследуется сложная проблема истории этрусков, внесших значительный вклад в формирование древнейшей, доримской культуры Италии. Проблема происхождения этрусков рассматривается в связи с этнолингвистическими процессами эгейско-анатолийского региона и переселением на запад пеласгов и тирренов.

В целом в монографии «Этруски…» тема работы раскрывается лишь в контексте общественных отношений, но материал, содержащийся в ней, более нигде не встречается.

История этрусского вопроса. Автор первого обобщающего труда по этрусской истории Ф. Демпстер задался целью представить все, что знали об этрусках древние авторы [164]. Однако в его «Семи книгах о царской Этрурии» нет даже элементов критического подхода к античной традиции. Поскольку в ней господствует мнение об этрусках как выходцах из Лидии, оно преобладает и у Ф. Демпстера.

В середине XVIII в. с небольшим эссе о происхождении обитателей древней Италии выступил Н. Фрере)Г191, с. 230 и сл.]. Мнение античных авторов о переселении этрусков из Малой Азии морским путем показалось французскому ученому неубедительным. Ему трудно было представить возможность существования флота, который был бы в состоянии перевезти в Италию целый народ. Посчитав рассказ Геродота выдумкой, Н. Фрере отдал предпочтение свидетельству Ливия о сохранении этрусского языка у альпийского племени ретов [Liv. V, 33]. Указание Ливия было ошибочно истолковано таким образом,

что Альпы были местом временного жительства этрусков в их передвижении на юг. Так возникла «северная версия» происхождения этрусков, не имеющая никакой опоры в античной традиции и ныне полностью потерявшая своих приверженцев. Но в XIX в. она, особенно среди немецких ученых, рассматривалась едва ли не как единственный ключ к тайне этрусского происхождения.

«Северную версию» поддержал своим авторитетом и Б. Нибур [271, с. 121—129]. Для Нибура тиррены и этруски (ту-ски) — два различных народа. Тиррены, не имевшие ничего об1-щего с лидийцами, потомками которых они были, согласно Геродоту, обитали между реками Тибр и Арно. Этруски (туски) жили в Северной Италии, там, где впоследствии были земли ретов. Спустившись на юг, туски победили тирренов и умбров, создали союз 12 этрусских городов. Пеласги, по мнению Б. Нибура, были переселенцами с Балканского полуострова, народом негреческого происхождения, но говорившим на языке более близком к греческому, чем к латинскому. На основе античных генеалогий Б. Нибур отождествлял пеласгов с энотрами [271, с. 28 и сл.].

Немецкий историк К. Мюллер [267, I, с. 65], последователь и почитатель Б. Нибура, однако, не принял полностью его взгляда на альпийское происхождение этрусков. «На автора этой книги,— пишет К. Мюллер как бы в свое оправдание,— особое впечатление произвело то, что малоазиатская музыка находится в древних и тесных связях с этрусской, и особенно то, что употребление трубы в Италии восходит к этрускам, так же как в Греции к занимающим Лидию тирренам, а также то, что в Греции и Этрурии флейту и трубу связывают с одним и тем же божеством, известным под разными именами,— Афиной и Минервой. К этому можно добавить поразительные сходства у этрусков и обитателей Малой Азии в одежде, обычаях, а также виртуозность тех и других тирренов в морском разбое» i[267, I, с. 119—120]. Все эти соображения заставляли К. Мюллера считать тирренов, которых он отождествлял с пеласгами, выходцами из Лидии, прибывшими в район Таркви-ний, где они, смешавшись с вторгшимися из-за Альп ретами (их Дионисий Галикарнасский отождествлял с расенами), образовали этрусский этнос.

Не занимаясь всерьез проблемой происхождения этрусков, Т. Моммзен все же посвятил ей несколько страниц своей «Римской истории». С низким уровнем культурного развития, на котором, по его мнению, находились этруски, мало согласовывались рассказы древних о восточном происхождении этого народа. Поэтому он рекомендовал искать родину этрусков в горах, к западу или к северо-западу от Италии. Против морского маршрута этрусков, по мысли немецкого ученого, говорило также то, что все их города, кроме Популонии, к тому же не при надлежавшей к этрусскому союзу 12 городов, находились на некотором расстоянии от моря Г264, с. 119—120].

«Северная версия» происхождения этрусков была поддержана и виднейшим знатоком италийской археологии В. Гельбигом [219, с. 100 и сл.]. По его мнению, предки италиков пришли на Апеннинский полуостров из Центральной Европы в конце бронзового века. Они оставили после себя могилы типа колодцев (a pozzo), ровики (a fosse) и камерные гробницы с насыпями'(a camera). Собственно этрусскими являются лишь последние. Они не принадлежали населению, вторгшемуся в Италию, которая в начале железного века, как считал В. Гельбиг, в этническом отношении не переживала каких-либо перемен. Таким образом, этруски оказываются теми же италиками, но более развитыми, чем первые северные переселенцы.

Ту же точку зрения, но на лингвистическом материале развивал немецкий исследователь В. Корссен [150]. Широко используя этимологический метод, он доказывал родство этрусского языка с латинским, оскским, умбрским.

«Северной версии» происхождения этрусков придерживался и исследователь античной и переднеазиатской истории Э. Мейер. В своей «Истории древности», бывшей последним словом науки XIX в., он писал: «Сообщения древних о происхождении этрусков не имеют никакой цены».[260, с. 3].

Сторонники восточного происхождения этрусков до конца

XIX в. были малочисленны и не пользовались авторитетом в научных кругах. Среди тех, кто отстаивал «устаревший» тезис, был А. Чертков. Он считал этрусков ветвью пеласго-фракийского населения Малой Азии, переселявшегося в Италию несколькими волнами начиная с середины II тысячелетия до н. э. [98].

Эту гипотезу, опирающуюся на античную традицию, в значительной мере дискредитировали лингвистические доказательства. Полагая, что другая ветвь пеласго-фракийцев двинулась через Балканы на север и дала начало славянам, А. Чертков интерпретировал топонимику и этнонимику Италии, а также лексику этрусских надписей с помощью русского языка. Считая этрусков не изолированным народом, а частью обширной этнической группы, к которой принадлежало более десятка италийских племен, А. Чертков толковал с помощью русских соответствий такие этнонимы, как умбры (обричи), долопы (дулебы), пелигны (поляне). По такому же принципу италийская Кремона была поставлена в один ряд с кремлем, Кременцем, Кременчугом, Кромами. Совершенно анекдотичным было толкование А. Чертковым этрусских собственных имен. Но курьезы, которых у А. Черткова было множество [43, с. 34], не умаляют его бесспорных заслуг в разработке проблемы происхождения этрусков. Устанавливая родство. пеласгов с фракийцами, он поставил этрусский вопрос на широкую историко-лингвистиче скую почву и во многом предвосхитил взгляды современных исследователей.

Шведский археолог О. Монтелиус [266, с. 265 и сл.] вопреки В. Гельбигу считал камерные гробницы с предметами ориен-тализирующего стиля прямым свидетельством восточного происхождения этрусков. Выступая против снижения хронологии древнейших этрусских гробниц сторонниками северного происхождения этрусков, О. Монтелиус подтягивал к традиционной дате переселения этрусков (XI в. до н. э.) хронологию гробниц «Бернардини» и «Барберини» и относил их к IX в. до н. э. Соответственным образом он датировал основание в Италии древнейшей греческой колонии Кум 1049 г. до н. э. Датировка О. Монтелиуса, как было замечено его современниками, противоречила хронологии распространения алфавитного письма в Италии, но сама его концепция встретила поддержку многих ученых.

В русской науке «восточный тезис» аргументированно поддержал В. Модестов [58, с. 9 и сл.]. Он резко выступил против гиперкритицизма немецкой науки и обосновал неприемлемость «северной версии». Считая этрусков выходцами из Малой Азии, он выявил на доступном тогда археологическом материале ма-лоазийские черты этрусской культуры.

Г. Кёрте:[238, стб. 720 и сл.], в прошлом сторонник концепции Б. Нибура, перешел в стан «ориенталистов» и отнес переселение этрусков к VIII в. до н. э. Его концепция встретила поддержку ученых многих стран. Среди ее сторонников были Н. Оберг, А. Делла Сетта, А. Гренье, Г. Каро и др. Некоторые исследователи, принимая рассказ Геродота о переселении тирренов из Малой Азии, считали их родиной не Лидию, а Фригию, Лемнос или, следуя мнению Гелланика, настаивали на том, что высадка произошла на адриатическом побережье Италии.

Одновременно теория автохтонного происхождения этрусков нашла сторонника в лице весьма авторитетного итальянского антиковеда Г. Де СанКтиса [166а, с. 29]. По его мнению, этруски были потомками обитателей террамар, носителей, как тогда ошибочно считали, этой универсальной культуры эпохи бронзы.

Ученик Г. Де Санктиса Л. Парети принадлежал к числу наиболее решительных приверженцев автохтонности этрусков[ 292]. Характеризуя свидетельство Геродота о переселении в Италию части лидийцев как «ионийскую басню», Л. Парети весьма резко отзывался о тех современных исследователях, которые принимали эту «басню» на веру. Ни в языке, ни в погребальных обычаях, ни в религий, ни в образе жизни этрусков Л. Парети не находил ничего, что бы говорило об их восточном происхождении. Предками этрусков (протоэтрусками) он считал строителей свайных построек и террамар. Неоспоримые еле. ды эгейско-анатолийского влияния в этрусской культуре (Л. Парети пренебрежительно называл их «восточным налетом») он считал результатом развития этрусской торговли.

В полемике с Л. Парети его соотечественник Б. Ногара стремился выйти за рамки «восточной версии» Геродота и, используя появление новых данных древней истории Кавказа и Малой Азии и исходя из предположения Э. Мейера об образовании хеттского этноса в примыкающей к Кавказу с севера равнине, высказал мысль, что рядом с предками хеттов обитали предки этрусков и италиков (индоевропейцев). Из этой прародины указанные народы двинулись в Малую Азию, а через нее в Италию: хетты и италики—ранее, этруски — позднее, около X в. до н. э. Прибыв в Италию, этруски застали там родственных им по языку италиков. Язык этрусков, по мнению Б. Ногары, принадлежал к индоевропейской группе языков, так же как латинский и хеттский, но был ближе ко второму, чем к первому [274].

Другой влиятельный историк того времени, П. Дукати, в отличие от Б. Ногары не ставил своей целью отыскать прародину этрусков. Анализируя данные, характеризующие религию и искусство этрусков, а такЖе их язык, П. Дукати тщательно выявляет черты, чуждые латинам и другим народам Италии. Это, по его мнению, дает возможность поддержать господствовавшую в древности традицию о переселении предков этрусков из Восточного Средиземноморья [174].

В 20-х годах XX в. западноевропейская наука ознакомилась с памятниками культуры Урарту и не без удивления отметила параллелизм культурных достижений урартийцев и этрусков. Г. Мюлештейн у обоих народов выявил сходство художественных кованых изделий: треножников, канделябров, бронзовых обивок для тронов. Он увидел у этрусков и урартийцев близкое родство и связь их культур с культурными достижениями крито-микенской эпохи Г268, с. 69 и сл.]. В следующей работе Г. Мюлештейн рассматривал этрусков как продукт смешения двух различных народов *— тирренов и расена. Первые были потомками атлантическо-средиземноморской расы, еще более древней, чем индоевропейская; вторые обитали в Малой Азии и прибыли в Италию через Адриатическое море [60, с. 49 и сл.].

Народом эгейско-анатолийского региона считал этрусков и Ф. Шахермайер [335, с. 221 и сл.]. Первое их появление на исторической арене зафиксировано, по его мнению, египетскими источниками XIV—XIII вв. до н. э., упоминающими среди «Haродов моря» турша, а также хеттскими текстами, содержащими топоним «Труиша». Переселение этрусков в Италию, согласно гипотезе Ф. Шахермайера, произошло двумя волнами, отделенными двумя веками. Переселение первой волны можно датировать дисковидной фибулой ранних погребений культуры Вил-ланова (1100 г. до н. э.); второй — «пиявковидной» фибулой из поздних погребений Вилланова (IX в. до н. э.). Ф. Шахер-майер полагает, что этруски оставили на своей прародине — Фригии, Ликии и Карии — археологические памятники, а в лингвистике — неиндоевропейский слой греческого языка, лидийский, ликийский и лемносский языки. Уже в Малой Азии этруски, по мнению Ф. Шахермайера, представляли «языковой монолит». Доказательством этого положения служит единство этрусского языка во всех текстах из разных мест Италии (ныне выявлены диалектные различия этих текстов). Обобщив и проанализировав все имевшиеся в то время данные о контактах Малой Азии и Этрурии, Ф. Шахермайер на многие годы определил направление в изучении этрусской проблемы.

Советская наука в 20-х годах не осталась в стороне от столь широко дискутируемой проблемы происхождения этрусков. В работах выдающегося знатока кавказской археологии и лингвиста Н. Марра этруски и их происхождение и в особенности же язык занимают весьма существенное место.

Взгляды Н. Марра на этрусков претерпели эволюцию. В работах начала 20-х годов Н. Марр связывал образование этрусского этноса с переселением двух групп «яфетидов» с Кавказа на запад. Рушская группа перемещалась с юга южного побережья озера Ван через Малую Азию с остановками в Лидии и стоянками на островах Эгейского моря. Расенская ветвь двигалась через Северный Кавказ, огибая Черное море, и далее через Балканы спустилась в Италию [51, с. 100 и сл.]. Отойдя в 1923 г. от миграций как фактора, объясняющего глоттогонию, что было явной ошибкой, Н. Марр одновременно отказался от своей ранней теории происхождения этрусков. В своих поздних работах Н. Марр стал рассматривать этрусскую яфетическую стадию в Италии как промежуточную фазу этногенеза и глоттогонии между лигуро-сикулийской и италийской фазами,(52; 53].

Ученики Н. Марра А. Аптекарь, Б. Богаевский, Н. Залесский популяризировали яфетическую теорию в той ее форме, которая сложилась в работах Н. Марра конца его жизни [3, с. 214 и сл.; 8, с. 233 и сл.; 29, с. 190 и сл.]. Однако Б. Богаевский и Н. Залесский оперировали не столько лингвистическим, сколько археологическим материалом Эгеиды и Италии. Известная схематизация относилась лишь к общей концепции, а не к рассмотрению конкретных явлений социально-политической и религиозной жизни критян и этрусков. Ученик Н. Марра М. Немировский дал серьезную разработку проблемы связей языков Кавказа и Средиземноморья [67, с. 36 и сл.; 68].

Работы Н. Марра и его учеников были крупным шагом в развитии советской этрускологии и лингвистики, ныне успешно выявляющей этрусско-кавказские языковые контакты.

Многие годы проблемой происхождения этрусков занимался В.Бранденштейн. Уже в первой своей обобщающей работе он выступил решительным сторонником восточного происхождения этрусков [133, с. 37 и сл.]. Рассматривая этрусскую гаруспицину, он находил в ней общие черты с вавилонской гепатоскопией. Изучая этрусское искусство, он обнаружил в нем урар-тийские мотивы. Вслед за Ф. Шахермайером В. Бранденштейн отрицал тезис об образовании этрусского языка из смешения языка пришельцев тирренов с языком местных обитателей — умбров. Индоевропейские элементы этрусского языка он объяснял соприкосновением тирренов с индоевропейцами на востоке. В этрусском языке он находил тюркизмы. На этом основании он пришел к выводу, что во II тысячелетии до н. э. предки этрусков обитали в Цёнтральной Азии. Оттуда они перебирались на северо-восток Малой Азии, где из скотоводов превратились в морских разбойников. Переселение этрусков в Италию В. Бранденштейн датирует 900—800 гг. до н. э.

В своих работах, вышедших уже после второй мировой войны, В. Бранденштейн отходит от «тюркского тезиса» и самым тщательным образом исследует весь языковой материал, Сближающий этрусков с Малой Азией. Ему принадлежат наиболее фундаментальное исследование тирренской надписи на Лемносской стеле и сопоставление ее материала с этрусской лексикой С134, стб. 1909—1937]. Видя в Тирренах «бродячий народ» древней Эгеиды, В. Бранденштейн отказывается от поисков его прародины и праязыка этрусков, отмечая, однако, близость тирренского языка к протохаттскому.

Французские ученые, за редким исключением, были сторонниками восточного происхождения этрусков. Среди крупных французских этрускологов первой половины нашего века первым можно назвать А. Пиганьоля. Помимо специальных работ «ему принадлежит статья, в которой он высказал свое особое мнение по интересующему нас вопросу [309, с. 329 и сл.]. Между датой Геродота переселения лидийцев (XI в. до н. э.) и появлением в Италии первых этрусских памятников (VIII в. до н. э.) — глубокая хронологическая пропасть, заполнить которую в силу своего понимания фактов пытались все сторонники восточного происхождения этрусков.

А.Пиганьоль не решился подтягивать хронологию древнейших этрусских гробниц к XI в. до н. э., как это делали О. Монтелиус, Ф. Шахермайер и другие его предшественники, а, напротив, снизил ее к 675 г. до н. э., ко времени, когда Малая Азия, наводненная киммерийцами и скифами, как будто созрела для того, чтобы выбросить часть своего населения на запад. Местом этрусского «исхода» французский исследователь считает северо-восточный угол Черного моря, страну полумифических кователей железа — халибов. В Средиземноморье они облюбовали район, богатый рудой, будущую Тоскану, и там обосновались. Отождествляя халибов с вполне реальными урартийца-ми, А. Пиганьоль видел в Урарту прототипы этрусских памятников: котлы, украшенные протомами в виде грифонов и «сирен», канделябры с декором «звериного стиля», каменные столбики фаллического типа, а также свойственную этрускам практику ирригации, культуру виноградарства, погребальные склепы, окруженные каменными скамьями, высокие подии этрусских храмов и даже тот тип кораблей, который поздним римским авторам был известен как «камары».

Дата добавления: 2015-11-04